Возлюбленный мой

Глава 16

Джон должен был заставить себя выйти из спальни. Если бы не здравая логика и необходимость заняться лессером, он бы не сдвинулся с места ни на дюйм.

Он мог бы поклясться, что чувствовал ее присутствие... но понимал, что это лишь игры разума, воспаленного поисками Хекс. Ее не было в комнате. Она была там раньше. Две совершенно разные вещи... и единственный шанс узнать, что с ней случилось, – внизу, на кухне.

Направляясь на первый этаж, он потер глаза и лицо, внезапно осознавая, что хочет провести рукой по своей щеке. Кожа на ней покалывала... так же, как в те редкие моменты, когда его касалась Хекс.

Боже... кровь в той комнате. Вся эта кровь. Она боролась с Лэшем, и хотя он невольно гордился тем, что она так неплохо его потрепала, мысль о том, что творилось в этой спальне, была невыносима.

Джон свернул налево и пересек столовую, пытаясь придти в себя и вернуться в боевую реальность, хоть и чувствовал себя так, словно с него заживо содрали кожу и выбросили в океан. Войдя через заднюю дверь на кухню…

И когда Джон встретился глазами с лессером, его затрясло так, что он почувствовал себя землей, покрывавшейся глубокими разломами, сквозь которые виднелась горящая лава.

Рот распахнулся в немом крике.

Он ринулся вперед, от ярости клыки удлинились, тело действовало на автопилоте, дематериализуясь через пространство и принимая форму рядом с ублюдком. Оттолкнув Блэя от убийцы, связанный вампир в Джоне напал со свирепостью, о которой он только слышал... но никогда не сталкивался.

И, конечно же, никогда не испытывал сам.

Глаза заволокла пелена, мышцы напряглись от охватившей его одержимости, он стал сосредоточием действия, атакуя не задумываясь, пальцы рук загнулись, как когти, клыки резали, как кинжалы, внутренняя ярость стала практически животной.

Он понятия не имел, как долго это продолжалось… или что он творил вообще. В сознании отложилось лишь расплывчатое ощущение обволакивающей его сладковатой вони.

Через какое-то время... гораздо позже... спустя целую жизнь... он остановился, чтобы отдышаться и обнаружил, что стоит на четвереньках, голова повисла вниз, а легкие горят от напряжения. Ладони упираются в плитку, которая стала скользкой от черной крови, и что-то капает у него с волос и изо рта.

Он пару раз сплюнул, пытаться избавиться от неприятного вкуса, но как бы то ни было, дерьмо не просто покрывало небо и язык, он чувствовал его в горле и глубоко в желудке. Глаза жгло, зрение стало размытым.

Он снова плакал? Джон больше не чувствовал грусти, он чувствовал... опустошение.

– Господь... Всемогущий, – прошептал кто-то.

Внезапно навалилась усталость, Джон позволил локтю подломиться и сместил тяжесть тела в сторону. Положив голову в остывающую лужу, он закрыл глаза. У него не было сил. Сейчас он мог только дышать.

Через какое-то время он услышал, как с ним говорит Куин. Врожденная вежливость, а не осознание того, что происходит, заставила его кивнуть, когда последовала пауза.

Он удивился, когда на мгновение почувствовал руки на своих плечах и ногах, но сумел приоткрыть веки, когда его подняли над полом.

Странно. Столешницы и шкафы были белыми, когда они сюда вошли. Сейчас же... они были глянцево-черного цвета.

Словно в бреду, он подумал о том, кто и зачем это сделал.

Черный же такой унылый цвет.

Закрыв глаза, он чувствовал толчки и движение, как будто его куда-то несли, а затем еще один, заключительный рывок и его безвольное тело куда-то положили. Заработал двигатель. Двери захлопнулись.

Они были в пути. Без сомнения, по дороге обратно в особняк Братства.

Прежде, чем полностью потерять сознание, он поднял руку и поднес ее к щеке. И понял, что забыл подушку.

Мгновенно приходя в себя, он с трудом попытался встать, прямо как Лазарь, воскресший из мертвых.

Блэй был рядом и держал то, что Джон потерял.

– Здесь. Я позаботился, чтобы мы ее не забыли.

Джон взял вещицу, которая хранила запах Хекс, и обернулся вокруг нее огромным телом. Это было последнее, что он помнил из поездки домой.

***

Лэш проснулся в той же самой позе, в которой уснул: на спине, скрестив руки на груди... будто труп в гробу. В свою бытность вампиром, днем он обычно метался по матрасу и, как правило, просыпался на боку с головой под подушкой.

Сев на кровати, первым делом он посмотрел на язвы на груди и животе. Без изменений. Не хуже, но без изменений. И сил в теле тоже не прибавилось.

Несмотря на то, что он спал... Господи Иисусе, три часа? Что за черт?

Слава яйцам, он словно по наитию перенес встречу с Бенлуи. С парнями вроде него не встречаются, когда выглядишь и чувствуешь себя так, словно беспробудно пьянствовал всю неделю.

Спустив ноги с кровати, он напрягся и оторвал задницу от матраса, принимая вертикальное положение. Его шатало, а внизу в столовой царило молчание. А... подождите. Кого-то тошнило. Это значит, Омега закончил свои дела с новичком, и у парнишки начались веселые часы непрерывной рвоты.

Леш взял свою грязную рубашку и пиджак и подумал о том, где, черт возьми, чистая одежда. Вряд ли Мистеру Д не хватило трех часов, чтобы перенести встречу с Бенлуи, а затем метнуться в особняк, покормить Хекс и достать новый комплект одежды из шкафа.

Спускаясь по лестнице, он набрал номер идиота, и когда сработала голосовая почта, заорал:

– Где моя одежда, чертов придурок?

Повесив трубку, он посмотрел через коридор в столовую. Новобранец больше не валялся на столе, а был частично под ним, склонился над ведром – его крутили сухие спазмы, как будто в желудке металась крыса, отчаянно пытаясь найти выход.

– Я оставляю тебя здесь, – громко сказал Лэш. Это вызвало паузу, и новобранец посмотрел на него. Глаза парня налились кровью, а из открытого рта лилось что-то напоминающее помои.

– Что... со мной произошло? – Слабый голос. Тихие слова.

Лэш прикоснулся рукой к язве на груди, и внезапно ему стало трудно дышать. Он подумал о том, что новобранцам никогда не говорили всей правды. Они никогда не знали, что их ожидает, не знали истинной цены того, что они отдавали и того, что получали взамен.

Он никогда не думал о себе как о новобранце. Он был сыном, а не еще одним винтиком в адской машине Омеги. Но как много он знал на самом деле?

Лэш заставил себя убрать руку от пораженного участка кожи.

– Ты будешь в порядке, – сказал он грубо. – Все... будет в порядке. Ты ненадолго вырубишься, но потом придешь в себя... ты снова станешь таким же, как был, только лучше.

– Это существо...

– Мой отец. Ты по-прежнему будешь работать на меня, как я и говорил. В этом плане ничего не изменилось. – Лэш направился к двери, так как желание убежать становилось слишком сильным, чтобы он мог с ним справиться. – Я пришлю за тобой кого-нибудь.

– Пожалуйста... не оставляй меня. – Слезящиеся глаза умоляли, и к нему потянулась покрытая темными пятнами рука. – Пожалуйста ...

Ребра Лэша напряглись, сжимая легкие практически до отказа, так, что он не смог сделать ни глотка воздуха.

– За тобой придут.

За дверь, подальше от дома, прочь из этого бардака. Он кинулся к Мерседесу, сел за руль и заперся в машине. Вырвавшись с короткой подъездной дороги, он проехал около трех миль, прежде чем смог нормально дышать и более-менее пришел в себя, только тогда, когда увидел небоскребы центра города.

Направляясь к особняку, он позвонил Мистеру Д еще два раза и снова срабатывала голосовая почта, а потом... снова и снова она.

Заворачивая в переулок, ведущий к гаражу, он был готов выбросить телефон в окно – так он был взбешен и тут…

Отпуская педаль газа, он позволил другому автомобилю себя обогнать... но замедлил ход не из вежливости перед соседским Порше.

Дверь гаража особняка была широко распахнута, и Лексус Мистера Д припаркован прямо перед ним. Не по протоколу.

Это, и все неотвеченные вызовы, были огромным, размером со штат Техас, сигналом об опасности, и первая мысль Лэша была о Хекс. Если эти гребаные Братья ее увезли, он найдет их всех и вытащит на газон, где они медленно и красиво поджарятся на полуденном солнце.

Закрыв глаза, он выпустил свои инстинкты на волю... и через мгновение, почувствовал Мистера Д. Но сигнал был очень слабым. Почти незаметным.

Ублюдка, конечно же, изрядно выпотрошили, но еще не добили.

Когда сзади подъехала и посигналила машина, он понял, что остановился прямо посередине полосы движения.

При обычных обстоятельствах, он бы первым делом загнал Мерседес в гараж и вспышкой метнулся в особняк с кулаками на изготовке... но сейчас он был не в лучшей форме – вялый и одурманенный. Если Братья еще внутри, не лучшее время заниматься своим врагом.

Лессеры были смертны. Даже сын Зла мог отправиться на тот свет.

И что тогда будет с его женщиной?

Обуреваемый странным, холодным ужасом, Лэш поехал дальше, вниз по переулку, свернул направо, затем снова направо. Проезжая мимо собственного дома, он молился, как сопливая девчонка, чтобы она все еще…

Вглядываясь в окна на втором этаже, он увидел ее в спальне, и его облегчение было настолько мощным, что дыхание практически превратилось в хрип. Не важно, что случилось в этом доме, и кто в него проник, Хекс все еще там, где он ее оставил: он отчетливо видел ее лицо – ведь только он мог видеть ее по ту сторону стекла – глаза подняты к небу, руки прижаты к горлу.

Какая прекрасная картина, подумал он. Волосы Хекс сильно отросли и начали виться, а лунный свет так романтично оттенял ее высокие скулы и идеальные губы.

Она по-прежнему принадлежала ему.

Лэш заставил себя проехать дальше. Дело в том, что место, где она сейчас находилась, было безопасным – невидимая тюрьма непроницаема для любого человека, лессера или вампира, будь то Брат или любой другой самоуверенный придурок с оружием в руках.

Что, если он пойдет туда и начнет перестрелку с Братьями? Что, если его ранят? Он ее потеряет, потому что заклинание, удерживавшее ее в ловушке, подпитывалось его личной энергией. Он и так прилагал множество усилий, чтобы поддерживать ее крепость. Лэш старался реально смотреть на вещи, хоть и презирал сейчас свою слабость.

Но то, что он бежал отсюда, его убивало. Резало без ножа.

Хотя это было правильное решение. Если он хочет сохранить Хекс, то должен дождаться утра, которое очистит особняк от всякой швали.

Мгновенье спустя, он осознал, что едет абсолютно бесцельно, в никуда, но от самой мысли о возвращении на одно из поганых ранчо, принадлежавших Обществу Лессенинг, ему захотелось заживо содрать с лица кожу.

Господи, этот рассвет никогда не наступит.

Подсознательно, он не мог поверить, что оказался таким бесхребетным, и сматывается. Но, с другой стороны, ему и так было трудно держать голову прямо, а глаза – открытыми. Когда он двинулся в сторону западного моста Колдвелла, то никак не мог понять, от чего же так устал. Язвы вполне могли остаться после драк с Хекс, но утомление…

Ответ пришел в голову, когда он посмотрел на переулки восточной части города. Настолько очевидный, он ударил в голову с такой силой, что нога непроизвольно соскользнула с педали газа.

Восток и Запад. Лево и право. Ночь и День.

Конечно же, кормление от Мистера Д помогло ему лишь номинально.

Ему нужна женщина. Женщина-лессер.

Почему его не осенило раньше? Вампиры-мужчины черпали силы из крови особей противоположного пола. И хотя сторона отца в нем доминировала, по одним клыкам было ясно, что второй все равно требовалось кормление.

Только после того, как он взял вену Мистера Д, он почувствовал хоть какое-то удовлетворение.

Разве это не меняет все кардинально? И дает Хекс новое будущее.