Сделка с дьяволом

ГЛАВА 35

КИАРА

Дрожа от холода, зябко потягиваясь, я укуталась в вязаный желтый плед, подтянув ноги к груди на уличном диване моей тети. Теплая кружка зажата между ладонями, волосы разметались по лицу.

Вот уже неделю я не могу выбросить Дома из головы. Возможно, я не знаю, какой он сегодня, но мальчик, которым он был когда-то — мальчик, которого я любила — все еще там, где-то в глубине его сердца. Я должна верить в это. Альтернатива слишком болезненна, чтобы вынести ее. Такой красивый, такой добрый человек не может уйти навсегда.

Я разрываюсь между желанием узнать, есть ли он еще там, и неуверенностью в том, смогу ли я простить его настолько, чтобы попытаться. В кои-то веки я нашла кого-то, с кем у меня есть будущее, о чем я никогда не думала, но оно ускользает из моих рук.

Отношения не должны начинаться так, как мы начали. Любовь не должна стучаться в дверь обмана. Но для нас это произошло, прежде чем у нас появился шанс почувствовать, кем мы можем быть.

Он пытался выйти на связь, но я не отвечала ни на одну его попытку. Как только несколько дней назад я получила свой новый мобильный, я получила от него множество сообщений, умоляющих поговорить со мной, простить его, но я лишь игнорировала их.

Но сегодня пришло письмо.

Которое я не открывала.

Боюсь открывать.

Что если это сломает меня? Сломает ту крепость, которую я выстроила вокруг своего измученного сердца? Что, если я недостаточно сильна, чтобы не пустить его туда? Что, если я не хочу этого?

Я так долго представляла, что буду с ним, создавала будущее из воздуха, а теперь, когда он здесь…

Это так несправедливо.

Это может показаться глупым, потому что тогда мы были всего лишь детьми, но он был моим человеком. Тот, на кого я могла рассчитывать, когда жизнь пыталась столкнуть меня вниз.

Взяв в руки телефон, я снова перечитала его сообщения, словно наслаждаясь этой пыткой.

Дом: Я не могу выносить разлуку с тобой. Не тогда, когда я только что вернул тебя. Дай мне еще один шанс доказать тебе, что я всегда был тем, кем ты думала, что я стану им. Я потрачу каждый день своей жизни, чтобы загладить свою вину перед тобой. Но сначала ты должна позволить мне это.

Поставив кружку на тумбочку рядом с собой, я подношу руку к глазам, вытираю слезы и читаю следующее сообщение.

Дом: Помнишь, как ты сказала мне, что футболист из школы пригласил тебя на свидание? Тогда я понял, что ты мне нравишься. Я планировал сказать тебе об этом в тот день, когда все полетело к чертям, но так и не успел. Даже в тринадцать лет я знал, что ты особенная, Киара. И для меня ты все еще такая. И всегда будешь такой.

— Мудак, — бормочу я, слезы каскадом стекают по моему лицу, как капли дождя, проливающие сердечную боль.

Внезапно я понимаю, что мы оба собирались сказать друг другу о своих чувствах в один и тот же день.

У нас могла бы быть счастливая совместная жизнь, что-то, что могло бы быть больше, чем мы когда-либо думали. Но зеркало, в котором отражалось наше будущее, разбилось о темноту, превратившись в кошмар, который стал нашей жизнью.

Я кладу телефон рядом с кофе и закрываю глаза, делая длинный вдох, вбирая в себя горькие и сладкие воспоминания между парнем и девушкой, которым никогда не суждено было стать чем-то большим, чем они есть.

— Ты знаешь Рокко, футболиста? — спрашиваю я у Дома, который сидит рядом со мной за обедом, засовывая в рот апельсиновую дольку.

— Да, — бормочет он, проглатывая его. — А что с ним?

— Ну, вот что. Вчера, прямо перед тем, как я ушла домой, он подошел ко мне и спросил, пойду ли я с ним на танцы.

— О, — говорит он небрежно, глядя вниз на свой красный поднос. — Что ты сказала?

Вопрос прозвучал безразлично, как будто ему все равно, что самый популярный мальчик в школе только что пригласил меня на танцы в конце года. Если честно, мне тоже все равно. Единственный мальчик, с которым я хочу пойти, это тот, что рядом со мной, но я не думаю, что нравлюсь ему. Это при условии, что мой глупый отец вообще разрешит мне пойти.

Было бы странно просить Дома пойти со мной, потому что девочки не просят парней, и он, скорее всего, откажется, даже если мы пойдем как друзья. Танцы и прочее — не его конек.

— Что ты ему ответила? — Спрашивает он.

Я смотрю на свою чашку с водой, обводя пальцем соломинку.

— Я еще ничего. Пока. — Я смотрю на него искоса, прикусив уголок нижней губы. — А что, по-твоему, я должна ответить?

— Я не знаю, — ворчит он, опустив глаза на поднос. — Ты хочешь пойти с ним?

Нет! Я хочу пойти с тобой, ты, болван.

— Нет, не совсем. — вздыхаю я. — Я хочу пойти кое с кем другим.

На этот раз я смотрю прямо на него. Ну, скорее на его щеку, потому что он не смотрит на меня.

— Но я не думаю, что он хочет пойти со мной.

— Это отстой. Мне жаль, Киара.

О, теперь ты смотришь на меня? Это ты! Может, мне объяснить тебе по буквам?

— Он, наверное, идиот.

Я хихикаю.

— Да, иногда он такой. Но он мне все равно нравится.

Его щеки краснеют, и после этого он ничего не говорит. Никто из нас не говорит.

Это воспоминание разъедает мое сердце, пока не останется лишь крошечная искорка, поддерживающая меня на плаву. И хотя я изо всех сил стараюсь похоронить остатки нашего прошлого, оно врывается с новой силой, напоминая мне о потерянных, забытых мечтах тех пропавших, забытых душ.

— Как ты думаешь, твой папа разрешит тебе поступить в колледж? — Спрашивает Дом, когда мы качаемся бок о бок на перемене.

Я пинаю песок своими кроссовками.

— Скорее всего, нет.

Я пожимаю плечами от разочарования. Я бы сделала все, чтобы уехать, лишь бы Дом был со мной.

— Это отстой. У меня был план, чтобы мы ходили в один колледж. Где-то рядом, но не так близко, чтобы тебе пришлось жить дома.

— Хотелось бы. — Я хмурюсь, поворачиваю голову, чтобы увидеть разочарование на его лице.

— Мне тоже. Я не хочу, чтобы мы перестали быть друзьями, когда закончим школу.

Мои брови взлетают вверх.

— Почему мы можем не быть друзьями?

— Я не знаю, — застенчиво смеется он. — Ты, наверное, забудешь меня со всеми этими футболистами, которые приглашают тебя на свидания.

— Заткнись. — Я хихикаю, пинаю ногой, песок летит вверх к его ноге.

— Я серьезно. — Он смотрит на меня с искренним выражением лица. — Не забывай меня, хорошо?

Мое сердце учащенно бьется, а в животе порхают бабочки.

— Никогда, — говорю я с полной нежностью. Полной правдой. — Ты мой лучший друг. А девушка никогда не забывает своего лучшего друга. Даже когда вокруг столько симпатичных футболистов.

Его смех вырывается из него, когда он спрыгивает с качелей и бросается ко мне.

— Думаешь, это смешно?

Он толкает мои колени, заставляя меня резко отклониться назад, когда мой собственный смех вырывается из меня. Я крепко держусь за ручки, отталкиваясь ногами, заставляя его споткнуться на короткую секунду.

Мы продолжаем хихикать, в нашем собственном маленьком пузыре, пока он хватается за ручки, крутя меня вокруг себя, пока не останавливается, держа наши взгляды запертыми.

— Я бы скучал по тебе, если бы не видел тебя все время.

— Я бы тоже скучала, — шепчу я, сама не зная почему. — Я не хочу, чтобы мы когда-либо были порознь, Дом. Я не знаю, что бы я делала без тебя.

— То же самое. — Его губы подрагивают в неуверенной улыбке.

Хотя его улыбка может ничего не значить для большинства людей здесь, для меня она — все.

Сжав грудь, я глотаю боль, нарастающую в горле. Мало того, что мой отец разрушил будущее с моей матерью, он еще и забрал Дома.

Я так рада, что он мертв. Я смирилась с тем, что сделала. Нет ни кошмаров, ни тягостных сожалений.

Его больше нет.

Наконец-то.

Я поворачиваюсь лицом к солнцу, мои веки закрываются, лучи проникают сквозь кожу.

— Все в порядке, ты знаешь, — говорит сзади моя тетя.

Я даже не заметила, что она вышла из дома.

— Что в порядке? — Спрашиваю я, прищурившись.

Она садится рядом со мной и кладет свою теплую ладонь поверх моей руки.

— Простить его. Ты не обязана, но, если какая-то часть тебя так считает, это тоже нормально. Ты никому не должна объяснять.

Моя тетя знает все. Я изложила ей каждую деталь.

— Что он сделал. Забрал меня, солгал о своей личности… все это. Это тяжело. — Я поджала губы, мои брови нахмурились.

— Конечно, тяжело. — Ее черты лица искажаются гримасой. — Поверь мне, я хочу убить его каждый раз, когда думаю о том, что ты была в том доме. Мне все равно, что он думал. Он все делал неправильно. Но в то же время он хотел защитить тебя, даже думая, что ты перешла на сторону отца.

Я киваю, переживая тот же конфликт. То, что он сделал, не было ни светлым, ни темным. В нем смешались многочисленные оттенки серого.

Моя тетя права. Я испытываю чувство стыда за то, что даже думаю о том, чтобы простить его. Я должна ненавидеть его и покончить с этим. Я должна закрыть нашу книгу и сжечь все до последней страницы. Но я не могу зажечь спичку. Вместо этого я крепче прижимаю ее к груди, так сильно желая узнать, что будет дальше.

Тетя Кирстен наклоняется ближе и обхватывает меня за плечи.

— Принимай это по одному дню за раз, дорогая. Дай себе время понять, чего ты хочешь, без посторонних помех.

— Я хочу прочитать письмо, — признаюсь я. — Но я не могу его открыть.

Я прислоняюсь головой к ее груди, пока она гладит мою руку.

— Для твоего сердца он не чужой. Оно хорошо его знает. А сердце не отпускает людей так просто, даже когда мы этого хотим. Осталось ли что-нибудь, за что можно бороться? Только ты знаешь ответ на этот вопрос. И я знаю, что ты его найдешь. — Она прижимает меня к себе. — Но что бы ты ни решила, я буду здесь. Несмотря ни на что.

Обретя вновь обретенную смелость, я беру письмо и смотрю на тетю.

— Ты останешься здесь, пока я буду читать его? Я не хочу оставаться одна.

— Конечно, — обещает она. — Бери столько времени, сколько тебе нужно. Мне больше некуда спешить.

Вскрыв конверт, я достаю аккуратно сложенное письмо и начинаю читать.

Дорогая Киара,

Я знаю, что не заслуживаю ни твоего времени, ни понимания, но я надеюсь, что ты сможешь дать мне и то, и другое. Я надеюсь, что прошлое, которое у нас когда-то было, сможет как-то компенсировать те ошибки, которые я совершил в настоящем. А я совершил их немало, когда дело касалось тебя.

Когда твой отец предложил убить тебя, я потерял рассудок. Мысль о том, что тебе может быть причинен какой-либо вред, разрывала меня изнутри. Поэтому вместо этого я забрал тебя. Не самым лучшим образом, но я хотел уберечь тебя от опасности. Но в то же время я держался за гнев, который боялся потерять, как будто это сделает меня слабым. Прости меня за это. Прости за все. Я не знал, что ты никогда не отправляла те сообщения. Я клянусь.

Постарайся понять, откуда я пришел. Откуда исходила моя боль. После того, как я прочитал твои сообщения, я подумал, что у меня больше нет лучшего друга.

Я жил все эти годы с недостающей частью моего сердца. Той части, которая всегда была твоей. Я провел годы, ненавидя мысли о тебе, или, по крайней мере, я думал, что ненавидел. Но когда я увидел тебя в впервые за много лет, когда последовал за тобой, я понял, что не ненавижу тебя, даже когда считал, что должен ненавидеть. И это заставило меня ненавидеть себя.

Я бы сделал все, чтобы вернуться в прошлое и все изменить. Но мы не можем вернуться назад. У нас есть только сегодняшний день. Я не знаю, будет ли у нас завтра. Но я хочу, чтобы все мои завтра были с тобой.

Только с тобой.

Мое сердце твое, хочешь ты этого или нет. Для меня нет никого, кроме тебя. И никогда не было, сколько бы раз я ни говорил себе забыть тебя.

Помнишь наше обещание быть вместе навсегда? Я помню. Мне жаль, что за все эти годы мы так и не смогли исполнить это обещание, но теперь мы здесь, и я хочу этого снова, даже если для этого понадобится целая жизнь.

Если ты дашь мне шанс, если ты позволишь мне снова заслужить твое доверие, твою дружбу — и, возможно, когда-нибудь твою любовь — я обещаю тебе, я не буду принимать все это как должное. Я буду хранить его так же, как я хранил свое ожерелье.

Мои глаза слезятся, губы дрожат под пальцами, пока я продолжаю вдумываться в его слова.

Если ты хочешь увидеть, какими мы можем быть вместе, встретимся в Vixen, одном из моих клубов, завтра в семь. Дай мне знать, если придешь. Я пришлю машину. Они все еще на свободе, и я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности.

Надеюсь, ты решишь прийти. Если нет, я пойму. Но я не прекращу попыток.

Дом

Когда письмо падает мне на колени, мое сердце открывается, как плотина, и рыдание за рыданием прорывается сквозь меня. Прежде чем я падаю в пропасть, руки моей тети обхватывают меня, успокаивая, пока я разбиваюсь.