Сделка с дьяволом

ГЛАВА 23

КИАРА

На следующий день я уставилась на тарелку с куриным буррито, которую приготовила Соня, вспоминая события прошлой ночи.

Почему меня вообще волнует, что какая-то привлекательная женщина сосала его член? Он не мой. Он может иметь любую женщину, какую захочет. Но я ничего не могу поделать с этой ревностью, которая все еще пульсирует во мне, омрачая мои мысли.

Единственная причина спать с ним — это помочь мне выбраться отсюда, а не влюбляться в него. Но, конечно, первый парень, к которому у меня возникло серьезное влечение, оказался психом.

— Оно невкусное? — Спрашивает Соня, глядя на меня, перемешивая рис в кастрюле, пар клубится в окружающем воздухе.

— О, нет. Оно потрясающе. — Я ухмыляюсь, тыкая в курицу и засовывая кусочек в рот. — Наверное, я просто не так голодна, как думала.

Она тепло улыбается, возвращаясь к рису. Она определенно умеет готовить, но мой дурацкий аппетит покинул особняк.

И снова я не видела его сегодня. Должно быть, он не вернулся домой. Интересно, он все еще с той женщиной, делает с ней всякие грязные вещи? Использует ли он на ней галстук? Мои пальцы ног подгибаются от воспоминаний, и я прикусываю внутреннюю сторону нижней губы, подавляя стон.

Моя вилка ударяется о белую фарфоровую тарелку, отчего Соня поднимает голову.

— Прости, — бормочу я, запихивая в рот немного фасоли.

— Он сказал, что закончит работу к обеду. — Она прерывает мои грязные мысли, несет тарелку для себя и садится напротив меня.

— Это здорово, — уныло бормочу я.

— Подумала, что ты захочешь знать. — Она дует на свою еду и смотрит на меня, жеманно улыбаясь.

— Мне все равно, где он и что он делает, — отвечаю я с излишней оборонительностью, избегая ее знающего взгляда.

— Угу. — Больше она ничего не говорит.

Соня — очень добрая женщина, и почему она работает на такого засранца, я не понимаю. Но когда Брайан рядом с ней, он становится кем-то другим. Кто-то более мягкий. И это о многом говорит, потому что в этом человеке нет ничего мягкого. Кроме его глаз.

Там что-то есть, что-то человеческое, но оно исчезает так же быстро, как и появляется. Мне нужно найти эту его часть и использовать ее для побега. Я не готова умереть. Ни за кого, и особенно за своего отца.

Мне требуется время, чтобы доесть еду, но, когда я наконец доедаю, я встаю, мою тарелку и бросаю ее в посудомоечную машину.

— Спасибо за прекрасный обед, — говорю я Соне, затем извиняюсь и иду смотреть телевизор.

Поднявшись по лестнице, я направляюсь в свою комнату и, подойдя к двери, продолжаю идти, пока не дохожу до его комнаты.

Дверь приоткрыта, сквозь нее пробивается солнечный свет. Его здесь нет, и он оставил дверь открытой? Он всегда ее закрывает. Я знаю, потому что у меня есть привычка проверять каждый раз, когда я спускаюсь по лестнице. Если он и видел, как я это делаю на одной из своих секретных камер, он ничего не сказал.

Мои пальцы продвигаются вперед, ногти впиваются в ручку, заигрывая с мыслью о том, чтобы войти внутрь.

Я не должна.

Я чуть-чуть надавливаю на дверь.

Он узнает и разозлится. Действительно разозлится.

Я приоткрываю ее больше.

Может, он разозлится так, как разозлился, когда увидел, что я пью его спиртное. Или, если мне повезет, он разозлится гораздо сильнее. Достаточно злым, чтобы трахнуть меня. А когда он трахнет меня один раз, я знаю, что он захочет делать это снова и снова, пока его сердце не разорвется, впуская мой обман.

Я толкаю скрипучую дверь, открывая ее до конца, и звук эхом разносится по пустому коридору. Мое сердце бьется в ушах.

Это плохая идея.

Но страх только подталкивает меня к еще большей опасности.

Быстро оглядев все стороны коридора и не обнаружив нигде его охранников, я спешу внутрь. Осторожно закрыв за собой дверь, я, наконец, осматриваю комнату.

Святое дерьмо.

Его спальня — прямо из роскошного журнала. Меня завораживает это пространство, достаточно большое, чтобы быть пентхаусом в Нью-Йорке. В прошлый раз, когда я была здесь, мне так и не удалось толком рассмотреть ее, из-за всей этой истории с очисткой его пулевого ранения. Но теперь, когда я здесь, я намерена очень хорошо осмотреть эту комнату.

Слева стоит низкая черная кровать королевского размера с кожаной обивкой на изголовье до потолка. Дальше — квадратный черный стол с четырьмя белыми бархатными креслами вокруг него, а также соответствующий бар со всеми видами спиртных напитков и стеклянной посуды на вершине.

Но больше всего мне нравится камин справа. Сейчас он не горит, но выглядит так уютно с мохнатым ковром цвета слоновой кости перед ним.

Интересно, смогу ли я найти какую-нибудь улику, которая раскроет правду о его настоящей личности? Хранил ли он в этой комнате что-нибудь стоящее? Я намерена это выяснить. Я миную ванную и направляюсь в одну из комнат, в которой еще не была.

Открыв ее, я обнаруживаю огромную гардеробную.

Ну и ну. Это красиво… и организованно.

Его обувь аккуратно расставлена на полу, костюмы с одной стороны, повседневные рубашки и брюки — с другой. Я провожу пальцами вверх и вниз по одному из его пиджаков, наклоняюсь, чтобы понюхать и чувствую намек на его дорогой одеколон, который он всегда использует.

Я открываю несколько ящиков, нахожу носки и аккуратно сложенные боксеры, внимательно заглядываю под каждый предмет в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне узнать его. Но в каждом ящике, который я открываю, нет ничего, кроме одежды, ни малейшего свидетельства о человеке, скрывающемся за хорошо созданной маской.

Кто ты, Брайан Смит?

Закрыв ящик с десятками ремней, я перехожу на другую сторону, где на крутящейся вешалке висит больше галстуков, чем я могу сосчитать.

Я протягиваю к ним руку, проводя ноготками по шелку, вспоминая, что чувствовала, когда один из них обвивался вокруг моей шеи, пока я цеплялась за каждый вздох.

Проводя рукой по черному галстуку, мой взгляд останавливается на одном, который кажется мне до жути знакомым. Может быть, это тот самый, который он использовал на мне? Нервы взрываются в моем желудке, пульс бьется в ушах и застревает в горле.

Я снимаю его с вешалки, и в этот момент у меня возникает идея. Очень опасная идея. Сняв с вешалки голубую рубашку на пуговицах, я возвращаюсь в спальню с обеими рубашками.

Прогуливаясь к его кровати, я бросаю вещи на нее.

Он сказал, что я скучная, так что я устрою ему шоу.

Хитрая улыбка украшает мои губы, когда я снимаю свою черную майку, бросая ее на край кровати. Следующими идут леггинсы и стринги.

Я надеваю его рубашку, оставляя пуговицы расстегнутыми. Зажав галстук в ладони, я забираюсь под его одеяло.

Кончики моих пальцев скользят вверх и вниз между грудей, и когда я добираюсь до соска, я провожу ногтем по нему, заставляя его быть твердым и жаждущим. Я позволяю галстуку упасть на мою киску, сжимая мои бедра вместе, дергаю один конец, пока я скачу по всей длине галстука, потирая его о мой ноющий клитор.

Воспоминания о том, как я стояла у стены с его сильным, твердым телом, прижатым к моему, заставляют мою киску пульсировать от острой потребности. Оргазм нарастает, пылая в моем теле, как огонь палящего солнца.

Как только он наступит — как только мой оргазм вымажет его галстук — я тут же положу его на место, надеясь, что в следующий раз, когда он наденет его, он возьмет с собой частичку меня.