Сделка с дьяволом

ГЛАВА 13

КИАРА

Я совсем не спала. У меня болят веки, а тело чувствует себя так, будто мне нужен фунт кофеина, чтобы просто функционировать. Когда мне все-таки удается заснуть, я знаю, что упаду.

Я оглядываю просторную спальню в поисках часов, но их нет. Комната больше похожа на три спальни в обычном доме. Интересно, насколько огромным является это место? Судя по виду этой комнаты, я уверена, что оно огромное.

Здесь нет ничего, кроме тумбочки, телевизора с плоским экраном, который занимает три четверти стены, и кресла, на котором он сидел. О, и кровать, держащая меня в заложниках, конечно. Этого нельзя забывать.

Я бы хотела, чтобы он сказал мне, в чем причина. Мне нужно знать, чтобы как-то убедить его, что я на его стороне.

Это будет не так уж и сложно. В обычных обстоятельствах я бы никогда не подумал о том, чтобы помочь своему похитителю, но у нас не обычные обстоятельства. Мой отец — ублюдок, который причиняет боль людям, когда это ему выгодно. Я уверена, что он сделал что-то ужасное с этим человеком. Если помощь ему означает, что я смогу выбраться отсюда живой, то я сделаю все, что он захочет.

Дверь открывается, и мое тело приходит в боевую готовность, пульс начинает биться в районе шеи. Я пытаюсь сесть, но продолжаю сползать вниз.

Со скрипом открывается дверь, и входит мужчина из моих снов и кошмаров, неся поднос. Он переоделся, теперь на нем темно-синяя рубашка на пуговицах, закатанная, с одной стороны, обнажающая загорелую руку без татуировок, в отличие от другой.

Серый галстук по-прежнему послушно сидит на его шее, в тон серым брюкам. Он излучает мощную мужественность и все то, что я жажду видеть в мужчине. Жаль, что этот мужчина решил стать психом. Думаю, именно такие типы меня больше всего привлекают.

Он ставит поднос на тумбочку рядом со мной.

— Хорошо спалось?

— Нет. Я не спала. — Говорю я с оскалом, слова вылетают из-за стиснутых зубов.

— Мне жаль, что мой отель не соответствует требованиям. Надеюсь, мы не получим плохой отзыв на Yelp.

— Тебе это нравится, не так ли?

Он хихикает.

— Очень. Ты даже не представляешь.

— Ты живешь здесь один? — Я сразу же погружаюсь в получение дополнительной информации.

— А что? Хочешь переехать? — Он окидывает мое тело испепеляющим взглядом. — Ты хорошо смотришься на моей кровати.

— Нет, даже если бы ты мне заплатил. — После нескольких секунд молчания я снова заговорила. — Ты такой же плохой, как и он. Ты это осознаешь?

Его бровь вопросительно морщится.

— Кто?

— Мой отец. Кто еще?

Его ноздри раздуваются, и дыхание резко вырывается из легких.

— Я на него не похож.

— Нет? Мог бы и обмануть. Ты похищаешь меня, связываешь, обращаешься со мной как с зверюшкой.

— Мы можем посмотреть на это с другой стороны. Но я ведь не причинил тебе вреда, не так ли? — Он поднимает крышку с подноса, и в мои ноздри ударяет сладкий аромат. — Как видишь, я принес тебе капучино и поднос, полный блинов с ягодной начинкой и несколько рогаликов. Я точно знаю, что твой отец так не обращается с тобой, не говоря уже о его жертвах.

Это неприятно. Знать, что незнакомый человек знает, что мой отец плохо ко мне относится, еще более постыдно, чем я когда-либо признаюсь вслух.

— То, что ты приносишь мне еду, не делает тебя хорошим парнем. Ты все еще держишь меня против моей воли.

— Да, и я мог бы сказать, что мне жаль, но это не так. И, как я уже сказал, тебе не причинят вреда. Только если ты будешь вести себя хорошо. — Его губы кривятся в усмешке, заставляя мои внутренности скручиваться вместе с ними.

— Детям говорят вести себя хорошо, — сопротивляюсь я. — Я взрослая женщина.

Он издал глубокий смешок.

— Мне нравится этот маленький огонь внутри тебя, но, боюсь, здесь он бесполезен.

Мой взгляд останавливается на нем, и действия, которые я планировала предпринять в ответ, исчезают от того, как хищно он смотрит на меня. Как будто он делает одно, но его глаза говорят другое.

Я сглатываю тяжелый комок в горле, с трудом отводя взгляд.

Он обхватывает шею сзади, его веки закрываются на такую короткую секунду, что я не уверена, действительно ли он это сделал.

Подхватив поднос, он садится рядом со мной и отрезает вилкой кусочек блина.

— Открой рот, — требует он, когда рука, держащая вилку, приближается к моему рту.

Я качаю головой, отказываясь есть таким образом, когда меня кормят, будучи связанной. Нет, черт возьми.

— Ешь. Сейчас же. — Его глаза вспыхивают гневом.

— Нет. — Я огрызаюсь в ответ.

Он слегка надавливает на вилку.

— Я не спрашивал. Я сказал ешь.

— А я сказала нет, — бормочу я, когда кусочки блинчика попадают мне в рот, и я их выплевываю. — Не тогда, когда ты все еще держишь меня связанной вот так! — Я дергаю себя за запястье. — Развяжи меня.

Он грубо роняет вилку на поднос, и она громко стучит, в то время как его рука одновременно оказывается на моем затылке, его ладонь жестко сжимает мои волосы.

— Это не какие-то гребаные переговоры, Киара. Перестань бороться со мной. Если ты это сделаешь, все пройдет гораздо лучше для тебя.

Я сжимаю челюсть, мой взгляд борется с его.

— Я была рядом с мужчинами гораздо страшнее тебя. Ты просто ничто.

Он опускает руку.

— Хорошо. — Он встает, поднимая поднос. — Ты хочешь убить себя? Давай. Голодай.

— Если я умру, то и твой козырь тоже, — говорю я. — Именно поэтому ты держишь меня здесь, не так ли?

— Если ты умрешь, я подам твою голову на серебряном блюде твоему папочке. Ты понятия не имеешь, почему ты здесь, и поверь мне, ты и не хочешь знать. Так что давай, детка, усложняй себе жизнь.

— Я не твоя детка.

— Ладно, не детка. — Его плечи подрагивают от небольшого смеха. — У тебя есть десять секунд, чтобы решить, хочешь ли ты, чтобы я тебя покормил, или я ухожу. Еды не будет до позднего вечера.

— Пошел ты! — выплюнула я.

— Как хочешь.

Затем он вышел из комнаты.

Его слова снова и снова звучат в моей голове, заставляя меня задуматься, почему я вообще здесь нахожусь.

Звук открывающейся двери выбивает меня из сна.

Подождите? Я заснула? Черт.

Я должна была изо всех сил стараться не заснуть. Я не могу доверить свою безопасность этому человеку, который снова входит с тем же чертовым подносом в руках.

Я отказываюсь принимать от него что-либо. Он может засунуть эту еду в свою тугую, круглую задницу.

— Я пришел посмотреть, достаточно ли ты голодна, чтобы перестать упрямиться. — Его голос приближается.

Мой желудок урчит, как будто по сигналу.

Чертов предатель.

Я отвернулась, уставившись в сторону.

Он стонет, опускаясь на кровать рядом со мной.

— Ты собираешься сводить меня с ума все время, пока находишься здесь, не так ли?

Я снова смотрю на него, вскидываю бровь, уголок моего рта искривляется вверх.

— Вполне.

Он вдыхает.

— Ты чертова заноза в моей заднице.

Я пожимаю плечами, поджав губы.

Он качает головой.

— Не заставляй меня жалеть об этом.

Затем его руки оказываются на моих запястьях, и он освобождает их.

— Черт, — бормочу я, массируя каждое из них, сидя на кровати.

— Позволь мне. — Он берет одну из моих рук в свою, его мозолистые пальцы обрабатывают мою кожу, облегчая сильную боль.

Но я не позволяю себе наслаждаться ощущением мужской руки на мне. Только не этот мужчина. Я отдергиваю руку.

— Ты не можешь играть в героя, или как там это, черт возьми, называется! Это ты причинил мне боль! — Кричу я, поднимая запястье для его удовольствия, чтобы он мог увидеть красное кольцо вокруг него. — Ты не можешь забрать ее!

Его челюсть напрягается. Он ничего не говорит, берет чашку с пахнущим паром кофе и ставит ее на тумбочку, прежде чем передать мне поднос.

— Убедись, что ты ешь.

— Как насчет того, чтобы ты перестал говорить мне, что делать?

— Как насчет того, чтобы перестать бороться хотя бы на секунду?

— Я не могу этого сделать. Я боролась всю свою жизнь. Я не собираюсь останавливаться сейчас. Если уж на то пошло, то быть с тобой — еще большая причина продолжать бороться.

Глубокий вздох покидает его тело.

— Я понимаю это. Больше, чем ты думаешь.

Этот мужчина сбивает меня с толку. Он жесткий и в то же время мягкий. Он как пазл, в котором так много нераскрытых частей. Мой отец никогда бы не освободил свою пленницу и не кормил ее. Брайан в этом не ошибся.

Я беру вилку и отламываю кусочек блина, и когда он попадает мне в рот, я издаю протяжный стон.

Святое дерьмо, как же это вкусно.

Меня даже не волнует, что он слышал, какой звук только что вырвался из меня.

— Вкусно, да? — Он впервые искренне смеется.

— Угу, — бормочу я с набитым ртом, мои глаза расширяются. Я делаю еще один укус, готовая съесть и тарелку.

— Мой повар, Соня, самая лучшая. Она может приготовить все, что ты захочешь. Если ты хочешь что-нибудь попробовать, дай мне знать.

Я киваю. Может быть, я смогу привыкнуть к этой новой жизни. Никто не готовит для меня. Я выживаю на готовой еде. Если бы я попробовала готовить, я бы, наверное, сожгла свой дом.

— После того как ты закончишь, я покажу тебе ванную. Я упаковал все необходимые вещи и принес их сюда вчера вечером, так что у тебя есть все твои вещи.

— Ты был в моем чертовом доме? — Шокировано спрашиваю я, мои веки быстро моргают.

— Был. Мне очень понравилась твоя коллекция трусиков, особенно беспромежных.

Мой рот широко раскрывается.

— Ты отвратителен.

Дразнящий блеск в его глазах — единственный ответ, который он дает.

— Как, черт возьми, ты бы себя чувствовал, если бы кто-то вот так вторгся в твою личную жизнь? — Спрашиваю я.

— Я бы, наверное, убил их, — отвечает он непринужденно.

— Именно, — бормочу я, засовывая в рот очередной кусочек.

Мой желудок снова урчит. Черт, я голодна.

Я продолжаю есть свой завтрак в тишине, пока он сидит в кресле, в котором я нашла его, когда только проснулась здесь.

Поднимая кофе, я выпиваю его в несколько глотков, затем ставлю чашку на место. Я принимаюсь за второй блинчик, поглощая его за несколько укусов, наконец-то чувствуя себя сытой.

Брайан поднимается на ноги, забирая у меня поднос.

— Давай, вставай. Ванная находится за дверью. — Он указывает на ту, что передо мной. — Только не думай сбежать через окно. У меня есть люди снаружи, и они могут быть немного нервными.

Я смотрю на дверь, потом на него.

— Ты собираешься меня убить? Просто скажи мне, чтобы я могла подготовиться. Это самое малое, что ты можешь сделать.

— Умрешь ли ты, зависит от тебя. Но у меня нет намерений убивать тебя. Давай оставим все как есть.

Отлично. Значит, я почти мертва, несмотря ни на что.

Если я сделаю что-то, что ему не понравится, он убьет меня. Если я помогу ему расправиться с моим отцом, старый добрый папочка убьет меня. Похоже, это отличная ситуация, чтобы в ней оказаться.

Мне все еще нужно придумать план, как выбраться отсюда. Потом я буду думать о том, как найти место, где спрятаться. У меня припасено немного денег, но их хватит только на билет на самолет до ближайшего места, а это не принесет мне ничего хорошего.

Я не получаю зарплату на работе. Мой отец отказывается платить мне. Он знает все мои расходы и выдает мне еженедельную сумму, на которую я могу оплачивать счета и покупать продукты. После этого у меня остается всего несколько долларов. Если я хочу купить себе что-нибудь, он дает мне деньги, если только он одобрит покупку и увидит чек.

У меня нет ссуды. Мой дом полностью оплачен… им. Он отвечает за все. Я не живу своей собственной жизнью. Я только в гостях.

— Иди и прими душ. — Брайан прерывает мои мысли. — Я буду ждать здесь. — Он присаживается на кровать. — Не задерживайся. Я должен быть на работе. Но я вернусь, чтобы проверить тебя во время обеденного перерыва и принести тебе еще еды.

— Ух ты. Мне так повезло.

— Перестань, Киара. У меня нет времени на твои глупости. Иди внутрь и начинай раздеваться, или я сделаю это за тебя.

Мое тело нагрелось от мыслей о том, как он силой срывает с меня одежду.

Прикоснется ли он ко мне?

— Я все еще буду связана все время, пока тебя не будет? — Я намеренно заставляю свой голос звучать тоненьким и нуждающимся, надеясь на его жалость.

Он обдумывает мой вопрос, нахмурив брови. Я вижу, как в его колеблющемся взгляде бушует битва. Его язык высунулся и быстро провел по полной нижней губе, пока он смотрел с моего лица вниз на мои запястья, изрезанные следами от веревок.

— Пожалуйста, Брайан. — Я ненавижу умолять кого-либо о чем-либо, но я скажу все, что он захочет услышать, лишь бы не быть связанной. — Мои запястья очень болят.

Я могу сказать, что где-то глубоко внутри у него есть комплекс спасителя. Учитывая то, что он сделал со мной, это не имеет смысла, но он есть. Я знаю это. Если я смогу немного поковыряться в нем, заставить его кровоточить, может быть, он сдвинется с места.

— Я обещаю, что не сделаю ничего глупого, — продолжаю я. — Я верю, что ты не причинишь мне вреда. Я просто посижу здесь и посмотрю что-нибудь по этому огромному телевизору. — Я прислоняюсь спиной к изголовью кровати с кремовой обивкой. — Не могу вспомнить, когда в последний раз у меня был день, когда мне вообще ничего не нужно было делать.

Черт. Клуб.

Я даже не подумала о том, что произойдет сегодня вечером. Мой отец будет больше зол из-за этого, чем из-за моего благополучия.

— Хорошо, — резко соглашается он.

Я внутренне танцую счастливый танец.

— Но, если ты попытаешься сделать что-то, что не должна, я об этом узнаю. — Его тело становится слишком близко к моему. — И в следующий раз мне будет все равно, как болят твои запястья. Ты останешься связанной.

Его рука приближается ко мне, палец плавно ложится под мой подбородок.

— Мы поняли друг друга?

Он поднимает мое лицо, чтобы встретиться со своим, в его голосе нет злобы, которую я ожидала.

Я киваю, каким-то образом потерявшись в его взгляде.

Скажи мне, почему я здесь? Я ищу в его глазах ответы, которые он, возможно, никогда мне не даст.

Его взгляд из-под ресниц так же потерян, как и мой, когда он смотрит на мои губы. Он вздыхает, и его мятное дыхание проносится над моим ртом в тот момент, когда его рука опускается.

— Иди. — Он указывает пальцем на дверь слева от меня, ведущую в ванную. — Там уже есть полотенце и халат. Твоя сумка в шкафу вон там. — Он жестом показывает на другую дверь, дальше от ванной.

— Спасибо.

Я чувствую себя странно, когда благодарю его за что-то. Но как там говорится? На мед можно поймать больше мух, чем на уксус. Я должна лучше контролировать свой характер. С ним мой нрав не сработает.

Он садится обратно на кровать, а я прохожу внутрь и обнаруживаю полностью белую, роскошную ванную комнату, прямо из одного из тех шоу «Дома для знаменитостей». Пол — блестящий мрамор с вкраплениями серого. В одном углу стоит джакузи, в другом — душ.

Я включаю струю обжигающе горячей воды, надеясь смыть с себя этот ужасный день. Я все еще не могу поверить, что это происходит со мной. Мне нужно понять, что делать. Я не могу полагаться на своего так называемого отца. Если речь идет о его или моей жизни, он пожертвует мной, чтобы спасти себя.

Я снимаю одежду, оставляя ее на столешнице рядом с двойной раковиной, и иду в душ. Когда я ищу, чем намылить волосы, я обнаруживаю, что все мои вещи уже там. Он не шутил, когда сказал, что был у меня дома.

Я долго намыливаю волосы, наслаждаясь тем, как горячая вода стекает по моему телу. Закончив, я наматываю серое полотенце на голову, а другим вытираю тело, после чего надеваю халат, плотно застегивая пояс на талии.

Я выхожу из ванной, и прохладный воздух обдает мои ноги и заставляет мои плечи дрожать.

Брайан встает, направляется к шкафу и достает мою сумку.

— Как тебе душ? — Спрашивает он, переводя взгляд с моего лица на грудь, изо всех сил стараясь не смотреть на них сквозь халат, но безуспешно.

Я не виню его. Они красивые. Мои соски твердые от холода. Надеюсь, он наслаждается их видом, потому что без одежды он их никогда не увидит.

— Все было хорошо, — отвечаю я, перехватывая у него ручку сумки.

Пока я это делаю, мой палец касается его пальца. Я задыхаюсь, когда моя кожа вспыхивает электрическим жаром, и все мое тело оживает от мурашек, пронизывающих каждый дюйм.

Он не вздрагивает, но по тому, как его глаза впиваются в мои, я могу сказать, что он почувствовал воздействие нашего прикосновения.

— Мне нужно идти, — сухо сообщает он мне, и вся связь, которую мы только что разделяли, исчезает. — Я закрою дверь снаружи. Пульт от телевизора в ящике тумбы. Увидимся позже.

Он поворачивается ко мне спиной и уходит. Интересно, в каком настроении он вернется.