Внутри

19

13:15

Мои челюсти сводит от злости. Архип стучит по столу шариковой ручкой, не замечая, что создает до невозможности раздражающий звук. Захлопываю крышку iPad и кладу устройство на стол, приказывая мозгам работать шустрее.

— Думаешь, это правда? — спрашивает Архип. — Богдан действительно напал на Адель?

На видео, которое я только что посмотрел, этого не видно. Не видно, как его руки легли на её шею, не слышно, что именно он ей говорил. Здесь даже не видно его лица, только его машину.

Богдан мог наклониться, чтобы с чем-то помочь.

Богдан мог наклониться, чтобы что-то сказать.

Богдан мог… Чушь собачья! Сколько ещё я буду искать оправдания и объяснения тому, что увидел? Тому, что с таким трудом мне сказала Адель?!

— Мы будем показывать это видео его отцу? — спрашивает Архип.

Чешу затылок, сажусь в кресло, и тяжелая голова тотчас обрушивается.

— Это видео доказывает только то, что Богдан в городе.

— А оно должно доказать что-то ещё? Я имею в виду, ты хочешь, чтобы Павел Андреевич знал, что Богдан…

— Я ничего не хочу! — снова поднимаюсь. — Вчера я был уверен, что девчонка оклеветала его! Я подумал, что у него слегка крыша поехала на фоне непреодолимой привязанности к Адель, и поэтому он забросил свою работу и, наверное, грубо отшил эту девицу, чья обида разрасталась, как опухоль, в течение двух месяцев! Но сегодня утром Адель сообщает, что он напал на нее. Оказался на парковке магазина в то же время, что и она! Как это объяснить? Значит ли это, что он следил за ней? Он не появляется на работе, потому что занимается преследованием?

— Да это же бред.

— Я знаю! Знаю, как и то, что Богдан не мог поднять руку на девушку! Я не могу привести в порядок свои мысли, Архип. Не знаю, за какую из них хвататься! И было бы в сотню раз проще, если бы на этом проклятом видео было видно, как он действительно… — Затыкаюсь и прячу лицо в ладонях. Моя кровь густеет, будто спешит превратиться в расплавленный металл, который не позволит мне больше поднять ни голову, ни конечности. — Говорю же, мои мысли не собрать в одну кучу. Одна часть меня безоговорочно верит Адель, — говорю, взглянув на друга, — верит каждому её слову, вздоху, напуганному взгляду. Она выкручивает собственные пальцы, говоря то, что нам с тобой просто невозможно представить. А другая часть меня без конца напоминает о дружбе с Богданом. О том, сколько мы всего пережили, сколько хорошего и дурного было в нашей жизни. Это не знакомство нескольких дней, это самая настоящая дружба, продолжительность которой не имеет границ. У этой дороги есть только начало, но нет конца. А теперь я пытаюсь найти в ней место для жестокости, для зависимости, для того, что просто невозможно.

«Это всё из-за Богдана. Это из-за него я слышу это… Эти звуки, голос… Я не хочу ничего знать о себе! Не хочу, не хочу!»

Что это значило?

— Я понимаю тебя. У меня у самого со вчерашнего дня в голове бардак. Богдан мой друг, он мне как брат, и этого не изменить. И если вдруг он окажется не прав и сделает то, что совершенно недопустимо, я не отвернусь от него. Я скажу ему пару ласковых, скажу, что он должен нести ответственность за каждое свое правильное и неправильное действие, но я не отрекусь от него. Я помогу ему пережить все трудности и вернуться к нормальной жизни. Так поступают друзья. Я уверен, ты согласен со мной, Аверьян. Если он действительно применил физическое насилие по отношению к той девушке, Адель или кому-то ещё, Богдан ответит за это. Но мы не можем просто вышвырнуть его из нашей жизни. У всего есть причина. Поэтому сейчас нам нужно найти его раньше, чем это сделает Павел Андреевич. Нам необходимо поговорить с ним.

«Он требовал, чтобы я сказала ему, что… что мы будем вместе. Я просила его оставить меня в покое, но… Богдан набросился на меня. Схватил за шею и начал душить, требуя, чтобы я сказала это и то, что мне очень жаль его».

Сжимаю пальцами переносицу, отгоняя усиливающиеся гневные мысли. Мои чувства раздваиваются. Я сам будто бы раскалываюсь на две части. Снова хватаю iPad со стола и включаю видео. Приближаю изображение: Богдан рывком распахивает водительскую дверцу и наклоняется. Он почти наполовину в салоне авто. Секунда-другая, и его правая рука делает резкое движение. Мои челюсти снова сводит. Я бы подумал, что он ударил Адель, но на её лице не было никаких следов, значит, если удар и был, то, скорее, по подголовнику.

Черт возьми…

«Я ведь тебе уже говорила, это из-за собственной неосторожности, но ты не поверил. Это… это вышло настолько нелепо, что мне даже рассказывать стыдно. Вот».

— Твою мать, — ругается Архип и берет в руки вибрирующий сотовый. — Павел Андреевич звонит.

«Делись своими советами с друзьями. Кому-кому, а им точно полезно их услышать».

— Да, Павел Андреевич? Есть новости? Вот как. Понял. Записываю.

«Он спросил, когда закончится ремонт в квартире? Я сказала, что нескоро, потому что не хотела, чтобы он знал, что на следующей неделе я уже смогу жить там. А он усмехнулся. Мне показалось, что он как будто знает, что я лгу».

— Отлично! Мы с Аверьяном выезжаем. Да, без проблем. На связи. Слушай, новости есть! — говорит мне Архип, оторвав стикер с записями. — Богдан передвигается на красной Audi, которую арендовал на имя некой Виктории Симоновой. Первый раз о ней слышу. Знаешь такую?

«Должен сказать, я сейчас очень счастлив, что твоего прекрасного лица коснулась не мужская рука, потому что её бы я, не задумываясь, сломал. Утоли мое любопытство и просто скажи, что это было?»

«Дверь. Она была открыта, а я, мчась по коридору и пребывая в своих мыслях, этого не заметила. Не будем больше об этом».

— Знаешь, кто его увидел в салоне? Папаша близняшек. Приехал за очередными подарками для своих любимых дочурок, а тут Богдан… Ау? Поехали к этой Виктории! Её телефон у меня есть, по пути позвоню…

— Мы поедем в квартиру Адель, — говорю, морщась от горького ощущения в горле.

— К Адель? — удивляется Архип. — Почему? Зачем?

— Потому что она меня обманула.

14:02

— Аверьян, ты спятил. Твоя теория просто… Слушай, это невозможно!

— Точно так же, как закидывающийся дурью Богдан, — отвечаю, проводя пальцами по верхним шкафам кухонного гарнитура. — Не стой без дела, Архип! Ищи!

— А что искать-то?

— Да что угодно! Жучок, скрытую камеру!

— Ты точно сошел с ума.

— Послушай, когда в квартире начался ремонт, Богдан приехал сюда. Он знал, что Адель здесь не живет, но зачем-то приехал. Зачем? — смотрю на него, распахнув дверцы нижних шкафов.

— Да откуда мне знать? Может, хотел что-то у рабочих узнать, чтобы очередной сюрприз ей сделать в виде кровати в форме огромного сердца!

— Он выходил с ключами!

— Аверьян…

— Я своими глазами видел, как он выходил из подъезда со связкой ключей, Архип! — теряю терпение.

— Ладно. Допустим, ты прав, и Богдан был здесь. Тогда чего он хотел?

— Ремонт только начинался, рабочие вывозили и переставляли мебель и могли случайно найти то, что оставил здесь Богдан. Он приехал, забрал это и уехал.

— Если он забрал это, то какого же черта мы сейчас здесь делаем?

— Адель сказала, что вчера он спросил, когда она собирается возвращаться в эту квартиру?

— И?

— Она планировала сделать это на следующей неделе, но Богдану сказала, что нескоро, потому что не хотела, чтобы он знал. Ремонт ещё идет. Но, как ты видишь, он уже подошел к концу. Она сказала, что Богдан усмехнулся, будто знал, что она лжет.

— Аверьян…

— Я думаю, что он уже был здесь, увидел обстановку своими глазами и оставил то, что позволит ему… — От злости мышцы лица болезненно напрягаются. — Что позволит ему следить за ней.

Архип качает головой, считая меня параноиком. Я был бы рад ошибиться, но у меня не выходит из головы тот день, когда мы с Адель приехали сюда, а Богдан выходил из подъезда с ключами в руках. Так уверенно и спокойно, словно это он живет здесь, а не она.

— Не верю, что делаю это, — с раздражением бросает Архип и заглядывает под обеденный столик. — Если ты прав, то Богдан может знать, что мы здесь и ищем следы его присутствия.

— Осмотри всё здесь, — говорю, — а я в спальню.

— Есть, сэр!

На поиски уходит достаточно много времени. Противно осознавать это, но я всё же надеялся отыскать средства слежения в спальне или ванной комнате — в самых интимных и личных уголках квартиры. Надеялся, ведь тогда бы это объяснило и доказало многое, и всё же вздохнул от облегчения, так ничего не обнаружив. Возможно, у меня и впрямь поехала крыша. Я не спал всю ночь, а новый день подбросил новые и куда более серьезные заботы и опасения. Я ненавижу собственного друга, злюсь на Адель и хочу врезать себе по роже за первое и второе.

Дверь. Адель сказала, что случайно ударилась о дверь. Я ведь знал, что это не так. С самого начала, с первой нашей встречи знал, что к чему, но меня так накрыли чувства, которые Адель пробудила во мне, что я лишился бдительности.

— Тут ничего нет. Видишь? — Архип разводит руки в стороны. — А теперь поехали отсюда! Нам нужно встретиться с этой Симоновой.

— Осталась прихожая.

— Аверьян, в этой квартире нет никакой прослушки и камер! Не сходи с ума!

— Осталась прихожая, — рычу в ответ и обвожу пальцами широкую раму высокого зеркала. — Я не уеду, пока не буду уверен, что в этой квартире точно ничего нет!

Психанув, Архип подходит к небольшой нише в стене со стеклянной вазой в форме человеческой ладони для мелочи, ключей и прочих карманных предметов.

— Я с вами со всеми с ума скоро сойду! С одним в прятки играй, с другим в долбаных шпионов, — ругается Архип и вдруг резко замолкает. — Это ещё что?

Подхожу к нему. Смотрю на белую светодиодную ленту в нише, на которой держится микрокамера в полтора-два сантиметра.

Тяжело вздохнув, Архип хватается за голову. Его продолжительный монолог состоит исключительно из ругательств.

— Твою мать, Аверьян! Отец Богдана снова звонит мне!

— Дай телефон! — вырываю из его рук сотовый и отвечаю на звонок. Выхожу из квартиры, чтобы мои слова не добрались до ушей Богдана. Сейчас он смотрит на нас или сделает это чуть позже — неважно. — Павел Андреевич, нам нужно попасть в квартиру Богдана.

— Вы что-то узнали?

— Да, узнали. И нам нужно срочно попасть в его квартиру, — настаиваю.

— Отправляйтесь к нему, я сейчас сам туда приеду и поговорим.

Шокированный и огорченный, Архип вручает мне ключ от машины, потому что сам сейчас будет плестись по дороге, как черепаха.

— У него может стоять пароль на компьютере, — говорит он, понимая, почему мы сейчас едем к Богдану.

— Думаю, мы оба догадываемся, каким будет этот пароль.

Издав очередной тяжелый вздох, Архип отворачивается к стеклу и подпирает рукой подбородок. Если он сейчас понимает свои чувства, то я свои точно нет. Я только слышу приглушенный стук сердца в груди и непрерывный шум в ушах. Всё во мне будто на паузе перед решительным стартом.

16:59

Двухуровневая квартира Богдана похожа на частную галерею: переплетение глянцевых и матовых линий на серых стенах с бесконечным множеством картин самых разных стилей. Черный мраморный пол с белыми прожилками, прямая лестница со стеклянным ограждением у шестиметрового окна, огромный диван буквой «П» из белой с голубоватым отливом кожи… Эту холодную и неуютную громадину подарили Богдану родители, когда он вернулся домой и охотно посвятил себя семейному бизнесу.

— Что вы узнали? — спрашивает Павел Андреевич, глядя на нас красными от недосыпа и злости глазами. — Нашли его?

— Нам нужен компьютер Богдана, — требую вместо ответа. — Немедленно.

— Павел Андреевич, — более щадящим тоном говорит Архип, наградив меня неодобрительным взглядом, — нам действительно нужен его компьютер. Мы думаем, что информация в нем может нам очень помочь.

— Делайте что хотите. Только найдите мне этого кретина!

Кивнув мне, Архип спешит вверх по лестнице. Глянув на меня так, словно который день страдает от отравления, Павел Андреевич садится на диван впечатляющих размеров, ставит локти на колени и опускает голову.

— Какого черта этот недоумок творит, Аверьян? Что с этим болваном не так? Он хотя бы представляет, в какое дерьмо окунул сейчас свою семью?

— Сомневаюсь.

— Нас окружили журналисты! Сын Павла Савельева избил сотрудницу компании на рабочем месте! Мало того, что это всё чушь собачья, так ещё и он сам этому активно подыгрывает! Сбежал, как щенок! Он что, думает, я его защищать должен? Его оклеветали, а я обязан разгребать? Когда найду его, собственными руками откручу ему голову!

— Только после меня.

Архип просит нас подняться. По его взгляду и голосу становится понятно, что нас ждет не самый приятный сюрприз.

— Это ещё что такое? — комментирует Павел Андреевич, заглянув в личную гардеробную Богдана, к которой примыкает ванная комната. Вместо одежды и полок всю правую сторону занимает пробковая доска, на которую легко крепятся кнопки. — Что это такое, я спрашиваю?!

Павел Андреевич подходит ближе и с силой срывает одну из великого множества фотографий Адель.

Адель идет по улице.

Адель говорит по телефону и садится в машину.

Адель ужинает в ресторане с подругами.

Адель заходит в подъезд своего дома.

Адель устанавливает программу на беговой дорожке в зале для фитнеса.

Адель выходит из продуктового магазина.

Адель поет в машине, стоя в пробке…

— Где его компьютер? — теряя терпение, спрашиваю Архипа. — Где его чертов компьютер?

— Ноут.

Выхватываю его из рук, поднимаю крышку. На темном экране высвечивается окно авторизации.

— У нас есть только три попытки, — предупреждает Архип, но я уже ввожу имя из пяти букв: Адель. Блокировка снимается. На рабочем столе установлено фото Адель. Она улыбается и смотрит прямо в камеру. — С ума сойти, — полушепотом комментирует друг и отходит в сторону.

— Что это всё значит? — рычит Павел Андреевич. — Объясните мне! Что это всё значит?

— Богдан помешался на Адель! — отвечаю громко, сделав к нему шаг. — Что здесь непонятного? Он следит за ней, делает её фото, распечатывает их на принтере, а потом обклеивает ими свой тайный уголок, мать вашу! Но это ещё не всё!

Устремляю взгляд на экран ноутбука и кликаю на одну из трех имеющихся папок, которая так и называется «Адель». Гнев во мне закипает, делает слепым и глухим. Сейчас для меня не существует лучшего друга, есть только враг, вредитель, сумасшедший и опасный неадекват!

Сотни папок с указанием дат. Моя рука над тачпадом вздрагивает, в глазах то и дело вспыхивают красно-белые пятна. Я в бешенстве. Я в ужасе. Я просто не могу поверить, что Богдан делал всё это. Кликаю на последнюю папку в списке. В ней семь видео разной продолжительности. Жму на последнее.

Прихожая в квартире Адель. Камера установлена на том же месте, где мы с Архипом её и обнаружили. Мама осторожно идет по коридору с полотенцем в руках, боясь поскользнуться.

— Бригада из клининговой компании приедет с минуты на минуту! — раздается голос отца.

В следующую секунду появляется Адель, выкатив чемодан с вещами.

— И это всё? — спрашивает мама. — И сколько здесь вещей? На пару дней?

— Верно! — отвечает Адель. — Именно столько я поживу у Насти.

— Какой ещё Насти?! — возмущается мама и бросает на отца требовательный взгляд. — У тебя вообще-то родители есть!

— Я знаю, но вы живете за городом, а без машины мне будет крайне неудобно ездить…

— У нас что, машин нет? — подключается отец. — Нам с мамой вполне хватит одной, а другую ты бери.

— Я не хочу доставлять неудобства, папа!

— Да какие ещё неудобства?

— Послушайте, Настя уехала в Питер, и её квартира свободна. У меня есть ключи и…

— Ты стала редко к нам приезжать!

— Ника!

Выключаю. Возвращаюсь к изобилию папок и невольно жму на ту, что с датой моего приезда. Кликаю первое видео: Адель только проснулась и проходит мимо камеры в коротких черных шортиках и майке. Продолжительность всего три минуты, и я включаю следующее.

Адель идет обратно.

Следующее!

Адель собирается покинуть квартиру. Адель покидает квартиру.

Следующее!

Адель возвращается домой, прижимая к уху телефон собственным плечом, потому что руки заняты сумкой для фитнеса и пакетом.

— Нет, сегодня вечером я занята. Богдан, у меня планы! Тебя они не касаются. Мне сейчас некогда. То есть? — спрашивает и, будто теряя терпение, бросает пакет и сумку на пол. — Богдан, ты не слышал, что я тебе сказала? Хватит уже! И что, что до вечера ещё много времени? Я не планировала и не планирую встречаться с тобой сегодня!

То, что он говорит ей, выводит её из себя. Она бросает телефон, сбрасывает кроссовки и, пнув ногой сумку, уходит в спальню.

— Почему в его компьютере эти видео? — рычит Павел Андреевич.

— Мне объяснить ещё раз? — спрашиваю и включаю следующее видео.

— Аверьян, — обращается ко мне Архип, — мы уже поняли, что все эти записи из себя представляют. Хватит.

— Нет, не хватит.

Адель открывает входную дверь, и Богдан заходит в квартиру.

— Привет, Адель.

— Мы уже здоровались, — отвечает она, оборонительно сложив руки на груди. — Что за очередной разговор такой срочный, который не может подождать до завтра?

— Почему ты злишься на меня?

— А сам-то ты как думаешь?

— Адель…

— Богдан, я сказала тебе, что занята! Что у меня планы на этот вечер, но ты ставишь меня перед фактом, мол, ты уже здесь, внизу! Кто так делает?

— Я просто проезжал мимо и решил зайти поздороваться.

— Ты издеваешься надо мной? Сколько это ещё будет продолжаться?

— Ты не рада меня видеть?

— Богдан, ты что, пьян?

— Я за рулем! — смеется вдруг он. — Но если я пьян, то только из-за тебя!

— Богдан, прошу тебя, уйди. Договоримся о встрече в другой раз, пожалуйста!

— А какие у тебя на сегодня планы?

— Я встречаюсь с подругой, Богдан! Ясно тебе? — злится Адель. — И мне нужно собираться!

— До вечера ещё много времени. Мы успеем поболтать и выпить кофе.

— Если ты не прекратишь это, я поговорю с твоими родителями!

Богдан снова смеется и складывается пополам.

— Перестань вести себя так, словно ничего не понимаешь! То, что ты делаешь, ненормально!

— Но я правда ничего не понимаю. То ты благодаришь меня за помощь, то просишь тебя подвести, то гонишь, как сейчас. Чего же ты на самом деле хочешь, Адель?

— Я хочу, чтобы ты отстал от меня!

— Ну да.

— Я не просила тебя ни о какой помощи, Богдан! И на мои благодарности ты напрашиваешься сам!

— Напрашиваюсь?

— А как ещё? Я хоть раз просила тебя о помощи? Звонила, когда пробивала колеса? Просила тебя забрать меня и куда-нибудь отвезти? Ты сам напрашивался, потому что всегда чудным образом оказывался где-то поблизости! Ты притворяешься или действительно не понимаешь слова «нет»? Богдан, я устала от твоей навязчивости, как ты не понимаешь?

— Это не навязчивость, — проговаривает он, опустив подбородок. — Я люблю тебя, Адель.

— Это же просто невыносимо! — запускает она пальцы в волосы. — Богдан, очнись!

— Не могу. Разбуди меня.

— Уходи! Я не могу тебя уже выносить!

— Адель, я люблю тебя, — подходит он к ней.

— Богдан, немедленно уходи!

— Я опьянен тобой.

— Черт возьми, хватит уже! — взрывается Адель, оттолкнув его от себя. — Я не люблю тебя, Богдан! Не любила, не люблю и не полюблю! Мы никогда не будем вместе! Всё, что нас связывает, — дружба наших родителей и не более того! Избавь меня от своей навязчивости и просто исчезни, иначе…

Богдан заставляет её замолчать, ударив по лицу. Над моим ухом проносятся тяжелые вздохи и грубые ругательства, а стеклянная крышка на высокой тумбе с аксессуарами разлетается в щепки от удара Павла Андреевича.

— Ублюдок! Гребаный ублюдок! — кричит он, раздавливая ногами часы, браслеты и запонки Богдана.

Адель в шоке. Прижимает ладони к месту удара и стоит, не шелохнувшись. В моих ушах пищит также, как кипящий чайник на газовой плите.

«Дверь. Она была открыта, а я, мчась по коридору и пребывая в своих мыслях, этого не заметила. Не будем больше об этом».

— Я убью его, — проговариваю, глядя на перепуганного Богдана. — Он останется без руки.

Архип захлопывает крышку ноутбука и вырывает его из моих рук.

— Давайте успокоимся! Все! Сейчас же!

— Это он ударил её, — говорю медленно, глядя куда-то перед собой. — Не парень, которого нет, не гребаная дверь, а мой лучший друг.

Мат.

Двойной мат.

Тройной мат.

«Я справлюсь, Богдан! Со своим расстройством, с машиной, с квартирой — я справлюсь без твоей помощи!»

Урод ей ещё цветы привез. Помощи моей просил.

«Очевидно, что мне придется просить тебя не лезть в мою жизнь, Богдан! Сколько можно?»

Ублюдок ударил её. Мои кулаки сжимаются, а челюсти сводит так, что я не в силах их разомкнуть.

— Аверьян? — толкает меня в плечо Архип. — Аверьян, приди в себя!

— Как вы могли не заметить, что с ним происходит это дерьмо? — спрашиваю сквозь зубы обоих.

— Богдан что — маленький мальчишка, чтобы смотреть за ним круглосуточно? — бросает мне Павел Андреевич. — У каждого из нас есть работа, и каждый несет ответственность…

— Вы — отец! — подхожу к нему вплотную. — Отец, который должен до конца своих дней приглядывать за своим сыном! Издалека, ненавязчиво! Десять ему лет, тридцать, пятьдесят — он ваш сын! Вот ваша ответственность!

— А ты его лучший друг! Где ты был всё это время?! Будь ты здесь рядом с ним, он бы не помешался на твоей сестрице! Я вырастил его, дал образование, обеспечил беззаботным будущим! Всё, что у него есть, дал ему я! Этого мало?!

— Я говорю не о деньгах и возможностях, которые так для вас важны! Вы, как отец, не додумались объяснить элементарную вещь: физическое насилие в отношении женщины недопустимо! Или в вашей семье это обычное дело?!

— Аверьян! — встает между нами Архип. — Нам нужно сохранять спокойствие…

— И ты не видел, что с ним происходит? — срываюсь на него. — Не заметил, каким маниакальным стал его интерес к Адель?!

— Все виноваты, кроме тебя, да? — фыркает Павел Андреевич за его спиной. — Послушай сюда, я ни разу в жизни не поднял руку на женщину, хотя видит бог, они доводили меня до крайней степени бешенства! Я делал всё, чтобы из сына вырос достойный и правильный человек, и если я где-то ошибся, я готов за это ответить в судный день! Но ни ты, ни кто-либо другой не вправе осуждать и критиковать меня, как отца! Я могу быть жестким и требовательным, но это вовсе не значит, что я лишен чувства любви и сострадания! Я знал, что он по уши влюблен в твою сестру, понимал, что Богдан ей не интересен, ведь иначе мы бы давно уже сыграли свадьбу! Я думал, всё само рассосется: он успокоится и переключит внимание на кого-то другого! Я и представить не мог, что всё зашло так далеко!

«Адель, я люблю тебя. Я опьянен тобой».

«Он требовал, чтобы я сказала ему, что мы будем вместе. Я просила его оставить меня в покое, но… Богдан набросился на меня».

Голова сейчас треснет, как арбуз.

— Богдан подсел на наркотики, — говорю, без конца видя перед глазами проклятые видео.

— Что? Что ты сказал?!

Отхожу в сторону, трясу головой, но продолжаю видеть Адель, Богдана, цветы, её отражение в зеркале в день нашей первой встречи.

— Вчера он напал на Адель на парковке магазина.

— Что ты такое несешь?!

— Я говорю, что Богдан неизвестно сколько времени живет на наркоте! — объясняю, теряя терпение. — Он следит за Адель, требует, чтобы она пообещала ему любить его и быть с ним! Он агрессивен и представляет угрозу не только для нее, но и для всех окружающих!

— Не может этого быть, — трясет он головой. — Не может этого быть!

Поднимаю взгляд на фотографии Адель. Богдан уже очень долго следит за ней, а значит, вполне вероятно, мог увидеть нас вместе в тот субботний вечер, когда мы ушли из ресторана вдвоем. Но в тот же вечер Богдана избили на парковке где-то… Где это вообще случилось?

«Он спросил, жаль ли мне его? Сказал, что я отправила к нему своего парня, чтобы он избил его. Он хотел, чтобы я пожалела его. Сказал, что… разломает ему череп и бросит на съедение голодным псам».

— Вот же ублюдок, — произношу, глядя в одну точку. — Он развел нас. Сказал, что его избили, но он сделал это нарочно, чтобы Адель стало его жаль!

— О чем ты? — подходит ко мне Архип.

— Кто и кого избил? — не выдерживает Павел Андреевич. — Объясните мне уже, что вам известно?! Богдана кто-то избил?

Почему он появился перед Адель только вчера? Почему не сделал этого в течение всей предыдущей недели, когда его рожа светилась ярче, чем сейчас? В мою квартиру она приезжала после меня, а уезжала первой, значит, Богдан не мог знать, что она встречается со мной. Он всё ещё думает, что у нее есть парень, и именно с ним она и встречается каждый вечер после работы…

— Аверьян, в чем дело?

«Он спросил, жаль ли мне его? Сказал, что я отправила к нему своего парня, чтобы он избил его. Он хотел, чтобы я пожалела его. Сказал, что разломает ему череп и бросит на съедение голодным псам. Я хотела уехать, села в машину, но Богдан распахнул дверцу. Он требовал, чтобы я сказала ему, что мы будем вместе. Я просила его оставить меня в покое, но Богдан набросился на меня. Схватил за шею и начал душить, требуя, чтобы я сказала это и то, что мне очень жаль его».

— Черт… — Часто моргаю, запустив пальцы в волосы. Достаю телефон из кармана и набираю Адель. — Давай же!

«Я звонила тебе, но ты был вне зоны доступа! Я очень боялась, что он поедет следом, думала, что родители дома, и я всё расскажу им, но их здесь не оказалось».

— Аверьян, что происходит, черт возьми?!

Аппарат абонента вне зоны действия сети.

Абонент вне зоны.

Абонент не абонент.

В лицо будто ударяет жар от раскаленного на солнце асфальта.

— Богдан подстроил ту драку, — говорю, пытаясь найти номер мамы в продолжительном списке последних звонков. — Нарочно, чтобы вызвать у Адель жалость к себе. Это… это всё манипуляция, способ эмоционального вовлечения другого человека в необходимую среду, а для Богдана это — любовь Адель. Там, где они вместе и… Мам! Мам, привет! Адель с тобой? — громко спрашиваю в трубку. — Она ведь дома?

— Мы на открытии галереи, сынок! Здесь так красиво и столько людей…

— Мама, — перебиваю, впившись взглядом в застывшего Архипа, — Адель там? Она с вами?

— Нет, но она уже рядом! Я звонила ей вот минут пять назад. Она выезжает из торгового центра тут недалеко. Заехала купить подруге подарок. Послушай, есть новости о Богдане?

Я идиот.

Недоумок.

Тормоз.

Кретин!

Я оставил её одну, бросившись выяснять то, что и так в глубине души понимал, но не желал признавать. Она не говорила мне о поступке Богдана, потому что он мой лучший друг, и я приму только его сторону.

«Ты злишься на меня? Я обманула твоего лучшего друга».

— Мама, позвони мне и сообщи, когда она приедет!

— …Хорошо. А в чем дело?

Если приедет.

Если Адель приедет.

— Аверьян, дорогой? Что-то случилось? Почему у тебя такой странный голос?

Смотрю на доску с сотнями фотографий Адель, а потом на Архипа и Павла Андреевича, чьи побледневшие лица плывут перед моими глазами.

— В каком именно торговом центре была Адель?

Архип шустро достает сотовый и звонит Адель.

«Аппарат абонента временно выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщает автоматический голос.

— …Тут через две улицы. Как его? «Галактика» или… Что происходит, Аверьян? Ты меня пугаешь! Настя! Настя, милая, ты видела Адель?

Кровь в моих жилах застывает. Не могу проглотить огромный комок тошноты, подкативший к самому горлу. Я цепенею от отчаяния и ярости.

— Нет, и если в ближайшие несколько минут ваша дочь не появится, я собственноручно её придушу! — слышу звонкий голосок. — Она что, застряла в пробке? Это ведь такой важный для меня день, и она просто обязана быть рядом со мной!

«Я что, должен сдаться? И так мне советует поступить мой друг?» — вспоминаю я наш с Богданом разговор.

«А что ты хочешь от меня услышать? Укради её, к батарее пристегни и держи так, пока не добьешься взаимности?»

«Поверь, в минуты отчаяния у меня проскальзывает эта мысль».

Я недоумок. И я совершил непростительную ошибку.

— Что происходит? — всхлипывает мама. — Адель… Она вот-вот приедет! Я уверена, она сейчас же появится здесь…

— Адель не приедет, — говорю и сжимаю челюсти. Смотрю на Павла Андреевича, схватившегося рукой за сердце. — Тихие поиски отменяются. Поднимайте всех, кто есть. Задействуйте все свои возможности, потому что Богдан похитил девушку, которой по-настоящему одержим!