Возлюбленный мой

Глава 10

Джон Мэтью проснулся, держа в руке свой член. Вернее, он почти проснулся. И часть тела в его ладони была в полной боевой готовности.

В затуманенном сознании Джона, образы его самого и Хекс словно разжигали внутри огонь... Он видел их в ее постели, в той подземной квартире, полностью обнаженных, она оседлала его бедра, он тянется прикоснуться к ее груди. Ей хорошо и надежно на нем сверху, ее горячее и влажное лоно прижимается к его эрекции, сильное тело изгибается, когда она трется о то, что так жаждет в нее проникнуть.

Ему необходимо было войти в нее. Нужно оставить что-то после себя.

Нужно оставить на ней свои отметины.

Инстинкт был всепоглощающим, почти принуждающим... но укол совести заставил его приподняться и вобрать в рот один из сосков. Захватив губами ее плоть, он стал посасывать ее, лизать, легонько покусывать. В какой-то мере он понимал, что этого не происходит на самом деле, и что даже фантазировать об этом неправильно. Нечестно по отношению к памяти о Хекс. Но все же видение продолжалось, и ладонь, которой он ласкал себя, усилила захват... с этим невозможно бороться – момент был слишком волнующим.

Пути назад нет.

Джон представил, как перевернул ее на спину и навис над ней, глядя в серые, металлического оттенка, глаза. Ее бедра раскинулись по обе стороны от него, влажное лоно готово к тому, что он хотел ей дать, ее аромат проникал в нос, пока все его мысли не стали только о ней. Проведя ладонью по ее груди и вниз, по животу, Джон удивился, как же похожи их тела. Хекс была меньше по сравнению с ним, но когда их тела соприкасались, он чувствовал, как одинаковы были их мышцы, в тонусе, готовые к действию в любой момент, и твердые, как кость. Ему нравилось, какой несгибаемой она была под мягкой, гладкой кожей, нравилась её сила и жесткость...

Он хотел ее до безумия.

Но вдруг остановился.

Как будто зажевало пленку, порвалась кинолента, на DVD диске образовалась трещина, а цифровой файл был поврежден. И осталось лишь влечение и мучительный экстаз на грани, что сводил с ума…

Хекс потянулась к его лицу и взяла его в ладони, и этим нежным прикосновением, она словно отдала ему приказ: его голове, телу и душе. Она владела им и всем, что у него было – от макушки до самых пяток. Он принадлежал ей.

– Иди ко мне, – сказала она, наклоняя голову в сторону.

От слез зрение затуманилось. Наконец-то, они собираются поцеловаться. Наконец-то, случится то, в чем она ему когда-то отказала…

Когда Джон наклонился... она направила его голову обратно к своему соску.

Его тотчас же кольнула обида от отказа, но потом накрыл какой-то странный восторг. Это было так на нее похоже, и он подумал, что, возможно, все происходящее не просто сон. Может быть, все это реально. Оттолкнув печаль в сторону, Джон сконцентрировался на том, что она готова ему дать.

– Отметь меня, – произнесла она глубоким голосом.

Обнажив клыки, он провел острым белым кончиком вокруг ареолы, затем еще раз, поглаживая. Он хотел спросить, не передумала ли она, но Хекс ответила на этот вопрос еще до того, как он был задан. Быстрым движением она приподнялась с матраса и притянула его голову ближе к себе, так, что он поранил ее своими клыками, и кровь струйкой побежала по коже.

Джон отпрянул в страхе, что причинил ей боль... но это было не так, и когда Хекс выгнулась в эротическом экстазе, сверкающий источник ее жизни довел его до оргазма.

– Пей из меня, – приказала она, когда его член дернулся и бедра пронзили горячие импульсы. – Сделай это, Джон. Прямо сейчас.

Ей не пришлось просить его дважды. Он был пленен темно-красной каплей, что расцветала и увеличивалась, а затем медленно скатилась вниз по белой коже ее груди. Языком он поймал струйку и вернул ее обратно домой, захватив губами сосок…

Все его тело затрепетало, когда он ощутил ее вкус, и снова кончил, оставляя в очередном приступе блаженства следы своего облечения на ее коже. Кровь Хекс была насыщенной и пьянящей, зависимость от нее сформировалась после первого же глотка, пункт назначения, в который он попал и никогда не захочет покинуть. Пока Джон смаковал то, что брал, ему показалось, что он слышит ее смех, полный удовлетворения, а затем он утонул в том, что она ему давала.

Его язык прошелся по обоим соскам и ранке, а затем губы плотно прижались к ней. Он сосал ее темную вкусную кровь, и она стекала по горлу и проникала глубоко внутрь. Единение с Хекс – это все, чего Джон когда-либо хотел, и теперь, когда он пил из нее, его наполняла радость и почти ядерная энергия, которая переходила к нему с ее кровью.

Желая дать ей что-то взамен, он сместил руку вниз и запустил ладонь меж ее бедер. Проведя рукой по тугим мышцам, он нашел ее лоно... О, Боже, она была гладкой и скользкой, обалденно горячей, готовой и жаждущей его принять. И хотя он ни черта не знал о женской анатомии, ее стоны и извивающиеся движения сказали ему, куда должны попасть его пальцы и что они должны делать.

Прошло не много времени, прежде чем то, к чему он прикасался, стало влажным, как и та часть его тела, которую он ласкал. Затем он скользнул средним пальцем в глубину, а большим стал массировать чувствительную вершинку в том же ритме, что покусывал ее грудь.

Он доводил ее до края, забирая с собой, отдавая взамен столько, сколько получал сам, и знал, что все равно жаждет большего. Он хотел быть в ней, когда она кончит. Вот тогда он станет целостным, и в прямом и переносном смысле.

Им двигали инстинкт и желания связанного мужчины. То, что он должен был иметь, чтобы чувствовать себя спокойно.

Отнимая губы от ее груди, он убрал руку от ее лона и сменил положение так, что его блестящий от смазки член оказался прямо между ее распахнутых ног. В какой-то яркий момент он встретился с ней взглядом, и провел ладонью по коротким волосам, что обрамляли ее лицо. Медленно, он наклонился и потянулся ртом к…

– Нет, – сказала она. – Вот это совсем ни к чему.

Джон Мэтью резко выпрямился и сел в постели, фантазия исчезла, грудь стянуло холодными шнурами боли.

С отвращением, он посмотрел на свое возбуждение, оно уже не было таким твердым. Его член мгновенно сморщился, несмотря на подступавший буквально секунду назад оргазм.

Это совсем ни к чему.

В отличие от фантазии, которая была лишь предположением реальности, эти слова она сказала ему на самом деле, и именно в том же сексуальном контексте.

Когда он посмотрел вниз на свое голое тело, следы сексуального облегчения, того самого, что, ему казалось, он испытывал, будучи с ней, покрывали его живот и простыни.

Почему это оказывало на него такое влияние?

Взглянув на часы, Джон понял, что проспал и не услышал будильник. Или, скорее всего, даже не удосужился его установить. Один из плюсов бессонницы заключался в том, что с ней отпадает надобность заряжать телефон из-за того, что сажаешь батарею, постоянно нажимая кнопку «отбой будильника».

В душевой, он стал торопливо намыливать тело и начал с члена. Джон терпеть не мог того, что с ним происходило в этом странном полусонном состоянии. Он понимал, что мастурбировать сейчас – более чем неправильно, учитывая ситуацию в целом, и с этого момента, если понадобится, он будет спать в джинсах.

Но уже знал заранее – его чертова рука все равно полезет в штаны и начнет орудовать за ширинкой.

Проклятье, он прикует себя запястьями к спинке свой долбаной кровати.

Побрившись, скорее по привычке, чем из беспокойства за свою внешность, он уперся ладонями в мраморную поверхность стены и подался вперед, подставляясь под струи воды.

Лессеры были импотентами. Лессеры... были импотентами.

Опустив голову, он почувствовал, как кровь горячим потоком прилила к затылку.

Секс для него всегда был связан с чем-то плохим, и когда образ обшарпанной лестницы яркими красками начал расцветать в его подсознании, он распахнул глаза и заставил себя вернуться в настоящее. Не то, чтобы это улучшило ситуацию.

Он готов пережить то, что случилось с ним еще тысячу раз, если бы это помогло избавить Хекс от подобного, даже единственного раза.

О... Боже...

Лессеры были импотентами. Всегда.

Двигаясь как зомби, он вышел из душа, вытерся и направился в спальню, чтобы одеться. Как раз когда он натягивал на себя кожаные штаны, раздался сигнал телефона, и он потянулся к куртке, чтобы достать его из кармана.

Открыл крышку... и увидел сообщение от Трэза.

Всего несколько слов: 189, прсп св. фрэнсиса в 10 вечера.

Джон закрыл крышку телефона, его сердце усиленно забилось в надежде. Любая трещина в фундаменте... Он просто искал одну, хоть самую маленькую трещину в мире Лэша, трещину, в которую он смог бы вклиниться и разнести всю эту хрень на куски.

Возможно, Хекс мертва, и хотя эта новая реальность без нее может стать для него постоянной, это не значит, что он не может за нее отомстить.

В ванной комнате, он надел на грудь кобуру, вложил в нее оружие, и, схватив куртку, вышел в коридор. Остановившись, он подумал о тех, кто собирался сейчас внизу... а также о времени. Ставни были еще опущены.

Вместо того чтобы направиться налево, в сторону парадной лестницы и фойе, он пошел направо... совершенно бесшумно, несмотря на то, что был в военных ботинках.

***

Блэйлок покинул свою комнату чуть раньше шести, потому что хотел проверить Джона. Обычно тот стучался в обеденное время, но сегодня этого не произошло. Что означало, что Джон либо умер, либо мертвецки пьян.

Он остановился возле комнаты друга и наклонился ближе к двери. По ту сторону не происходило ничего такого, что он мог бы услышать.

После того, как его тихий стук остался без ответа, он потянул и открыл чертову дверь. Господи, комната выглядела как после погрома, везде валялась одежда, а кровать, судя по всему, использовалась в качестве трассы гонок на выживание.

– Он там?

При звуке голоса Куина, он напрягся и сдержался, чтобы не повернуться. Для этого не было причин. Он знал, что на парне сейчас какая-нибудь футболка с Сидом Вишесом[32] или группой Nine Inch Nails[33] или Slipknot[34], заправленная в черные кожаные штаны. И что его жесткое лицо гладко выбрито. И что его колючие черные волосы слегка влажные от только что принятого душа.

Блэй зашел в комнату Джона и направился в ванную, полагая, что его действия будут хорошим ответом на заданный вопрос.

– Джей? Ты где, Джей?

Он открыл дверь в мраморную комнату. В густом от влажности воздухе пахло кремовым мылом, которым обычно пользовался Джон. На столешнице лежало мокрое полотенце.

Он повернулся, чтобы выйти, и врезался прямо в грудную клетку Куина.

Это было похоже на столкновение с автомобилем, и его лучший друг протянул руку, чтобы помочь ему удержать равновесие.

О нет. Никаких прикосновений.

Блэй быстро отступил назад и стал осматривать спальню.

– Извини. – Последовала странная пауза. – Его здесь нет.

Понятное дело.

Куин наклонился в сторону, и теперь его лицо, это красивое лицо, попадало в поле зрения Блэя. Когда парень выпрямился, взгляд Блэя автоматически последовал за ним.

– Ты больше не смотришь на меня.

Да, не смотрит.

– Почему? Смотрю.

Отчаянно пытаясь уйти от этого сине-зеленого взгляда, он на секунду слабовольно прикрыл глаза и подошел к полотенцу. Скомкав, он затолкал его в прачечный желоб, и черт его раздери, если этот маневр хотя бы слегка не поможет ему.

Тем более что он представил, как только что сунул туда собственную голову.

Когда Блэй обернулся, то уже чувствовал себя спокойнее. И даже смог встретится с этими глазами.

– Я спускаюсь к Трапезе.

Он гордился собой, когда проходил мимо…

Рука Куина метнулась и ухватила его предплечье, заставляя застыть намертво.

– У нас проблема. У тебя и у меня.

– Да ладно.

Это был не вопрос. Потому что как раз этот разговор он продолжать не желал.

– Что, черт возьми, с тобой происходит?

Блэй моргнул. Что происходит с ним? Вообще то, это не он трахается со всем, что не приколочено.

Нет, он был жалким мудаком, который тосковал по своему лучшему другу. И это постоянно держало его в состоянии Я-рыдаю-всю-дорогу. Как только на горизонте появлялась какая-нибудь телка, ему приходилось прятать в рукаве Kleenex, чтобы смахивать ими слезу.

К сожалению, вспышка гнева быстро улеглась, оставив лишь опустошение.

– Ничего. Ничего со мной не происходит.

– Чушь собачья.

Ладно. Хорошо. Это было нечестно. Они уже бывали на этой территории, и возможно Куин и был шлюхой, но память у парня была отменная.

– Куин... – Блэй запустил руку в волосы.

Как по заказу, в голове возникла гребаная песня Бонни Райт[35], ее богатый мелодичный голос... Я не могу заставить тебя любить меня, если ты ко мне ничего не испытываешь... Ты не можешь заставить свое сердце почувствовать то, что оно не почувствует никогда...

У Блэя вырвался смех.

– Что смешного?

– А можно кастрировать человека так, чтобы он об этом не догадался?

Теперь моргнул Куин.

– Ну, нет, если только он не пьян в дрова.

– Ну, я-то трезвый. Трезвый, как стекло. Как обычно. – И на этой ноте ему, скорее всего, нужно было взять пример с Джона и упиться в хлам. – Я думаю, мне надо изменить эту ситуацию. Извини…

– Блэй…

– Нет. Не надо мне Блэй-кать. – Он ткнул указательный палец в лицо своего лучшего друга. – Ты просто занимайся своими делами. Это у тебя получается лучше всего. Оставь меня в покое.

Он вышел, у него кружилась голова, но походка, слава Богу, была твердой.

Блэй быстро зашагал по коридору со статуями, направляясь к парадной лестнице, и, минуя греко-римские шедевры, пробежал глазами по мраморным мужским телам. Обычно, он представлял их всех с головой Куина…

– Тебе не нужно ничего менять, – Куин шел прямо за ним, его голос был тих.

Блэй дошел до верхней площадки лестницы и посмотрел вниз. Зияющая бездна блистательного фойе раскинулась перед ним, как подарок, что открываешь для себя, как только входишь в подобное помещение, и каждый шаг словно приближает тебя к визуальным объятиям из цвета и золота.

Идеальное место для свадебной церемонии, подумал он без какой-либо на то причины.

– Блэй. Прекрати. Ничего не изменилось.

Он бросил взгляд через плечо. Проколотые брови Куина были нахмурены, в глазах полыхала ярость. Но ровно настолько, насколько парень хотел поговорить с ним, настолько же терпение Блэя было на исходе.

Он быстрым шагом спустился по лестнице.

И совсем не удивился, когда понял, что Куин все равно не собирался оставить его в покое, равно как и прекращать этот разговор.

– Что, черт возьми, это значит?

Ах, да, как будто им надо это делать на глазах у всей столовой. Куину, конечно, никогда не мешала аудитория, и не важно, чем он в этот момент занимался, но Блэю уши на галерке были не нужны.

В два шага он вернулся обратно наверх, пока они не оказались лицом к лицу.

– Как ее зовут?

Куин отпрянул.

– Извини?

– Имя администраторши.

– Какой администраторши?

– Прошлой ночью. Из тату салона.

Куин сделал круглые глаза.

– О, перестань…

– Ее имя.

– Боже, да хрен его знает, – Куин поднял руки ладонями вверх, универсальный жест, означающий да-какая-разница. – Какое это имеет значение?

Блэй открыл рот, пребывая на грани того, чтобы выпалить, что на то, чему Куин не придает никакого значения, ему лично было чертовски тяжело смотреть. Но потом понял, что это прозвучит ревностно и глупо.

Вместо этого он сунул руку в карман, вынул Данхиллз и достал сигарету. Сунув ее в рот, он прикурил, одновременно смотря в эти разного цвета глаза.

– Ненавижу, когда ты куришь, – пробормотал Куин.

– Тебе придется с этим смириться, – сказал Блэй, развернулся и направился вниз.