Возлюбленный мой

Глава 4

– Думаю, мы закончили.

Джон почувствовал, как игла последний раз проникла в кожу, и татуировочный пистолет замолчал. Последние пару часов он сидел неподвижно, и теперь вытянул руки над головой, пытаясь привести затекшее тело в норму.

– Дай мне минутку, и я вытру твою спину.

Человеческий мужчина смочил бумажное полотенце антибактериальным раствором, а Джон снова перенес вес на спину, и почувствовал, как болезненное покалывание распространилось по всему телу.

В этот момент затишья, его вдруг посетило странное воспоминание о том, о чем он не думал уже много лет. Оно было из тех времен, когда он еще жил в детском приюте Богородицы и не знал, кем на самом деле являлся.

Был среди церковных меценатов один богатый человек, который владел огромным особняком на берегу озера Саранак[8]. Каждое лето сирот приглашали туда на денек, поиграть на газоне размером с футбольное поле, покататься на его красивой деревянной лодке и поесть сэндвичи и арбуз.

Джон всегда обгорал на солнце. Неважно, сколько защитного крема в него втирали, его кожа все равно сгорала почти до хрустящей корочки, пока, наконец, его не отсылали сидеть на тенистом крыльце. Вынужденный оставаться в стороне, он смотрел, как другие мальчики и девочки занимаются своими делами, слушал, как их смех струится над ярко-зеленой травой, ел то, что ему приносили, в полном одиночестве. Он был лишь сторонним наблюдателем, а не участником событий.

Забавно, но сейчас его спина чувствовала себя так же, как тогда его кожа: ее тянуло, покалывало, особенно когда татуировщик круговыми движениями протирал израненное место влажной тканью.

Боже, он помнил, как боялся этого ежегодного мучения на озере. Ему так хотелось развлекаться вместе с остальными детьми... хотя, если быть до конца честным, дело не в том, чем они все занимались, а в том, что ему отчаянно хотелось просто вписаться в их тесный мирок. Черт, они могли бы жевать стекло и харкать кровью на свои рубашки, и Джон бы все равно жаждал, чтобы они приняли его в свою игру.

Те шесть часов, что он проводил на крыльце, с комиксами или со сто раз изученным упавшим птичьим гнездом в руках, казались долгими, как зимние месяцы. Слишком много времени для тоски и раздумий. Он всегда надеялся, что его усыновят, а в такие одинокие моменты, это желание обуревало его еще сильнее: даже больше, чем быть среди других детей, он хотел семью, настоящих мать и отца, а не просто опекунов, которым платили за то, что они растили его.

Он хотел кому-нибудь принадлежать. Он хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему: Ты – мой.

Конечно же, теперь, когда он знал, кто он на самом деле... и когда жил как вампир среди вампиров, он стал понимать эту фишку с «принадлежностью» гораздо лучше. Несомненно, люди тоже имели понятие о семье, браке и подобной хрени, но его истинная природа была более животной. Для него понятие кровных и брачных уз было гораздо более примитивным и всепоглощающим.

Когда он думал о своем печальном детстве, грудь стягивало болью, хотя и не потому, что он хотел вернуться в прошлое и сказать тому маленькому мальчику, что его родители придут за ним. Нет, ему было больно от того, что все, чего он так хотел, в конечном итоге его чуть не уничтожило. Его действительно усыновили, но в новой семье он так и не прижился. Затем в его жизнь ворвались Тор и Вэлси, они рассказали ему, кем он был на самом деле, дали ему короткое ощущение дома... а затем исчезли.

Так что Джон мог сказать однозначно: лучше не иметь родителей вовсе, чем иметь их какое-то время, а потом потерять.

Да, конечно, физически Тор вернулся в особняк Братства, но он все равно был от Джона очень далеко: и даже если сейчас он признал все свои ошибки, уж очень часто он уходил, и теперь, когда все-таки почти вернулся, стало слишком поздно.

Джон пережил все эти заморочки с Тором.

– Вот зеркало. Посмотри что получилось, приятель.

Джон благодарно кивнул и подошел к большому, в полный рост, зеркалу в углу. Когда Блэй вернулся со своего затяжного перекура, а Куин вышел из занавешенной каморки, Джон повернулся, чтобы взглянуть на то, что теперь красовалось у него на плечах.

О, Боже. Именно то, чего он хотел. И главная фишка была в узоре. Он кивнул и подвигал зеркалом из стороны в сторону, чтобы рассмотреть каждый завиток. Черт, было даже немного жаль, что никто, кроме его парней никогда не увидит надпись. Тату была впечатляющей.

Но главное, что бы ни случилось потом, не важно, найдет он Хекс живой или мертвой, она всегда будет с ним.

Будь он проклят, но последние четыре недели с момента ее похищения были самыми долгими в его жизни. И до этого дни тянулись, как чертова резина. Не знать, где она. Не знать, что с ней произошло. Потерять ее... Он жил с таким чувством, будто его смертельно ранили, хотя его тело было целым, руки и ноги не сломаны, а в груди не засела пуля, и не торчал нож.

Но опять же, в его сердце, Хекс принадлежала ему. И даже если у него получится найти ее и вернуть в жизнь, в которой ему не будет места, это нормально. Он просто хотел, чтобы она была жива и здорова.

Джон посмотрел на татуировщика, положил руку на сердце, и низко поклонился. Когда он выпрямился, парень протягивал ему свою руку.

– Всегда пожалуйста, приятель. То, что тебе понравилась моя работа, для меня много значит. А теперь давай я смажу татуировку и наложу повязку.

После того, как они пожали друг другу руки, Джон показал знаками, а Блэй перевел:

– В этом нет необходимости. Рана затянется в два счета.

– Но понадобится время, чтобы… – татуировщик наклонился, осмотрел свою работу, а затем нахмурился.

Еще до того, как парень начал задавать вопросы, Джон сделал шаг назад и выхватил свою рубашку из рук Блэя. Дело в том, что чернила, которые они принесли с собой, были взяты из запасов Ви, а это значило, что в состав входила соль. Имя и эти потрясающие узоры въелись в кожу навсегда, и она уже исцелилась.

Одно из преимуществ быть чистокровным вампиром.

– Татуировка рулит, – сказал Куин. – Ну, просто чистый секс.

Как будто по команде, женщина, которую он только что отымел, вышла из-за занавески, и было трудно не заметить, как на лице Блэя мелькнула боль. Особенно, когда она сунула листочек бумаги в задний карман штанов Куина. Несомненно, там был написан номер телефона, но ее надежды были напрасными. Как только парень поимел кого-то один раз, на этом все заканчивалось – словно его половые партнеры были едой, которую невозможно поглотить дважды, и после нее не оставалось отходов. Но, к сожалению, похоже, эта Кэт вон Ди[9] втрескалась в Куина по уши.

– Позвони мне, – прошептала она ему с уверенностью, которая со временем исчезнет без следа.

Куин слегка улыбнулся:

– Удачи.

Услышав это слово, Блэй расслабился, напряжение покинуло его широкие плечи. В мире Куина, «Удачи» было синонимом «Я больше никогда не увижу, не позвоню и не трахну тебя».

Джон достал бумажник, который был набит тоннами купюр и еще хрен знает чем, и выудил четыре сотни. Что было вдвое больше, чем стоимость тату. Когда мастер начал качать головой и говорить, что это слишком много, Джон кивнул Куину.

Они оба подняли правые ладони и направили их на людей, проникая в их разум и стирая воспоминания о последних двух часах. Ни мастер, ни администраторша не вспомнят ничего из того, что здесь произошло. В лучшем случае, останутся лишь туманные образы. Ну, или головная боль.

Когда пара впала в транс, Джон, Блэй и Куин вышли из салона и скользнули в тень. Они подождали, пока татуировщик придет в себя и закроет дверь... а затем настало время приступить к делу.

– К Солу? – спросил Куин. Его голос сейчас звучал чуть ниже обычного, видимо, от посткоитального удовлетворения.

Блэй закурил еще одну сигарету, а Джон кивнул и показал знаками: «Они нас ждут».

Один за другим, его парни растворились в ночи. Но прежде, чем Джон исчез вслед за ними, он на мгновение застыл, и его инстинкты зазвенели.

Он посмотрел влево и вправо, его острый, как лазерный луч, взгляд прошил темноту. Торговая горела неоновыми огнями, проносились машины, потому как на часах было всего два ночи, но его не интересовала освещенная часть улицы.

Он всматривался в темные переулки.

Кто-то наблюдал за ними.

Джон сунул руку за борт кожаной куртки и накрыл ладонью рукоять своего кинжала. Он убьет врага с легкостью, особенно сейчас, когда знает, кто, черт побери, забрал его женщину... и он надеялся, что из темноты к нему выйдет что-то, что воняет падалью недельной давности.

Но не повезло. Вместо этого, звякнул его сотовый. Без сомнения, это Куин и/или Блэй интересовались, куда он там запропастился.

Джон подождал чуть больше минуты и решил, что информация, которую он надеялся получить от Трэза и айЭма, была важнее, чем возможность разбить костяшки пальцев о голову очередного убийцы, скрывающегося в темноте.

Жажда мести густой лавой растекалась по венам, и Джон дематериализовался в воздухе, снова приняв форму уже на парковке ресторана «У Сола». Машин по близости не было, и фонари, которые обычно освещали наружную часть кирпичного здания, были выключены.

Сразу же двойные двери под навесом открылись, и показалась голова Куина.

– Какого черта ты так долго?

Паранойя, подумал Джон.

«Перепроверял свое оружие», показал он знаками, подходя ближе.

– Ты мог бы попросить меня подождать. Или сделать это здесь.

«Да, мамочка».

Внутри заведение было отделано в стиле ретро: красные обои из флока, повсюду, куда бы ни падал взгляд, лежал ковровый настил. Все, начиная со стульев и покрытых белыми скатертями столов до тарелок и серебряных приборов было репродукцией предметов из шестидесятых, и атмосфера словно пропиталась временами Дина Мартина[10]: ровная, богатая и совершенно классическая.

Даже звучала песня Синатры «Fly Me to the Moon».

Не удивительно, если местные динамики отказывались воспроизводить что-то другое.

Все трое прошли мимо стойки администратора в барную комнату, где, не смотря на анти-табачные законы штата Нью-Йорк, витал аромат сигар. Блэй подошел к стойке из тикового дерева, чтобы налить себе колы, а Джон, положив руки на бедра и уставившись на мраморный пол, нарезал круги между кожаными диванчиками, которыми было заставлено все пространство.

Куин приземлился на один их них.

– Парни сказали подождать и чего-нибудь выпить. Они прибудут с минуты…

В этот момент из служебного помещения в дальней части комнаты, сквозь тихое бормотание Синатры, послышались стоны и звуки тяжелых ударов. Выругавшись, Джон последовал примеру Куина и припарковал свою задницу на диванчике напротив. Если Тени сейчас обрабатывали очередного сукиного сына, то, скорее всего, через минуту они освободиться не смогут.

Куин вытянул ноги под черным столом и выгнул спину, он весь как будто светился, его щеки порозовели от недавних физических нагрузок, а губы до сих пор были припухшими от поцелуев. В какой-то момент у Джона возникло искушение спросить, почему парень так настойчиво трахал людей на глазах у Блэя, но он проглотил вопрос, когда его взгляд упал на красную слезу, что была вытатуирована у парня на щеке.

А как еще ублюдок мог это делать? Они с Джоном срослись как сиамские близнецы, а все, чем они занимались, это прочесывали улицы и сражались... и Блэй был членом их команды.

Подошел Блэй с кока-колой в руках и молча сел рядом с Джоном.

Неловкий момент, подумал Джон, когда ни один из них не произнес ни слова.

Через десять минут дверь с надписью «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ» широко распахнулась, и вошел Трэз.

– Прошу прощения за ожидание. – Он прихватил со стойки полотенце для рук и вытер кровь с пальцев. – айЭм избавляется от кое-какого мусора в переулке. Скоро будет здесь.

Джон показал знаками: «У нас есть хоть какая-нибудь информация?»

После того, как Куин перевел, Трэз прищурился, и в его глазах замелькал какой-то расчет.

– По поводу?

– Хекс, – сказал Куин

Трэз принялся увлеченно сворачивать в руках испачканное кровью полотенце.

– Последнее, что я слышал, это то, что Рив теперь живет в особняке вместе с вами.

– Так и есть.

Тень уперся ладонями в тиковую стойку и наклонился вперед, его накачанные плечи напряглись. – Так почему спрашиваешь у меня по поводу ее поисков и спасения?

«Ты очень хорошо ее знаешь», показал Джон.

После перевода, темные глаза Трэза вспыхнули ярко-зеленым цветом.

– Да. Она моя сестра, хоть и не по крови.

«И в чем тогда проблема?» показал Джон.

Когда Куин в нерешительности замолчал, как будто желая удостовериться, что Джон действительно хочет сказать это Тени, тот жестами приказал парню говорить.

Куин слегка качнул головой.

– Он сказал, что понимает. Просто хочет убедиться, что проработаны все варианты.

– Кажется, он показал совсем другое. – Улыбка Трэза была холодна, как лед. – А моя проблема вот в чем. То, что вы пришли сюда со своими дурацкими вопросами в стиле и-что-мы-теперь-будем-делать говорит о том, что ни вы, ни ваш король не доверяют Риву и его информации о том, что происходит. Или же вы думаете, что он ни хрена не старается и не делает все возможное, чтобы найти ее. Так вот, знайте... со мной такое дерьмо не прокатит.

Из служебной комнаты вышел айЭм, и, кивнув всем, встал рядом с братом. Это было самое теплое приветствие, на которое он был способен. Он не тратил слов зря. И ударов тоже, судя по тому, что кровь запятнала всю его серую рубашку. Парень даже не поинтересовался, о чем шел разговор. Казалось, он полностью в теме, что означало, что либо он видел что-то в камерах безопасности, либо же смог все прочитать по напряженному, мощному телу своего брата.

«Мы пришли сюда не для того, чтобы драться или кого-нибудь обидеть, показал Джон. Мы просто хотим ее найти».

После того, как Куин перевел эти слова, последовала пауза. А затем Трэз задал вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов.

– Ваш король знает, что вы здесь?

Когда Джон покачал головой, Трэз снова прищурился.

– И что именно вы ждете от нас?

«Все, что вы знаете или подозреваете о местонахождении Хекс. Любую информацию о торговле наркотиками здесь, в Колдвелле. Он подождал, пока Куин переведет, затем продолжил. Если Рив прав, и Лэш был именно тем, кто избавляется от дилеров, то и дебилу ясно, что Общество Лессенинг постараются заполнить эту опустевшую нишу. Еще одна пауза для Куина. Так где же еще люди покупают себе дозу, кроме как в клубах на Торговой? Где главная точка? А кто те крупные поставщики, с которыми работал Рив? Если Лэш собирается наладить наркобизнес, ему ведь надо у кого-то затариваться этим дерьмом? Последняя передышка для Куина. Мы уже прочесали все переулки, но пока это нас никуда не привело. Мы видели лишь сделки между людьми».

Трэз убрал ладони со стола, его мозг сейчас так усиленно работал, что, казалось, в воздухе даже витал запах дыма.

– Могу я спросить тебя кое о чем?

«Конечно», кивнул Джон.

Трэз огляделся, а затем посмотрел Джону прямо в глаза.

– Наедине.