Внутри

1

Я что-то почувствовала. Ощутила непривычные колебания где-то в груди и неприятный металлический привкус во рту. В ушах резким порывом ветра пронесся чей-то прокуренный голос и неприятный звук, похожий на скрип двери.

— И ты его никогда не видела? Он же твой типа брат. Эй, красавчик, ещё мартини!

Вопрос Насти возвращает мои мысли в шумное люксовое заведение — смесь современного ночного клуба и модного ресторана, куда стекается молодежь огромного мегаполиса. Сегодня вечером моя подруга решила отметить окончание продолжительной работы над картинами для своей первой художественной выставки, которая состоится через пару недель. Хоть я и не горю желанием находиться здесь и уж тем более танцевать, как это делают сейчас наши подруги, отказать в приглашении я не смогла. Да и мне, наверное, лучше быть сейчас с подругами, чем одной.

— Он мне не брат. И видела я его всего один раз на фото. Нет, мне достаточно! — говорю бармену, когда он ставит на стойку два бокала для мартини.

— Тебя удочерили его родители, а это значит, что он твой брат! — смеется Настя. — И какое ещё достаточно? Наливай, дорогой! У меня праздник!

— А у меня завтра последнее занятие с группой перед летними каникулами, — напоминаю, в сотый раз поправив волосы у правой стороны лица.

— Завтра суббота! И тебе нужно готовиться к праздничному ужину в доме родителей, — играет Настя светлыми бровками. — Он наверняка будет громким!

— Вероника иначе не может.

— Жаль, не смогу присутствовать. Знала бы, что твой братец решит вернуться именно завтра, то полетела бы в гости к отцу в понедельник.

— Не называй его так! Он не мой братец.

— Ладно. Но вы всё равно как бы родственники. Кстати, как у Богдана дела?

— Ты сегодня решила добить меня окончательно, да?

Подруга смеется и понимающе гладит меня по плечу.

— Просто шучу.

А я просто его ненавижу.

— Бедняга влюблен в тебя по уши года три.

— И что? Я теперь обязана выйти за него замуж?

— Нет, но и предложение, думаю, не за горами, — веселится Настя. — Даже если ты скажешь ему твердое «нет» и сбежишь на другой континент, он всё равно будет искать возможность сблизиться с тобой.

К сожалению, иногда я думаю так же. Правда, после того, что случилось сегодня, мне очень хочется верить, что ему больше не придет в голову хоть как-то со мной контактировать. Хотя бы потому, что каждый раз, глядя на меня, Богдан будет вынужден вспоминать о том, какой он мерзкий и бессовестный мужчина. И мужчина ли?

— Досадно! — затягивает Настя. — Как же досадно, что я не смогу завтра приехать. Хотелось бы взглянуть на виновника торжества. Сбежавший и неуловимый сынуля семьи Кох! Из-за которого ты настрадалась, — как бы добавляет она с деланным осуждением. — Сколько его не было?

— Четырнадцать лет. И я вовсе не страдала, не преувеличивай.

— Ну да. И все эти годы ты совсем не жила в тени всеми любимого сына, племянника и друга, чьи акулы регулярно съедали тебя по кусочку.

— Если такое и было, то очень давно. И не в таких жутких деталях, какие ты описываешь.

— Вероника с Кириллом, должно быть, счастливы возвращению сына?

— Очень.

— А что чувствуешь ты?

— Ничего, — бросаю взгляд в сторону. — Кроме того, что хочу в туалет.

Настя берет ещё один бокал мартини и требовательно смотрит на мой.

— За меня! — предлагает она, зная, что я не смогу остаться в стороне. — Талантливую и неповторимую меня, которая проделала колоссальную работу и очень скоро будет вознаграждена!

— Ведьма! — смеюсь в ответ и салютую ей. — С языка сняла! Но забыла добавить, что я тобой очень горжусь.

— О-о! Обожаю тебя! Теперь останется пережить выставку, а потом можно смело отправляться в отпуск. Поедем вместе?

В очередной раз поправив волосы, залпом выпиваю мартини и беру свою сумочку.

— Ого! Вот это я понимаю поддержка! — смеется Настя. — А теперь идем танцевать!

— Ты иди к девочкам, а мне нужно посетить дамскую комнату. — Сползаю с высокого стула и целую подругу в сверкающую хайлайтером скулу. — Над совместным отпуском обещаю подумать. Скоро вернусь!

Я люблю танцевать, но сегодня точно не тот вечер. Оставив позади длинный бар и внушительную часть мягкой зоны отдыха, захожу в дамскую комнату. Бросив сумочку на широкий борт каменной раковины, поднимаю глаза на свое отражение в большом зеркале с холодной подсветкой. Из-за нее моя светлая кожа обретает болезненный голубовато-серый оттенок.

— Да! Да! Ещё, сладкий! — раздаются женские стоны за одной из закрытых белых дверей. — Ты лучший! Да! Да!

Темноволосая девушка, поправляющая макияж на другом конце, оборачивается и издает смешок.

— Ну, хоть кому-то сейчас хорошо.

Мне как-то всё равно. Достаю телефон из сумочки, не обращая внимания на эти охи-вздохи. Экран тот час загорается, показывая мне пропущенные звонки и сообщения от Богдана:

«Адель, нам нужно поговорить. Ответь на мои звонки».

«Адель, прости меня. Мне очень стыдно».

«Пожалуйста, не молчи».

Ставлю телефон на авиарежим, а в это время в просторной кабинке дело явно подходит к завершению. Когда женский стон рвется ввысь, а вместе с ним и низкое звериное рычание, я думаю о том, что несколько часов назад вовремя приложила ледяной кусок мяса к лицу. Не сделай я этого, у меня бы точно заплыл глаз.

— Это всё очень мерзко, но я ей почему-то завидую, — пожимает плечами темноволосая девушка и, бросив в сумочку тюбик с помадой, выходит из комнаты.

Да, это омерзительно.

Нет, я совсем не завидую.

Отправив сотовый обратно в сумочку, смачиваю руки холодной водой и остужаю горячую шею. Проклятый скрип, отдаленно звучавший в моих ушах, не дает покоя. Он не раздражает меня, не вызывает желание заглушить его громкой музыкой и алкоголем, а вызывает непонятное чувство: что-то между любопытством и опасением. Неприятное и необъяснимое чувство. Да ещё этот странный скрип… Я слышу его впервые, и в то же время он кажется мне очень знакомым.

Белая дверь открывается, и в комнату выходит высокая брюнетка в коротком сверкающем платье и громоздком черном пиджаке. Когда она подходит к раковине рядом со мной, я невольно обращаю внимание на её красные и припухлые от настойчивых поцелуев губы. Кто бы ни целовал их, он явно был очень возбужден и голоден.

Сполоснув руки и взбив пальцами густые волосы, она покидает дамскую комнату, но перед этим заглядывает в кабинку, где всё ещё находится её любовник, и говорит:

— Рада была встрече! Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще?

— Непременно.

Опускаю взгляд на тонкую струю воды. Последняя порция мартини, выпитая почти залпом, ощутимо дает о себе знать: струя перед глазами как будто танцует.

Стоит ли рассказать обо всем Насте и испортить ей веселый вечер своими проблемами? Возможно, поговорить бы с ней сейчас мне не помешало, но…

Нет. В другой раз.

Снова споласкиваю ладони и остужаю шею. Перехожу к плечам и отбрасываю за спину длинные каштановые волосы, которые отлично скрывали явный след того, что всё же стоит обсудить с близкой подругой. На скуле, ближе к росту волос, сияет алое с фиолетовой тенью пятно и всё ещё пульсирует кровавая ссадина, которую тональное средство едва ли смогло замаскировать.

И как это могло получиться? Ладно синяк, но ссадина-то откуда взялась?

Заглядываю в сумочку, чтобы достать пудру и корректор, и в этот момент в комнате появляется страстный любовник той жгучей брюнетки.

Поправляя закатанные рукава черной рубашки, он подходит к соседней раковине, а потом легким движением пальцев включает воду. Напор сильный и громкий, как и его энергетика, припечатавшая меня к темной стене. Он тщательно моет руки, словно хирург перед операцией, а его серьезный взгляд излишне внимателен и сосредоточен. На его запястьях кожаные черные браслеты, часы на широком ребристом ремешке, а на груди, усеянной татуировками и черными волосами, переплетения из тонких черных шнурков с серебряной подвеской. Набрав в большую ладонь воды, мужчина наклоняется к раковине и щедро поливает широкую шею.

От него пахнет летней грозой и утренним туманом с легкой дымкой табака. По-настоящему мужской запах. На мгновение я представляю, каково это — быть окутанной им и коснуться самого ядра, где аромат горячий и насыщенный, всеобъемлющий и настойчивый?

Я поздно осознаю, что мужчина смотрит на меня. Расставив руки в стороны, он упрямо глядит на мое отражение в зеркале, позволяя воде стекать по шее и впечатляющему, суровому лицу. Скорее, даже молчаливо-агрессивному. Он похож на тигра, бесшумно поднявшегося из воды.

Спешно перебрасываю волосы на правое плечо, чтобы скрыть синяк и ссадину, и достаю из сумочки компактную пудру, не обращая внимания на шорох слева от меня. Слышу, как открывается автоматическое мусорное ведро и в него летят смятые бумажные салфетки, а потом вдруг моего плеча касается чужая рука. Смотрю сначала в зеркало: мужчина стоит рядом со мной. Потом поворачиваю голову в его сторону и позволяю ему полностью развернуть меня к себе.

Какие необыкновенные у него глаза. Черные опалы с темно-зеленым основанием. Если их коснется солнечный свет, они непременно заиграют непередаваемыми оттенками. В сочетании с прямым и заостренным носом взгляд черных глаз обретает опасную жесткость и в той же степени волнующую притягательность.

Мужчина поднимает руку, и я невольно вздрагиваю, слегка подавшись назад. Но другая его рука, которая всё ещё держит меня за плечо, усиливает хватку. Глядя на его длинные пальцы, зависшие в воздухе, во мне пробуждается волнение, сворачивающее желудок в крепкий узел. Страх неизвестности играет моими мыслями.

Что он собрался делать? Погладить меня? Или нанести удар?

Мужская ладонь приближается к моему лицу максимально близко. Она не касается его, но я чувствую исходящее от нее тепло и невольно млею. Мои губы приоткрываются, и хищный взгляд опускается на них холодным лунным светом в густой ночи. Мужчина отбрасывает назад мои волосы и смотрит на позорный след на моем лице.

— Уходи от него, — говорит низким, с вибрацией, голосом, вернув мне металлический взгляд. — Ударил один раз, сделает и второй.

Его слова обескураживают меня. Стыд возвращает на землю, но только не с небес. Я сейчас как будто в ад заглянула, где небо вечно черное с кровавыми молниями, а повсюду непроходимые лабиринты и огненная бездна.

Отпрянув от незнакомца, больше похожего на правителя подземного мира, сошедшего на землю ради случайного секса в женском туалете, снова перебрасываю волосы на правое плечо и становлюсь перед зеркалом. Это унизительно — выглядеть жертвой даже в глазах случайного незнакомца.

— Я твоего совета не спрашивала. И тебе здесь не место, так что проваливай!

Ищу в сумочке чертов корректор, который неизвестно куда подевался. Поднимаю глаза на зеркало, в отражении которого всё ещё этот мужчина.

— Уходи! — повторяю, чувствуя, как стыд окрашивает лицо в алый.

Издав безмолвный смешок, он выходит из комнаты. Несколько секунд стою, не решаясь пошевелиться. Даже глаза не в силах отвести от двери. То ли опасаюсь, что он вернется, то ли неведомым образом хочу этого.

Когда в комнату заходят веселые девушки и расходятся по разным кабинкам, всё вокруг обретает привычное настроение. Корректор обнаруживается без труда и более-менее маскирует ссадину.

«Пугающий, — думаю я, слегка припудрив скулу. — Надеюсь, больше я этого человека никогда не увижу».