Возлюбленный мой

Глава 67

Планы, планы, планы...

Или, другими словами – отстой, отстой, отстой ...

План Хекс был идеальным, когда она замаскировалась на симпатский манер и исчезла из вида. Будучи профессиональной убийцей, она гордилась не только коэффициентом успешности выполнения заданий, но и своим чутьем, и сейчас результат обещал быть хорошим. Ее «план» состоял в том, чтобы невидимой подобраться к Лэшу и вскрыть ему горло, а потом посмотреть ему в глаза и улыбнуться ухмылкой бешеной суки, которой она, по сути, и являлась.

Первый сбой: что за хрень с ним произошла с тех пор, как она видела его в последний раз? То, что он им явил, развернув ткань с лица, ввергло ее в глубокий шок. На нем больше не было плоти, лишь мышечная ткань черного цвета, неровно торчащие кости и ярко-белые зубы светящиеся словно флуоресцентные лампы. С руками тоже было явно что-то не так. Имея форму, но не плотность… в ночи они казались чернее самого глубокого оттенка темноты.

Слава Богу, что она так вовремя сбежала от него, хотя, может быть, все эти превращения и стали причиной, по которой она сумела вырваться из своей тюрьмы: логично предположить, что и силы его тоже иссякали.

Но, как бы то ни было... вторая проблема в ее гениальном плане: Джон. Который сейчас стоял в центре переулка практически табличкой на груди «СТРЕЛЯТЬ СЮДА».

Чертовски очевидно, что бесполезно сейчас взывать к его разуму – даже если бы она материализовалась рядом с ним и закричала через ухо ему прямо в мозг, она знала, его планы от этого не изменятся. Он был настоящим животным, готовым к схватке с врагом, клыки обнажились, как у льва, тело прогнулось вперед, словно он собирался закатать парня в асфальт.

Не вызывало сомнений то, что он погибнет, если не укроется, но, казалось, его это не заботило и понятно почему: связующий аромат Джона был громче любого крика, который мог вырваться из горла, темные специи словно рев, заглушали все остальные запахи – запах города, вонь реки и сладковатый лессеровский аромат гниющей плоти Лэша.

Стоя посреди грязного переулка, Джон, словно первобытный мужчина, защищающий свою женщину, воплощал в себе все то, чего она так не хотела в данной ситуации: ясно как день, его не заботила его личная безопасность, желание достичь цели заглушало здравый смысл и профессиональные навыки.

Итог? Он не сможет пережить удара энергетического шара Лэша... и осознание этого переворачивало ее мир с ног на голову.

Новый план. Больше никакой маскировки. Никакого нападения, разоружения или расчленения. Никакой боли за ту агонию, через которую она прошла, никакой игры в Джека Потрошителя.

Когда она приняла форму и бросилась на Лэша, речь уже шла о спасении Джона, а не желании отомстить за саму себя. Почему так? Оказалось, Джон единственное, что сейчас для нее имело значение.

Она обхватила Лэша вокруг талии в тот момент, когда он начал бросать свой ​​шар, потянула его за собой на землю. Но в последний момент ублюдок все же сумел скорректировать прицел... и ударил Джона прямо в грудь.

Удар свалил ее мужчину на тротуар и отбросил далеко назад с огромной скоростью.

– Ты гребанный ублюдок, – покричала она в безобразное лицо Лэша.

Сукин сын с невероятной силой обхватил ее руками. А затем перевернулся и прижал ее своим телом к тротуару, обдавая лицо горячим вонючим дыханием.

– Попалась, – усмехнулся он, втиснувшись в нее бедрами. Она почувствовала его возбуждение, и ей стало дурно.

– Пошел на хрен! – Быстрым и резко она нанесла ему удар лбом прямо... ну, когда-то на этом месте был нос... так сильно, что он взвыл.

К сожалению, второй такой удар у нее не получился, они начали бороться за контроль над ситуацией, катались по тротуару, ноги переплелись, его ужасная эрекция упиралась ей прямо в тело. Ему удалось поймать ее за запястье, но, по крайней мере, второе было еще свободным.

А это значит, что в нужный момент она смогла дотянуться, схватить его за яйца, и вывернуть их так жестко, если бы не штаны, то она бы просто вырвала их с корнем.

Лэш прохрипел проклятье и застыл неподвижно, доказывая, что он, возможно, и был темным полубогом, но все же чертовски смертным, когда дело касалось некоторых драгоценных частей его тела.

Теперь Хекс контролировала ситуацию – она перевернула Лэша на спину и села сверху.

– Попался, – рявкнула она.

Она держала его, и ею все больше овладевал гнев, но вместо того, чтобы просто прикончить его, она схватила его за шею и выжала воздух из его горла.

– Не смей прикасаться к тому, что принадлежит мне, – прорычала она.

Уродливая физиономия Лэша приняла яростное выражение, и каким-то образом его голос зазвучал из крепко зажатой ею гортани. – Его уже до меня потрогали. Или он не рассказывал тебе о том человеке, который его…

Хекс схватила сукиного сына так крепко, что следующая фраза далась ей с трудом. – Не смей говорить об этом…

– Я говорю обо всем, о чем хочу, любовь моя.

И тут он исчез, превратился в ничто, но это длилось недолго. Мгновение спустя он схватил ее сзади и жестко притянул к себе. На долю секунды в поле ее зрения попали люди, что стонали на асфальте, а затем ее развернули и использовали в качестве щита между Лэшем и Братьями.

Она не стала тратить время на проверку позиций парней, что скрывались за Мерседесом, или проверять, сколько оружия направлено на них с Лэшем.

Для нее имел значение только Джон.

И слава Богу, Деве-Летописеце... да любому, кто дарует милости... он сидел и пытался стряхнуть с себя тот световой кошмар, что только что сбил его с ног.

По крайней мере, он был жив.

Она, вероятно, все равно не выживет, но Джон... он должен жить. При условии, если они с Лэшем уберутся отсюда.

– Возьми меня, – шипела она. – Возьмите меня, и оставь их в покое.

Послышался скрежет металла о металл, а затем перед ее лицом появился нож, лезвие сверкало у нее перед глазами так близко, что она могла разглядеть на нем названия производителя.

– Тебе нравится разбираться со всем лично, – голос Лэша был совершенно неестественным, казалось, что искаженные слова пульсировали у нее в ухе. – Я помню это еще с тех пор, как ты расправилась с тем дураком Грейди. Ты чертовски плотно накормила его напоследок – интересно, он любил сосиски при жизни так же сильно, как и при смерти?

Оружия исчезло из ее поля зрения... а затем она почувствовала, как кончик ножа скользнул по скуле и медленно направился вниз.

Ветер был прохладным. Кровь была горячая.

Она закрыла глаза и, все что смогла сделать, это снова повторить: – Возьми меня.

– О, я так и сделаю. Не переживай. – Что-то мокрое коснулось раны – это он своим языком слизнул выступившую кровь. Затем прокричал: – Она на вкус все так же хороша – и всем оставаться на месте. Кто-нибудь сделает хоть шаг, и я буду отрезать от нее по куску за каждый последующий.

Лезвие коснулось горла, и Лэш начал отступать назад, волоча ее за собой. Инстинктивно, она попыталась проникнуть в его разум, на случай если ее симпатская сторона может на него повлиять, но ее блокировали – она словно пыталась просочиться сквозь каменную стену. Не удивительно.

Внезапно для себя, Хекс задумалась, а почему, собственно, Лэш не замаскирует их обоих.

Он хромал. Видимо, подцепил пулю, и теперь, сосредоточившись должным образом, она почувствовала запах его крови и видела блестящие следы на тротуаре.

Лэш продолжил пятиться, жалкие людишки снова оказались на виду, похожие на трупы, бледные и неподвижные, и поражало то, что они вообще могли производить какие-то звуки. Их машина, подумала она. Лэш собирался попытаться забрать то, на чем эти парни прибыли сюда. И хотя он был ранен, его контроль над ней не ослабевал, а нож был устойчив и готов к действию.

Хекс посмотрела на Джона и поняла, что запомнит прекрасный вид своего мстящего воина навсегда.

Она нахмурилась, когда почувствовала его эмоции. Как... странно. Та тень, которую она всегда ощущала где-то глубоко внутри его эмоциональной сетки, больше не была на втором плане – она стала явной, почти материальной, как и все то, что всегда составляло основу конструкции его психики.

На самом деле, пока он смотрел в переулок, две его половины... стали одним целым.

***

После того как в Джона попала энергетическая бомба, он был ошеломлен и дезориентирован, но заставил себя поднять голову, вернуться в игру и каким-то образом встать с земли. Он местами не чувствовал тело, и те части, что еще хоть что-то ощущали, кричали от боли, но это не имело значения. Намерение убить вдохнуло в него жизнь, теперь оно вместо ударов сердца двигало его физической оболочкой.

Он не сводил глаз со сцены, что раскинулась перед ним, руки подрагивали, а плечи были напряжены. Лэш использовал Хекс в качестве живого щита, все его уязвимые места прикрыты ее телом, и он вместе с ней пятился назад.

А лезвие ножа замерло прямо у ее вены. Вжималось в кожу...

В мгновенье ока, реальность вдруг исказилась, зрение поплыло, а потом снова стало четким, только вот он опять потерял контроль над происходящим в переулке, в котором они сейчас все находились. Проморгавшись, он проклял все трюки, на которые был способен Лэш…

Но проблема не в том, что в Джона ударила его энергия. Это было что-то внутри него самого – видение. Видение бурлило где-то глубоко внутри его сознания, словно подменяя то, что он видел на самом деле...

Поле. Сарай. Темная ночь.

Он покачал головой и почувствовал облегчение, когда перед глазами снова появился переулок Колдвэлла.

Поле. Сарай. Темная ночь... женщина, важная для него в объятьях зла, нож у ее горла.

А потом он внезапно вернулся в настоящее, сюда, в складской район... где очень важная для него женщина находилась в объятьях зла, а к ее горлу был приставлен нож.

О, Боже... У него возникло чувство, что это уже когда-то происходило с ним.

Черт возьми... с ним это уже происходило.

Его накрыл эпилептический припадок, как это было всегда, встряхивая его нейроны, заставляя биться внутри собственной кожи.

Обычно он сразу оказывался на спине, но связанный мужчина в нем удерживал его в вертикальном положении, давая некую силу, что исходила из души, а не тела: его женщина была в руках убийцы, и каждая клеточка стремилась исправить ситуацию в как можно более жестокой и быстрой манере.

А может быть, еще более кровавой и еще более быстрой.

Он сунул руку под куртку в поисках пистолета... но черт возьми, куда он будет стрелять? Лэш не рисковал своими жизненно важными органами и его гротескная голова была так близко к ее, что права на ошибку не было.

Внутри него кричала ярость…

Боковым зрением он увидел дуло пистолета.

Моргнул.

Поле. Сарай. Темная ночь. Женщина, важная для него в объятьях зла, нож приставлен к ее горлу. Пистолет…

Моргнул.

Снова в Колдвэлле, и любовь всей его жизни в руках врага.

Моргнул.

Пистолет стреляет…

Шок от взрывного звука, что раздался рядом с ухом Джона, вернул его обратно в реальность, и он издал безмолвный крик, ринулся вперед, будто он мог поймать пулю.

«Нет!» – закричал он беззвучно. «Нееееет…»

Но выстрел был идеальным. Пуля попала Лэшу в висок в двух дюймах от головы Хекс.

Словно в замедленной съемке Джон посмотрел через плечо. 40-миллиметровый Тормента словно являлся продолжением его тела, оружие застыло в холодном воздухе.

По какой-то причине, ни стрелок, ни точность самого выстрела не стали для Джона неожиданностью, хотя в голове и мелькнула быстрая благодарная молитва.

О, Боже, они уже делали это раньше, не так ли. Прямо... вот так.

Возвращаясь в режим реального времени, Джон снова повернул голову. Напротив него, Лэш пошатнулся, а Хекс повела себя идеально. Она нырнула вниз на корточки, чтобы дать Тору больший доступ и была почти полностью вне зоны поражения, когда раздался второй выстрел.

Пуля номер два сбила Лэша с ног, и он упал на спину.

Джон стряхнул остатки головокружения и бросился к своей женщине, подошвы его ботинок крепко упирались в землю, бедра с силой несли ноги вперед.

Его единственной мыслью было спасти Хекс, и он достал нужное сейчас оружие: шестидюймовый черный кинжал, что был в кобуре на его груди. Подойдя ближе, он поднял руку над головой, готовый обрушиться на врага, нанести удар…

Запах крови Хекс все изменил, нож застыл в воздухе.

О, Боже... у гребаного ублюдка было два ножа. Тот, что был у ее горла. И еще один, который он вонзил ей в живот.

Хекс перевернулась на спину, и с гримасой боли схватилась за бок.

Пока Лэш корчился и хватался за голову и грудь, подтянулись Тор, Куин, Блэй и другие Братья, все направили свое оружие на врага, так что Джону не пришлось беспокоиться о прикрытии, пока он оценивал ее повреждения.

Джон наклонился к Хекс.

– Я в порядке, – выдохнула она. – Я в порядке... в порядке...

Да как бы ни так. Она едва дышала, и из-под руки, что она держала на ране, сочилась блестящая, свежая кровь.

Джон отчаянно жестикулировал. «Я позову Дока Джейн…»

– Нет! – вырвалось у нее, и она схватила его окровавленной рукой. – Прямо сейчас меня интересует только одно.

Когда ее взгляд замкнулся на Лэше, сердце Джона отчаянно заметалось в грудной клетке.

Где-то над головой раздался голос Зи: – Бутч и Ви пригонят сюда Эскалэйд. Они едут с Эктрим-парка... мать твою, да у нас компания.

Джон посмотрел в другой конец переулка. Там показались четыре лессера... доказывая, что адрес регистрации Цивика был верным, хотя и поняли они это не совсем вовремя.

– Мы займемся ими, – прошипел Зи и Браться ринулись навстречу новоприбывшими.

Чей-то смех заставил Джона отвлечься от этого зрелища. Лэш широко улыбался, его дьявольское лицо исказила безумная гримаса.

– Джонни-малыш, я ведь трахал ее. Джон… я трахал ее очень жестко, и ей это нравилось.

Ослепляющая ярость наполнила Джона, связанный мужчина в нем закричал, рука с кинжалом снова поднялась.

– Она умоляла меня, Джон... Вздох, что последовал, был рваным, но полным удовлетворения. – В следующий раз, когда ты с ней... вспомни как я…

– Я никогда не хотела этого! – выплюнула Хекс. – Никогда!

– Развратная женщина, – усмехнулся Лэш. – Ты была такой, такой и останешься. Развратной и принадлежащей мне…

Для Джона все словно замедлилось, и то, как они втроем были сейчас вместе, и порывы ветра в переулке, в котором в сотне ярдов от Мерседеса разразилось сражение.

Он подумал о давным-давно совершенном над ним насилии, в том грязном подъезде. Подумал о том, что Хекс пришлось пережить подобное. Вспомнил, о том, что рассказал ему о себе Зейдист. Подумал о страданиях Тора.

И в разгар этих воспоминаний, он почувствовал эхо чего-то очень далекого, отголосок другого похищения, когда другой женщине причинили боль, когда разрушили другую жизнь.

Ужасное лицо Лэша и его умирающая, скользкая форма стала воплощением всего гниющего, разлагающегося, материального зла во всем мире, всей умышленно причиненной боли, квинтэссенцией жестокости, унижения и злорадства.

То, что длилось одно мгновенье, но чье последствия длилось всю жизнь.

– Я трахал ее, Джонни-малыш…

Описав дугу, рука Джона, держащая кинжал, упала вниз.

В последнюю секунду, он вывернул запястье так, что рукоятка попала Лэшу прямо в лицо. И связанный мужчина в нем хотел сейчас сделать то же самое, что он сделал когда-то с тем маленьким убийцей в особняке – выпотрошить, вывернуть наизнанку.

Только вот он обманывал себя насчет священной справедливости для всех. То, что произошло с ним уже никогда не исправишь, – тот человеческий кусок дерьма, что причинил ему боль, вышел сухим из воды. И то, что случилось с Тором, не изменишь, потому что Вэлси уже не вернуть.

Но Зи завершил свое дело.

И, черт возьми, Хекс сделает тоже самое... даже если это будет последним деянием в ее жизни.

Со слезами на глазах Джон отнял ее окровавленную руку ладонь от раны... и раскрыл ее.

Развернув оружие, он вложил рукоятку ей в ладонь. Ее глаза вспыхнули, она обхватила оружие и перевернулась, чтобы помочь поддержать ее, пока она тянется к цели.

Грудь Лэша ходила вверх-вниз, его лишенное кожи горло дергалось, когда он судорожно дышал. На него упала вспышка света, и когда он увидел то, что приблизилось, его лишенные век глаза расширились в глазницах, а безгубый рот обнажил зубы в улыбке-оскале, прямо как в фильме ужасов.

Он попытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.

И это к лучшему. Он и так сказал уже слишком много, сделал слишком много, слишком много причинил зла.

Пришло время платить по счетам.

В своих руках Джон чувствовал, как Хекс собралась с силами, и смотрел, как она отняла от раны вторую руку, чтобы обхватить оружие двумя руками. Ее взгляд горел ненавистью, внезапный прилив энергии в теле помог поднять оружие высоко над грудной клеткой Лэша.

Ублюдок знал, что произойдет и попытался блокировать удар, прикрывая грудь.

О, черт, нет. Джон быстрым движением схватил парня за плечи, прижимая сволочь к земле, открывая перед ней цель, давая возможность с легкостью нанести точный удар.

Когда она подняла взгляд на Джона, в ее глазах мелькнул предательский красный отблеск, от слез зрачки засветились: вся боль, что она хранила в своем сердце, вышла наружу, как уродство Лэша, весь тяжкий груз, что она несла веками, проявился сейчас в ее взгляде.

Когда Джон кивнул, его кинжал в ее руках обрушился вниз и ударил Лэша прямо в сердце.

Крик зла эхом отразился между зданиями и отрикошетил во всех направлениях, набирая силу, пока не превратился в один громкий «Бах!», сопровождавшийся вспышкой яркого света.

Которая вернула Лэша к его нечестивому отцу.

Потом звук и вспышка исчезли, оставляя лишь нечеткий выжженный круг на асфальте и смрад горелого сахара.

Плечи Хекс обмякли, и лезвие кинжала выскользнуло на тротуар. Она откинулась назад, силы покинули ее, и Джон поймал ее прежде, чем ее тело коснулось земли. Хекс посмотрела на него, и ее слезы, смешиваясь с кровью, стекали по лицу, шее, вдоль пульса, который двигал жизненную силу по ее венам.

Джон прижал ее к себе крепко-крепко, ее голова идеально устроилась у него под подбородком.

– Он мертв, – всхлипнула она. – О, Боже, Джон, он... мертв...

Его руки были заняты, и все, что он мог сделать, это просто кивнуть, чтобы она знала, что он согласен с ней.

Конец эры, подумал он, глядя на Блэя и Куина, которые сражались бок о бок с Зейдистом и Торментом против лессеров.

Боже, у него возникло странное чувство продолжения. Он и Хекс могли бы взять небольшую передышку и сойти ненадолго с тропы войны. Но борьба в тени переулка города Колдвэлл продолжиться без...

Нее.

Джон закрыл глаза и уткнулся лицом во вьющиеся волосы Хекс.

Это был конец игры, именно такой, на какой она рассчитывала, подумал он. Покончить с Лэшем... и собственной жизнью.

Она получила именно то, что хотела.

– Спасибо, – услышал он ее хриплый голос. – Спасибо...

И сквозь волну грусти, накрывшей его с головой, он понял, что эти два слова были лучше, чем «я люблю тебя». Они на самом деле значили для него намного больше, чем все остальное, что она могла бы сейчас произнести.

Он дал ей то, что она хотела. В самый важный для нее момент, он поступил правильно.

А теперь он будет держать Хекс в своих объятьях, пока ее тело постепенно остывает, и она покидает тот мир, в котором он собирался остаться.

И разлука будет длиться дольше, чем время, что он знал ее.

Взяв ее скользкую от крови ладонь, она снова ее раскрыл. А потом свободной рукой, медленным и нежным движением написал:

Б.У.Д.У.Л.Ю.Б.И.Т.Ь.Т.Е.Б.Я.В.Е.Ч.Н.О.