Сделка с дьяволом

ГЛАВА 33

КИАРА

— Дай мне свой телефон, — требую я, мой тон сдержанно сердит, пока мы все еще стоим внутри склада после того, как мои слезы прекратились.

Я не могу поверить, что позволила себе плакать при нем. Как я могла быть такой слабой перед ним?

После того как я убила своего отца, шок держал меня в своей страшной хватке, отказываясь отпускать, пока я не пожертвовала своими слезами. Но я плакала не потому, что скучала по нему или сожалела о содеянном. Это было очищение.

После стольких лет, проведенных в его плену, я была свободна. И хотя в моем теле все еще течет его кровь, она не владеет мной и не определяет меня. Я не обязана быть его дочерью вне семейных уз. Меня больше не будут контролировать. Манипулировать. Жестоко обращаться со мной.

— Ты в порядке, детка? — Спрашивает Дом, на его лице написано беспокойство, как будто ему есть до этого дело.

Моя челюсть сжимается, а глаза превращаются в два кинжала, готовые уничтожить его так же красиво, как я уничтожила собственного отца.

— Ты не имеешь права называть меня так больше никогда, гребаный ублюдок.

— Пожалуйста, позволь мне объяснить, — умоляет он, но я не хочу ничего слышать.

Я протягиваю ладонь.

— Дай мне свой чертов мобильник. Мне нужно позвонить тете, которая, наверное, уже вызвала полицию.

Он просовывает руку в свою черную толстовку и достает телефон, протягивая его мне.

Я тут же звоню ей.

— Алло? — Ее голос дрожит.

— Это я. Мне так жаль…

— О Боже, Киара, — всхлипывает она. — Я думала, что ты умерла. Когда ты не появилась, я была уверена, что он причинил тебе боль.

Конечно, она имеет в виду моего отца.

— Он больше никогда никому не причинит вреда. Я позаботилась об этом.

— Что? — Шок сплетается вокруг ее вопроса.

— Это трудно объяснить, но я скоро приеду.

— Хорошо. Пожалуйста, поторопись.

— Буду. Пока. Люблю тебя.

— Я тоже. Очень сильно. Скоро увидимся.

Я отключаю звонок и протягиваю телефон Дому, отказываясь даже смотреть на него, и когда он берет его, пальцы ласкают мою ладонь.

Отдернув руку, я отвожу взгляд, не позволяя его доброте просочиться сквозь прочную стену, которую я возвела вокруг своего сердца, как только узнала, кто он такой.

— Киара, мы должны поговорить.

— Нет, не должны. Я ухожу. Отвези меня в город, а там я возьму Убер.

Но когда я начинаю отступать, его рука ложится на мое запястье, пальцы обвиваются вокруг меня в крепком объятии. Он притягивает меня к себе, и я прижимаюсь к твердой груди, мои губы нависают над его губами, его острый, пронизывающий взгляд удерживает меня на месте.

Его братья и остальные мужчины, должно быть, заметили этот напряженный момент, потому что они разбегаются.

— Я знаю, что ты злишься. — Его дыхание заигрывает с моими губами, раздражение проскальзывает в его голосе. — Но ты никуда не пойдешь одна.

Его вторая рука берет мой подбородок, и мое тело мгновенно становится теплым.

— Кто, черт возьми, по-твоему, имеет право говорить мне, что делать? — Я кричу сквозь сжатую челюсть, мои ноздри раздуваются, пульс бьется в шее.

— Ты чертовски раздражаешь, ты знаешь это? И все равно… — Ворчит он, его взгляд переходит на мои губы, его язык ласкает нижнюю губу. — Это заставляет меня хотеть тебя еще больше.

Тепло проникает в каждую мою клеточку, растапливая ледяной холод моего сердца. Но когда я вспоминаю все, что произошло, между нами, я качаю головой, прогоняя это ощущение.

— Я ухожу. — Я изо всех сил вырываюсь из его хватки, и на секунду мне кажется, что он собирается меня отпустить.

— Черта с два ты уйдешь.

В следующее мгновение я оказываюсь в воздухе, перекинутая через его плечо, его ладони крепко обхватывают мою задницу.

— Какого хрена ты делаешь?! Мне нужно к тете, мудак!

— И ты поедешь, — бросает он небрежно. — В моей машине. Пока я за рулем.

— Я не собираюсь сидеть с тобой в машине ни минуты, не говоря уже о часе!

— Думаю, у тебя нет выбора, детка. — Его рука сжимает внутреннюю сторону моего бедра, и я не могу сдержать нахлынувшее на меня желание. — Я бы никогда не отпустил тебя одну, зная, что там люди твоего отца. Как только они узнают об этом, они придут за тобой. Ты хочешь умереть?

— А тебе не все ли равно? — Отвечаю я.

— Ты что, блять, издеваешься?

Он ставит меня на ноги, пока мы добираемся до черного внедорожника. Он смотрит мне в глаза, болезненное выражение омрачает зеленые лужи его взгляда, останавливая меня на месте, и все, чего я хочу, это поцеловать его — не как Брайана, а как Дома.

Моего Дома.

— Как ты могла подумать, что мне все равно? — Он делает шаг вперед, заставляя меня прижаться спиной к двери его машины. — Я любил тебя.

— Любил, — добавляю я с тоской, нанизывая это слово на нитку, вытесняя из него жизнь.

Опустив глаза, я больше не смотрю на него. Это слишком. Я едва держусь.

Он приподнимает мое лицо пальцем, и у меня не остается выбора, кроме как встретить его испытующий взгляд.

— Люблю, Киара. Я люблю тебя. И всегда буду любить. С годами моя любовь изменилась. Тогда все было по-другому. Я был мальчиком, а ты была моим другом. У меня были чувства к тебе, которые я не совсем понимал. Но сейчас я понимаю. Ты должна знать, что я люблю.

— Ты не делаешь того, что сделал с тем, кого, по твоим словам, любишь, — замечаю я, сглатывая слезы, которые предпочитаю скрывать.

Он вздыхает.

— Мне жаль. Я забрал тебя только для твоей же безопасности. Я знаю, что должен был рассказать тебе, кто я, поговорить с тобой обо всем этом, но я не мог рисковать планом, на который потратил годы. Я слишком долго ждал, чтобы наблюдать, как все это рушится.

— Если бы ты сказал мне, кто ты, в тот день в клубе, я бы помогла тебе, но ты решил не доверять мне.

— У меня были свои причины, Киара. Или ты забыла, что сказала мне?

Моя голова дернулась назад.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Когда?

Он резко выдыхает.

— Давай уберемся отсюда, пока не пришли его люди. Тогда и поговорим, и выложим все начистоту.

— С нетерпением жду этого, — говорю я, когда он отступает назад, открывая для меня дверь.

И как только мы оба оказываемся внутри, я приветствую тишину, которой мне так не хватало.

Мы подъезжаем к дому моей тети, окруженному большим белым забором. Она уже у входа, сидит на ступеньках крыльца, обхватив руками кружку, бордовый свитер облегает ее плечи.

Как только она видит машину и меня, выходящего из нее, она с такой силой роняет кружку на ступеньку, что та опрокидывается, проливая черную жидкость на траву.

Она практически бежит ко мне, и когда я оказываюсь рядом с ней, она сжимает мои щеки в ладонях, слезы текут по ее лицу. Не говоря больше ни слова, она крепко обнимает меня.

— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. — Ее голос срывается на задыхающийся всхлип. — Я сходила с ума от беспокойства, думала, что он убил тебя, как…

— Как маму? — Я отстраняюсь, ищу ее глаза. — Что ты знаешь, тетя Кирстен? Пожалуйста, если ты хоть что-то знаешь, ты должна мне рассказать.

Мы никогда не говорили о том, что случилось с моей мамой. Я заговорила об этом, когда мы только начали общаться, но она нашла способ избежать вопроса, сказав лишь, что мама никогда не уедет без меня. Когда я стала старше, я перестала спрашивать.

Ее глаза ненадолго закрываются, когда она тяжело вздыхает.

— Как насчет того, чтобы пойти в дом и поговорить?

Ее глаза блуждают по Дому, ее брови вопросительно сдвинуты. Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит у пассажирского сиденья, скрестив руки на массивной груди.

— Кто он? Твой телохранитель?

Я насмехаюсь.

— Это Дом.

— Подожди минутку? — Ее глаза расширились, а рот опустился. — Сын Франческо?

Я медленно киваю, мое сердце становится тяжелым, в животе появляется трепетное чувство, а кожу покалывает от холодной дрожи, скользящей по рукам.

Я уже упоминала имя Дома, но никогда не упоминала имя его отца.

— О Боже!

Ее ладонь опускается на губы.

— Я думала, что они все мертвы, — шепчет она, ее рука опускается обратно.

Словно зная, что мы говорим о нем, Дом подходит к нам.

Он протягивает руку моей тете.

— Привет. Я…

— Я знаю, кто ты. — Она берет его руку и смотрит на него, как будто видит привидение. — Я знала о твоем отце. Он был добр к моей сестре. Ее маме.

Она делает жест в мою сторону, покачивая головой. Я нахмуриваю брови. Все это время моя тетя так много знала и ничего не говорила.

— Давайте пройдем внутрь, — говорит она, открывая дверь в большое фойе с кафедральным потолком и маленькой хрустальной люстрой над головой.

Мы снимаем обувь и проходим за ней в комнату.

— Присаживайтесь. Давайте я приготовлю вам обоим кофе.

— Я не хочу кофе, — говорю я с разочарованием в голосе. — Я хочу знать, что ты знаешь.

Она поджимает губы и смотрит между мной и Домом.

— Хорошо. — Она садится на коричневый кожаный диван.

Мы с Домом садимся напротив, и он знает, что лучше сесть рядом со мной, заняв противоположный конец дивана. Моя тетя скрещивает ноги на коленях, дрожащей рукой сжимая свой кардиган.

— У мамы был роман с Франческо? — Спрашиваю я, прерывая молчание, зная, что она, вероятно, слишком боится сказать то, что знает, не узнав сначала, что знаю я.

Ее веки опускаются на кратчайшие секунды, прежде чем они смягчаются, и между ее бровями появляется морщинка.

— Киара…

— Мне плевать на эту чертову интрижку. Хорошо? Просто расскажи мне, что случилось.

Она вздыхает, сцепив пальцы.

— Твоя мама планировала забрать тебя и сбежать. Франческо нашел ей человека, который мог сделать фальшивые паспорта, и дал ей денег, чтобы помочь ей, куда бы она ни направилась. Он не знал куда, и я тоже. — Она немного сутулится, глядя на свои колени. — Он не хотел знать на случай, если твой отец будет его пытать. Они начинали как друзья. — Она смотрит на меня. — Но чем ближе становилась их дружба, тем больше они сближались. И она влюбилась в него, а он влюбился в нее.

Ее взгляд переходит на Дома, который внимательно слушает.

— Он был хорошим человеком, — говорит она ему. — Он был готов отказаться от нее, лишь бы она была спасена.

Уголком глаза я вижу, как у Дома дрогнула челюсть.

— Она позвонила мне утром, в день своего исчезновения, — продолжает тетя Кирстен. — Она оставила голосовое сообщение, сказав, что думает, что твой отец знает о ее плане исчезнуть. Она была напугана, и когда я узнала, что ее нет, я просто поняла, что он убил ее.

— Он убил, — проворчал Дом с дрожью в дыхании. — Он убил ее, моего отца и моего младшего брата, которому было всего восемь лет.

Она задыхается, ее глаза застилают слезы, ее пальцы падают на губы.

— Я знала, что она умерла, но слышать это… это тяжело. — Вытирая глаза, она ерзает на своем месте. — Я сожалею о твоей потере, Дом.

Он откидывается назад, лодыжка перекидывается через колено.

— Мне жаль, что я ничего не сказала раньше, Киара. Твоя мать не хотела, чтобы ты знала что-то о Франческо до тех пор, пока это не станет действительно необходимо.

Она встает, опускается на колени рядом со мной, сжимая мою руку.

— Пожалуйста, прости меня, — умоляет она, слезы ярко блестят в ее глазах.

— Я понимаю. — Я киваю, в моем тоне столько потрясения.

Прочистив горло, она поднимается на ноги.

— Она оставила тебе письмо.

— Что? — Мой пульс учащается. — Почему ты никогда не отдавала его мне?

Она поджимает губы.

— Она попросила меня отдать его тебе, только когда ты придешь за ответами. Я хотела уважать ее желание.

— Где оно? — Я мгновенно встаю.

— Я принесу. — Она похлопывает меня по руке. — Сиди. Я сейчас вернусь.

Через минуту она возвращается, протягивая мне белый деловой конверт. Я быстро вынимаю бумагу из конверта, разворачиваю его, не в силах больше ждать ни секунды, чтобы не прочитать слова моей матери.

Дорогая Киара,

Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Мне жаль, детка. Это никогда не было моим планом. Ты была всем моим миром. Ты и сейчас мой мир. Где бы я ни была, ты всегда будешь моим всем. Ты — единственное хорошее, что я сделала в своей жизни.

Когда я встретила твоего отца, мы оба были молоды и так быстро влюбились. Мои родители были старомодны и хотели, чтобы я вышла замуж молодой. Им нравилась семья, к которой принадлежал твой отец, поэтому они не возражали, когда он попросил моей руки. Тогда я видела только сердечки, даже когда он проявлял собственническую заботу о том, какой мальчик со мной разговаривает или смотрит на меня. Я приняла это за то, что он любит меня. Я была дурой. Теперь я знаю это.

Твой отец был ужасен для меня, для нас. Это моя вина. Ты никогда не должна была принимать это на себя, но к тому моменту все, что я могла сделать, это убежать. И я пыталась, но я думаю, он знает, и, возможно, поэтому я сейчас мертва.

Кап.

Кап.

Слезы стекают на черные чернила, размазываясь по ее словам.

Я даже не заметила, что плачу. Я провожу рукой под глазами, не обращая на них внимания, и продолжаю читать.

С помощью Франческо я планировала отвезти нас во Францию, чтобы мы могли есть наши блины и носить наши модные платья, как мы всегда притворялись, когда ты была маленькой. Ты помнишь это? Мне жаль, что мы так и не получили этот шанс. Мне бы не хотелось покидать тебя, особенно зная, с кем ты осталась. Убивает даже то, что я пишу это письмо. Мое сердце разрывается с каждым предложением.

Пожалуйста, не сердись на свою тетю. Это была не ее история. Я попросила ее передать тебе это письмо только тогда, когда она почувствует, что время пришло.

Я люблю тебя навсегда. Я всегда буду с тобой.

Держись за свою тетю и за Дома. Это нормально — держаться за силу других, когда она нам нужна.

С любовью,

Мама

Прижимая бумагу к груди, я втягиваю воздух, такой поверхностный, что он сжимает мою грудь, а удары сердца застревают в горле.

Я позволяю слезам очистить мою душу, мои глаза закрываются на несколько секунд, прежде чем я встаю и бегу на улицу. Воздух приятно обжигает легкие, и я заставляю себя вдохнуть, выдохнуть, а затем повторить.

Я слышу тяжелый грохот его шагов.

— Киара, подожди! — Зовет Дом, когда я огибаю дом и направляюсь во двор.

Я пытаюсь закрыть дверь перед его носом, но он ударом ладони останавливает меня. Когда он закрывает дверь, я поворачиваюсь к нему и кладу руку на бедро, из уголков моих глаз текут слезы.

— Какого черта тебе от меня нужно?!

— Детка, мне очень жаль. Наверное, это было тяжелое письмо.

Он стоит на месте, между нами, несколько футов. Когда я не отвечаю, он продолжает со вздохом.

— Я забочусь о тебе, Киара. Очень сильно. Мы можем поговорить? Если ты хочешь, чтобы я ушел после этого, я уйду. Я обещаю.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я смотрю на его смягчившиеся черты.

— Хорошо. Говори, что хочешь сказать, а потом убирайся отсюда.

— В тот день, когда мы сбежали, в тот день, когда твой отец убил моего… я получил от тебя сообщение. Жестокое, блять, сообщение. Ты помнишь, что ты сказала?

Каждый мой мускул напрягается, холодный ужас омывает меня, колючками покрывая мою кожу.

— Что за сообщение, Дом? Я никогда не писала тебе такого. Это была не я.

— Да, это так. Ты сказала мне, что я тебе никогда не нравился, что тебе меня жаль, что я и моя семья — неудачники, как всегда, говорил твой отец. — Он поднимается на шаг ко мне. — Можешь себе представить, как я был сломлен, видя, как Маттео и отца застрелили у меня на глазах, а потом прочитал эти гребаные слова от тебя?

Он проводит ладонью по затылку, его трицепсы напрягаются через одежду.

Я хватаюсь за грудь, задыхаясь.

— Ты видел, как они умерли?

— Да, Киара, видел.

Цвет исчезает с моего лица. Я чувствую это так же сильно, как и то, что мое сердце сжимается, как будто уменьшаясь в ничто.

— Мне так жаль. — Мой голос срывается на крик, мои руки хотят дотянуться до него, обнять его.

Что-то стекает по моей щеке, и я понимаю, что это мои слезы. Я смахиваю остатки своей боли, причиняя страдания нам обоим.

— Ты должен знать, что я никогда не посылала тебе эти сообщения, Дом. Я клянусь тебе. Я бы никогда не сказала тебе этого. Никогда. — Я качаю головой, мои брови сведены. — Ты был моим лучшим другом. Ты значил для меня все. Как и твоя семья.

Выражение лица Дома меняется.

— Тогда как…

Стук моего сердца отдается в ушах, шок от всего этого топит меня в ледяной воде. Мой отец всегда знал, как разрушить жизнь. Он делал это безупречно, особенно по отношению ко мне.

— Мой отец забрал телефон в тот день, когда умерла моя мама. — Я вздрагиваю, делая глубокий вдох. — Я так и не получила его обратно, пока несколько дней спустя он не сменил мой номер. Я постоянно писала тебе, чтобы сообщить, что у меня новый, узнать, где ты, но ты никогда не отвечал.

— О, блять! Если бы только у меня был мой чертов телефон! Я выбросил его после того, как прочитал твои сообщения.

Он сжимает кулак и хлопает им по ладони, расхаживая взад-вперед. Когда его глаза наконец-то встречаются с моими, он делает неуверенный шаг ко мне, а затем еще один.

— Если бы я знал, что ты их не посылала… если бы я знал, что это он… Боже мой, Киара! — Рычит он, его черты измучены.

— Я не могу поверить, что ты так плохо думал обо мне и нашей дружбе. — Я качаю головой в неверии.

— Я не знал, что и думать! — кричит он, но не от гнева, а от полного горя. — Клянусь, в то время я был сломлен. Я думал, что потерял и тебя, что ты ненавидишь меня и мою семью, как твой отец. Я думал, что ты встала на его сторону, что нашей дружбе пришел конец. Потом, когда я наблюдал за тобой годы спустя, увидел, что ты работаешь в клубе. В его клубе. Я думал, что ты с ним за одно.

Сейчас это слишком тяжело. Я пытаюсь дышать, не в силах втянуть воздух в свои горящие легкие.

Придвинувшись еще ближе, он уничтожает все пространство, между нами, беря мои руки в свои. Но как бы близко он ни подходил к моему телу, я не позволяю ему приблизиться к моему сердцу.

Только не снова.

Он разрушил все мое доверие к мальчику, который убивал драконов ради меня. Я никогда не думала, что однажды он станет тем драконом, которого мне придется уничтожить.

— Почему ты следил за мной? — Спрашиваю я. — Все это время это был ты, не так ли?

— Да, это был я. Я говорил себе, что это из-за твоего отца, но это была ложь. Я хотел узнать тебя, быть как-то ближе к тебе. Я скучал по тебе, Киара. Разве ты не понимаешь? Даже когда я был на самом дне, думал, что ты ненавидишь меня, я все равно скучал по тебе. Я все еще заботился о тебе. — Его пальцы сжались вокруг моих рук, его взгляд впился в мои. — Пожалуйста, прости меня. Прости за то, что я сделал. Я хотел защитить тебя от него, но сделал это неправильно.

Мое сердце замирает от красоты его слов, но вместо того, чтобы позволить им поглотить меня, позволить им привести меня туда, где я смогу понять его решения, я сжимаю челюсть и отдергиваю руки.

— Слишком поздно для всего этого, — шепчу я, не желая, чтобы тетя услышала. — Мы уже не те друзья, которыми были когда-то. — Я пригвоздила его взглядом. — Все это время ты думал, что я ужасный человек, который может говорить такие ужасные вещи после всего, чем мы делились?

Я смотрю на него с недоверием, с моих губ срывается крик.

— Я знаю, что облажался, — шепчет он, — Я должен был…

— Что ты должен был сделать, а?! — Кричу я. — Должен был прийти ко мне много лет назад? Противостоять мне? — Я тыкаю в него пальцем. — Ты должен был!

Мои брови изгибаются от мучительной боли.

— Ты мог бы прийти ко мне. — Мой голос падает. — Ты мог бы рассказать мне, что происходит. Я бы помогла тебе. Я бы сделала все, что ты хотел. — За моим носом нарастает боль, слезы застилают глаза.

Он сжимает мое плечо, а другой рукой проводит по моей челюсти, посылая толчок по позвоночнику.

— Я не мог рисковать, — пытается объяснить он. — Я не мог рассказать тебе о своих планах, потому что не был уверен, кому ты верна, и я не мог позволить чему-то встать на пути того, что мы приготовили. Я так долго ждал этого, Киара. Мы все ждали.

Он сжимает мою челюсть в своей ладони, его глаза стекленеют от боли.

— Я знал, что единственный способ уничтожить твоего отца — это взрастить свое королевство, чтобы я мог наблюдать, как он горит. Но даже несмотря на все это, я хотел тебя. Всегда хотел. Я просто думал, что ты не хочешь меня, поэтому я позволил своему сердцу умереть в тот момент, когда прочитал эти сообщения. Но, детка… — Его голос смягчается вместе с биением моего сердца. — С тех пор как я вернул тебя, я чувствую, как мое сердце снова бьется. Я никогда не думал, что способен полюбить кого-то, но теперь я понял, что единственный человек, которого я хочу любить — это ты.

Моя рука сомкнулась вокруг его запястья, и я тихо застонала, желая удержаться и в то же время понимая, что должна уйти. От него, от нас, от любого шанса, который у нас мог быть. Как я могу доверять ему после того, что он сделал? Как мы можем строить будущее на руинах?

Его глаза ищут в моих прощение, которое я не могу дать.

— В моем понимании, ты поступила со мной несправедливо, — продолжает он. — Я не мог видеть ничего дальше этого.

В его тоне волна за волной проплывает сожаление. Он топит нас обоих в своих ошибках.

— Почему тебе было так легко поверить в это? Я знаю, что мы были детьми, но как ты мог не видеть, как сильно я тебя люблю? Как сильно я любила Маттео?

Рыдания вырываются из моей души, когда я вспоминаю того маленького мальчика, который сидел у меня на коленях в пекарне и кормил меня кексами, которые делал его отец. Или те моменты, когда его лицо озарялось, когда я приходила с мамой. Он бежал ко мне, хватал меня за талию и обнимал со всей силы.

— Мне жаль, — это все, что он смог сказать, его голос становится все более хриплым, его лоб прижимается к моему.

Я позволяю ему остаться, позволяю каждой его частичке остаться рядом со мной, зная, что это не продлится долго. Зная, что после того, как он уйдет, я больше его не увижу.

Он откидывает голову назад, а затем его губы приземляются на мой лоб, такие бархатисто-мягкие. Я тону в пьянящей тоске по будущему, которое у нас могло бы быть.

— Я не хочу жизни без тебя. — Боль сковывает его голос. — Все это время у меня могла быть ты, а вместо этого я все проебал. Детка, я лю…

— Нет! — Я отталкиваю его от себя, упираясь руками в его грудь. — Не смей больше говорить мне эти слова.

Я отхожу на шаг.

— Не говори так. — Его глаза умоляют. — Я не жду от тебя прощения или понимания ни сегодня, ни завтра, но, пожалуйста, детка, пойми меня.

Мое зрение застилают слезы, когда я смотрю на него, мы оба поглощены столькими годами страданий, оба от руки моего отца, уничтожившего Дома, которого я когда-то знала. Дома, который никогда не лгал и не причинял мне боль. Тот, кто, как я думала, знал меня больше, чем кто-либо другой.

— Забудь меня, — говорю я ему. — Притворись, что я та девушка, которая обманула тебя, и отпусти ее. Навсегда.

Он издаёт горький смешок, его рука резко приземляется на макушку головы, его пальцы сжимают её, словно желая сделать больно.

— Я не мог сделать этого тогда, и уж точно не могу сделать сейчас.

Он подходит ко мне, но я отстраняюсь, качая головой, глаза болят, душа разрывается на части.

— Мы не знали друг друга пятнадцать лет, — плачу я, смахивая слезы с глаз. — Мы… мы не должны знать друг друга сейчас.

— Киара, я умоляю тебя.

Блеск в его глазах пронзает меня насквозь. Все болит. Мое сердце, моя голова, каждая частичка меня теряется от боли.

— Прощай, Брайан. — Мой голос разбивается вдребезги вместе с его сердцем.

— Не называй меня так. — Его слова покрыты смятением. — Я все еще Дом.

— Не для меня. Мой Дом никогда бы не причинил мне вреда. Он хотел только защитить меня.

— Почему, черт возьми, ты думаешь, я забрал тебя после того, что, как я думал, ты сделала?! — Кричит он. — Я не хотел, чтобы он убил тебя или нашел кого-то другого для этого.

— Это ничего не меняет! Ты все еще лгал о том, кем ты был. У тебя было так много шансов рассказать мне, проверить мою истинную преданность, но ты не сделал этого. Ты поверил в ложь, которую он создал. — Моя грудь резко опускается. — После того, как я призналась тебе в том, как он запер меня в комнате после того, как я назвала тебе его местонахождение, ты мог бы рассказать мне. Но ты молчал. Как, по-твоему, я могу простить это?

Он опускает голову на ладонь.

— Я не был уверен, чему верить.

— Это очень плохо, потому что все, что я думала, что у нас могло быть, когда я считала тебя Брайаном, теперь исчезло

Он тоскливо смеется.

— Значит, ты могла бы простить его, но не можешь простить меня?

Я пожимаю плечами.

— Он был для меня никем. Но ты? Ты был всем.

У меня пересыхает в горле, свежие слезы текут по щекам.

— Как будто в один-единственный момент ты забыл обо всем этом. Когда-то я думала, что могу доверять тебе больше всех. А теперь… — Всхлип разрушает все мои защитные механизмы. — Как будто я теряю тебя снова и снова.

Его руки обхватывают меня, успокаивая мои рыдания, хотя именно он допустил, чтобы я впала в отчаяние.

— Ш-ш.

Успокаивающее звучание его голоса — как колыбельная для моего разбитого сердца, и я больше всего на свете хочу, чтобы этого было достаточно, чтобы собрать его обратно.

Но это не так.

Я толкаю его в плечи, мне нужно, чтобы он был далеко.

Мне нужно, чтобы он ушел.

— Не звони мне. Не приходи сюда. Я не хочу тебя больше видеть.

Тяжелый выдох срывается с его губ, когда он засовывает руки в карманы своих брюк.

— Я никогда не перестану пытаться заслужить твое доверие, — обещает он, его глаза смотрят на меня с немой клятвой. — Я дам тебе пространство, время, все, что тебе нужно, но я не отпущу тебя. Ты открыла мое сердце для того, что я никогда не думал смогу получить. И я хочу этого… Хочу только с тобой.

— Дом… не надо. — Я закрываю глаза, позволяя слезам стекать по моему лицу, не в силах больше воспринимать его искренние слова. — Когда-то я любила мальчика, который заставил меня почувствовать красоту солнца, но теперь ты лишь его тень, поглощающая меня в темноту.

Его глаза опускаются.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Но я не откажусь от нас. И те три слова, которые ты не позволила мне сказать… — Он кладет ладонь на центр своей груди. — Я чувствую их здесь. Они никуда не денутся. Они будут ждать тебя, когда ты будешь готова.

Когда он выходит за ворота, рыдание сокрушает мое тело, мои колени ударяются о траву, а затем мне снова становится больно.