Вкусить её рождественские печеньки

55

ХЛОЯ

— Мы прошли в финал! — радовалась Нина после того, как мы закончили наши интервью. Я так и не смогла отмыть всю глазурь со своих волос. Я вздохнула, представив, как буду пытаться смыть ее в нашей крошечной ванной.

— Собираюсь встретиться с подругой и выпить, — сообщила Нина, переодеваясь.

Я захватила кое-что из своей одежды.

— А я собираюсь к Джеку в душ.

Нина улыбнулась мне.

— Единственное, что могло бы сделать уход Хартли еще более приятным, это если бы она знала, что у тебя свободный доступ в пентхаус Джека.

— Я бы предпочла не тыкать в медведя палкой, — ответила я.

Джека и Майло не оказалось, когда я вошла в его пентхаус. Я решила пойти и принять душ. Когда я вычесывала свои кудри расческой с широкими зубьями, чтобы снять с них глазурь, Джек застал меня врасплох.

— Ты самый сексуальный пекарь, которого я когда-либо встречал, — выдохнул он.

Я уже была расслаблена и наполовину возбудилась от тепла душа. Его рука погладила меня, а затем и он сам оказался внутри меня. Я застонала, чувствуя головокружение от жара и ощущения его тела.

— Тебе нравится мой член, да? — прошептал Джек мне на ухо, трахая меня.

Я прижалась к стене большой застекленной душевой кабины. Он держал два пальца на моем клиторе, поглаживая и дразня, двигаясь внутри меня. Я слишком быстро кончила, а Джек продолжал входить в меня, трахая и поглаживая. Я кончила снова, и он выругался, когда и его тело содрогнулось.

Чувствуя головокружение и перегрев после секса в душе, на этот раз я сама распахнула все окна.

— Хочу вместе с тобой сделать пряничный домик, — удивил меня Джек, когда я забралась в постель рядом с ним.

И я хотела сделать пряничный домик вместе с ним. Что еще более важно, я хотела подарить ему одно из тех теплых семейных рождественских торжеств, которые запомнились мне в детстве вместе с моей ба. Джек это заслужил, и, если бы я смогла стать той, кто снова объединит семью Фростов, я бы не переживала так сильно из-за того, что моей бабули не было со мной в это Рождество.

Я нашла адрес родителей Джека, пока он спал. И собиралась завтра сделать ему сюрприз.

— Опять уходишь? — спросил он на следующее утро.

Я стояла в фойе, пытаясь уйти, но он продолжал целовать меня.

— Мне нужно кое-что сделать для шоу, — солгала я. — Вернусь во второй половине дня.

Поездка в Коннектикут, где Джек провел свое детство, была не слишком долгой. Движение на дорогах было свободным, и «Убер» не заставил себя долго ждать. Я поставила водителю пять звездочек на своем телефоне, пока шла по аккуратной каменной дорожке к входной двери. Дом родителей Джека был большим, в колониальном стиле, с белой деревянной обшивкой и большими окнами с угольно-серыми ставнями. У входной двери меня встретило большое крыльцо с колоннами.

Раздался звонок в дверь. Возможно, она даже не дома.

Большая дверь открылась.

— Ты, должно быть, Хлоя, — сказала женщина.

У нее были такие же умные голубые глаза, как у Джека, но вместо серебристо-белых волос, у его матери были длинные каштановые волосы насыщенного цвета. Она была высокой. И поняла, от кого Джек унаследовал свой рост.

— Заходи, — пригласила меня его мать. — Очень приятно наконец с тобой познакомиться.

— У вас прекрасный дом, — сделала я комплимент, входя внутрь.

Дом был огромным. Прихожая имела два уровня, с впечатляющей лестницей из темного дерева, ведущей на второй этаж. Пространство украшала сверкающая люстра. Я очень старалась не пустить слюнки. Именно в таком доме я всегда представляла себе семью — элегантном, красивом и со вкусом обставленном. Дом моей ба был маленьким, обшарпанным и заставленным разномастной мебелью. Тем не менее, в том доме царили любовь и гостеприимство, и он был украшен в соответствии с праздником. Ба всегда готовилась к рождеству на все сто.

Дом Фростов, каким бы красивым он ни был, был лишен каких-либо личных элементов гостеприимства. Рождественских украшений не было; не было даже большого количества декоративных безделушек. Не было ничего личного, за исключением небольшого семейного портрета, на котором были изображены двое родителей и шестеро маленьких детей.

Я услышала тяжелые шаги по полированному паркетному полу.

— И кто это у нас здесь? — спросил мужчина. Я предположила, что это был отец Джека.

Он был даже выше своей жены, с такими же платиновыми, почти серебристыми, светлыми волосами, как у Джека, такими же широкими плечами и волевой челюстью. Если Джек будет выглядеть так с возрастом, у меня нет никаких претензий.

— Это Хлоя, — сообщила мама Джека.

— Здравствуйте! — приветствовала я. — Рада познакомиться с вами, мистер Фрост.

— Доктор, — поправил он. — Мы с женой оба доктора. Я доктор медицины, а у нее две докторские степени — по неврологии и микробиологии.

— Я одна из ведущих исследователей рака мозга в мире, — уточнила мать Джека. — А мой муж, — доктор Фрост, — всемирно известный нейрохирург, специализирующийся на хирургии головного и спинного мозга.

— Вау, вы такие выдающиеся.

— А еще у него несколько патентов, — добавила мать Джека.

— Доктор Фрост недооценивает себя, — включился в разговор отец Джека. — У Дианы также есть несколько патентов на лекарства от рака.

— Это впечатляет, — ответила я, не зная, что еще сказать, когда кто-то так хвастается. — Ваш сын тоже очень впечатляющий.

— Да. Он учился в Гарварде, а затем поступил в Стэнфорд на степень магистра делового администрирования, — сказал отец Джека.

— В каком университета ты училась? — спросила Диана.

— Я посещала несколько кулинарных курсов в местном техническом институте, — рассказала я им, — но так и не закончила.

— Понятно, — его мать глядела на меня свысока. На ней были туфли на каблуках, и она была настолько выше меня, что мне пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть ей в глаза.

— У тебя есть какие-нибудь амбиции? — спросил отец Джека.

Мы все еще стояли в фойе. Если бы они были в доме моей ба, когда она была еще жива, она бы уже привела их на кухню, усадила на самый устойчивый из стульев и подала им множество закусок и напитков. Тем не менее, родители Джека расспрашивали меня о моей заурядной жизни.

— Я пекарь, — объяснила я. — Я бы хотела когда-нибудь открыть свою пекарню.

— Пекарь, — сказала Диана, слегка нахмурившись. — Не совсем то, на что мы надеялись для нашего сына.

Окей. Что можно на такое ответить? Как сказала бы моя бабуля: «Красота остается лишь на поверхности, но уродство проникает до мозга костей». Действительно ли я хотела пригласить их на рождественскую вечеринку к Джеку?

— Не хотела вас беспокоить. Я заехала только за формочками для печенья, украшениями и другими специальными вещами, о которых говорил Джек.

— Он устраивает вечеринку? — спросила его мама, наконец проведя меня из прихожей в дом. В остальном доме все было так же красиво и так же холодно. Подушки были на своих местах, и не было ничего, что могло бы согреть это место.

— Мы храним коробки с рождественскими украшениями в подвале, — сказала она, подводя меня к двери рядом с кухней.

Я ожидала, что там будет беспорядок, но и здесь все было аккуратно организовано, как на промышленном складе. Все ящики для хранения были одинакового размера и аккуратно расставлены на одинаковых стеллажах.

Она вытащила пять больших пластиковых коробок с надписью «РОЖДЕСТВО». Я взял одну, она — две, а отец Джека — два самых тяжелых, и мы отнесли их наверх.

— Итак, вечеринка, — начал он.

— Пожалуйста, приходите. Она будет в канун Рождества, — сообщила я.

Джеку, вероятно, не понравится, что я пригласила его родителей. На самом деле, я точно знала, что ему это не понравится. Даже мне это не нравится. Это были последние люди, с которыми я хотела бы провести Рождество.

Я немного запыхалась, пока несла коробку в прихожую. Мать Джека, казалось, совсем не устала.

— Тебе стоит заниматься спортом и тренироваться с весом, — отчитала она меня. — И перестань есть так много углеводов. Я не удивлена, что ты не училась в университете и любишь сладкое. Знаешь ли ты, что несколько исследований показывают, что риск развития диабета и сердечных заболеваний у женщин возрастает по мере снижения уровня их образования?

— Не знала, — ответил я.

— Я хочу, чтобы мои внуки были здоровы, — заявила она, когда я последовала за ней в гостиную.

— А это означает, что мать наших внуков тоже должна быть здорова, — добавил отец Джека.

— Ох, ну, я…

— Вот почему мы хотим, чтобы Хартли стала парой Джека.

Его парой? Это что, шоу Стива Ирвина (прим. — американский натуралист, снимает шоу о животных)? Я хотела поскорее вызвать «Убер» и уехать из этого холодного, незнакомого дома, но не хотела показаться грубой.

— Именно, она идеально подходит на роль жены Джека, — поддержала его Диана. — Она хорошо образована, мы знаем ее семью, она выросла в очень хорошем районе, и она худая, но не страдает анорексией.

— Уверена, что он примет во внимание ваше мнение, — ответила я.

Нет. Неудивительно, что Джек не очень-то отзывался о своих родителях. Я уже начала жалеть, что приехала сюда.

— Могу я быть откровенной? — спросила его мать. Я подумала, что она итак слишком прямолинейна, ну да ладно. Я взяла себя в руки. — Ты мне безразлична. Вызываешь у меня отвращение своими округлостями, своей выпечкой и всем этим сахаром. Сколько мы должны тебе заплатить, чтобы ты ушла?

— Ушла? — воскликнула я, не веря своим ушам. — Куда?

— Ушла. Подальше от Джека, — сказал его отец.

— Тебе достаточно ста тысяч долларов? — спросила меня Диана, доставая чековую книжку.

— Эм…

Они хотели заплатить мне, чтобы я держалась подальше от Джека. У меня было сильное искушение согласиться, взять их деньги и все равно переехать к Джеку.

Но нет, я не должна брать деньги. Это мошенничество, как поступил мой двоюродный брат, а я не опущусь до его уровня.

— Джек — взрослый мужчина, — воспротивилась я. — Не думаю, что вам стоит пытаться манипулировать его жизнью подобным…

Бах!

Мы все подпрыгнули, когда входная дверь в дом распахнулась и ударилась о противоположную стену.

— Что за чертовщина! — воскликнул отец Джека.

Джек ворвался внутрь, неся с собой гнев зимней бури.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — взревел он. Подошел ко мне и, схватив за руку, рывком поднял. Я вскрикнула, скорее от шока, вызванного его появлением, чем от боли, которую он мне причинил.

— Ты не имела права, — рычал он, — я же сказал тебе…

— Прости, — воскликнула я. — Я не хотела…

Он потащил меня к входной двери.

— Что ты вообще делала здесь, проворачивая дела у меня за спиной? — прорычал он.

— Хотела сделать тебе сюрприз… — я попыталась объяснить все, потянувшись за коробками с рождественскими украшениями.

— Ты такой несдержанный, Джек, — обронила его мать, качая головой, выходя вслед за нами из гостиной. — Ты должен быть с Хартли. Она хоть уравновешенная. Тебе бы подошла она, а не эта пекарша. Весь этот сахар вреден для твоей эндокринной системы.

Отец Джека начал собирать коробки, но Джек выхватил их у него из рук.

— Идем, Хлоя, — приказал Джек. — Даже не вступай с ними в контакт. Они просто пытаются манипулировать тобой и контролировать тебя.

— Честно, Джек, — предостерегла его мать. — Ты не можешь так себя вести при наших будущих внуках.

— Не понимаю, почему тебя это вдруг волнует. Ты все-равно никогда не увидишь свою внучку, — у него было такое злое выражение лица. Мне не понравилось, к чему он клонит.

— Эта девушка ведь не беременна, правда? — в ужасе воскликнула его мать, выходя вслед за нами из дома к машине.

— Да, беременна, — заявил Джек, поворачиваясь к родителям и оскалив зубы.

Беременна? Я опустила глаза. Почему все люди думают, что я беременна? Учитывая, как много я ходила, мне казалось, что я наконец-то теряю вес.

— У нас будет дочь, а вы никогда ее не увидите, — выплюнул он в адрес своих родителей. Запихнул коробки на заднее сиденье машины и схватил ту, которую несла я.

— У нас есть права бабушки и дедушки, — предупредила его мать, схватив меня за плечо. Джек оттолкнул ее руку и потянул меня к пассажирскому сиденью внедорожника.

— Вы разрушили мою жизнь, и я позабочусь о том, чтобы у вас никогда не было того, чего вы хотите! — прорычал он, захлопывая дверцу машины и заставляя меня вздрогнуть. — Можете сидеть здесь, в этом холодном доме, и думать обо всех тех ужасных вещах, которые вы совершили, из-за которых ваш собственный сын не хочет, чтобы вы когда-либо встречались со своей внучкой.

Машина тронулась с места.

— И я не беременна. Это, — я обвела рукой живот, где упокоилась немалая часть моей выпечки, — последствия моей работы.

Руки Джека крепко сжимали руль.

— Ты еще хуже, чем Хартли, — тихо сказал он. — Ты только что вторглась в ту часть моей жизни, от которой я просил тебя держаться подальше.

— Я же не…

— Дай закончить! — прокричал Джек.

Я съежилась и заплакала.

— Знаешь, почему я просил тебя держаться от них подальше? Я думал, что уже объяснил тебе это, но ты явно не слушала.

— Я пыталась сделать тебе приятное, — всхлипнула я.

— А я не просил тебя вмешиваться в мою жизнь! — закричал он. — Это моя жизнь, я проживаю ее, и я знаю, что это за люди, а еще знаю, что нет никакой надежды на примирение. Рождественского волшебства не существует.