Внутри

2

— Что могу сказать, вы большие молодцы, и я очень вами горжусь! Впереди летние каникулы, которые, я очень надеюсь, каждый из вас проведет с максимальной для себя пользой. Больше гуляйте на свежем воздухе, тщательно мойте фрукты и овощи и не забывайте про домашнее задание.

Мои ученики — от 19 до 43 лет — дарят мне счастливые улыбки и радостно аплодируют долгожданному отдыху. А ещё вручают большую жестяную банку с песочным печеньем в знак благодарности. Все они испытывают добрую грусть, как и я.

— Влад, — смотрю на самого скромного и доброго ученика, которого в школе прозвали Сладким Медвежонком, — выше нос! Теперь у тебя появится больше свободного времени, которое ты посвятишь своему любимцу.

— И как ты ещё не нашел себе девушку с таким-то очаровательным псом? — подключается Лена, самая взрослая в нашей группе. — Вы вместе — просто магнит для девушек!

— Да ну перестаньте вы! — смущается парень, складывая в рюкзак книгу и тетради. — Какая нормальная девушка обратит внимание на того, кто даже в ресторан её не может пригласить?

— Медвежонок, ты ведь уже хорошо читаешь! Ты быстрее всех нас осваиваешь программу.

— Только она не работает, когда я нервничаю и с меня пот льет в три ручья. У меня не получается и слова прочесть! Буквы становятся мутными, как под водой.

— Это пройдет, — поддерживаю Влада и замечаю в коридоре Веронику. Что она здесь делает в такой важный день? И вообще, у нее сегодня выходной. — Не требуй от себя слишком многого, но и не забывай, что ты можешь перевернуть этот мир, если только очень этого захочешь. Хороших вам каникул!

Забрав книги, тетради и печенье, поправляю волосы и выхожу из класса под аплодисменты.

— Они тебя обожают, — комментирует Вероника с улыбкой и забирает у меня жестяную банку. — Я тобой очень горжусь.

— Спасибо. Наши с ребятами чувства взаимны. Что-то случилось? — спрашиваю, следуя в свой кабинет. — Я думала, ты весь сегодняшний день будешь готовиться к ужину.

— Да, но мне нужно было увидеть тебя, Адель.

Удивленно смотрю на свою приемную маму, которую часто называю по имени:

— Почему?

— Потому что ты со вчерашнего дня не отвечаешь на мои звонки.

— Ах! Это!

— Ах, это? — поднимает она брови. — Адель, я звонила в обед, звонила вечером, звонила сегодня утром. Пришлось связаться с администратором, чтобы узнать, приехала ли ты на занятие или нет? Когда ты жила с нами, всё было намного проще. И нам с папой спокойнее.

— Извини, — говорю с виноватой улыбкой и захожу в свой кабинет. Кладу книги и тетради на стеклянный стол. — Я вчера была занята. Я бы обязательно позвонила тебе после урока. Не за чем было приезжать.

— Я хотела убедиться, что с тобой всё хорошо, — говорит Вероника, подойдя ко мне ближе. — Я понимаю, ты уже взрослая и самостоятельная, но мы с папой всегда будем беспокоиться о тебе.

Взгляд темно-зеленых глаз оглядывает мое лицо с такой внимательностью, словно мне одиннадцать лет и прошлую ночь я провела на улице. Такое поведение Вероники продолжается уже который день подряд, и я догадываюсь, с чем это связано. Точнее, из-за кого.

— Как видишь, со мной всё замечательно, — улыбаюсь, дабы смахнуть её тревоги. — Мои ученики медленно, но верно идут к своей цели, и я этому только рада!

— Я тоже этому рада. Ты обратила внимание на очень серьезную проблему и смогла найти решение, которое теперь меняет жизни взрослых людей в лучшую сторону. Я горжусь тобой.

— Ну, без тебя бы я точно не справилась, и вообще хватит петь мне дифирамбы, а то зазнаюсь!

— Как у вас с Богданом дела? — спрашивает Вероника ни с того ни с сего и садится на короткий фисташкового оттенка диван.

Она это серьезно сейчас?

— Я поторопилась. Лучше продолжай петь.

Подхожу к столу и беру телефон, который снова лопается по швам от пропущенных звонков и сообщений.

— Он уже давно ухаживает за тобой.

— И? — поднимаю на нее глаза.

— Да что тут говорить: он влюблен в тебя уже много лет.

— И? — повторяю, стараясь подавить раздражение.

— Я ни на что не намекаю и ни в коем случае тебя не принуждаю делать то, чего ты не хочешь.

— Какое счастье.

— Просто иногда мне становится жаль его. Он так старается обратить на себя твое внимание, что над его неудачами уже многие начинают откровенно подшучивать.

— Значит, ему давно пора понять, что все эти телодвижения в мою сторону бессмысленны.

— В таком случае, тебе стоит сказать ему об этом. Вы так мило общались на юбилее его мамы в прошлом месяце, да и на следующий день приехали вместе в их загородный дом. А чего стоит тот огромный букет роз, который он подарил тебе в честь открытия твоего первого самостоятельного курса!

— Я не могла на глазах у всего коллектива и гостей, которых ты тогда пригласила, не принять от него тот злосчастный букет. Он был совсем неподходящим к случаю. И если тебе интересно, я много раз говорила, что между нами ничего не может быть, но он, как баран с повадками нарцисса, видит и слышит только себя. И, кстати, я общаюсь с ним точно так же, как и со всеми отпрысками ваших с папой друзей. Это всегда случается вынужденно, понимаешь? Я ведь не могу молча стоять в сторонке, пока все ведут оживленные беседы? А в загородный дом его родителей мы приехали вместе, потому что я пробила колесо в машине и не смогла вызвать такси, а Богдан оказался тут как тут!

— Богдан целеустремленный, — улыбается Вероника. — И он хороший человек. Это я так, к слову.

И этот хороший человек вчера ударил меня.

— Вероника, только не говори, что ты приехала поговорить именно об этом. У вас дома сегодня дел выше крыши.

— И эти дела могут делаться без моего непосредственного участия! Я оставила папу руководить процессом! Присядь, милая, я хочу поговорить с тобой как мама, а не как подруга.

Приехали. Послушно сажусь на диван и скрещиваю ноги, как истинная дама из высшего общества. Правда, на мне не изысканное платье, а светлые джинсы и белое худи, так что выглядит это смешно.

— Красота, — комментирует Вероника.

— Стиль и изящество, — подмигиваю. — Ладно, говори уже, что такое страшное случилось?

— Очень надеюсь, что ничего… Я просто хотела поговорить о возвращении Аверьяна, — отвечает она, подтвердив мои догадки. — Всё случилось слишком внезапно, и мы не могли это как следует обсудить. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ущемленной или одинокой, понимаешь?

— Мам, мне не десять лет, чтобы носиться со мной, — говорю с улыбкой. — Я очень рада, что ваш сын решил вернуться домой. Знаю, вы с папой очень ждали его. Наконец-то это случилось.

— Наш сын?

— А что? — откидываюсь на спинку дивана. — Он не ваш, что ли?

— Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто мы с папой…

— Будто вы с папой забыли обо мне, потому что Аверьян вернулся домой и теперь вы будете наверстывать упущенное время, которое вовсе не упущено, ведь это он решил остаться жить в Нью-Йорке, а потом колесить по миру, и в сущности от вас двоих ничего не зависело, ведь вы очень понимающие и любящие родители, с которыми ему просто очень повезло. Смотри, как легко мне удалось уместить всё в одно предложение!

Вероника берет меня за руку и с грустной улыбкой произносит:

— Для меня очень важно, чтобы ты всегда помнила о том, как сильно мы с папой любим тебя.

— Я это знаю, мам, — говорю искренне. — И мне страшно представить, какой бы я была сейчас без вашей любви и заботы. Без вас, — добавляю, вызвав в зеленых глазах яркий блеск. — Я правда очень рада, что Аверьян возвращается. И я буду рада, наконец, познакомиться с ним.

— Да. Спустя четырнадцать лет, — говорит Вероника, словно сама в это не верит. — Но лучше поздно, чем никогда, правда?

— Конечно, мам. Ты, кстати, чудесно выглядишь, — перевожу тему. — Светишься, как звездочка.

— Ну, на то есть веская причина! И вообще предстоящее лето и осень богаты на события. Сегодня мы будем праздновать возвращение Аверьяна, в следующем месяце у нас с папой годовщина свадьбы, а в сентябре мы лихо отметим твои двадцать четыре года!

— Это совсем необязательно.

— Вот ещё! Сегодня утром я подумала обо всем этом, и мне стало так хорошо! Так радостно на душе мне уже давно не было. Мне кажется, что с этого самого дня многое изменится, — с откровенной надеждой смотрит она на меня. — Ты ничего похожего не чувствуешь?

Нет. Но я уже хочу, чтобы сегодняшний вечер закончился, и я с радостью поехала домой.

— Я чувствую, что сегодня будет очень громко и весело.

— Ещё как! — смеется Вероника и встает с дивана. — Ладно, мне уже пора. Надеюсь, Дана всё контролирует, и ваш папа не превратил задний двор в бардак, и все столы стоят так, как надо!

Ваш папа.

Эти слова так резанули мои уши, что сделалось некомфортно, так же, как когда случайно надеваешь одежду шиворот-навыворот и задом наперед одновременно.

— У Аверьяна очень много друзей! — продолжает говорить Вероника. — Соберутся больше двухсот человек, и это ещё не все!

— Ого. Для кого-то это целая свадьба.

— Многие уже в отпусках, так что в следующий раз гостей будет ещё больше. Надеюсь, он не слишком разозлится на меня. Как думаешь?

Да никак. Я его совсем не знаю, чтобы делать какие-либо предположения.

— Не думаю, что это возможно, — отвечаю. — Ты ведь очень старалась и организовывала этот вечер только ради него. Он будет рад.

— Вы подружитесь! — говорит Вероника невпопад. Будто с самого начала именно это и хотела сказать, но никак не решалась. — У меня прекрасный сын и замечательная дочь.

— Так говоришь, словно мы дети малые.

— Я так говорю, потому что между вами ничего нет. За четырнадцать лет мы так и не смогли вас… познакомить друг с другом.

— Не знаю, как он, но я от этого ни капельки не пострадала. Мам, — теперь я убеждаю её, — всё хорошо. Мы, слава богу, взрослые люди, а не дети, которые будут жить под одной крышей и драться за обедом из-за какой-нибудь чепухи.

— По правде говоря, я была бы этому только рада, — признается Вероника. — Даже несмотря на то, что вы уже взрослые и самостоятельные, я бы очень этого хотела. Не драк, разумеется, — смеется она, — а пожить всем вместе… Не бери в голову. Я просто очень нервничаю и хочу, чтобы всё прошло идеально. Чтобы вы подружились и не были друг другу чужими людьми. Что ж, до вечера, милая! — целует меня Вероника. — Без тебя ужин не начнется.

Жаль.

— Я приеду!

Только я совсем этого не хочу.

Часы на сенсорной приборной панели показывают половину шестого. До поместья Вероники и Кирилла, расположенного в получасе езды от города, остается ехать не больше десяти минут, и раз времени у меня ещё достаточно, решаю заехать на заправочную станцию и взять себе кофе.

Богдан продолжает отправлять сообщения, которые я тут же удаляю. Зачем сводить с ума мой телефон, если он прекрасно понимает, что мы встретимся с ним этим вечером и так или иначе поговорим о том, что случилось вчера? Конечно, я не горю желанием находиться с ним в одной плоскости, но, к сожалению, это неизбежно.

Возвращаюсь к машине с кофе и арахисовым батончиком в руках, как вдруг меня окликает знакомый женский голос.

Дарина, двоюродная сестра Архипа — близкого друга Богдана, уверенным шагом направляется в мою сторону, оставив свой белоснежный кроссовер у бензоколонки. Длинные платиновые волосы развеваются на ветру, как в рекламе шампуня, а походка от бедра на сверкающих босоножках приковывает внимание случайных зевак.

— Привет, красотка! — здоровается со мной, и мы обмениваемся дружескими поцелуями. — Тоже заправиться заехала?

— Ага, — вру. — И не устояла перед кофе. Отлично выглядишь. По-особенному.

— Ну, сегодня ведь очень важный вечер, — улыбается она, уведя загадочный взгляд в сторону. — Пришлось хорошо заплатить моему мастеру, чтобы он отменил все записи и принял меня немедленно! — говорит, демонстрируя шелковистые и блестящие волосы.

— Оно того стоило.

— А ты как? Не нервничаешь?

Открываю водительскую дверцу и сажусь на сиденье боком.

— Из-за чего? — делаю вид, что не понимаю.

— Ну, твой брат вернулся. Вы ведь всё ещё не знакомы и вообще никогда друг с другом не общались. Насколько мне известно, конечно.

Тема моего появления в семье Вероники и Кирилла Кох на протяжении многих лет обсуждалась за семейными ужинами их близких родственников и друзей. И особое внимание в этих обсуждениях уделялось Аверьяну, мол, его заменили мной — десятилетней девочкой из неблагополучной семьи, которой несказанно повезло быть удочеренной такими чудесными людьми. Многие считали, будто это из-за меня единственный и любимый сын счастливых родителей не пожелал возвращаться домой после учебы в Америке. Обиделся, показал свой характер, проучил бессовестных родителей и всё такое. Об этом мне сотни раз говорили злые детки, видевшие во мне бездомного котенка, которого как ни отмывай и ни откармливай, а он всё равно будет изгоем в доме с породистыми котами. Только никто из них не знал, что мне не было никакого дела до чувств и переживаний неизвестного мне человека, потому что в те первые несколько лет новой жизни я мало понимала, что вообще со мной произошло. Я не помнила ничего из прошлого, кроме бесконечной темноты без звуков и запахов. Я как будто родилась такой — десятилетней девочкой в семье людей, с которыми не имела никаких родственных связей.

Но вот вчера впервые за четырнадцать лет в непроглядном мраке раздался первый звук, а во рту на мгновение появился металлический привкус… Это было оттуда, издалека, из прошлого, из глубины моего подсознания. И вызвал всё это Богдан, ударив меня по лицу.

— Я не нервничаю, — отвечаю на вопрос Дарины, — поскольку не вижу для этого никаких причин.

— Вы ведь уже могли давно познакомиться, но почему-то не сделали этого. По правде говоря, я всегда этому удивлялась.

— Не знаю, как так получалось, — изображаю непонимание.

— Сколько раз Вероника с Кириллом ездили в Нью-Йорк?

— Я не считала.

— Много! — смеется Дарина, словно я не смогла ответить на самый простой вопрос в этом мире. — И они никогда не брали тебя с собой. Почему? Ты не подумай ничего такого, просто говорю же, меня всегда это удивляло.

— Тебе нужно внести оплату за топливо, — говорю, кивнув на подъехавшую к той же бензоколонке машину, — уже очередь собирается.

— Подождут! — отмахивается Дарина. — Лучше скажи, что у вас с Богданом? — переключается она с одной дурацкой темы на другую. — А то мой дорогой кузен утверждает, что ничего не знает, но как такое возможно, если Богдан его лучший друг? Конечно, после Аверьяна. Вы встречаетесь?

— Нет, — отвечаю коротко, пожалев, что не уехала отсюда сразу.

— Скажу тебе по секрету: многие думают, что вы вместе.

— Мы не вместе, — отвечаю на последних остатках терпения. У меня уже зудит в ушах при звуке этого имени. — С чего такое заявление?

— С того, что вы постоянно рядом друг с другом. Где бы мы ни оказались все вместе, вы уже идете плечом к плечу. То, что Богдан без ума от тебя, и так понятно. А ты?

— Дарина, — настойчиво смотрю в её беззастенчивые глаза, — мы с Богданом не вместе. Нас ничего не связывает и никогда не связывало, кроме дружбы. Пойми это наконец и другим расскажи, кому так интересна моя личная жизнь.

— Сказать по правде, я тебя понимаю. Правда! Он бегает за тобой, ты от него — это заметно. Конечно, если приглядеться.

— Если приглядеться? — вытаращиваю я глаза.

— Вспомни свое двадцатилетие? — не унимается она. — Мы все тогда сильно напились, но я прекрасно помню, как вы с Богданом поднялись в спальню, и вас очень долго не было…

— У меня есть парень! — перебиваю, с трудом сохраняя самообладание. Одна ошибка. Всего одна ошибка, совершенная моим пьяным и глупым мозгом, о которой я стараюсь не вспоминать! — Поэтому обсуждать какое-то нелепое прошлое и Богдана в контексте моего «типа возлюбленного» — показываю кавычки пальцами, — неуместно.

— Парень? — заинтригованно улыбается Дарина. — Серьезно?

— А это так странно?

— Нет! Что ты! Нет, конечно! Я просто удивлена, ведь всё это время думала, что ты одинока. Я имею в виду, что если бы у тебя кто-то был, то Богдан бы наверняка успокоился! Ну, или его успокоили, — усмехается она, намекая на моего вымышленного парня. — Да и, знаешь, иногда я ловила себя на мысли, что вы с Богданом хорошо смотритесь. Идеальный сюжет для романтического фильма: лучший друг главного героя встречается с его сестрой!

— Что за бред ты несешь?

— А что? — хлопает длинными ресницами хохотушка. — Если бы вы с Аверьяном успели установить теплые братско-сестринские отношения за эти годы, то мы бы ещё посмотрели, как он защищал бы тебя от внимания собственного друга! Впрочем, как и любого другого. У старших братьев это в крови: демонстрировать свой суровый характер и превращаться в питбуля, когда какие-то парни проявляют интерес к их сестрам!

— Мы с Аверьяном не брат и сестра! Мы не одной крови и даже не знаем друг друга! О чем ты вообще говоришь?

Двумя секундами позже жалею, что не сдержалась, ведь мои слова могут добраться до ушей Вероники, потому что Дарина та ещё болтушка и сплетница. Одно хорошо — хотя бы немного да полегчало.

— Извини, Адель. Ты права, меня уже занесло в такие дебри, что несу всякую фигню. — Задрав голову к небу, Дарина тяжело вздыхает. По правде говоря, она самый безобидный человек в большой компании лицемерных и наглых гадюк, и она единственная, кто с самого начала относилась ко мне по-доброму. Просто очень часто Дарина забывает включать фильтрацию речи. Иногда это забавно, а иногда раздражает до чертиков. — Если я спишу это на нервозность, ты простишь меня?

— Мне не за что тебя прощать, — легонько тяну её за руку. — Просто с тех пор, как стало известно о возвращении Аверьяна, от меня будто чего-то ждут. Будто я должна броситься ему на шею и прокричать: «Дорогой и любимый брат! Ты приехал!». И совсем ничего, что я этого человека не знаю.

— Да уж. Ты права.

— А что случилось у тебя? Почему ты нервничаешь?

— Да всё из-за того же, — пожимает она плечами. — Аверьян.

— А что с ним? — не понимаю её.

— Да так, — отмахивается Дарина. — Ничего такого… Мне уже пора бежать, а то меня тут скоро побьют за задержку. Мы ведь ещё поболтаем, правда?

— Конечно.

— Расскажешь мне о своем парне! Хочу знать о нем всё!

Да. Обязательно.

— Богдан с ума сойдет, когда об этом узнает!

И ладно. Ещё один веский повод оставить меня в покое.