Внутри

14

Богдан ничего не видел. Он подошел к своей машине на парковке у многоквартирного дома, а в следующую секунду на его голову будто свалилось дерево. Так он сказал. И оно падало и падало, избивая его по лицу и ребрам.

— Полиция была здесь? — спрашиваю, когда из палаты выходит медбрат.

— Какая к черту полиция? — фыркает Богдан и ёжится от боли в ребрах. — Этого мне ещё не хватало. Я и так опозорен по полной программе. Не вздумайте рассказывать об этом своим родителям! Если дойдет до моих, то начнется хаос.

— Ты, конечно, извини, но твой фонарь под глазом сложно не заметить, — говорит Архип.

— Родители улетели в Турцию на две недели. Этого времени достаточно, чтобы восстановиться.

Всего час назад я говорил Адель, что хотел придушить Богдана собственными руками, а теперь он сидит с синяком под глазом и с ушибами ребер, корчится и не может найти для себя удобное и менее болезненное положение. Противно осознавать, что какая-то часть меня радуется этому.

— Хочешь сказать, что ты не станешь искать нападавшего?

— Слушай, Авер, мне сейчас не до этого. У меня десять контейнеров застряли в порту из-за одной проклятой бумажки, и если отец узнает об этом, то снесет мне голову. Ты же знаешь, какой он, — кряхтит Богдан, пытаясь сесть на кушетке. — Пунктуальность и точность — главные принципы успешной работы, а я этими принципами пренебрег, потому что думал только о твоей се… Ну, неважно. Короче, отвезите меня домой и никому не говорите о случившемся.

Скрип зубов отдается в моей голове быстрой и острой болью.

— Ты серьезно? — спрашивает Архип. — То есть, ты просто проглотишь это? — кивает он на его разукрашенное лицо.

— Я позвонил тебе только для того, чтобы ты помог мне отогнать мою машину домой, потому что сам я с трудом доехал до этой гребаной клиники!

— В городе сотни круглосуточных медицинских клиник, Богдан, — вздыхает Архип.

— Я приехал сюда, потому что именно в этой клинике персонал умеет держать язык за зубами! — уточняет он, окинув друга раздражительным взглядом.

— Ты должен выяснить, кто это сделал с тобой.

— Выяснять нечего. Это был какой-то отморозок, которому я случайно попался на глаза.

— Значит, пусть этот отморозок и дальше нападает на людей? — усмехается Архип, неодобрительно качая головой. — Ты в своем уме?

— Заставь его заткнуться! — говорит мне, прижимая руку к правому боку. — Пожалуйста!

— Я с Архипом согласен. Ты должен заявить об этом в полицию, Богдан.

— Да что вы всё заладили с этой полицией? Что она сделает?

— Да хотя бы камеры посмотрит! — возмущается Архип. — Весь город ими напичкан! И у твоего отца есть связи!

— Ты ещё никогда не был таким дотошным! Если я обращусь в полицию, об этом узнает отец, а мне лучше не контактировать с ним, пока я не решу вопрос с грузом, ясно тебе? И не будь наивным, не все камеры, что ты видишь, исправно работают. Машина Адель стояла под камерой, но пользы от этого ноль. Вообще-то, тебе уже не обязательно быть здесь. Можешь уезжать, меня Аверьян довезет домой. Я не позвонил тебе, потому что ты живешь за городом и с тобой рядом наверняка могли быть родители или Адель, — объясняет он мне. — Кстати, как она? Ну, после того, что…

— Я выпил, Богдан, — перебиваю, подхожу к окну и сдвигаю пальцами плотные белые жалюзи. — Так что тебе придется ехать с Архипом. Ты уверен, что нападавший был один?

— Думаю, да. Да! В ином случае меня бы били со всех сторон.

— И тебе действительно не интересно, кто это сделал? — поворачиваю к нему голову. — Просто взял, спокойно подошел к тебе и повалил на землю. Серьезно? Это что, даже нисколько не задевает тебя?

— Мы живем в огромном мегаполисе, Аверьян. Тут каждый день и ночь происходят преступления: от крупных до мелких, вроде этого.

— И что?

— То, что для меня в приоритете моя работа и разумнее всего сейчас сконцентрироваться на ней, а не на поисках иголки в стоге сена! Я не собираюсь растрачивать свое время, бегая за каким-то психом, которого глюкануло от дозы и он увидел во мне угрозу! Ты хотел, чтобы я ушел с головой в работу, я и ухожу!

— Богдан, это не тот случай, когда нужно сделать вид, будто ничего не случилось, — говорит Архип. — И согласитесь, это как-то странно: сначала какой-то ненормальный нападает на машину Адель, потом избивает тебя. Не слишком ли много происшествий для одной недели? А что, если это один и тот же человек, который просто мстит вам за что-то? Слушайте, а вдруг это её парень? — восклицает Архип с таким воодушевлением, будто раскрыл целую цепочку преступлений.

— Не неси бред.

— Почему? — подходит он к Богдану. — Ну, согласитесь, не может быть просто совпадением, чтобы с двумя людьми из одной компании приключилось такое! Учитывая, что Адель тебе нравится и ты столько времени её добиваешься, вполне вероятно, что об этом стало известно её ухажеру. Правда, зачем бы ему тогда портить её машину, — угасает его энтузиазм. — Всё равно не сходится.

— Ты можешь помолчать? У меня и без твоей чепухи голова раскалывается!

— Он мог это сделать из ревности, из мести, из желания выплеснуть свою обиду на нее, которую просто не может обернуть в слова и конструктивный диалог, — говорю, — потому что для этого он слишком глуп, слаб и ничтожен. У твоей теории есть все шансы на существование.

По правде говоря, эта мысль возникла ещё до того, как я приехал сюда. Я смотрел на Адель, встревоженную и перепуганную, такую нежную и красивую, что защемило в груди. За свою жизнь я повидал много девушек: со многими спал, с другими нас связывало только общение или работа. Все они были разными, но никто из них не вызывал во мне этого непривычного и местами болезненного давления где-то в сердце. Испытывая это незнакомое ощущение, я подумал о проклятом ублюдке, который посмел ударить её. Я не могу перестать думать, почему это случилось. До сегодняшнего дня я полагал, что это из-за Богдана, об ухаживаниях которого этот тип узнал и, вместо того чтобы разобраться с ним, он решил сделать это с Адель. А теперь меня не покидает мысль, что ублюдок не сдержал эмоций, получив от нее отказ в интимной близости. Как вариант. И этот гребаный вариант заставляет мои кулаки сжиматься так же сильно, как и челюсти.

— А что, если они с Адель поссорились и она отфутболила его? — предполагает Архип Холмс. — Тогда бы это объяснило его «небывалую смелость»: парень мог так разозлиться, что отправился крушить её машину, а после, не сумев пережить серьезный разлад в отношениях, вышел на поиски соперника, на которого и напал исподтишка. М-м?

Богдан задумывается. На его красочном и опухшем лице тихо и почти незаметно играют странные эмоции. Как будто он не просто раздумывает над словами Архипа, а пытается вычленить из всей его речи то, что окажется для него полезным. Что-то подобное я уже видел, когда работал над одним социальным проектом, и моим героем в кадре был клептоман, чьи глаза бегали в похожей задумчивой медлительности, но с искрой возбуждения, вызванной азартом и желанием что-нибудь незаметно украсть.

— Что думаешь об этом, Богдан? — спрашиваю, внимательно следя за ним.

— Пока не знаю, — отвечает он, и на мгновение его лицо словно подсвечивается изнутри. Он поднимает на меня глаза, в которых напрочь отсутствуют даже слабые отголоски боли. — Адель тебе ничего не говорила?

Адель осталась в моей квартире, и она ждет моего возвращения. Эта мысль согревает меня и успокаивает в минуты кричащего возмущения и острого раздражения, вроде той, что я проживаю сейчас.

Отрицательно качаю головой.

— А вдруг они и правда разбежались? — усмехается Богдан и тут же издает болезненный вздох. — Гребаный урод. Теперь даже не порадоваться, не посмеяться.

— Так ты думаешь, это мог быть он? — спрашиваю.

— Возможно! — отвечает Богдан с небольшой задержкой. — Всё возможно!

— Думаю, нам стоит спросить о нем у Адель, — говорит мне Архип. — Мы никого не обвиняем, но здесь точно что-то нечисто, и нам не помешает хотя бы просто узнать о нем немного. Что думаешь?

Думаю, что я проломлю ему череп. И вовсе не за Богдана и груду железа с четырьмя колесами.

— Я поговорю с ней.

— Правда?! — подскакивает Богдан и взвывает от боли. Дрожа и прижимая руки к бокам, он медленно садится на кушетку.

— Ты чего? — недоумевает Архип.

— Поговоришь с ней об этом уроде? — спрашивает меня Богдан, будто я собираюсь подмешать Адель любовное зелье в кофе, после чего она на веки вечные полюбит его. — Думаешь, она расскажет тебе?

— Я не знаю. Но если выясню, что он имеет отношение ко всему, что случилось, он за это ответит.

— Ты обратишься в полицию?

Архип издает смешок.

— Меня он не избивал, Богдан, и не занимался порчей моего имущества. Разве я должен обращаться в полицию?

— Спишем эту маленькую глупость на легкое сотрясение, — тихонько посмеивается над ним Архип.

— Но зачем сразу полиция? Мы что, не можем сами этого жука прихлопнуть?

— Что сделать? — смотрю на него, как на дурака.

— Боже, Аверьян, я так тебе завидую, — качает головой Архип. — Ты сейчас сядешь в такси и поедешь домой, а мне придется слушать этого… Короче, тебе повезло.

— Да бросьте! Мы ведь можем преподать сосунку незабываемый урок! Покажем, что будет, если он ещё хоть раз приблизится к Адель? Даже если это всё сделал не он, мы запугаем его! Скажем, что ему светит несколько лет в колонии и…

— Забирай его и вези домой, — говорю Архипу, не видя смысла больше здесь находиться. — Я поехал.

— Стой! А что я такого сказал?

— Ничего адекватного, — говорю, пожимая им руки. — Но в связи с обстоятельствами это простительно. На текущий момент, — уточняю, глядя в его покрасневшие глаза. — Звони, если что-то понадобится.

— Ты поговоришь с ней? — бросает мне вслед. — Разузнаешь у Адель о…

— Выздоравливай, Богдан. Ещё увидимся.

Впервые надеюсь, что это случится не в самом ближайшем будущем.