Развод с монстром

49

Он показался мне прежним. По крайней мере, когда он обхватил мое лицо жесткими пальцами и всмотрелся в глаза, я почувствовала знакомый вызов. Ему отчаянно хотелось принять мою решимость за него бороться.

Ну как я могла его отпустить?

А как он собирается отпустить меня?

Я прикусила его пальцы, когда он коснулся моих губ, и он просунул их мне в рот. Его взгляд потемнел до черноты, когда я обхватила его большой палец губами. В его груди задрожало влажное предвкушающее рычание, и я прикрыла глаза, отдаваясь порыву.

Смогу ли я его удержать?

Приручить?

Обещать ему безопасность и поддержку, в которой он нуждается?

Сможет ли он со мной спать, а не бегать ночь напролет по лесу в ожидании рассвета?

Я хочу попробовать.

Я хочу его. Потому что он — моя тихая гавань, моя безопасность и надежда на исцеление.

Нет, я смогу и без него. Даже не так — мне без него было бы проще, привычней. Забиться в темную щель прежней жизни до Славы и зализывать душевные раны до уродливых рубцов. Но я так не хочу.

Я хочу с ним. Хочу чувствовать его сильные руки, напор его тела и сжигающее желание.… не то одержимое и искореженное уродством, которое испытывал ко мне Слава, а настоящее — то, которое отдает, ничего не требуя взамен, а не забирает или торгуется.

С Вересом легко было потерять голову. Мне больше не нужно контролировать все каждую секунду. Я знала, что могу довериться. И это заставляло отдаваться со всей искренностью и безумием. Он этого стоил, заслуживал как никто другой. Ведь с ним мне ничего не будет за слабость, никто больше не использует её против меня. Это он — зверь где-то в другой реальности? О, нет! Зверь — это мой муж!

— Мне никогда ещё не было так хорошо, слышишь? — жарко шептала я Вересу на ухо.

Губы жгло и саднило от его укусов и жесткой короткой щетины, царапавшей кожу. Мне нравилось его дразнить и расплачиваться за дерзость, захлебываясь криком…

Когда мы пришли в себя, кусочек неба за окном подернулся дождливой мутью.

— А где Питер? — прошептала я.

— Охраняет дом, — рассеяно отозвался Верес.

Я приподнялась на локте и уставилась на его профиль. По телу перекатывалась приятная слабость, и стало клонить в сон. Я вздохнула и растянулась на диване, а Верес решительно поднялся и сел:

— Приготовлю поесть…

— А по-моему ты сбегаешь…

Он обернулся:

— Ты получила ответы на свои вопросы?

— Я не спрашивала, сколько оргазмов я смогу выдержать за один раз, — улыбнулась я.

Он усмехнулся, качая головой:

— Ты посчитала.

— Да, — сияла я. — Верес, мне так хорошо…

Я сделала глубокий вдох, жмурясь, а когда открыла глаза, встретилась с его взглядом. И, хотя он улыбался, взгляд его не понравился.

— Я не отпущу тебя, — напомнила я. — Не так просто, как тебе бы хотелось.

Показалось, что ему понравились мои слова.

— Ладно, — покладисто согласился он.

— Ладно? — насторожилась я.

— Ладно. Я разделю с тобой ответственность, которую придется нести мне. И то, что ты собираешься на себя взвалить, я тоже разделю. И посмотрим.

— Идет. Посмотрим, да, — согласно кивнула я, не веря в то, что он согласен.

Верес снова обворожительно улыбнулся:

— Ну так ты готова есть, и я могу просто приготовить тебе обед, не сбегая?

— Да, — вздохнула я, усаживаясь.

— И ещё ты просила вот это, — и он выудил из серванта коробку с таблеткой для экстренной контрацепции.

— Мы немного опоздали с этим, — взяла я из его рук пачку.

— Не будешь пить? — хрипло поинтересовался он.

— Выпью.

— Пей, — выцвел его голос. — А дальше я буду использовать резинки.

— Надеюсь, их больше, чем шоколадок, — улыбнулась я, и Верес поддался эмоциям, улыбаясь в ответ. Его взгляд снова просветлел.

Только тут Питер за окном тревожно гавкнул, и он подобрался.

— Сиди, — приказал тихо, быстро оделся и, подойдя к двери, прислушался.

— Верес… — отчаянно позвала я, задыхаясь от ужаса.

Как же быстро меня отбрасывало в прошлые страхи. Показалось, что запахло больницей и вонючей камерой-одиночкой, а по коже прошел озноб от несуществующего холода.

— Это свои, — вдруг сообщил Верес и толкнул двери на улицу.

Я вышел из дома и бросил взгляд на Питера. Он поглядывал на меня от края участка и вилял хвостом. Вот как? Спустившись с крыльца, я прислушался и повел носом. Отсюда до места, где можно бросить машину, пять километров.

— Кто там? — тихо спросил я у Питера, нежно потрепав его по голове. — Свои, да?

Он тихо проворчал, подтверждая.

— Ладно, подождем. Ты встреть гостя, а я пойду чайник поставлю, ладно?

Когда я вернулся, Надя уже оделась.

— Что там? — спросила нетерпеливо, зябко ежась.

— Не волнуйся. Это кто-то свой.

— А много вариантов?

— Два. Либо Горький, либо Ярослав Князев. Горький знал, что на тебе есть маячок, либо использовал мой. А Яр просто знает, где меня найти, если я не выхожу на связь.

— Просто это может значить, что что-то случилось, — тревожно выдохнула она, а с улицы донесся предупреждающий лай Питера.

Надя сжалась, а я глянул в окно и опешил.

Оба варианта оказались на пороге моего дома. И не только…

— Ух ты! — улыбнулась Лара, робко глядя через порог. — Вера, привет!

— Привет, Лара, проходи, — улыбнулся я и притянул к себе Надю. — Лара, это Надя. Надя, это Лара, жена Ярослава.

Девушки улыбнулись друг другу, и я выпустил Надю, спеша помочь Ларе с рюкзаком. Сам Князев вошел следом, находу снимая свой:

— Вера, привет!

— Привет, — качал я головой, улыбаясь. — Что вы там такое тащите, что ты даже женщину свою нагрузил?

— Я предлагал навьючить Горького в медведе, но Лара сжалилась над ним…

— Я просто ещё не видела медведей, да и мокро в лесу, — пожала плечами Лара, улыбаясь. — Жалко было заставлять Давида мокнуть…

Успокоительная терапия для Нади подоспела в полном составе. Молодцы какие…

— Как ты понял, мы не собираемся извиняться за вторжение, — сообщил Ярослав. — А притащили мы ужин из ресторана и всякой фигни, которой ты обычно тут никогда не запасаешься…

— Прости за машину, — покаялся я.

— Вот, кстати, да, — спохватился Яр. — Я же за машиной приехал. На Давиде. В смысле, с ним на его машине.

— Вообще-то мы приехали за тобой, — послышался голос Горького с улицы, и он занес в дом ещё два увесистых пакета. Видимо, рюкзаков у Ярослава больше не было.

— Под вечер?

— Нет, мы нагло посидим у твоей буржуйки, поужинаем и выпьем виски, а завтра увезем вас в город, — объяснил Ярослав.

Ну, понятно. Яр знал меня как облупленного. Он понимал, что я начну сдавть задом от Нади, когда ее ситуация себя исчерпает. А она, видимо, исчерпала…

— Мы с Краморовым зачистили его отделение от агентов Айзатова, — подтвердил мои мысли Горький, когда мы вышли с ним на улицу. — Так что вы можете вернуться. Да и Краморов хочет тебя видеть.

— Давид, я прекрасно понимаю, кто конкретно хочет меня видеть и по какому поводу, — усмехнулся я, глядя на дом.

Но улыбку стянуть не удавалось. Ярослав с Ларой и Надей остались внутри накрывать на стол, и ассоциации с новым побегом растворились в теплой дружеской атмосфере. Яр тоже был неплохим диагностом…

— Я ещё хотел поговорить с тобой об Айзатове, — напряженно начал Давид. — Ситуация неоднозначная.

— Мне не простят нападение на такого важного человека? — равнодушно поинтересовался я.

И тут же внутренне содрогнулся — почему мне настолько все равно, ведь за беспричинное нападение на человека светит смертный приговор? А потом я прикрыл глаза от догадки и задержал дыхание от боли, которую она принесла — я хотел сдаться. Я устал. Смертельно. И не верил в то, что смогу стать подходящим спутником для Нади. А тут мне просто придется подчиниться обстоятельствам и сесть в газовую камеру…

Ну и дерьмо…

— Это просто мои опасения.

Горький закурил и сощурился на облако густого дыма, вспорхнувшего в звенящий прозрачностью воздух.

— Но Айзатов ведь жив? — уточнил я.

— Да. Но лежит сейчас в больнице.

— Лечится от испуга?

— Не сообщают.

— Хочешь услышать, не просчитался ли я? Нет. Я не ошибаюсь в деле, которое знаю лучше, чем кто-либо.

— Хорошо, — кивнул Горький. — Да, я именно это хотел услышать. И, Верес, я надеюсь, что ты вернешься с Яром в город завтра.

— Думаешь, что я дам деру?

— Хочу, чтобы ты был ближе ко мне. Так будет быстрее тебя защитить. И полагаю, эта партия ещё не окончена.

— Я вернусь.

— Хорошо. И, кстати, я обесточил маячок Надежды. — Он усмехнулся. — Интересно звучит. Но больше её никто не найдет.

— Понятно.