Сделка с дьяволом

ГЛАВА 14

ДОМИНИК

Я должен был ненавидеть эту женщину, а не быть искушенным ее красотой. А она красива. Не просто сексуальная или горячая, или одно из этих неудачно подобранных прилагательных. Она потрясающая, способная поставить меня на колени, если я позволю ей подойти достаточно близко. Если я позволю ей напомнить мне о прошлом.

Но я не позволю.

Она никогда не проникнет под мою кожу. Киару я всегда буду держать на расстоянии вытянутой руки.

Она не более чем средство достижения цели. Когда я получу то, что хочу, она будет свободна.

А я всегда получаю то, что хочу.

Мне следовало бы связать ее обратно, но я не могу отрицать, что где-то внутри этого сломленного мужчины живет мальчик, который перевернул бы мир вверх дном, чтобы увидеть, как девушка, которую он когда-то любил, любит его в ответ. Как бы мне ни было больно за то, что она сделала, я ни за что не причиню ей боль, как бы мне ни хотелось, чтобы она в это верила.

Видеть кровоподтеки на ее запястьях было достаточно больно. Я ненавидел то, что я с ней сделал, и я не хочу делать это снова. Она — часть моего прошлого, вшитая в самую глубину моей души, и нет способа стереть ее. Невозможно притвориться, что нас никогда не было.

Потянувшись в карман, я достал свой мобильный и нажал несколько команд, чтобы получить доступ к камерам, которые я установил в своем доме, включая камеры в ее комнате. Это просто для ее и моей защиты. Я должен следить за своим самым ценным имуществом.

Она лежит в постели, ее тело практически не прикрыто, длинные загорелые ноги выставлены на всеобщее обозрение. Крошечные серые шортики задираются к внутренней стороне бедер, где, я уверен, она теплая и мягкая. Слишком мягкая для такого мужчины, как я, даже если бы я позволил себе попробовать.

Она одета в свободную майку, верхняя часть ее груди приподнята. Желание провести языком по этим пышным сиськам заставляет мой член напрячься.

Когда я увидел ее в халате, эти твердые бисеринки ее грудей, давящие на мягкую ткань, я хотел только одного — разорвать этот хлипкий кусок материала и завладеть каждым дюймом ее тела. Я не могу перестать думать о ней таким образом, даже зная, что не должен этого делать.

Киара Бьянки для меня больший враг, чем ее собственный отец. То, как она разрушила нашу дружбу, непростительно. Возможно, мы были молоды тогда, но не настолько, чтобы она не знала, что делает.

Я доверял ей.

Я любил ее.

Но она была просто лгуньей.

Сейчас я сосредоточен на ее отце. О его драгоценной дочери я буду беспокоиться после того, как покончу с ним.

Раздается легкий стук в дверь, прежде чем Данте входит в мой кабинет в офисе, с Энцо на хвосте. Они оба садятся на один из черных кожаных кресел перед моим столом.

— Как поживает твоя жена? — Спрашиваю я Данте веселым тоном.

— Хорошо. — Он кивает, изогнув бровь. — Учитывая, что Ракель понятия не имеет, во что она ввязалась.

— Бедняжка, — добавляет Энцо. — У нее мог бы быть я, но вместо этого она получила тебя.

— У тебя может быть внешность, братишка. — Данте подмигивает. — Но у меня есть очарование.

Энцо насмехается.

— Черт, у меня и это есть. Со мной ей было бы намного лучше.

Данте сжимает его плечо.

— Поверь мне, я знаю, как развлечь мою девочку. А как бы ты это устроил, со всеми этими женщинами, которые приходят и уходят из твоей квартиры? Или ты думал, что сможешь делать и то, и другое?

Энцо сужает глаза, задумывается на мгновение и пожимает плечами.

— Ты прав. Я бы предпочел получить все киски вместо одной.

К этим идиотам стекаются женщины, но Энцо — красавчик с зелеными глазами и каштановыми волосами. Если бы он не управлял компанией вместе с нами, он мог бы стать моделью или еще кем-нибудь.

У Данте внешность нашего отца, темно-каштановые волосы и такие же карие глаза. От его улыбки женщины едят с руки. Глядя на него, никогда не подумаешь, насколько он может быть опасен.

Ни один из моих братьев никогда не голодал в компании, но Энцо — совсем другая порода. В двадцать пять лет и с большим количеством денег, чем он знает, что с ними делать, в его дом постоянно входят и выходят женщины, обычно несколько. Секс втроем или даже вчетвером — это его конек. Однажды он трахнул сразу троих. Он очень гордится собой.

Данте всего двадцать семь, но он гораздо лучше контролирует свой член, чем Энцо.

Я тоже обеспечиваю свой аппетит. Но я самый старший, мне двадцать восемь, и я генеральный директор двух компаний, нашей и Томаса, так что я не собираюсь никого делать беременной. Я так и вижу таблоиды.

— Ты вообще трахаешь ее? — Энцо спрашивает Данте, его тон говорит, что если ты не трахаешься, то ты киска.

— Мы доберемся до этого. — На его лице появляется самоуверенная улыбка.

Так же, как я следил за Киарой, Данте делал то же самое с Ракель. Она — идеальный козырь, если нам понадобится его использовать. В отличие от отца Киары, Сальваторе действительно любит свою дочь.

Это было частью нашего плана: я беру Киару, а он — Ракель. Он уже год идет по ее следу и узнал все, что мог, например, о баре, куда она любит ходить одна, особенно когда расстроена. И когда он увидел, как она выбежала из дома родителей, прервав разговор с Киарой, он знал, куда она пойдет, и опередил ее.

Данте не пришлось брать ее против ее воли. Она согласилась на его уговоры, которые включали в себя большие деньги и новую личность, чтобы она могла сбежать от мужчины, за которого хотят выдать ее замуж родители. Единственное условие — она должна оставаться замужем за ним в течение трех месяцев, чтобы помочь ему с деловой сделкой.

Но он солгал. У него нет планов разводиться с ней. С той ненавистью, которую Бьянки питают к нам, я уверен, что для них нет ничего хуже, чем если их плоть и кровь породнится с одним из нас. Это участь хуже смерти. Сальваторе никогда бы не позволил ей выйти замуж за моего брата.

Но выдать свою дочь замуж за такого, как Карлито? Ну, я думаю, это нормально. Данте получал огромное удовольствие, зная, что у него будет дочь человека, который когда-то так низко думал о нашей семье.

Боже, как все перевернулось.

Мы знали, что Ракель должна была выйти замуж за человека, которого она ненавидела. Это не было тайной, даже если бы Данте не следил за каждым ее шагом.

Люди говорили, особенно в стрип-клубах. И Карлито не стеснялся рассказывать Данте, как он заставит ее страдать за то, что она его не захотела, пока стриптизерша ласкала его член. Этот человек мог рассказать вам всю историю своей жизни, пока был пьян.

Данте стал его другом в клубе, следя за тем, чтобы быть там, когда там был Карлито. Делился с ним стриптизершами, оплачивал его счет, все, что угодно, лишь бы подобраться поближе и узнать все, что мы могли не знать.

Мои братья повернулись ко мне.

— Как поживает твоя девочка? — Спрашивает Данте. — Не могу поверить, что она тебя не помнит.

Сжав челюсть, я беру графин с виски и наливаю немного в стоящий рядом стакан.

— С чего бы это? — Отвечаю я, ненавидя любые разговоры о ней. — Я почти не похож на себя прежнего.

Как и у Энцо, у меня зеленые глаза. Если бы она их увидела, то сразу бы узнала меня. Вот почему я ношу контактные линзы. Я не могу допустить, чтобы она поняла, кто я. Мне нужно, чтобы она испугалась, чтобы не убежала. Если она побежит, она не представляет, с чем столкнется.

— Надеюсь, ты наверстываешь упущенное, — говорит Энцо.

Я скрежещу зубами.

— Ты же знаешь, что дело не в этом.

— Это не значит, что ты не можешь немного повеселиться. — Он вздергивает брови.

— Хватит! — Я стучу кулаком по столу, отчего графин дребезжит.

Они тут же прекращают разговор, хорошо меня зная.

Я делаю глоток своего напитка.

— Будь готов в три часа ночи. Мы заходим в стрип-клуб и делаем то же самое, что и в других местах. Не забудьте свои пуленепробиваемые жилеты. Они будут нас ждать.

Энцо потирает ладони друг о друга и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Я, блять, не могу дождаться.

— Киара уже сыграла свою роль? — Спрашивает Данте, откинувшись назад и хрустя костяшками пальцев.

Улыбка появляется на краешке моих губ.

— Сыграет.

План для клуба был тщательно разработан, как и все остальное, и она — ключ.

Я возвращаюсь домой вовремя, чтобы накормить ее обедом, как и обещал. Балансируя с подносом на одной руке, я отпираю дверь другой.

Как только она видит, что я вошел, Киара садится на кровати, скрестив ноги на лодыжках. Она все еще в той же одежде, в которой я видел ее во время трансляции на своем телефоне. Но вид вблизи намного лучше. Почти ничего не осталось для моего воображения, кроме ее задницы, лежащей на кровати, которая, я уверен, выглядит еще лучше без этих шорт.

— Наконец-то, — выдохнула она, раздражение кипело в ее взгляде. — Я умираю с голоду. Ты даже не оставил мне воды, мудак!

Черт. Она права. Я и есть мудак.

Если бы я был лучшим человеком, я бы извинился. Но я не такой.

Я забираю поднос с завтраком, ставлю его на пол, и ставлю новый на тумбочку.

— Пей. — Я протягиваю ей бутылку с водой.

Она быстро открывает ее и выпивает всю.

— Убедись, что оставишь достаточно перед уходом. Может, ты хочешь принести мне миску, чтобы я могла встать на колени и пить, как собака, раз уж ты так со мной обращаешься.

Она на руках и коленях…

Я втягиваю воздух. Так много всего я мог бы сделать с этим изящным телом.

Я разминаю шею, пытаясь обуздать мысль о том, чтобы схватить ее за нежное горло и прижать к стене, пока я безжалостно трахаю ее.

— Я прослежу, чтобы у тебя теперь была вода. Что-нибудь еще, чего бы ты хотела? Может быть, стейк или омара?

Она спускает ноги с кровати и подходит ко мне, покачивая бедрами, пока ее маленькое упругое тело не прижимается к моему.

— Как насчет того, чтобы ты пошел нахуй? — Выдохнула она, когда ее взгляд нашел мой, а ее палец уткнулся в центр моей груди.

Я люблю женщин, которые сопротивляются. И вот так, прямо здесь, любая другая женщина была бы привязана к моей кровати и оттрахана так сильно, что запомнила бы, кто здесь главный.

Я грубо беру ее подбородок в ладонь и наклоняюсь к ее рту, мои губы нависают над ее губами.

— У тебя очень большой рот, Киара. Если ты не будешь осторожна, я могу найти лучшие способы его наполнить.

Она задыхается, не ожидая такой вульгарности. Ее щеки раскраснелись, и от искушения провести по ее заднице, моя ладонь ноет.

Я сужаю глаза и наклоняюсь ближе, пока ее губы не касаются моих.

Из ее рта вырывается тихий стон, который, я знаю, она не хотела мне давать.

Блять.

Мой член твердеет, желая ее.

Какого черта я делаю?

Я убираю руку, отступая назад и создавая, между нами, расстояние в вытянутую руку. Почему я не могу противостоять этому искушению? Мне нужно, чтобы она навсегда исчезла из моих мыслей.

Я быстро провожу рукой по лицу, сжимая челюсть.

— У тебя есть номера телефонов всех твоих сотрудников в клубе? — Спрашиваю я, мой голос теперь жесткий и холодный, поскольку я наконец-то перешел к истинной причине, по которой я пришел.

Она поднимает бровь.

— Зачем? Ты собираешься похитить и их тоже?

Я достаю из кармана ее сотовый.

— Скажи мне код.

— Прости? — Ее брови изгибаются от недоверия.

— Ты слышала меня. Я не спрашивал, Киара. Код. Сейчас же.

Она скрещивает руки на груди и делает мне лицо строгой девушки.

— Поклянись, что не причинишь им вреда, и я скажу его тебе.

— Им повезло, что ты так о них заботишься, — говорю я, имея в виду это.

— Да, они мои люди.

— Я не хочу им навредить. Наоборот.

Она выдыхает вздох.

— Хорошо. Я поверю тебе. Ноль, два, ноль, два. — По ее голосу я понимаю, как тяжело ей это далось. — Что ты собираешься с ними сделать?

— Назови мне все имена своих сотрудников…

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я знаю. Теперь скажи мне.

Она застонала.

— Отлично! Зайди в мои контакты. Они все под именем «club». Доволен?

— Очень, — отвечаю я, не поднимая глаз, нахожу список людей и готовлю массовое сообщение, которое собираюсь отправить.

Взглянув на нее, я вижу, что кинжалы в ее глазах направлены прямо на меня.

— Как ты пишешь текст, когда отправляешь им сообщение?

Ее черты лица напрягаются от раздражения.

— Что ты имеешь в виду?

— Что, блять, ты в нем пишешь? Ну, знаешь, всякую хрень типа: Привет, это Киара. Я дерьмовый босс… — Я улыбаюсь.

— О Боже! — Она вскидывает руки вверх. — Ты собираешься притвориться мной? Тебе лучше не причинять им вреда! Они хорошие люди.

— Я сказал тебе, что не буду. Я не люблю повторяться.

— Просто напиши: Привет. — Она садится обратно на кровать, качает головой и смотрит перед собой, не глядя ни на что конкретное.

Я пишу текст. Лучше бы они, блять, послушались, или нам придется разгребать огромный беспорядок. Никто из нас не хочет, чтобы сегодня ночью умер кто-то, кто этого не заслуживает.

Киара: Привет. Останься сегодня дома. Клуб будет закрыт. Я нашла крысу. Тебе заплатят. Не волнуйся.

Перед отправкой я подхожу к ней и держу телефон перед ее лицом.

— Как тебе это?

Она сканирует текст и смотрит вверх с растерянностью на лице. И вдруг ее глаза расширяются.

— Блять. Это из-за тебя мой отец и дяди скрываются, да?

— Да. — Я ухмыляюсь. И не по-доброму. Она говорит, что я — монстр, стоящий за разрушением, и чертовски горжусь этим.

Сегодняшняя атака сообщит Фаро Бьянки, что я отвергаю сделку, которую он предложил мне на следующий день после того, как мы сожгли его склад. Он думал, что сможет остановить войну, но я не намерен соглашаться на сделку с дьяволом, в чем бы я его ни убеждал.

Люди Бьянки заплатят своей кровью. Битва будет продолжаться до тех пор, пока все до одного не погибнут.