Сделка с дьяволом

ГЛАВА 22

КИАРА

Я, может, и была немного пьяна, но память у меня отличная. Я помню каждую соблазнительную деталь вчерашнего дня. Никто никогда не возбуждал меня так, как он, и мне должно быть очень грустно от осознания того, что я не могу по-настоящему испытать это с ним. Не больше того, что у нас есть сейчас.

Как только я найду способ исчезнуть, я навсегда исчезну из его жизни. Я должна быть в восторге, но какая-то часть меня — та маленькая часть, которую я не хочу, чтобы кто-то видел — хочет, чтобы я осталась.

Я тихо вздыхаю и ворочаюсь в постели, не в силах заснуть. Часы показывают полночь, но вполне может быть, что сейчас полдень.

Интересно, где он сейчас? Он избегает меня после вчерашнего инцидента. С тех пор я его не видела. Я ела одна, смотрела телевизор, сидела у бассейна в полном обмундировании и читала книгу, которую взяла в его библиотеке.

Это был политический триллер.

Вполне подходящий, только в этой истории героиню не похищали. Но она также не получала самых потрясающих оргазмов от своего похитителя. Не знаю, кто из нас счастливая сучка.

Прошлой ночью я проспала всего два часа, когда меня разбудил сон — или, может быть, я должна назвать его кошмаром. В нем Брайан держал меня в своих объятиях, шепча слова любви, а я улыбалась, повернувшись к нему спиной.

Но потом я проснулась вся в поту, понимая, что моя жажда теперь проникла в мое собственное чувство реальности.

Этого человека не существует. И никогда не будет. Он — злодей в моей истории, а не герой, которого я жажду.

Если я когда-нибудь выйду за кого-нибудь замуж, это должен быть кто-то такой же сильный, как он. Кто-то, кто не боится моего отца. Но сначала я должна ему понравиться. Трудно влюбиться в кого-то, когда ты так занят ненавистью к этому человеку, и когда он презирает тебя в ответ.

Что я вообще могу знать о любви? В юности у меня даже не было парня. Мой отец отпугивал всех до единого.

Моя рука непроизвольно опускается на шею, где висела половинка ожерелья дружбы, которое я подарила Дому. В тот день, когда Брайан похитил меня, я забыла надеть его. Оно все еще дома. Надеюсь, оно все еще там.

Дом, я так скучаю по тебе.

Мне больно думать о нем. Даже произносить его имя больно. Когда-то наша дружба была такой настоящей, что я думала, она будет длиться вечно. Но потом он исчез, оставив меня с зияющей дырой. И по сей день я задаюсь вопросом: живы ли они? Или они мертвы?

Я думаю, что мой отец как-то причастен к их исчезновению так же, как я знаю, что он причастен и к исчезновению моей матери. Он каким-то образом причастен ко всему, о чем, как он утверждает, ничего не знает. Когда я спросила его о Доме, он поклялся, что ничего не знает, утверждая, что слышал, будто отец Дома задолжал банку много денег за пекарню и, вероятно, скрылся.

Я не купилась. Дом нашел бы способ связаться со мной, даже спустя годы. Часто я задаюсь вопросом, думает ли он обо мне так же, как я о нем.

Как только мы встретились в третьем классе, мы тянулись друг к другу, как звезды, рожденные в одной галактике. Не имело значения, что мы были из совершенно разных кругов или что наши семьи никогда не уживутся вместе. Все это не мешало нашей дружбе становиться только крепче.

С того дня, как он сел рядом со мной в обеденном зале — одинокая девочка без настоящих друзей и мальчик, который носил свое сердце в глазах — мы были неразлучны. Он был моим Домом, и я любила его… сначала как друга.

Но в ночь, когда он исчез, я планировала сказать ему, что мои чувства к нему переросли в нечто большее. Нам было всего тринадцать, но, думаю, по мере того как я взрослела, мои чувства к нему тоже взрослели.

Неизвестность все еще гложет меня. Даже когда между нами прошло пятнадцать лет, я все время думаю о нем и о том, какой он сегодня. Уверена, он хороший. Тот, кто горячо любит и защищает свою семью. Я уверена, что у него есть дети, и он относится к ним так же мило, как к своему брату Маттео.

Я так скучаю по этому маленькому мальчику. У нас с ним была особая связь. Они все были мне как родные.

Лучше думать о том, что Дом где-то счастлив, а не мертв. Я сделала все возможное, чтобы найти его, искала в Интернете любые упоминания, но ничего не нашла. Если они живы, то словно испарились.

Я уверена, что, если бы Дом знал, что Брайан сделал со мной, он бы нашел способ убить его. Дом никогда не был спортивным, насколько я его знала. Он был худым, невысоким мальчиком, но с его решимостью он мог побороть кого угодно. Я искренне в это верю.

А эти глаза… у него были самые зеленые глаза, которые только можно было увидеть. От них захватывало дух.

Когда он смотрел на меня, я чувствовала себя самым значимым человеком в мире. Интересно, он все еще выглядит так же?

Он всегда был добрым. Не только ко мне, но и ко всем, кого он встречал. В этом Дом был похож на своих родителей. Они были самой милой парой.

Я смотрю на белый потолок, борясь с воспоминаниями о своем прошлом. Хорошие воспоминания с Домом, горько-сладкие с мамой — все это в моем сознании, терзает меня.

Трудно думать о тех днях, когда я нахожусь в ловушке с человеком, который может убить меня. С этим человеком трудно предугадать. Я думаю, он достаточно коварен, чтобы заставить меня думать, что он не причинит мне вреда, но в то же время я не думаю, что он будет колебаться, чтобы нажать на курок, если понадобится.

Желание трахнуть меня — это не причина, чтобы держать меня в живых. Он может сделать это, а потом избавиться от меня.

Закрыв глаза, я заставляю себя заснуть, но как раз когда я собираюсь устроиться поудобнее, громкий визг шин заставляет меня резко сесть, подтянув колени к груди.

Что за черт?

Вскочив с кровати, я направляюсь к окну. Женский смех проникает в окно, когда я раздвигаю шторы. Брайан прижал ее к капоту своей машины, ее длинные черные волосы рассыпались по бокам, а платье микро-мини горячего розового цвета оставляет мало места для воображения.

Мое сердце мгновенно сжимается, и холодная дрожь пробегает по позвоночнику. Мой желудок переворачивается при виде его с кем-то другим.

Он не твой.

Но я не могу подавить ревность, бурлящую в моем сердце.

Она протягивает руку, ее ногти проводят по его груди, и мой пульс тяжело бьется в ушах.

Сначала он кажется незаинтересованным, смотрит в свой телефон, полностью игнорируя ее. Но затем, быстрым движением головы, его глаза находят мои.

На его лице появляется угрожающая улыбка. Не сводя с меня глаз, он убирает мобильник в карман и кладет ладонь ей на макушку, заставляя опуститься на колени.

Точно так же, как он сделал это со мной.

Мое зрение затуманивается, руки дрожат. Это как удар в живот, нервы вспыхивают там, посылая холодную волну вниз по спине. Я не хочу смотреть, но все равно делаю это.

Она нетерпеливо опускается на колени на бетон, расстегивает его ремень, затем молнию. Он вытаскивает свой член, его глаза все еще прикованы к моим, когда он сжимает в кулаке головку, проникая в ее рот.

Я задыхаюсь, закрывая шторы, но слышу его мужской смешок, когда женщина стонет вокруг его члена.

Он хотел, чтобы я видела. Держу пари, он планировал это, чтобы причинить мне боль.

Мудак.

Я немного раздвигаю шторы и вижу, что его глаза все еще смотрят на мое окно, как будто он знает, что я все еще наблюдаю за ним.

Я знаю, что не должна, но в моей душе пульсирует желание увидеть его с кем-то другим.

Меня тошнит от этого. Меня тошнит от него.

Я сжимаю бедра, наблюдая, как она ускоряется, и моя киска напрягается от пустоты.

Это просто нормальная реакция, пытаюсь убедить я себя.

Тогда почему, черт возьми, я хочу швырнуть ее через эту чертову улицу?! Почему я хочу, чтобы он сделал то же самое, что и со мной в библиотеке, но на этот раз с помощью своего члена?

Встать перед ним на колени было не просто пьяным желанием. Я хотела этого. Хотела его. Спиртное только придало мне смелости признаться в том, в чем я не хотела.

Моя рука скользнула вниз под шорты, обнаружив себя мокрой и жаждущей. Оргазм, который нарастал во мне с тех пор, как я увидела его с той женщиной, разгорается с новой силой.

Все еще глядя, я провожу пальцами по своему ноющему клитору, желая, чтобы он был внутри меня. Хочу, чтобы эта мощная мужественность давила на меня.

Его взгляд устремлен на шторы, все еще открытые только настолько, чтобы я могла видеть происходящее. Он не перестает смотреть на окно, даже когда хватает женщину за затылок.

Почему, черт возьми, это возбуждает меня еще больше? Я представляю, что это я стою на коленях, заставляя его стонать.

Он хочет, чтобы это была я? Поэтому он не может перестать смотреть?

Я раздвигаю шторы ровно настолько, чтобы он знал, что я все еще там.

— Блять, — простонал он так громко, что я могла бы услышать его за милю.

Я работаю с собой быстрее. Сильнее. Оргазм становится все более сильным, потребность в разрядке настолько велика, что я почти не могу заставить свой палец работать.

Моя рука обхватывает занавеску, кулак сжался, когда я выкрикиваю его имя сквозь стиснутые зубы, не в силах контролировать свои чувства, то, как сильно я хочу его. Я не должна хотеть человека, который держит меня в заложниках. Но я хочу. Я хочу его, и я не могу отрицать этого, как бы я ни старалась.

Мой оргазм нарастает, и мне некуда идти, кроме как вниз. Я падаю, вынуждая себя разрядиться, и мое тело бьется в конвульсиях, а рука дергает за занавеску так сильно, что я открываю ее еще больше.

И когда он видит меня, когда он видит, где моя рука, уголки его губ изгибаются в знающей улыбке. Он видел, что я делаю, и сейчас мне на это наплевать.

ДОМИНИК

— Вставай, — приказываю я женщине, не позволяя ей довести меня до конца, как только занавеска снова закрывается и моя интуиция подсказывает мне, что на этот раз Киара действительно ушла.

Ощущение невысказанного предательства звучит в устах этой женщины. Я даже не знаю ее. Даже имени ее не знаю. Мне не интересно его знать.

Она была случайной девушкой из одного моего танцевального клуба. Причина, по которой я вообще там оказался — встреча с другим инвестором, чтобы помочь расширить открытие новых ночных клубов. Но я мог бы поручить это моим братьям, если бы захотел.

Настоящая причина, по которой я пошел туда, заключалась в том, чтобы попытаться выкинуть из головы запах и ощущение тела Киары.

Мне нужно было забыть ее.

Но это не помогло. Зная, что Киара смотрит, как эта женщина отсасывает мне, я хотел ее еще больше. Видеть, как она прикасается к себе, было единственной причиной, по которой я позволял этому продолжаться так долго. Это должна была быть она на коленях. Это было то, чего я хотел. О чем я думал все это чертово время.

— Я попрошу своего водителя отвезти тебя домой, — сказал я женщине.

— Я надеялась зайти внутрь. — Она откидывает прядь волос, ее розовые губы сдвигаются к верху.

— Нет. — Я твердо смотрю на нее, мой голос холодный, как температура. — Машина должна быть здесь с минуты на минуту. Хорошей ночи. Спасибо, что пришла в мой клуб.

— Придурок, — шепчет она, как раз когда подъезжает мой водитель.

Я сажусь обратно в свой синий Lamborghini Aventador и загоняю его обратно в гараж. Никому не разрешается прикасаться к нему, кроме меня.

Отперев дверь из гаража, ведущую в дом, я вхожу внутрь, надеясь увидеть Киару в ярости.

Но меня встречает тишина, и я ненавижу это.