Возлюбленный мой

Глава 50

– Что, черт возьми, вы оба здесь делаете? – зашипела Хекс, опуская кинжал.

У Трэза было такое выражение лица, что ей захотелось хлопнуть себя по лбу и воскликнуть « ну-да-конечно-же». – Нам позвонил Рив.

Как обычно, айЭм молча стоял рядом с братом, он просто кивнул и скрестил руки на груди, словно изображая многовековой дуб, что у него, кстати, очень хорошо получалось. Тени смотрели на нее сверху вниз и замаскировали свои тела и голоса так, что видеть и слышать их могла только она.

На мгновение, она пожалела о существовании маскировки. Тяжело бить этих назойливых мужиков по яйцам, когда они пребывают в призрачной форме.

– Что, даже не обнимешь? – тихо спросил Трэз, вглядываясь в ее лицо. – Сто лет не виделись.

Отвечая ему на частоте, которую не могли уловить ни люди, ни лессеры, она пробормотала: – Не особо люблю обжиматься.

И тут же, выругавшись, заключила их обоих в объятья. Тени всегда были очень закрыты в эмоциональном плане, их было трудно прочувствовать, труднее чем людей или даже вампиров, но она могла чувствовать их боль за то, что она пережила.

Она начала отстраняться, но Трэз, вздрогнув, лишь крепче сжал объятья. – Я ... Господи Иисусе, Хекс... мы не думали, что когда-нибудь увидим тебя снова.

Она покачала головой. – Стоп. Пожалуйста. Не подходящее время для сантиментов, да и место тоже. Да, я люблю вас обоих, и я в полном порядке. На этом и остановимся.

Ну, почти в порядке. Пока не вспомнила о Джоне, который застрял в особняке Братства, и, без сомнения, сходит с ума. И все из-за нее.

Ох, история повторяется.

– Я заткнусь раньше, чем мы впадем в меланхолию, – Трэз улыбнулся, клыки ярко сверкнули на темном лице. – Мы просто рады, что ты в порядке.

– Договорились. Иначе меня бы здесь не было.

– Сомневаюсь, – пробормотал он себе под нос, когда они с братом заглянули в окно. – Ничего себе. Кто-то здесь хорошо повеселился.

Поднялся сильный ветер, который принес с собой новую порцию отвратного запаха детской присыпки, и они все вместе повернули головы.

На грязную подъездную дорогу у передней части дома выкатил автомобиль, который не имел ничего общего с обстановкой. Он был словно из фильма Форсаж: Хонда Цивик, словно побывала у автомобильного пластического хирурга и обзавелась после операции новым, абсолютно плейбоевским обликом: задний бампер, воздушный спойлер, низкая трехдюймовая посадка и аэрография в сочетании серого, розового и кислотно желтого цвета делали машинку похожей на девушку со Среднего Запада, которая попала на съемки порно.

И что удивительно... выражение лица лессера, что сидел за рулем, совершенно не сочеталось с веселой раскраской его автомобиля. Хотя, может быть, кто-то нассал ему в бак?

– Готова спорить на что угодно, это новый Главный Лессер, – сказала Хекс.– Но вряд ли бы Лэш позволил своему помощнику заиметь такую тачку. Я провела с ублюдком целый месяц, и знаю, что все самое лучшее он забирал себе..

– Власть сменилась, – кивнул Трэз. – У них это частая практика.

– Вы должны отследить эту тачку, – сказала она. – Быстрее, следуйте за ним.

– Не можем тебя оставить, приказ босса.

– Вы издеваетесь надо мной? – Хекс перевела взгляд с Цивика на место преступления, а затем обратно в след исчезающему заднему бамперу автомобиля. – Бегом, мы должны проследить за ним…

– Нет. Если только ты сама не захочешь это сделать. Тогда мы отправимся с тобой, так ведь, айЭм?

Когда Тень кивнул, у Хекс возникло чувство, что она бьется головой об алюминиевый сайдинг, к которому прислонилась. – Это же просто нелепо.

– Не сказал бы. Я знаю, ты ждешь, что покажется Лэш, и не для того, чтобы просто с ним поболтать. Так что мы тебя одну не оставим – и не трать время на хрень в стиле «и-не-смей-мне-указывать-ты-мне-не-босс». У меня избирательная глухота.

Тут заговорил айЭм. – Так и есть.

Хекс внимательно посмотрела на номерной знак проклятой Хонды, мелькнула мысль «О-Бога-ради»... С другой стороны, не будь здесь Теней, она бы все равно осталась на месте и просто запомнила номера – их можно будет отследить позже.

– Начните уже приносить хоть какую-то пользу, – отрезала она. – И дай мне свой ​​мобильный.

– Хочешь пиццу заказать? Я как раз проголодался. – Трэз бросил ей свой Блэкберри. – Я люблю, когда много мяса. Мой брат предпочитает сыр.

Хекс нашла в списке контактов номер Рива и нажала на кнопку вызова, потому что это был самый быстрый способ связаться с Братьями. Когда сработала голосовая почта, она продиктовала данные по машине и попросила Вишеса ее отследить.

Затем повесила трубку и бросила телефон обратно Трэзу.

– «Домино» не будет? – пробормотал он. – Они делают доставку на дом.

Проглотив проклятие, она, нахмурившись, вспомнила, что Ви дал ей телефон. Дерьмо... сейчас ей надо быть более собранной…

– А вот и представитель еще одного важного отдела, – произнес айЭм.

Ее взгляд метнулся к дороге, когда возле дома остановился автомобиль без каких либо опознавательных знаков. Детектив из отдела по расследованию убийств был ей знаком. Хосе Де Ла Круз.

По крайней мере, люди послали сюда хорошего специалиста. Хотя, это едва ли хорошая новость. Чем меньше люди знают о разборках другой расы, тем лучше, а у Де Ла Круза были инстинкты ищейки.

Господи... день обещает быть чертоооовски долгим. Бесконечно долгим.

Она смотрела, как людская мельница запускает свои жернова, ощущая коллективное давление своих телохранителей на ее бедный мозг, и тут ее правая рука сама начала двигаться, пальцы обрисовывали жесты, которым учил ее Джон.

А...

Б...

В...

***

Лэш проснулся под звуки стонов. И не самых приятных.

И тот факт, что он лежал лицом на голом матрасе на вонючем ранчо веселья не добавлял. И финальный аккорд; когда он, наконец, встал, его тело оставило после себя черное пятно.

Похожее на тень, что отбрасывает на землю твердое тело, лишь отражение того, что было в реальности.

Срань Господня. Он был похож на нацистского парня из фильма «В поисках утраченного ковчега» с Индианой Джонсом, у которого лицо растаяло ... в дополнительных материалах к фильму говорилось о том, что для эффекта они использовали расплавленное желе.

Не совсем та роль, которую бы он хотел исполнить в реальной жизни.

Он направился на кухню, и ему казалось, будто к спине привязали холодильник, и, надо признать, Мисс Силикон, что валяясь на полу у задней двери, выглядела не намного лучше. Ее тело было обезвожено так, что нормально функционировать было не в состоянии, но и отправиться обратно к Омеге она не могла.

Плохи дела. Вечно оставаться на грани смерти, страдать от боли и удушья, и знать, что упокоение тебе уже никогда не грозит. Этого было достаточно, чтобы задуматься о суициде.

Как в кино – не хватает только смеха за кадром.

И опять же... она не имела ни малейшего понятия, что отправиться в никуда. Что будет вечно пребывать в этом пограничном состоянии. Но, возможно стоит умолчать от нее эту правду.

Когда она издала стон, полный мольбы о помощи, он просто перешагнул через нее и пошел на кухню, проверить, как обстоят дела с продовольствием. По дороге сюда, он, в целях экономии, заскочил в Макдак. Дерьмо почти ничем не отличалось от собачьего корма, но, по крайней мере, было свежим и горячим.

Половина того, что он не смог осилить ночью, к утру потеряло товарный вид, но он все равно доел остатки из мятого бумажного пакета, что лежал на столешнице. Холодными.

– Будешь? – спросил он женщину. – Да? Нет?

Все, что она могла сделать, это умолять его своими налитыми кровью глазами и зияющим влажным ртом. Или... может быть, это была не мольба. Она выглядела почти испуганной, наверное, независимо от своего состояния, его внешний вид так пугал ее, что на какой-то момент, это отвлекло ее из от агонии.

– Ну, как хочешь, сучка. Твой вид тоже не прибавляет мне аппетита.

Отвернувшись, он уставился в окно на солнечный день, думая о том, что «пошло-оно-на-хрен-все-это-дерьмо».

Боже, он не хотел уезжать с того ранчо, но он оказался на грани нарколепсии[93], так он был измучен. Но все равно никоим образом не желал рисковать тем, что может вырубиться в окружении многочисленных врагов. Это словно отступление перед очередным сражением, в целях не нарваться на дуло пистолета и не отправиться к праотцам. Или того хуже.

Но, по крайней мере, солнце по-прежнему светило высоко в безоблачном небе, и это хорошо, так как давало ему необходимое время. Братство не появится здесь ни в каком виде, пока не станет достаточно темно, и какой же из него хозяин, если достойно не встретит их.

Да, возможно, гребаный любимчик Омеги начал вечеринку, но Лэш будет тем, кто ее закончит.

Ему требовалось подкрепление, и не только в виде оружия.

Схватив плащ, он натянул шляпу и перчатки, и перешагнул через проститутку. Он открывал засов на двери, когда ее высохшие руки шаркнули по его ботинкам, и испачканные кровью пальцы оцарапали кожу.

Он посмотрел вниз. Она уже не могла говорить, но ее покрасневшие, выпученные глаза кричали: Помоги мне. Я умираю. Я не могу себя убить себя... сделай это за меня.

Очевидно, она пересилила свое отвращение к нему. Или, может быть, ей помогал тот факт, что он прикрыл свое уродство одеждой.

В принципе, он мог запросто оставить ее в таком состоянии, но оказался не в силах избавиться от воспоминаний о том, как с его собственного лица сходила лоскутами кожа. Он избегал мыслей о том, что в конечном итоге, превратиться в вечно гниющий кошмар. Но что, если такова была его судьба? Что делать, если он продолжит растворяться, пока скелет не сможет держаться в вертикальном положении и он не окажется в состоянии, в котором сейчас застряла она... ничто, лишь вечное страдание?

Лэш достал из-за спины нож и когда приблизился к ней, она даже не вздрогнула. Вместо этого, женщина перевернулась, предлагая ему свежую плоть своей груди.

Один удар, и ее страдания мгновенно закончились: она растворилась в воздухе яркой вспышкой, оставив после себя лишь выжженное пятно на загаженном ковре.

Лэш повернулся, чтобы уйти…

Он пройти через дверь он не успел. Его откинуло назад, и он врезался спиной в дальнюю стену, перед глазами вспыхнул яркий свет и через тело прошел мощный силовой поток.

На какое-то мгновенье он задумался над тем, что, черт возьми, происходит... а затем все стало ясно: он только что вернул проститутку «домой».

Вот как это работает, думал он, глубоко дыша и чувствуя себя смертью на роликовых коньках.

Удар сталью, и существо возвращается к своему создателю, так сказать.

Ну, при условии, что до него не добирается секретное оружие Братства. Бутч О'Нил, Ахиллесова пята Омеги, мог помешать этому воссоединению, поглощая в себя злою сущность.

После пережитых ощущений, Лэш начал понимать, в чем главная угроза О'Нила. Если ты не получаешь частичку своей же конструкции обратно, то, в конце концов, у тебя ничего не остается, ты становишься не способным создавать что-то новое – тебе просто не из чего это творить – твоя коробка с игрушками пустеет... и что потом? Ты исчезаешь?

Да, теперь главное, избегать этого ублюдка Бутча. Очень ценное знание.

Лэш отправился в гараж, сел в Мерседес и покинул ранчо, но отправился не дальше за город, а наоборот – в центр, в район небоскребов.

Времени было чуть больше половины двенадцатого, и в городе повсюду сновал офисный планктон. Людишки топтались на перекрестках в ожидании зеленого света, а потом переходили улицы чуть ли не падая на радиаторные решетки стоящих машин. Они были так чертовски самодовольны, с задранными вверх подбородками и взглядами устремленным вперед, словно вокруг не существовало ничего, кроме их совещаний, перерывов на обед и абсолютно бесполезных дел.

Ему хотелось вдавить педаль газа в пол и превратить их всех в кучу сбитых кеглей, но у него и без этого достаточно забот и проблем. Пункт назначения? Торговая улица, район баров и ночных клубов. Который, в отличие от делового квартала, в это время суток словно вымер.

Свернув к реке, он думал о том, что две эти разные части города были как инь и ян в плане контингента и внешнего вида. В солнечных лучах, высокие здания финансовых центров сверкали своими стеклянными окнами и стальными каркасами, а край темных аллей и неоновых вывесок, напоминал старую шлюху: такой же грязный, потрепанный и печальный.

Что же касалось обитателей, то первая часть была плотно забита продуктивной и целенаправленной аудиторией. А вторая могла с трудом похвастаться парочкой бродяг.

И это было именно то, на что он рассчитывал.

Направляясь к мостам-близнецам, он проехал мимо пустыря, окруженного сетчатым забором и замедлил ход. Господи... именно здесь когда-то стоял ЗироСам, пока не превратился в кучу мусора. На табличке виднелась надпись «В процессе продаже».

Вот так и случается. Святое место пусто не бывает, как говориться – если с новым клубом произойдет то же самое, что и с клубом Рива, его место в скором времени займет еще один.

Так и в ситуации с отцом. В мгновенье ока Лэша заменили на того, кто оказался под рукой.

Что заставляло чувствовать себя таким несущественным. Абсолютно бесполезным.

Внизу, под мостами, он очень быстро искомое, хоть и не хотел в этом так отчаянно нуждаться. Под эстакадами ютились отбросы, что спали в картонных коробках и сгоревших машинах, и Лэш подумал о том, насколько же они похожи на бродячих собак: ведомые лишь инстинктом поесть, ко всему подозрительные, из-за имеющегося за плечами жизненного опыта, изъеденные болезнями.

Даже аналогия с чесоткой тут подходила.

Он не был привередливым, они тоже. И вскоре в салоне сидела женщина, которая охала и ахала не в порыве восхищения салоном AMG, а радуясь пластиковому пакетику с коксом, что он вручил ей. Она вскрыла его сразу же, пока Лэш вез ее к темному проему в массивном бетонном фундаменте моста.

Она успела нюхнуть всего один раз.

Он накинулся на нее в мгновение ока, и было ли дело в его жажде или же ее физической слабости, он смог сразу же полностью подчинить ее себе, пока пил из ее вены.

Вкус ее крови напоминал помои.

Закончив, он вышел из машины, обошел ее, и выдернул женщину из салона за шиворот. Цвет ее кожи изначально был бледным, сейчас же она стала серой как цемент.

Она скоро умрет, если уже не умерла.

Он застыл и посмотрел ей в лицо, отмечая толстые шрамы на коже и лопнувшие капилляры, которые красили щеки в нездоровый румянец. Когда-то она была ребенком. Свежей, чистой и невинной.

Конечно же, время и жизненный опыт изрядно ее потрепали, и теперь она напоминала бездомное животное, одинокое, грязное, на грани смерти.

Бросив ее на землю, он наклонился, чтобы прикрыть ей веки…

Господи... Иисусе.

Подняв руку, он посмотрел сквозь свою ладонь на речную воду.

Гниющей плоти больше не было – была лишь темная тень... вместо того, чем он когда-то писал, дрался, управлял машиной.

Задрав манжеты плаща, он увидел, что его запястье по-прежнему было осязаемым.

И в тот же момент его накрыл прилив сил – потеря плоти больше не печалила, а наоборот радовала.

Сын был... подобием своего отца.

Он не закончит как та шлюха, которую он ударом ножа отправил обратно. Он вступал на территорию Омеги, не гнил заживо... а трансформировался.

Лэш начал смеяться, волны удовлетворения рождались в его груди, поднимаясь к горлу и вырываясь изо рта. Он упал на колени рядом с мертвой женщиной, и с облегчением…

Внезапно он дернулся в сторону и изрыгнул испорченную кровь, которую только что поглотил. В перерыве между спазмами, он вытер подбородок рукой и посмотрел на блестящую кровавую муть, что покрывала темные призрачные контуры, которые когда-то были плотью.

Нет времени любоваться зарождающейся новой формой.

Жестокие рвотные позывы ломали его так сильно, что он практически ослеп от взорвавшихся перед глазами звезд.