Развод с монстром

51

Но теплая атмосфера уже цвела буйным цветом. Я потеряла дар речи, наслаждаясь происходящим. Мне нравилось все — место и атмосфера заброшенного дачного поселка и пустующего большую часть времени дома. Он был непривередлив, и его было легко прогреть даже намеком на тепло. А теперь этот дом до потолка наполнился уютом и запахами вкусной еды, тихими разговорами и улыбками. А ещё — надеждой, что завтра будет только лучше, и никто никого не потеряет.

Мы с Вересом сидели на диване, и он не выпускал меня из рук. Ярослав с осторожностью вспоминал времена, когда они познакомились, и от меня не укрылось, как он каждый раз украдкой сканировал Бесовецкого, опасаясь причинить боль прошлым. Но Верес позволял ему все и даже, казалось, по-настоящему наслаждался ностальгией.

Питер спал у буржуйки, блаженно посапывая. За окном стемнело и дождь полил без перерыва, но это сделало атмосферу за нашим столом лишь теплее.

Когда ужин закончился, я улеглась у Вереса на коленях, и он принялся приятно массировать мне шею, временами запуская пальцы в волосы. Шелест дождя и ласка Вереса убаюкивали, и вопрос Ярослава я услышала почти сквозь сон.

— Так а что тебе Горький сказал?

— А что ты хочешь знать? — расслаблено вздохнул Верес. — Приглашал ли он меня снова под свою защиту? Нет. Он просто поставил меня в известность, что я от него уже не отделаюсь. Я горячо его за это благодарил.

— Хорошо, — усмехнулся Князев. — Но я видел, что его что-то беспокоило на твой счет…

— А он тебе не сказал?

— Нет.

— Его беспокоит муж Нади, — понизил голос Верес. — Ты должен быть в курсе, как я с ним обошелся…

— Ты имел право.

— Давид опасается, что с правами тут может возникнуть проблема.

Я приподняла голову над коленями Вереса:

— Он плохо понял, что его жизнь зависит от тебя? — прохрипела я, сонно моргая.

Ну почему Слава умудрился испортить и этот вечер?

— Это вряд ли, — ответил Верес.

— Он точно не будет рисковать своей жизнью, — презрительно усмехнулась я.

Верес задумчиво потер подбородок, а я снова уложила голову ему на колено и неосознанно вцепилась в его ногу, глядя на огонь.

"Лучше бы Слава сдох", — подумала я.

Он как кость в горле, как дым на безмятежном горизонте — всегда будет отравлять существование. А уж его больное чувство уязвленного самолюбия не даст ему покоя. Он будет искать лазейки…

— Чёрт, ну неужели мужчина не понимает, что не стоит навязывать себя, если не способен ни на что, кроме как причинять боль? — искренне возмутилась Лара.

Да, для здоровых людей эта история кажется невероятной. Но я настолько привыкла смотреть на жизнь через призму Славы, что уже и не представляла себе, как можно мыслить иначе.

— Этот вариант мышления Айзатову недоступен, — напряженно выдавила я, осознавая, что страх перед Славой добрался до меня и здесь.

Вечно прятаться не выйдет. Даже Верес однажды сделал шаг навстречу той жизни, которую хотел по-настоящему. Придется учиться жить заново и всегда держать Славу ввиду.

— Может, нам уехать? — тихо предложила я, когда Лара с Ярославом устроились в комнате, и мы остались с Вересом на диване вдвоем.

Ветер завывал снаружи, обещая прохладное утро, но в буржуйке догорали угольки, и непогода за окном делала ночь лишь уютнее. Весь мой мир сузился до этой милой гостиной вдали от города, и я забылась и забыла о том, что Вересу нужна защита.

— Прости, я совсем забыла, — поморщилась я. Ситуация казалась безвыходной. — Меня просто не оставляет чувство тревоги. Чёртов Айзатов… —В порыве я уселась и сжала ладони в кулаки. Захотелось подраться со Славой. Надавать ему по морде, устроить истерику и потребовать, чтобы оставил меня в покое! — Может, мне с ним поговорить…

Верес долго молчал.

— Мы с тобой очень разные, — вдруг заметил он задумчиво. Но не успела я покрыться мурашками от страха, продолжил: — Мне сложно понять, почему ты сейчас хочешь куда-то бежать…

Я напряженно на него посмотрела, а он продолжал.

— Надя, я год просидел на цепи. Я не позволю кому-то посадить себя на цепь снова, но и бежать подальше, чтобы чувствовать себя свободным, мне не нужно. — Он протянул руку и заправил прядь мне за ухо, а потом нежно огладил щеку. — Тебе сложно привыкнуть, что ты можешь жить с ним в одном мире, и он не будет тебе больше угрозой. Но он — в прошлом. Никто не сделает ему противоядия. Никто его не спасет от расплаты, которую он получил в итоге. Ему придется сдохнуть, если он нарушит договоренности. И не самой приятной смертью. А ещё — он никому об этом не скажет.

Я накрыла его ладонь своей, сплетая наши пальцы, и зажмурилась. Чёрт, сколько же в нем силы — аж дыхание спирало! И не той, которая бьет наотмашь, а тихой, затаившейся внутри… Если не тронешь ее — она не тронет тебя, но стоит кинуться, и эта сила бросится и разорвет на части. Без звука, без слова угрозы, без предупреждения. Жаль, Айзатов не успел это понять.

Хотя, откуда я знаю, о чем Слава думает теперь? Зная его, он, должно быть, закрылся у себя в кабинете и глушит Джек Дэниэлс. Я видела это однажды. Что-то у него случилось, кто-то дал отпор и все пошло не по плану. И он неделю не выходил из квартиры, отсиживаясь в полумраке кабинета. Ни с кем не говорил, никого к себе не подпускал…

Я вздохнула, открыла глаза и встретилась с внимательным взглядом Вереса.

— Да, я иногда хочу, чтобы он просто исчез. — Я усмехнулась. — Знаешь, я как-то пожелала, чтобы исчез мой отец.

— Почему?

— Он был дерьмом. Пил, устраивал драки, поднимал руку на маму… А когда случайно ударил Сашку, я очень испугалась. Лежала полночи без сна и молила, чтобы отец больше не вернулся никогда.

— И что же?

— И он пропал.

— Уверена? — сузил он пытливо глаза. — Может, мама просто не пустила…

— К нам приходили следователи, расспрашивали о нем. Потом выяснилось, что его кто-то столкнул на рельсы, и его переехал поезд.

— Вот как…

— Но со Славой это не сработало. Сколько я ни мечтала о его исчезновении, он никуда не делся.

— Ты мечтала, чтобы он исчез или умер? — вдруг педантично уточнил Верес.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Я думала, конечно, как от него избавиться. Иногда и о том, как мне его убить. Но у меня бы не вышло...

— Что случилось с твоей мамой?

— Она умерла от сердечного приступа, когда мне было пятнадцать, — прошептала я.

Мы помолчали.

— Вернись ко мне, — попросил Верес, и я улеглась в его объятья, прикрывая глаза.

— Ярослав так странно тебя зовет — Вера…

— Странно?

— Мне нравится. Тепло так звучит. Но не только. Мы с тобой — Вера и Надежда, понимаешь?

— Точно, — и он поцеловал меня в висок. — Мне тебя всегда не хватало, Надежда…

— А ты хотел всё оставить, как есть…

— Я иногда плохой диагност.

— Тем более тебе нужен хороший на всякий случай, — веселилась тихо я.

— Мне повезло.

— Я рада, что ты это признал.

Питер вдруг тревожно заворчал во сне, и Верес прислушался. Но за окном было всё по-прежнему, и он крепче прижал меня к себе, плотнее закутывая в одеяло.