Сделка с дьяволом

ГЛАВА 36

КИАРА

На следующее утро я решила снова позвонить своей кузине. Всю прошлую неделю я звонила на ее телефон, но все время попадала на голосовую почту.

Но сегодня, наконец, звонок проходит.

На третьем звонке раздается голос.

— Телефон Ракель Кавалери. Говорит Данте, ее очень красивый муж. Чем я могу вам помочь?

Я откидываю голову назад, мои брови поднимаются к линии волос.

— Муж?! — Практически кричу я. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

Она вышла замуж за Данте? О мой гребаный Бог. Он был забавным ребенком в детстве, всегда шутил. Я не знаю, кто такой этот Данте сейчас, и особенно не знаю, почему он женился на моей чертовой кузине!

В детстве я не рассказывала ей о Доме и его семье. Я боялась, что она расскажет своему отцу, а тот расскажет моему. Поэтому очевидно, что, когда она встретила Данте, она понятия не имела, кто он такой.

— А, Киара. Как приятно слышать тебя в такой прекрасный день. — У него несносный голос. — Прошло слишком много времени. Мы должны наверстать упущенное.

— Заткнись, Данте. Что ты сделал с моей кузиной?

— О, я много чего сделал с твоей очень сексуальной кузиной. Конечно, после того, как мы официально поженились. Я просто джентльмен.

— Ты придурок, — говорю я в ответ.

— Я извиняюсь. Мы действительно хотели послать тебе приглашение, но мы довольно быстро сбежали.

— Ты можешь перестать вести себя как идиот и сказать мне, что, черт возьми, происходит?

— Ничего. Многое. Мы пришли к очень взаимовыгодному соглашению. Она счастлива. Я счастлив. Будь счастлива, Киара.

— Мы не виделись пятнадцать лет, кретин. Я не знаю тебя настолько, чтобы радоваться, что ты женился на моей кузине. И ради чего? Еще одна форма мести моей сумасшедшей семье?

— Вы с кузиной не сумасшедшие, и я не сделал ничего такого, чего бы она не хотела. Поверь мне. — Я так и вижу, как он высокомерно улыбается.

— Ты ведь не держишь ее взаперти, как он держал меня? Потому что я клянусь…

— Я не обидел ни одного красивого волоска на ее теле. Она в полном порядке. Свободна, как птица… в некотором роде.

— Позволь мне поговорить с ней. Сейчас же. Или я приду к тебе домой с паяльной лампой и начну с тех красивых машин, на которых, я уверена, ты ездишь.

Его голос становится тихим, и я смотрю на свой телефон, чтобы убедиться, что он не повесил трубку. Он все еще там.

— Данте. Где она?

Он тяжело вздыхает.

— Она здесь, в доме, лежит у бассейна. Я не причинил ей вреда. И не собираюсь.

— Отлично. — Я закатываю глаза, полностью раздраженная. — Позволь мне поговорить с ней и подтвердить это. Твое слово мало что значит.

— Только если ты пообещаешь мне одну вещь.

— Зависит от того, что это.

— Не говори ей о том, кто мы такие и откуда знаем твою семью.

Я усмехаюсь.

— Прости?

— Если она узнает от тебя, она никогда меня не простит.

— Хорошо! — С моей груди срывается смешок. — Она и не должна.

— Я понимаю, что ты злишься. — На другом конце раздается шарканье, как будто он садится или встает. — Ты имеешь на это полное право, но во время всего этого дерьма я начал заботиться о ней, и я думаю, что она тоже заботится обо мне. Пусть все идет своим чередом, пока мы не разберемся с Сэлом и остальными, а потом я скажу ей. Дай мне немного времени.

Я ничего не говорю, слова застряли у меня в горле. Искренность, с которой он говорит о моей кузине, растапливает мое сердце.

— Мы можем стать кем-то, Киара. Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше.

Боже. Он действительно заботится о ней.

— Зачем ты вообще это сделал? Как это служит твоей цели?

Он вздыхает.

— Ты как никто другой знаешь, как сильно Бьянки ненавидели нас. Представь, что они почувствуют, если одна из их дочерей выйдет замуж за одного из нас. Сэл не будет счастлив, не так ли?

Я беззлобно смеюсь.

— Ни капельки. Он уже знает?

— Пока нет. Я не хочу использовать ее таким образом. Но я скажу ему прямо перед тем, как всажу пулю в его мозг.

— Ты такой романтик.

— Я стараюсь. — Он усмехается.

— Головы полетят, и не только у Сэла, — добавляю я. — Карлито тоже.

— Я не могу, блять, ждать. Я ненавижу этого ублюдка.

— Откуда ты знаешь…?

— Длинная история для другого дня. Просто пообещай мне, что ничего ей не скажешь. Пожалуйста, Киара.

Я думаю об этом, но как я могу лгать своей кузине?

И в то же время, кто я такая, чтобы лишать ее шанса избежать постоянной угрозы брака по расчету? Может быть, это то, чего она действительно хочет, даже если она не знает всей истории. Я должна знать, что она чувствует к Данте.

— Я ничего не скажу прямо сейчас. Нет, если я увижу, что она заботится о тебе так же, как ты о ней. Но если она боится, если она хочет уйти, я расскажу ей все.

Он глубоко вдыхает.

— Хорошо. Я пойду за ней.

— Подожди, — говорю я. — Не затягивай с тем, чтобы рассказать ей. Посмотри, что случилось со мной и Домом. Правда всегда находит способ выскользнуть из грязи и укусить тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Я не знаю, как долго все это будет продолжаться с моими дядями, но она имеет право знать, что ты собираешься убить ее отца. Что ты не тот, за кого себя выдаешь.

— Ты всегда была такой занозой в заднице.

— Я такой не была!

Я слышу, как открывается дверь, когда он хихикает.

— Чего бы это ни стоило, — продолжает он. — Дом сейчас — это гребаный беспорядок. А он давно не был в беспорядке.

Я молчу, пока он продолжает.

— Я помню, как он плакал однажды ночью после нашего бегства после того, как мы оказались в одном из этих грязных приютов.

Они были в приютах? Боже мой.

— Я уверен, что он не хотел, чтобы я слышал, но я услышал, и он произнес твое имя, когда плакал. Было похоже, что он оплакивал и тебя. Ты была единственным человеком из всех нас, на кого он мог рассчитывать, и он думал, что вашей дружбе пришел конец.

Моя челюсть напряглась, боль нарастала в горле.

— Почему он не попытался связаться со мной? Спросить меня о тех сообщениях?

— Я знаю. Ты права. Но он был ребенком, которому пришлось стать мужчиной. Это было ужасное время для нас. Мы были предоставлены сами себе, потеряли родителей и брата… это нас подкосило. В то время он мог поверить во что угодно. Потом годы просто пролетели. Я прошу тебя быть немного сочувствующей. Немного. — Он смеется. — Немного, хорошо?

— Заткнись, Данте. — Мой рот кривится в теплой улыбке, пальцы вытирают случайные слезы, задерживающиеся на ресницах.

— Я скучал по тебе, тупица, — бросает он.

— Как скажешь, придурок.

Его смех прорывается через линию.

— Ракель, Киара у телефона.

— Правда? — Она взволнована. — С ней можно говорить?

— Да, но делай это в спешке, детка. На всякий случай.

— Хорошо, — отвечает она ему. — Киара? Это действительно ты?

Я облегченно вздохнула.

— Это я. Боже мой, я скучала по тебе! Ты в порядке?

— Я в порядке. Клянусь! Я уверена, что у тебя миллион вопросов. Но я встретила этого парня, и он согласился жениться на мне, чтобы помочь мне избежать брака с Карлито, а ему нужна была жена для деловых целей. И вот мы здесь. — Она наконец-то переводит дыхание. — Все произошло так быстро, а потом я не могла позвонить тебе, вдруг моя семья или Карлито смогут нас выследить.

— Да, он сообщил мне радостную новость. Он хорошо с тобой обращается?

Это все, что имеет для меня значение. Остальное она может рассказать мне в другой раз, когда все закончится.

— Он замечательный. Сначала я переживала. — Ее голос падает до шепота. — Он такой горячий, и технически он был моим мужем. Я не могла больше сопротивляться ему.

— Ты не могла! — Я притворно вздохнула.

Кажется, что мы нормальные, сплетничаем о мужчинах, как это делают женщины, но наши ситуации — это что угодно, только не норма.

— Да. Долго. И, да… — Ее голос затихает со вздохом. — Он очень хорош в этом.

— Ну, тогда ладно. Рада, что ты… ах… веселишься.

Она негромко хихикает.

— Я люблю тебя, и не могу дождаться, когда мы скоро увидимся. Если моя семья свяжется с тобой, ничего им не говори.

— Ты шутишь? Я бы никогда. — Я сделал паузу. — Ты кажешься счастливой. — Мои губы поджимаются в улыбке.

— Да. Я скучаю только по работе, но они не против, чтобы я взяла длительный отпуск. Я сказала им, что у меня возникли неотложные семейные дела. Я бы сказала, что быть вынужденной жить жизнью, которую я не хотела — это чрезвычайная ситуация. — Она издала тоскливый вздох. — Я думала, что моя жизнь закончилась, Киара. Я действительно думала, что мне придется выйти замуж за этого придурка или умереть. А теперь я замужем за другим. Я знаю, что это не должно длиться больше трех месяцев, как мы договорились, но…

— Но что?

— А что, если бы так и было? Что, если бы мы остались женаты? Я имею в виду, он хорошо ко мне относится, и мне кажется, что он искренне заботится обо мне. — Тяжелый вздох вырывается из нее. — Я говорю как сумасшедшая, я знаю. Я едва знаю его. Прошло всего лишь меньше месяца.

Подождите, месяц? Примерно в то же время, когда меня похитили? Черт. Я понятия не имела.

— Ты не сумасшедшая. Ты была с ним все это время, одна в том доме. Всякое бывает.

— Наверное, да. Я не знаю, что будет с нами дальше, но пока мне это нравится. В любом случае, мне пора идти, вдруг у них прослушиваются телефоны, но мы скоро снова поговорим. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Она кладет трубку, и я бросаю телефон на кровать. Она действительно в порядке. Данте не лгал.

Я рада, что кто-то из нас может обрести свое счастье. Не думаю, что для меня это когда-нибудь случится. Но даже несмотря на все, что сделал Дом, я хочу его выслушать. Думаю, мне нужно это завершение, даже если простить его я не смогу.

Я приезжаю в Vixen к семи часам, но никак не могу заставить себя выйти из арендованной машины. Оставаться на парковке кажется более безопасным, чем то, что ждет внутри.

Дело не в том, что я боюсь его. Скорее, я боюсь за свое сердце и за то, что он может с ним сделать.

Так много скрыто под нашими ранами, так много покрыто агонией, но все же трудно не смотреть на это, не чувствовать это в своих костях.

Старые Дом и Киара находятся в стенах нашей тюрьмы, в ожидании свободы, в ожидании того, что могло бы быть.

Запустив пальцы в свои прямые волосы, я открываю автомобильное зеркало и смотрю на свое лицо. Темно-коричневые тени отлично скрывают опухшие веки, но я все равно не похожа на себя.

Закрыв зеркало, я выхожу из машины и закрываю дверь. Мои черные туфли на шпильках щелкают о тротуар, когда я подхожу ко входу в клуб. Парковка почти пуста, за исключением нескольких машин. Я сомневаюсь, что это место вообще открыто в это время. Большинство танцевальных клубов начинают работать не раньше девяти.

Когда я подхожу, высокий, подтянутый мужчина с бритой головой и в черной футболке приветствует меня улыбкой.

— Вы Киара? — Спрашивает он, берясь за ручку двери и открывая ее.

— Да, это я.

— Проходите, мэм.

В дверях меня приветствуют, и я благодарю его, прежде чем шагнуть внутрь. Дверь захлопывается, когда мои глаза привыкают к узкому пустому коридору. Слева от меня есть окно с надписью «Проверка верхней одежды», но там никого нет.

Я продолжаю идти, не зная, где он.

— Привет, — приветствует он меня сзади.

Я задыхаюсь, мое тело остро ощущает его силу. Его энергия окружает меня, его глубокий, хрипловатый голос непроизвольно переворачивает мой желудок.

Сердце бешено колотится, а я не могу оглянуться, боясь, что мне захочется прыгнуть в его объятия и почувствовать, как они охватывают меня, отгоняя все плохое.

Но это он был тем, кто был плохим. Он тот, кто причинил мне боль, когда я даже не думала, что он может это сделать.

— Почему я здесь? — Спрашиваю я, мой голос увереннее, чем мое сердце.

Я поворачиваюсь лицом к нему, и мои глаза расширяются, а сердце бьется быстрее. Кажется, что я смотрю на него впервые.

Он совсем взрослый. Крепкие мышцы и резкие, мужественные черты лица заменили худощавого мальчика, которого я когда-то знала. Теперь он полностью мужчина.

Мое тело загорается теплом, когда я рассматриваю его черную рубашку, пуговицы которой практически оторвались на груди. Я знаю, что скрывается под его одеждой, но тогда я не знала, кому это принадлежит. Теперь, когда я знаю, я хочу попробовать его на вкус, как будто в первый раз. И для меня, наверное, так и будет.

Он делает шаг, пока лишь расстояние ладони не разделяет наши бьющиеся сердца. Его глаза прикрыты, а адамово яблоко покачивается, когда он смотрит на меня, его язык высунулся, облизывая губы. Как будто мы думаем об одинаковых грязных мыслях.

— Ты здесь, потому что я скучал по тебе. — Его брови напряжены так сильно, что я чувствую, как его страдание вибрирует в моем теле. — И то, что ты здесь, говорит о том, что ты тоже скучала по мне.

Он берет мою руку, и я позволяю ему держать ее. Позволяю ему почувствовать мою кожу, даже если он не может почувствовать, как он заставляет ее ожить.

— Ты нужна мне, Киара. — Его глаза заглядывают в мои. — Пожалуйста, останься. Не только сейчас, но и навсегда.

Он опускает свой рот к моему лбу, его губы оставляют поцелуй. Моя кожа трепещет от его ласк, сердце бьется в ожидании желанного мужчины.

— Я знаю, что мы можем больше не знать друг друга. Не так, как раньше. — Его мягкие слова скользят по моим губам, а его нос касается моего. — Но я все еще чувствую тебя повсюду. Твой смех, наши внутренние шутки, то, как ты клала голову мне на плечо, когда тебе было грустно. Эти воспоминания… они наши, Киара.

Моргая от слез, я отстраняюсь, чтобы увидеть его глаза, смотрящие на меня.

— Я бы хотела, чтобы ты поговорил со мной. — Мой голос пронизан эмоциями, слова разрывают меня на части.

Его руки обхватывают мое лицо с каждой стороны.

— Мне жаль, детка. За все. — Его глаза затуманиваются, мои слова терзают и его. — Прости меня.

— Дом. — Это слово — мольба. О чем-то, что, я надеюсь, мы сможем найти, сохранить и ценить до бесконечности.

— Киара… — Его взгляд мечется между моими глазами и губами.

Мое дыхание учащается, моя грудь опускается и поднимается с учащенными ударами сердца. Мои глаза находят его рот, и в этот момент его губы сталкиваются с моими. Ощущение их, теперь, когда я знаю, что они принадлежат мальчику, которого я любила, делает этот поцелуй не похожим на все остальные, которые мы разделяли.

Этот поцелуй, он создан из пепла нашего прошлого и из корней нашего будущего.

Моя рука сжимает его шею, его рука прижимается к моему лицу, его большие пальцы гладят мои влажные щеки. Его губы медленно, страстно двигаются по моим, как будто он хочет запомнить каждое движение, каждый вздох.

И зная все дикие вещи, на которые способен его рот, приятно знать, что он может сделать и это: показать мне, что я для него значу.

Он отстраняет свое лицо, его лоб опускается на мой, и мы оба задыхаемся.

— Я не хотел этого делать, — говорит он, тяжело сглатывая, его руки обхватывают мою спину.

— Это очень плохо, потому что я хотела этого, — признаюсь я шепотом, сдвигаясь на дюйм.

Мои руки обвивают его шею, и, глядя на Дома, я понимаю, что не могу позволить отцу отнять у меня еще что-то. Мое будущее — это мое будущее, и я хочу, чтобы оно было с этим человеком, прямо здесь.

— Значит ли это, что ты прощаешь меня? — Спрашивает он, бездонные лужи его глаз ищут мои.

Мои губы раздвигаются, когда я смотрю на него, мое сердце раздувается от такого количества всего, что трудно сдержать.

— Думаю, я могу попытаться.

Тяжелый выдох вырывается из его груди, прежде чем он тянется в карман и достает черный бумажник.

Я смотрю на него в замешательстве, и прежде, чем я успеваю спросить его, что он делает, он достает что-то из кармана. Мои глаза расширяются, и я задыхаюсь, когда вижу, что у него в руке.

— Ты действительно сохранил это? — Спрашиваю я сквозь слезы, которые теперь застилают мое зрение.

— Конечно, сохранил. — Половина ожерелья дружбы, которое я подарила ему в день похорон его мамы, свисает с его руки. — Я хранил все, что касается нас, прямо здесь. — Он прижимает ладонь к груди. — Я никогда не забывал ни одной вещи, даже когда было больно вспоминать.

Я протягиваю руку к ожерелью, провожу пальцем по мягким углам.

— Я действительно не могу поверить, что оно все еще у тебя. Я знаю, что ты сказал об этом в письме, но увидеть его… — Мой голос трещит по швам, слезы текут, как годы, которые мы потеряли.

— Я поклялся, что никогда не сниму его, — говорит он, его рука обхватывает мою спину, притягивая меня к себе. — Оно со мной везде, куда бы я ни пошел. Напоминает мне о тебе.

— Я бы хотела, чтобы у меня было свое, — признаюсь я.

Он улыбается, и у меня перехватывает дыхание.

— У тебя есть.

— Что? Нет. — Я качаю головой, мои брови склоняются. — Она все еще у меня дома, в…

— Шкатулке у нашей с тобой фотографии, — заканчивает он.

Он убирает свою руку с моей, второй раз лезет в карман и достает вторую половинку моего сердца.

Моя дрожащая рука медленно приближается ко рту.

— Ты забрал его?

— Да. — Он ухмыляется. — Твои трусики были не единственным, что я украл.

Я издаю смешок, вспоминая, как я разозлилась.

— Я не хотел, чтобы с ним что-нибудь случилось на случай, если твой отец придет в дом, — объясняет он.

— Надень его на меня, — ласково говорю я ему, впервые за долгое время улыбаясь от счастья.

— У меня есть идея получше. — Его лицо озаряется, ямочка углубляется вместе с изгибом губ. — Повернись.

Когда он застегивает ожерелье на моей шее, я замечаю, что оно не мое. Оно его. На обратной стороне кулона написано Дом. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, я вижу, что он надевает мою половинку себе на шею.

— Теперь у тебя есть кусочек моего сердца, а у меня — твоего, — говорит он, проводя костяшками пальцев по моей щеке.

Мое сердце колотится, волны эмоций оседают в центре моей груди.

Я достаю свой кулон и провожу по нему пальцами, пока его взгляд ловит мой.

— Я никогда не сниму его.

— Я тоже, — клянется он.

— Наверное, мы выглядим так по-детски, — смеюсь я, прикусив краешек нижней губы.

Его ладонь ложится на мою щеку, его взгляд — нежный, но голодный — притягивает меня к себе, владея каждым моим вздохом.

— Наверное, да, — произносит он так глубоко, что я практически чувствую это.

Мое сердце бьется в такт его словам, мой желудок опускается.

— Тебе не все равно, детка? Потому что я чертовски уверен, что нет.

Затем его губы прижимаются к моим, захватывая меня обжигающим поцелуем. На этот раз он более жесткий, более требовательный. Как будто он хочет поглотить мои губы, а вместе с ними и мое тело.

Я теряюсь во всем, кроме ощущения его рта, движущегося вместе с моим. Его рука скользит по моим волосам, подушечки пальцев грубо касаются кожи головы, а другая рука резко хватает мое бедро.

Наклонив лицо, он проводит своим языком, по-моему, целуя меня до тех пор, пока это не поглощает нас, одновременно прижимая меня к стене силой своего тела.

Запустив пальцы в мои волосы, он оттягивает мою голову назад, проводя губами по моей челюсти, его зубы проводят по моей коже, прежде чем его язык скользит по моей шее. Его рот скользит мимо моего плеча, его палец проскальзывает в тонкую бретельку моей голубой майки, протягивая ее через мою руку.

— Дом, — простонала я, не в силах сдержать вызванную похотью боль между ног.

— Блять, — рычит он, его глаза смотрят на меня огненным взглядом. — Я ждал, когда ты назовешь меня так. И теперь, услышав это…

Он поднимает мой подбородок большим пальцем, его губы медленно опускаются на мои. Один раз. Дважды. Он ворчит, отступая назад, как будто борясь с тем же желанием, которое испытываю я.

— Я хочу тебя, Киара. Я хочу тебя всю. Но я не хочу все испортить. Я думаю, что мы должны действовать медленно, даже если это последнее, чего я хочу.

Его ладонь касается моей шеи, удерживая меня, когда он приближает свой рот к моему, заставляя меня сходить с ума от желания попробовать его еще раз.

— Я хочу узнать тебя, — говорит он, его дыхание заигрывает с моим. — Всю тебя.

— Я тоже хочу узнать тебя. — Я отвечаю ему тихим голосом, мягко резонирующим, между нами.

— Тогда давай начнем прямо сейчас. — Он отодвигается назад, протягивая мне свою руку и прося мою. — Этот момент может стать нашим новым началом.

— Новое начало, — говорю я, переплетая свои пальцы с его пальцами, пока он ведет меня вглубь кл