Внутри

3

Родственники.

Друзья.

Подруги.

Мама постаралась на славу, собрав всех: кого я искренне рад видеть и с кем не хочу говорить даже за чемодан, набитый пачками долларов. Многим интересно, почему я вернулся, чем займусь, где буду жить и вообще какие у меня планы на ближайшее будущее. Как будто в течение этих лет мы не созванивались, не отдыхали вместе и вообще никому не известно, чем я уже занимаюсь.

— Хватит вам утомлять моего сына вопросами! — встает на мою защиту мама и, прильнув ко мне сбоку, запрокидывает голову, чтобы посмотреть в мои глаза. — А то ещё уедет от нас опять. И что я тогда буду делать?

— Я никуда не уеду, — говорю ей на ушко. — Но их всех очень скоро пошлю. Достали.

Тихонько посмеявшись, мама, подхватив со столика бокал с шампанским, незаметно уводит от нашей компании за 30 ту, которой за 50.

— Моя мать мне таких праздников не устраивала, — говорит Архип. — Хотя я учился вместе с тобой и точно так же когда-то вернулся домой.

— Если бы ты, как Аверьян, задержался ещё на несколько лет, то тогда бы и оказался в центре внимания двухсот с лишним человек! Не ной, — говорит ему Белла, а её сестра-близнец, потягивая из трубочки розовый коктейль, согласно кивает и издает дурацкое «угу-угу-угу». За столько лет ничего не изменилось. Одна глупее другой. — Ты отлично выглядишь, Аверьян. И у тебя татуировок стало больше, да?

Смотрю на Архипа. Пригубив виски, мой друг закатывает глаза и встает полубоком, выискивая кого-то в толпе гостей.

— Мы собираемся поехать в Бодрум в июле, — говорит Эмма. — Поедешь с нами? Будем плавать на яхте, купаться в море и много танцевать.

— Пить, курить и развлекаться, — добавляет Белла, ведя указательным пальцем по моему плечу. — Ты можешь фотографировать нас так, как захочешь.

— В любом виде.

— В любых позах.

— Никаких запретов.

— Звучит заманчиво, — комментирует Архип, мысленно высмеивая любимых дочурок компаньона своего отца. — Подумай над предложением.

— Я подумаю, — говорю и тяну терпкий и горький виски. — Кого ты всё выглядываешь? — спрашиваю Архипа.

— Богдана. Он уже должен быть здесь.

— Как будто ты не знаешь, куда он мог запропаститься! — усмехается Белла. — Если Богдана нигде нет, значит, он бегает хвостиком за…

— Бах! — пугает друг, появившись позади нее. Белла верещит, опрокидывает на высокий круглый столик свой коктейль, а тот, что в руках у Эммы, выплескивается мне на руку. — У-у, девочки, вам нужно сию минуту посетить дамскую комнату!

— Ты совсем больной? — ругается Белла, отпрянув от испачканного столика. — Это платье стоит целое состояние!

— Идиот! — бросает Эмма, и они с сестрой спешно уходят чистить пёрышки. Они абсолютно всё делают вместе. Даже жутко от этого. — Где тебя манерам учили?

— Я не нарочно! — поднимает Богдан вверх руки. — Просто хотел пошутить.

Внимательный официант приносит салфетку, и я вытираю липкую руку.

— Ты как раз вовремя, — говорит Архип. — От них уже уши вянут.

— Я тебя спас? — толкает меня Богдан в плечо.

— Близняшки подросли, — говорю, оглянувшись на них. — Помню их ещё малолетками.

— Да, — смеется Богдан. — У них тогда прыщи на лице появлялись одновременно и в одинаковых местах.

— Ты и такое помнишь! — качает головой Архип. — Кошмар.

— И что они рассказывали? Небось демонстрировали непревзойденное искусство соблазнения?

— Меня от такого искусства коробит, — комментирует Архип.

— Так это было оно? — говорю, и мы с Богданом смеемся.

— Привет, мальчики! — здоровается мама, словно её и не было с нами пять минут назад. — Как настроение?

— С вашим появлением, Вероника, стало ещё лучше! — отвечает Богдан. — Вы сегодня просто изумительно выглядите!

Мы с Архипом переглядываемся. Подлиза.

— Спасибо, дорогой! Ты подстригся?

— Вы очень внимательная, — улыбается друг. — Моя мама до сих пор не понимает, что такого во мне изменилось.

— Я хотела спросить, — обращается мама к моим друзьям и почему-то уменьшает громкость своего голоса, — вы не видели Адель?

Слегка растерявшись, Богдан проводит указательным пальцем по лбу, потом смотрит на меня и вновь опускает глаза на мою маму.

— Нет. Я вообще-то тоже её искал и хотел у вас спросить. Кхм.

— Я ей звоню, но она снова недоступна. Почему у нее со вчерашнего дня выключен телефон?

— Понятия не имею, — комментирует Богдан, опустив необъяснимо виноватый взгляд. — Может, разрядился. Кхм.

— Ладно, — напряженно улыбается мама и оглядывает нас, — будем надеяться, что она вот-вот приедет. Я ей говорила, что без нее ужин не начнется.

— Адель может не приехать? Она вам что-то говорила? — тут же спрашивает Богдан и на мгновение замирает, словно осознает, что сказал это, не подумав.

— Я видела её сегодня. Она сказала, что обязательно приедет. — Мама поднимает на меня осторожный взгляд. — Отдыхайте, мальчики. Скоро я к вам ещё подойду.

В нашем тесном кругу повисает странное молчание и, если бы его не нарушила кузина Архипа, повисшая на мне с радостными воплями, я бы прямо спросил: какого черта они все так напряглись?

— Ты здесь! Ты приехал!

— Дарина, — смотрю на нее. — Отлично выглядишь.

— Благодарю, — светится она от счастья. — Ты тоже ничего. Брутальный и свирепый снаружи, но мягкий и нежный внутри.

— С чего это ты взяла, что я мягкий и нежный внутри?

— Звучит, как реклама плавленого сыра, — ежится Архип.

— Как жизнь? — спрашиваю девчонку, у которой всегда был язык без костей. — Замуж ещё не собираешься?

— Ты бы уже об этом знал, — улыбается она, с демонстративной неспешностью проходясь томным взглядом по моим плечам. — А твоя как? Встретил ту единственную, которой готов подарить целый мир, а ей от тебя он нафиг не нужен?

Архип за её спиной снова закатывает глаза и закидывается виски.

— Или тебе повезло больше, чем нашему несчастному Богдану? — смеется Дарина и подзывает к себе официанта. — Принесите мне безалкогольный коктейль, пожалуйста.

— Только не говори, что ты беременна! — бросает Богдан, очевидно, оставшись недовольным её высказыванием. — Не хочу, чтобы твоя мечта стать известной певицей уничтожил плачущий ребенок, рожденный вне брака.

— Я за рулем, болван! — закатывает она глаза, как её кузен.

— Ты правда хочешь стать певицей? — спрашиваю.

— Кого ты слушаешь! Они с Архипом приехали однажды в караоке-клуб, где мы с подругами отмечали девичник. Я выпила и пела от души, а он это услышал.

— Более того, — смеется Богдан, — я снял это на видео! И, кстати, после него у меня заглючил телефон, пришлось покупать новый. Там не голос, а истерия.

— Истерия будет у тебя, когда ты узнаешь, что… — Дарина резко замолкает, а уже через секунду на её губах начинает играть хитроумная улыбка. — Ты ведь уже сказал? — спрашивает она Богдана, забрав у официанта свой напиток.

— Сказал что?

— Сказал Аверьяну, что сходишь с ума по его сестре? — уточняет девчонка и как ни в чем не бывало потягивает коктейль из широкой трубочки. — Ох! — смотрит она на меня, потом на Богдана с деланным смущением. — Кажется, я сказала что-то не то?

Архип бросает на кузину укоризненный взгляд, а когда переводит серые глаза на меня, в них ярким пятном застывает вина и недосказанность.

— Ты бы пошла к своим подругам и поздоровалась, — напряженно говорит ей Богдан. — Они тебя уже заждались.

Я замечаю, как веселье на его квадратном лице стремительно испаряется. На короткое мгновение в синих глазах загорается злоба, а уже в следующее сменяется безропотным терпением.

— О чем речь? — спрашиваю обоих.

— Об Адель, — отвечает Дарина. — Твой лучший друг не один год влюблен в твою сестру.

— В кого-кого? — уточняю, не сдержав смешок.

— В Адель. Твою сестру. Разве он не…

— Погоди, погоди, — перебиваю с улыбкой, которая издает скрип и скрежет. — Какая ещё сестра?

— Адель, — повторяет Дарина, но уже с меньшей уверенностью.

— Ты о той девочке, которую взяли под опеку мои родители много лет назад?

— Они её удочерили, Аверьян. Она стала их дочерью, значит, и твоей сестрой.

— Пусть так, — говорю, не сводя с нее глаз, — у нее есть родители, только мне она не сестра. Я её даже не знаю и в глаза её ни разу не видел.

— И что с того? Это ничего не меняет, — пожимает она плечами. — Вас теперь до самой старости будут считать братом и сестрой. А вообще, я бы тебе посоветовала так громко не выражаться. Иначе большинство из этих лицемеров решат, что те слухи были правдой.

— Какие слухи?

— Что после учебы ты не вернулся сюда из-за нее. Как будто ты не знал! Между прочим, из-за этого Адель пришлось не сладко. И пока Архип с Богданом не вернулись в город, многие из твоих недоумков-друзей и подружек на вечерах, подобных этому, обращались с ней отвратительно, а я была единственной, кто хоть как-то затыкал им их грязные рты. Не благодари.

Молча смотрю на Архипа, который не просто возмущен словами кузины, но и откровенно обескуражен. Богдан пьет газировку и уводит виноватый взгляд в сторону.

— Что значит — обращались с ней отвратительно? — спрашиваю Дарину.

— То и значит. А те две курицы с одним мозгом и влагалищем на двоих были самыми жестокими. Они вели себя с ней просто по-ублюдски, когда рядом не было ваших родителей. Да что уж там: Вероника с Кириллом до сих пор не знают, сколько всего пришлось вынести их дочери, пока все вокруг пили, развлекались и вели непринужденные беседы! — Вытянув трубочку из стакана и бросив её на стол, Дарина залпом выпивает коктейль и добавляет: — Её нежелание признавать в тебе брата оправданно. Ты знал, что все эти люди, а в особенности твои подружки, считали виноватой именно её в том, что ты не хотел больше приезжать сюда. Из-за этого ей приходилось молча стряхивать с себя всё то дерьмо, которым её поливали.

— Я этого не знал, — говорю сквозь зубы и поднимаю глаза на друзей. — Почему вы мне ничего об этом не говорили?

— Потому что, когда Архип и Богдан вернулись из Америки, все дружно засунули языки себе в зад, ведь эти двое — лучшие друзья её старшего брата, с которым никто не хочет ссориться! — отвечает Дарина. — Теперь-то девочку точно нельзя обижать. Ну, а с тех пор как Богдан стал за ней ухаживать, все вокруг сразу позабыли о том, какими уродами были, и превратились в очень вежливых лицемеров.

Не сдержав короткое, но четко объясняющее мое удивление ругательство, допиваю виски и громко ставлю пустой стакан на столик.

Девочка Адель возникла из ниоткуда. Не успел я сесть на самолет до Нью-Йорка, как родители сообщили, что собираются её удочерить. Не сказать, что я был шокирован этой новостью. Мама всю жизнь работала с особенными детьми, основала фонд помощи детям из неблагополучных семей и являлась негласным куратором для многих оказавшихся в сложном положении женщин. Мы с отцом всегда поддерживали её в этом. Я привык, что они оба готовы отдать последнее тому, кто в этом нуждается, поэтому их желание помочь маленькой девочке, оказавшейся в беде, было вполне нормально и объяснимо. Только я относился конкретно к этому порыву немного иначе. Скажем так, я не думал, что это займет настолько длительное время. Я считал, что после совершеннолетия девочки и её обязательного поступления в университет, родители ослабят свое внимание к ней, позволят почувствовать свободу и постепенно влиться в другую жизнь, более самостоятельную. Но они продолжали держаться за нее, вести её, стирая границу между истинным родством и искусственным. И постепенно, возможно, и сами того не замечая, родители стали навязывать мне сестру.

Я не бесчувственный человек, но бываю эгоистом, а те, так или иначе, проявляют некую степень равнодушия к определенным людям, предметам и явлениям. Так вот мой внутренний эгоист, оправданный объективной логикой, впадал в состояние холода при упоминании об этой Адель, как о моей сестре.

Какая ещё сестра?

Мы с ней что, выросли вместе?

Делили одну крышу над головой много лет?

Она доставала меня, а я отгонял от нее влюбленных мальчишек?

— Аверьян, я много раз хотел тебе сказать, что Адель нравится мне. Но всё время что-то мешало, да и случая подходящего не находилось, — начинает оправдываться Богдан. — И вообще, сообщить лучшему другу о том, что его младшая сестра вызывает…

— Эта девушка мне не сестра! — перебиваю его, теряя терпение. — До сегодняшнего дня она была в моей голове в образе случайной десятилетней девочки, которой решили помочь мои родители. И такой она остается и сейчас, потому что повторю, — настойчиво смотрю на Дарину и Богдана, — для тех, у кого проблемы с памятью и слухом: я даже ни разу не видел эту Адель. Твои переживания о том, что мне могут как-то не понравиться ваши отношения, совершенно беспочвенны. Я не могу относиться к неизвестной мне девушке, как к сестре, вам ясно? Ухаживай за ней, гуляй, встречайся — делай, что хочешь, меня это не касается. Вы оба взрослые люди.

Возмущение играет на моем лице и нервах. Я этого не понимаю. Хоть убейте, не понимаю! Мама уже успела за эти несколько часов, что я дома, пару раз как бы невзначай упомянуть о «моей сестре», но у меня язык не повернулся её поправить. Но завтра, когда от праздника в мою честь останется лишь грязная посуда, я аккуратно и весьма доходчиво объясню, что мне не по себе, когда в мои тридцать два года мне приписывают младшую сестричку и пытаются убедить в том, что мы с ней чуть ли не родные друг другу люди. Бред какой-то!

Правда, новость о том, что этой девчонке доставалось по сути ни за что, доставляет дискомфорт. Почти расстраивает. Близняшки не намного старше нее, но не сомневаюсь, что яда и дерьма у них, как в двух старых ведьмах.

— Ну, тогда проблем нет! — объявляет Дарина, пожав плечами и посмотрев на Богдана так, словно их отсутствие её очень огорчило. Ведь с ними было бы куда интереснее наблюдать за развитием отношений моего друга и моей типа сестры. — У тебя нет сестры, а у Адель нет брата, и вы оба этому только рады. Тебя она тоже не признает.

И замечательно. Значит, у девочки есть мозги.

— О, кстати! У меня для тебя прискорбная новость, Богданчик! — продолжает говорить Дарина. — Советую сменить газировку на что-нибудь покрепче, чтобы было чуть полегче смириться с неизбежным.

— О чем ты? — настораживается друг.

— О том, что тебе с Адель ничего не светит. Бум, бах: сбылся твой самый жуткий кошмар! — смеется Дарина, поставив локти на столик и подперев подбородок. — Я угадала?

— О чем ты вообще?

— Я о том, что у Адель есть парень!

— Да у вас тут настоящая Санта-Барбара, — бросаю смешок в их сторону и пробегаю скучающим взглядом по знакомым лицам.

— А это обязательно обсуждать именно сейчас? — спрашивает кузину Архип.

— А когда ещё? Я, конечно, не хотела рассказывать, но чем раньше ты узнаешь об этом, тем лучше. Не корми себя ложными надеждами.

Богдан смеется и смотрит на Дарину так, словно она с неба свалилась и серьезно травмировала голову.

— Что за чушь ты несешь?

— Это вовсе не чушь. Адель в отношениях, и я говорю тебе об этом только лишь для того, чтобы ты перестал донимать её.

— Что делать? Донимать? — прыскает со смеху Богдан, а потом, будто вспомнив, что рядом стою я, резко замолкает и буквально проглатывает грубые словечки. — Это не правда.

— Правда.

— Нет у нее никого.

— Есть.

Богдан явно теряет терпение.

— Послушай, вчера мы были вместе, и никакого парня с нами не было.

— И что же вы делали вместе? — издеваясь, спрашивает его Дарина. — Ты заехал к ней в центр на обед или вы случайно встретились в каком-нибудь заведении? Послушай, Богдан, если бы Адель была заинтересована в тебе, то вы давно бы уже были вместе. Ты уже столько времени ухаживаешь за ней, а толку никакого. Приди в себя.

— У нее никого нет, — проговаривает друг каждое слово. — И ты действительно выбрала не самое подходящее время для этого разговора.

— Как хочешь! — поднимает Дарина ладони. — Но она сама мне сказала об этом полчаса назад, так что не думай, что я это выдумала.

— Сказала сама? — усмехается Богдан, пробежав неспокойным взглядом по столику. — Адель что, уже здесь?

— Мы встретились на заправочной станции. Немного поболтали, и она поделилась со мной хорошей новостью. Она ещё оставалась там, когда я уезжала.

— И что она там делала? — резко спрашивает Богдан.

— Ого, — комментирую непривычную нервозность друга. Даже забавно. — Тебе что, девчонка крышу снесла?

— Верно подметил, — подмигивает Дарина. — Иногда мне кажется, что недосягаемость Адель вынуждает тебя выдавать желаемое за действительное.

Не знаю, что заставляет меня засмеяться: Дарина, продолжающая откровенно издеваться над очевидными чувствами Богдана к девушке, или сам Богдан, которому чужды эти самые чувства. По крайней мере, так было раньше.

— Давайте закроем тему! — предлагает Архип. — А тебе и впрямь не помешает поздороваться с подругами.

— Нет, постой, — качает головой явно задетый Богдан и смотрит на Дарину. — И какое же желаемое я выдаю за действительное?

— Да хотя бы то, что вчера вы с Адель были вместе. Вместе — это свидание, поездка куда-то или просто валяние дома на кровати! Ну, а вы же встречаетесь с ней только на подобных этому вечерах! Слушай, я нисколько не смеюсь над тобой и не принижаю твои старания, но тебе давно пора смириться с тем, что ты не в её вкусе. У нее есть кто-то другой.

— Весело тут у вас.

— Я не пойму, ты такая разговорчивая из-за Аверьяна? — усмехается Богдан, явно готовясь к нападению. — Стараешься обратить на себя внимание?

— Вообще-то, я стараюсь обратить на тебя его внимание, — не поддается на провокацию Дарина. — Может, хоть Аверьяну удастся вправить тебе мозги, ведь у Архипа это совсем не получается.

— Серьезно, Дарина, — вздыхает Архип. — Ты уже достала своей болтовней.

— Знаю, людям не нравится слышать о себе правду. Прости, кузен, но ты и правда в этом деле беспомощен. О, глядите! А вот и Адель! — смотрит она вперед. — Богдан, надеюсь, тебе хватит ума не закатывать истерику? Вероника любит тебя, но не сильнее, чем родного сына, ради которого организовала этот чудесный вечер. Так что не верещи.

— Ты такая же чокнутая, как и близняшки, — говорит ей с фальшивой улыбкой Богдан и отворачивается, чтобы поприветствовать, очевидно, ту девушку в белом худи, которую держит под руку моя мама.