Сделка с дьяволом

ГЛАВА 21

КИАРА

Я ненавижу его. Я ненавижу его, но в то же время хочу его и презираю это чувство. Когда вчера я решила пойти топлес, я знала, что делаю. Я знала, что его люди позвонят ему. Что он приедет.

Когда он смотрел на меня без одежды, это были глаза человека, который хочет иметь то, чего у него нет, но при этом не позволяет, чтобы это было и у других.

Это была ревность. Одержимость. Как я и знала.

Обычно я умею читать людей, и Брайана Смита — а я ни на секунду не поверила, что это его настоящее имя — несложно вычислить.

Он использует затаенную боль, интимную часть себя, которую он никому не позволяет увидеть. По тому, как он живет, видно, что он не позволяет ни одной душе подойти достаточно близко, чтобы разрушить крепость, которую он построил вокруг себя.

Он сильный.

Мощный.

Но снимите с него доспехи, и, держу пари, вы обнаружите испуганного маленького мальчика.

Но мне его не жаль. Может, мой отец и забирал людей, которых любил, но это не оправдывает его похищение меня, как и отказ в долбаном оргазме, который он мне задолжал. Я отплачу ему за это. Я просто еще не придумала как.

Я думала, что соблазнить его будет легко. Я думала, что найти место в его постели будет просто. Но он доказал, что я ошибалась.

Каждый раз, когда я думала, что победила, он оказывался на шаг впереди. Теперь я, наверное, никогда не выберусь отсюда.

Он избегал меня весь день. Я даже не уверена, что он вернулся домой вчера вечером. Не то чтобы меня это волновало. Я совсем одна в этом огромном доме, мне нечего делать и не с кем поговорить. Я могла бы завязать разговор с Майлзом, гигантской статуей мужчины, но у меня такое чувство, что он предпочел бы не разговаривать со мной, чтобы не нервировать своего драгоценного босса.

Я брожу по дому, отыскивая места, не занятые послушными лакеями Смита. Идя по широкому коридору на другом конце кухни, я нахожу запертую дверь за другой дверью, гадая, что может быть внутри каждой из них.

И как раз когда я собираюсь сдаться и пойти в свою комнату, я нахожу библиотеку в самом конце справа. Мое сердце замирает от волнения, когда я заглядываю в стеклянную дверь, обнаруживая огромные книжные полки от потолка до пола с каждой стороны, с серой лестницей рядом слева.

В центре стоит черный глянцевый журнальный столик и четыре мягких кресла цвета слоновой кости. Я подхожу ближе, желая войти внутрь.

Будет ли ему все равно, если я войду? А мне не все равно, если он это сделает? И что, черт возьми, он делает с библиотекой? Он вообще читает?

К черту.

На цыпочках я делаю еще один шаг, моя рука уже на двери, и я открываю ее.

— Вау, — бормочу я, обнаружив, что это двухэтажная библиотека, совершенно завораживая.

Винтовая лестница ведет наверх, к полке за полкой с большим количеством книг, чем я когда-либо видела в доме.

Я любила книги в детстве, и эта любовь не умерла. Чтение — это моя страсть. Способ расслабиться. Романтика, триллеры, мне все равно. Я читаю все.

Я осторожно закрываю дверь и делаю неуверенные шаги внутрь. Проводя нервно руками по черному платью из легкого трикотажа на бретельках, я подхожу к правому ряду и провожу кончиками пальцев по корешкам книг, желая впитать каждое слово.

Я дохожу до конца, и тогда я понимаю, что за книжной полкой есть еще одна большая зона, с L-образным диваном из слоновой кости и баром, полным бутылок со спиртным.

Книги и выпивка? Кажется, я нашла свою новую комнату. Мне бы сейчас не помешало немного крепкого алкоголя в моей жизни. Кроме красного вина дома или рюмки-другой на работе, я ничем не злоупотребляю. Но с учетом того, в каком состоянии находится моя жизнь в данный момент, мне, вероятно, стоит выпить бутылку водки.

Практически бегом направляюсь к черному кожаному бару, беру рюмку и ближайшую бутылку, читаю этикетку.

Bowmore Islay Scotch Whiskey

1957

Отлично. Звучит достаточно дорого. Я не пью виски, но всему свое время. Отвинтив запечатанную бутылку, я наливаю рюмку.

— За одну чертовски хуевую жизнь, Киара Бьянки. Пусть она станет еще более хуевой, потому что почему бы и нет? — Я поднимаю рюмку к невидимой тени и опрокидываю медовый ликер в горло.

Черт, он жжет, как кислота. Мне хочется еще, и я наливаю еще. Ликер скапливается в моем желудке, тепло и мгновенный кайф овладевают моими чувствами, и я делаю то, что, вероятно, не должна была делать. Я пью еще.

Три или четыре рюмки спустя, я немного пошатываюсь, но все еще могу ходить на своих босых ногах.

Вроде того. Почти.

Я чуть не спотыкаюсь.

— Упс. — Хихиканье вырывается из меня, когда я хватаюсь за край бара, чтобы устоять.

— Развлекаешься?

Я вздрогнула, пораженная голосом, который мне стало приятно слышать.

ДОМИНИК

Она игнорирует мой вопрос, продолжая стоять ко мне спиной. Все эти черные волосы рассыпаются по ее спине, достигая ее изогнутой задницы, по которой я хочу провести языком.

Она проводит рукой по волосам, отбрасывая их за плечо, искушая меня еще больше. С тех пор, как я почувствовал ее голую киску, услышал ее крики удовольствия, все, чего я хотел, это получить еще больше.

Больше ее.

Всю прошлую ночь я провел в одном из клубов со своими братьями, хотя это не моя сфера. Мы все были там на деловой встрече с новым инвестором для клубов. Но когда несколько женщин, которых Энцо пригласил за наш столик, начали крутиться у меня на коленях, с меня было достаточно.

Я был не в настроении трахать чью-то киску. Я хотел иметь только одну, и она прямо здесь, передо мной. Только короткое платье отделяет меня от этой теплой киски.

Мой член твердеет и дергается под брюками, требуя увидеть каждую частичку того, что она прячет под этой одеждой. Если бы она не была явно пьяна, я бы трахнул ее прямо сейчас. Я бы владел ею в эти мгновения, какими бы мимолетными они ни были. Она все равно была бы моей, и она бы знала это.

Прошлое и настоящее сталкиваются в одно целое, и я не могу это остановить.

— Ты знаешь, как дорого стоит эта бутылка? — Спрашиваю я. — Насколько она редкая?

Из нее сочится смех, когда она поворачивается, прислонившись спиной к барной стойке.

— Это мило, что ты думаешь, что меня это волнует.

Я ухмыляюсь, расстегивая манжеты своей голубой рубашки, закатывая рукава по предплечьям до локтей.

С ее губ срывается тоненькое, едва слышное хныканье. Я прислоняюсь к другой стороне книжной полки, наблюдая, как она смотрит на меня, ее стеклянные глаза изучают мои руки, мою грудь, мое лицо.

Она облизывает губы, потершись внутренней стороной бедер друг о друга.

Я слежу за ее движениями. Зная, что она голодна по мне, я хочу поглотить каждый дюйм ее тела и души.

Я хочу все.

Когда я остаюсь с ней наедине — моя страсть сильнее моего отчаяния — тогда боль почти забывается, как будто ее и вовсе нет. И именно тогда она наиболее опасна.

— На эту бутылку было потрачено много денег, — добавляю я. — Таких бутылок всего двенадцать.

— Ничего себе, — шепчет она, сдвигая брови и поджав губы. — Я слишком впечатлена.

— Правда? — Мой голос становится низким, так как аппетит разгорается.

— Нет. — Она качает головой. — Ни капли.

Она поворачивается к бару, демонстрируя мне свою попку, выглядывающую из-под платья, того самого, которое я хочу задрать до ее талии. Будет ли она бороться со мной?

Будет ли она умолять меня о члене, пока я позволяю своей ладони ударять по ее плоти снова и снова, пока она не сможет больше терпеть.

— Мистер Смит расстроен?

Она поворачивается ко мне с пухлыми, прекрасными губами, с бутылкой моего Bowmore в руке. Того самого, которое я купил почти за двести тысяч.

— Ну, вот что я тебе скажу, — продолжает она. — Я в очень хорошем настроении. Так как насчет того, чтобы дать тебе немного попробовать?

Я складываю руки на груди, скрещиваю ноги на лодыжках и поднимаю бровь, весьма заинтригованный тем, на что способна пьяная Киара.

Она скользит по полу, приближаясь к тому месту, где я стою, бутылка дребезжит в ее руке, когда она качается на ногах.

Черное платье, облегающее ее изгибы, задирается до самых бедер, и мне хочется сорвать его с нее.

Она делает еще один шаг и чуть не спотыкается. Прежде чем она успевает упасть и удариться об осколки моей бутылки виски, я протягиваю руку и обхватываю ее за спину, мои пальцы проводят по ее бедру.

— Мой герой. — Ее губы подрагивают прямо перед тем, как бутылка оказывается у нее во рту, и она делает глоток.

И, положив одну руку мне на плечо, она наклоняется ко мне, ее глаза впиваются в мои, и она целует меня. Алкоголь из ее рта попадает в мой, и я проглатываю его, прежде чем захватить ее язык и пососать, высасывая каждую каплю.

Я хватаю в кулак ее волосы, беру бутылку из рук и делаю глоток, целуя в ответ, возвращая ей то, что она дала мне, ставя бутылку на столик рядом со мной.

Ощущать ее губы спустя столько времени, пробовать ее, как я всегда должен был — это лучше, чем любой виски, который я приобрел. И хотя я пытаюсь бороться с чувством привязанности, сжимающим мое сердце, хватающим меня за горло, я не могу. Киара всегда умела зажигать мое сердце.

Я стону в ответ, когда ее стоны вибрируют на моих губах, алкоголь с ее языка течет по моему горлу, ногти скользят по моей груди и находят меня твердым, как камень. Мои пальцы путаются в ее волнах, сильно дергая, а ее ладонь сжимает мой член.

Наш поцелуй становится диким, стоны и крики пронзают стены так же сильно и быстро, как наши руки двигаются в жестоких касаниях…

Хватаясь.

Пожирая.

Желая большего.

Она двигает другой рукой к пряжке моего ремня, расстегивая его, ее губы все еще движутся по моим, ее хныканье становится все более возбуждающим.

Я откидываю ее голову назад, мои пальцы перебирают ее волосы, мне нужно увидеть ее глаза, нужно узнать, что в них скрывается.

— Тебе нужно остановиться, — предупреждаю я. — Ты пьяна.

Она смотрит на меня вызывающе, высоко подняв подбородок, продолжая расстегивать мои брюки, опуская молнию вниз.

— Что ты делаешь? — Я шиплю с рычанием, когда ее рука проникает внутрь моих боксеров, обхватывая меня своей мягкостью.

Она смотрит на меня, гипнотизируя своей красотой.

— На что это похоже? — Ее хриплый голос пронизан грубой решимостью. — Я хотела узнать, какой ты на ощупь. На вкус.

Моя челюсть напрягается, мой член жаждет того, чего он не должен хотеть. Она стонет, когда ее зубы захватывают нижнюю губу, ее лицо напрягается, когда она двигает рукой вверх и вниз, медленно и плавно.

— Ты хочешь мой член, да?

Она кивает с блеском в глазах, направляя толчок вниз, туда, где она нужна мне с отчаянием, которое я никогда не признаю.

Положив ладонь на ее голову, я опускаю ее на пол.

— Тогда иди и возьми его.

Она задыхается, когда ее колени ударяются об пол, ее неистовые руки на моих брюках и боксерах, спуская и то, и другое.

Я смотрю вниз, как она держит мой член в кулаке, и, не сводя с меня глаз, она высовывает язык, склоняется и проводит длинным движением от основания до самого кончика.

— Блять. — Мой голос напряжен, мои глаза закрываются от ощущений, разливающихся по всему телу.

Моя рука теперь на ее затылке, я проталкиваю член дальше в ее горло, желая заполнить ее любыми способами. Она заглатывает меня целиком, задыхаясь от толщины, а ее рука сжимает мои яйца.

— Да, вот так. — Я вхожу глубже, заставляя ее задыхаться на каждом дюйме. — Покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Она хнычет над моим членом, ее губы двигаются вверх и вниз, отказываясь выпустить хоть немного меня из своего талантливого рта. Мой оргазм растет, сжигая основание, я хочу отдать ей каждую каплю.

— Я сейчас кончу, детка. Лучше двигайся, если ты… блять! — Я стону, когда она остается на месте, заглатывая меня сильнее и глубже. — О, черт. Этот рот, Киара. Он мой. Ты моя.

Мой член выскакивает из ее рта.

— Никогда, — отвечает она, поглаживая меня с язвительной улыбкой.

Зарычав, я снова толкаю ее на свой член.

— Разве я сказал, что ты можешь отодвинуться?

Я крепко держу ее за затылок, удерживая там, пока она мычит и стонет самым прекрасным образом. Этот звук — музыка для моих ушей.

— Именно так, детка. Я хочу, чтобы ты была так полна мной, что не могла бы говорить.

Сжимая ее волосы, я трахаю ее рот с неистовой жестокостью, вибрация от ее стонов становится все сильнее, и с еще одним толчком, пламя от моего освобождения бьет меня сильнее, чем я когда-либо испытывал от любой женщины до нее.

Я изливаюсь в тепло ее рта, никогда больше не желая заполнять другой, и ненавидя то, что я чувствую себя так. Как бы хорошо это ни было, это не по-настоящему. И никогда не будет.

Схватив ее за волосы, я держу ее рот прижатым к основанию моего члена, пока зарываюсь глубже в ее рот, дергаясь, пока каждая капля не прольется в ее горло.

— Мм, — простонал я, дергая ее за волосы и прижимая ее губы к своим, крепко целуя ее, прежде чем отстраниться. — Ты хорошо справилась. Так чертовски хорошо.

Ее рука тянется к моему затылку, ногти впиваются, дыхание учащается.

— И что я получу за свою работу на пять с плюсом?

Она смотрит на меня, а я смотрю на нее, наши взгляды пойманы в искушении и обмане. Я наклоняюсь к ее рту и прикусываю зубами ее нижнюю губу.

— Как насчет того, чтобы я показал тебе? — Мое дыхание пробегает по ее рту, когда я обхватываю руками ее поясницу и веду нас назад, пока мы не доходим до лестницы у книжной полки.

Схватив ее за челюсть, я приблизил свои губы.

— Я хочу почувствовать, какая мокрая для меня эта киска, и ты мне позволишь.

Я не даю ей шанса ответить. Я переворачиваю ее за бедра, толкая ее лицом вниз на первую ступеньку лестницы своей ладонью. Ее щека прижимается к холодному металлу, она стонет, боковым зрением жадно следя за каждым моим движением.

— Ты думаешь обо мне, Киара? — Спрашиваю я, приподнимая другой рукой ее платье, обнажая ее загорелую попку. — Капает ли с этой сладкой киски, когда ты прикасаешься к ней, представляя, что это мой большой член растягивает тебя, заполняет тебя?

Я провожу пальцем по ее влажным складочкам, вверх и вниз, стараясь не задеть ее клитор.

— Блять, — сдавленно простонала она, не в силах бороться со своим желанием к злодею, которым я стал.

Она поднимает свою задницу, безмолвно умоляя о большем.

— Какая плохая девочка, хочет, чтобы ее киску трахал такой, как я. — Моя ладонь ударяет по одной ягодице, а другая рука крепко держит ее лицо.

Она вскрикивает, затем стонет, покачивая попкой из стороны в сторону.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, Киара. Скажи мне, как сильно ты нуждаешься во мне, чтобы я заставил тебя кончить.

— Пошел ты, — выплевывает она, стиснув зубы, ее брови напряжены, губы складываются в букву «О», когда мой палец цепляется за ее черные стринги, сдвигая их в сторону.

Я ввожу его в нее, обводя им ее точку G, и обнаруживаю, что она вся мокрая.

— Так трахни меня. Чего ты ждешь?

Еще один палец погружается в нее, а я медленно вхожу и выхожу, желая растянуть ее до боли.

— О, да. Не останавливайся! — Кричит она, когда мой темп увеличивается, ее бедра толкают меня глубже, ее крики застревают в горле, когда ее потребность сжимается вокруг моих пальцев.

Но я прекращаю. Я останавливаюсь.

Сжимая ее волосы, я откидываю ее голову назад до упора. Падая на нее, я захватываю ее губы в обжигающем поцелуе, мой язык ныряет внутрь, как я хотел бы, чтобы мой член мог это делать.

Она хнычет вокруг моих губ, и тогда я освобождаю ее рот.

— Умоляй, — рычу я, наши взгляды пытливы, смелы друг для друга. — Ты не кончишь, пока не будешь умолять меня заставить эту киску течь.

Я прижимаю ее лицо обратно к ступеньке.

— Не двигайся, — требую я, пока мои руки находят ее бедра, нащупывая пальцами крошечный клочок ее стрингов. — Не думаю, что они нам понадобятся.

Когда она слабо заскулила, я сорвал крошечный клочок материала прямо с ее тела.

Ее единственным ответом было хриплое мычание. Я отбрасываю их в сторону, возвращаясь пальцами к ее влажному входу.

Подняв одну из ее ног, я ставлю ее на другую ступеньку.

— Ты останешься для меня открытой, пока я не спеша исследую каждую частичку тебя.

Я просовываю два пальца внутрь, загибаю их, грубо вводя, затем выходя, ударяя по ее точке G, пока ее отчаянные крики и голодные стоны не умоляют закончить то, что она начала.

— Это так приятно, — хнычет она, ее тело яростно бьется о ступеньки, а я продолжаю двигаться, прежде чем выскользнуть и найти ее клитор.

— Все еще не умоляешь? — Спрашиваю я, обхватывая пальцами с каждой стороны ее клитор. — Мне придется немного постараться.

И когда я потираю оба пальца одновременно, она выкрикивает мое имя. Мое фальшивое.

То, что она называет меня так, это хорошо, убеждаю я себя. Это сохраняет безопасную дистанцию, между нами.

Я не тот парень, которого она когда-то знала. Я монстр, рожденный в аду моего существования. Будет лучше, если мы оба не пересечем эту невидимую черту, на которую мы медленно наступаем.

Но когда она смотрит на меня, и я вижу волну эмоций в ее глазах, затягивающую меня внутрь, я понимаю, что не похоронил свои чувства к ней достаточно глубоко. Они там, угрожают заключить меня в тюрьму.

Я не могу позволить им.

Моя боль все еще слишком сильна, даже спустя столько времени. Я не могу отпустить ее, как бы мне этого ни хотелось. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы вернуться в прошлое и спросить, как она могла разрушить нашу дружбу таким образом.

Заботилась ли она когда-нибудь обо мне? О нас? Все это было притворством? Она такая же, как ее отец?

Мне ненавистно думать, что это так. Даже тогда, когда я смотрел на доказательства, это не имело смысла. Но, возможно, я знал ее не так хорошо, как думал.

Я наклоняюсь над ее напряженным телом, не желая больше видеть ее карие глаза. Они словно заглядывают в бассейн прошлого, где когда-то все было прекрасно.

Но это ложь, как и она сама.

Мои пальцы снова погружаются в нее, трахая ее в ровном темпе.

— Да… о, Боже. Вот так.

Я опускаю губы к ее шее, работая быстрее, пока мой язык прокладывает себе путь к ее уху. Беру мочку уха в рот, щелкаю и покусываю, наслаждаясь ее вздохами и стонами, не желая слышать ничего другого.

— Тебе так хорошо, Киара, — шепчу я, когда губы опускаются на ее затылок, мои глаза закрываются, когда запах ее цветочного шампуня вторгается в мои чувства. — Я могу только представить, каково тебе будет на моем члене.

Ее стенки сжимаются вокруг меня, реагируя на мои грязные слова.

— Ты тоже об этом думаешь, не так ли, детка?

Она задыхается, отказываясь отвечать. Я толкаюсь сильнее, добавляя еще один палец. Она близка. Я чувствую это по учащенному дыханию, по тому, как она прижимается к стенкам и сжимает руками поручень.

— Это нормально — признать, что ты хочешь меня, — говорю я. — Это останется здесь, в этой комнате.

Я ударяю по ее точке G глубоким толчком, и она задыхается еще сильнее. А когда я сбавляю темп, она рычит от разочарования.

— Да, ты ублюдок! Я думаю о тебе все время, даже когда не хочу.

— Мм, — одобрительно мурлычет мой голос, когда я вытаскиваю пальцы из нее, обхватывая ее киску. — Умоляй.

Я массирую ее киску, клитор трется о мою ладонь, прежде чем я шлепнул по киске.

— Умоляй меня о том, чего ты даже не заслуживаешь.

Она полуплачет, полустонет, ее голос больше не силен, он несет поражение, и я наслаждаюсь этим.

Я сжимаю губы ее киски, потирая их друг о друга.

— Ты намочила мои пальцы, детка. Облегчи себе задачу и попроси об этом.

— Блять, — рычит она, ее дыхание неровное, плечи отчаянно подрагивают. — Пожалуйста, позволь мне кончить. Мне нужно, чтобы перестало быть больно. Мне нужно, чтобы ты это прекратил.

Как только слова сорвались с ее губ, я ввел в нее три пальца, заполняя ее до отказа, гадая, насколько хорошо эта маленькая тугая дырочка примет мой член. Держу пари, что она примет его хорошо и сильно, а потом попросит добавки.

— О, Боже. Я уже близко, — шепчет она с серией тяжелых стонов. — Сильнее. Мне нужно сильнее.

— Черт. — Я хватаю в кулак ее волосы, откидывая ее голову назад, желая увидеть ее лицо, когда она будет кончать.

Ее взгляд находит мой, когда я ввожу пальцы в нее до упора, желая, чтобы она почувствовала меня везде.

— Ты капаешь мне на руку, — простонал я, вонзаясь в нее с бешеной скоростью, не желая, чтобы этот момент заканчивался. Не желая прекращать доставлять ей такое удовольствие.

— О, Боже, Брайан. Я… Я… Блять! — Кричит она, когда ее оргазм прорывается сквозь тело.

Я выжимаю каждую унцию ее удовольствия, двигаясь сильнее, пока ее стоны не затихают, затем я выскальзываю из нее и нахожу другое место для заполнения. Я просовываю пальцы между ее уже раздвинутых губ, открывая их шире.

— Вот что я делаю с тобой.

Она стонет, проводя языком по каждому пальцу.

— Да, вот так. Попробуй себя, детка.

Она высасывает вкус из моей руки, хныча, не отрывая взгляда от меня. Когда я удовлетворен, я отпускаю ее, делая шаг назад, пока она все еще держится за лестницу, как будто это единственное, что удерживает ее в вертикальном положении.

Я смотрю на нее еще раз, чертовски желая снова поцеловать ее. Чтобы мы могли найти ту любовь, которую когда-то считали своей.

Но вместо этого я ухожу, как когда-то ушла она.