Возлюбленный мой

Глава 69

Хекс проснулась в послеоперационной палате, и сразу почувствовала, что Джон где-то рядом.

Желание найти его дало ей сил подняться и спустить ноги с кровати. Подождав, пока сердце успокоится и перестанет колотиться от приложенных усилий, она вдруг заметила, что была одета в унылую больничную сорочку, расписанную сердечками.. Маленькими розовыми и голубыми сердечками.

Но сейчас у нее не было энергии для возмущений. Бок ужасно болел, а кожу по всему телу покалывало. Ей надо найти Джона.

Повернувшись, она увидела шнур капельницы, который соединял ее руку с мешочком, наполненным прозрачной жидкостью, что висел на контрольной прикроватной тумбе. Дерьмо. Сейчас ей не помешала бы стойка на колесиках, на которую врачи обычно устанавливают подобные штуковины. Она помогла бы удержаться в вертикальном положении.

Когда Хекс, наконец, встала на ноги, то с облегчением поняла, что падать вниз лицом не собирается. А спустя еще мгновение, которое она потратила на ориентацию в пространстве, Хекс сняла с держалки мешочек с жидкостью и взяла его с собой, похвалив себя за то, что была такой хорошей и послушной пациенткой.

Вещица напоминала женскую сумочку. Возможно, она только что породила новый тренд в моде.

Хекс вышла за дверь, прямо в коридор, а не в операционную. Все-таки, побывав на операции, которую провела над Джоном Док Джейн, она сумела пересилить фобию… но в данный момент перед ней стояла куча планов, и последнее, что ей нужно, это случайно вломиться в палату посреди операции – и одному Богу известно, что сейчас происходило с той бедной девушкой, которую привезли в операционную сразу после нее.

Хекс остановилась на полпути в коридор.

Джон стоял возле офиса, за стеклянной дверью, лицом обратившись к противоположной стене. Его взгляд замкнулся на трещине, что пробегала вверх по бетонной поверхности, а его эмоциональная сетка потускнела так, что Хекс едва ли могла ее нащупать.

Он скорбел.

Он не знал, жива она или мертва... но чувствовал себя так, будто уже потерял ее.

– О... Джон.

Он резко повернул голову.

«Черт», показал он жестами и поспешил к ней. «Почему ты не в постели?»

Хекс двинулась ему навстречу, но он подошел к ней быстрее, явно собираясь взять на руки.

Она удержала его, покачав головой. – Нет, не надо, я в порядке…

В этот момент ее колени подогнулись, и лишь руки Джона удержали ее от падения... что напомнило ей о произошедшем в том переулке и том, как ее ранил Лэш.

И тогда Джон спас ее от падения.

Очень осторожно он отнес ее обратно в палату, положил на кровать и вернул капельницу на место.

«Как ты себя чувствуешь?» – спросил он жестами.

Она смотрела на него снизу вверх, видя перед собой воина и любовника, потерянную душу и лидера... связанного мужчину, который, тем не менее, был готов ее отпустить.

– Почему ты это сделал? – сказала она сквозь боль в горле. – Там, в переулке. Почему ты позволил мне убить его?

Ясный синий взгляд Джона встретился с ее, и он пожал плечами.

«Я хотел, что это сделала ты. Для тебя было важно... замкнуть круг, скажем так. В жизни очень много всякого дерьма, которое редко заканчивается чем-то хорошим, а ты заслужила радость возмездия.

Она тихо рассмеялась. – Каким-то странным образом... это самый заботливый поступок из всех, что когда-либо были сделаны по отношению ко мне.

Слабый румянец окрасил его щеки, что, в сочетании с твердыми чертами его лица, смотрелось чертовски привлекательно. Но разве все в нем не было таким?

– Спасибо тебе, – тихо сказала она.

«Ну, знаешь... Ты не из тех женщин, которым мужчины могут подарить цветы. Это существенно ограничило мои возможности.»

Ее улыбка погасла. – Я бы не смогла сделать этого без тебя. Ты же понимаешь. Ты помог мне отомстить.

Джон покачал головой.

«Принцип действия не важен. Все было сделано правильно, а главное, правильным человеком. Вот и все, что имеет значение».

Она вспомнила, как он крепко держал Лэша, прижимая подонка к тротуару, чтобы она могла нанести точный удар. Поднести ей ублюдка на серебряной тарелке с яблоком во рту – ничего лучшего Джон и придумать не мог.

Он подарил ей ее врага. Он поставил ее потребности выше своих собственных.

И на фоне всех ее взлетов и ​​падениях, одно оставалось неизменным, не так ли. Он всегда ставил ее интересы превыше всего.

Теперь Хекс покачала головой. – Я думаю, ты ошибаешься. Принцип действия имел значение... и сейчас имеет.

Джон только пожал плечами и снова посмотрел на дверь, через которую внес ее сюда. – «Послушай, хочешь, я позову Дока Джейн или Элену? Может, ты хочешь поесть? В туалет?».

Иииииии, вот оно снова.

Хекс начала смеяться... и уже никак не могла остановиться, несмотря на то, что бок начал гореть от боли, а из глаз брызнули красные слезы. Она знала, что Джон сейчас смотрел на нее так, словно она сошла с ума, и она не обижалась за это. Она тоже слышала высокие истеричные нотки в своем смехе... и удивительное дело – вот она уже не смеется, а рыдает.

Закрыв лицо руками, она всхлипывала, пока не начала задыхаться. Эмоциональный взрыв был настолько силен, что воздух с трудом поступал и удерживался в легких. Она просто разваливалась на части и даже не пыталась с этим бороться.

Когда она все-таки смогла взять себя в руки, ее совершенно не удивила возникшая перед лицом коробка с Клинекс... в руке Джона.

Она взяла одну. А потом еще одну и еще: чтобы избавиться от следов такого шоу, их понадобится чертова дюжина.

Черт, может тогда лучше воспользоваться простыней?

– Джон... – Всхлипнув, она вытерла глаза, и этот жест, в сочетании с маленькими сердечками на ее одежде, усиливал ее статус сопливой истерички. – Я должна сказать тебе кое-что. Уже давно надо было это сделать... давно. Очень давно.

Он застыл не моргая.

– Боже, это так тяжело. – Она снова всхлипнула. – И не подумаешь, что так сложно сказать три коротких слова.

Джон громко выдохнул, как будто кто-то ударил его в солнечное сплетение. Забавно, но она чувствовала то же самое. Но иногда, несмотря на волны тошноты и сокрушительное чувство удушья, нужно было сказать вслух то, что на сердце.

– Джон... – Она откашлялась. – Я...

«Что?» – спросил он одними губами. «Просто скажи. Пожалуйста... просто скажи это».

Она расправила плечи. – Джон Мэтью... Я была редкостной дурой.

Когда он моргнул, открыл и закрыл рот, она вздохнула. – По ходу, что это все-таки четыре слова, да.

Ну, да... четыре.

Боже, на долю секунды... Джон заставил себя вернуться к реальности, потому что только в самом фантастическом сне она могла сказать ему «я-тебя-люблю».

«Ты не редкостная. В смысле, не дура».

Она всхлипнула еще раз, и этот звук был чертовски восхитительным. Черт, она была так очаровательна сейчас. Лежа на тонкой подушке, с горящим лицом, разбросав вокруг себя мятые салфетки, Хекс казалась такой хрупкой, прекрасной, практически нежной. И ему так хотелось ее обнять, но Джон знал, как сильно она ценит свое личное пространство.

Всегда ценила.

– Я такая и есть. – Она выхватила еще одну салфетку, но вместо того, чтобы использовать ее по назначению, сложила ее вдвое аккуратным квадратиком, затем в четыре раза, потом в какой-то треугольник, пока та не превратилась в тугой клин между пальцами.

– Я могу тебя кое о чем спросить?

«О чем угодно».

– Ты простишь меня?

Джон застыл. «За что?»

– За то, что я была тупоголовой, самовлюбленной, эгоистичной, эмоционально неустойчивой кошмарной женщиной? И не говори, что я не такая. – Она снова всхлипнула. – Я симпат. Я хорошо читают мысли и эмоции. Ты простишь меня когда-нибудь?

«Нечего прощать».

– Ты сильно ошибаешься.

«Считай, я уже давно к этому привык. Ты видела придурков, с которыми я живу?»

Она засмеялась, и ему понравился этот звук.

– Но почему ты водишься со мной, не смотря ни на что? Хотя, подожди, кажется, я знаю ответ на этот вопрос. Невозможно выбрать того, с кем связываться, не так ли?

И тут ее печальный голос затих.

Хекс не сводила глаз с Клинекса, сложенного в руке, и начала разворачивать платочек, раскрывая углы и квадраты.

Он поднял руки, приготовившись жестикулировать…

– Я люблю тебя. – Хекс подняла на него свой металлического оттенка взгляд. – Я люблю тебя, прости меня и спасибо тебе за все. – Она истерично хохотнула. – Вы только посмотрите на меня, веду себя как леди.

Сердце Джона билось о ребра так громко, что он чуть ли не кинулся в коридор, посмотреть, не марширует ли там оркестр.

Хекс откинулась на подушки. – Ты всегда поступал со мной правильно. Только вот я была слишком занята собственной драмой, чтобы принять то, что было передо мной все это время. Или же я была слишком слаба, чтобы что-то предпринять.

Джон с трудом верил своим ушам. Если очень сильно хочешь чего-то или кого-то, то в пылу желания можно неверно истолковать некоторые слова, даже если они сказаны на твоем родном языке, не так ли?

«Что по поводу твоего варианта "окончания игры"?» показал он.

Она глубоко вздохнула. – Я думаю, мои планы поменялись.

«Каким образом?» О, Господи, подумал он, пожалуйста, скажи…

– Я хочу, чтобы мы с тобой и стали окончанием этой игры. – Она откашлялась. – Конечно, это просто. Завершить дела и покончить с жизнью. Но я боец, Джон. И всегда такой была. И если ты выберешь меня ... я хотела бы сражаться рядом с тобой. – Она протянула ему руку, ладонью вверх. – Так что скажешь? Как насчет того, чтобы подписаться на симпата?

Гребаное. Бинго.

Джон схватил ее ладонь, поднес к губам и крепко поцеловал. Затем приложил ее руку к сердцу, и пока Хекс держала ее там, показал жестами, «Я думал, ты никогда он этом не попросишь, упрямая ты женщина».

Хекс снова засмеялась, а он улыбнулся ей так широко, что даже заболели щеки.

Осторожно, он притянул ее к своей груди и нежно обнял.

– Боже, Джон... Я не хочу облажаться, и у меня за плечами багаж из ужасного опыта.

Он отстранился и осторожно убрал шелковистые, вьющиеся волосы с ее лица. Она была встревожена – а ему так не хотелось, чтобы бы Хекс чувствовала беспокойство – в такой момент.

«Мы справимся. И сейчас и в будущем».

– Я очень надеюсь. Дерьмо, я никогда не говорила об этом, но у меня когда-то был любовник... все было не так, как у нас с тобой, но отношения выходили за рамки простой физической связи. Он был Братом… очень хорошим мужчиной. Я не говорила ему о том, кем являюсь, и это было нечестно. Я просто не думала, что это существенно... и сильно ошибалась.

Она покачала головой.

– Он пытался спасти меня, он так сильно старался это сделать. Все кончилось тем, что он отправился в колонию, чтобы вызволить меня, и когда узнал правду, просто... слетел с катушек. Ушел из Братства. Исчез. Я даже не знаю, жив ли он сейчас. Это главная причина, по которой я боролась с тем... что происходило между тобой и мной. Я потеряла Мёрдера, и это чуть не убило меня – а ведь я не чувствовала к нему и половины того, что чувствую к тебе.

Это хорошо, подумал Джон. Не то, что ей пришлось пройти через все это – Господи, конечно же, нет. Но теперь их прошлое обрело еще больший смысл, они могли еще больше доверять друг другу.

«Мне очень жаль, но я рад, что ты рассказала мне об этом. И я не такой. Мы справимся с этим, вместе, ночь за ночью, не оглядываясь назад. Мы будем смотреть только вперед, ты и я. Мы будем смотреть только вперед».

Она тихо засмеялась. – Я думаю, что это было последнее откровение, кстати. Теперь ты все обо мне знаешь.

Так… и как теперь правильно подобрать слова? подумал он. Джон поднял руки и медленно показал, «Слушай, я не знаю, как ты к этому отнесешься, но в этом доме есть женщина, шеллан Рейджа. Она психотерапевт, и я знаю, что некоторые Братья время от времени пользуются ее советами. Я могу тебя с ней познакомить? Может, ты поговоришь с ней? Она клевая и очень деликатная... и, наверное, это поможет тебе немного разобраться с прошлым, а возможно и будущим».

Хекс сделала глубокий вдох. – Ты знаешь... Я жила с грузом на душе так долго и посмотри, к чему это привело. Я упрямая, но я не идиотка. Да... Я хотела бы с ней встретиться.

Наклонившись, Джон прижался губами к губам Хекс, а потом растянулся рядом с ней на кровати. Его тело устало, но сердце трепетало от радости, чистой, как солнечный свет, который он больше никогда не увидит: он был немым придурком с грязным прошлым, который работал по ночам, борясь со злом и убивая нежить. И, несмотря на все это... она заполучил свою женщину.

Он заполучил свою женщину, свою настоящую любовь, свой пирокант[130].

Конечно, он себя не обманывал. Жизнь с Хекс вряд ли будет нормальной во многих смыслах, и хорошо, что он научился понимать ее дикую сторону.

– Джон?

Он вопросительно свистнул.

– Я хочу воссоединиться с тобой. Как положено. Ну, перед Королем и всеми остальными. Я хочу, чтобы это было официально.

Ну... у него даже сердце остановилось.

Он сел и посмотрел на нее, а Хекс лишь улыбнулась. – Господи, ну у тебя и лицо. Что? Ты думал, я не хочу стать твоей шеллан?

«Даже в голову не приходило?».

Она удивленно застыла. – Так, ты как, не против?

Это было трудно объяснить. Но то, что было между ними, выходило за границы брачной церемонии, вырезанного на спине имени и обмена обязательствами. И он не мог понять, почему так сложилось... но она была словно недостающей частью головоломки, двенадцатым числом в его дюжине, первой и последней страницей его книги. И на определенном уровне он знал, это все, что ему было нужно.

«Все что я хочу, это ты. А как уже не важно».

Она кивнула. – Ну, я хочу все.

Он снова поцеловал ее, мягко, потому что не хотел причинить ей боль. Затем отодвинулся и сказал одними губами, «Я люблю тебя. И я хочу быть твоим хеллреном».

Она покраснела. Она на самом деле покраснела. И от этого он сразу почувствовал себя размером с гору.

– Хорошо, тогда решено. – Она дотронулась ладонью до его лица. – Мы поженимся как можно скорее.

«Как можно скорее? Как...это? Хекс... ты еле держишься на ногах».

Она посмотрела ему прямо в глаза, и ее голос был полон желания... Боже, он на самом деле был полон желания. – Тогда ты подержишь меня на руках, не так ли?

Он провел пальцем по ее щеке. И в тот же момент, по какой-то неведомой причине, он почувствовал, как они оба оказались в объятьях бесконечности, крепко державших их вместе... связав навсегда.

«Да», сказал он беззвучно. «Я буду держать тебя. Я буду держать тебя на руках вечно, возлюбленная моя».

Он накрыл ее рот своим с мыслью, что только что дал обет. Состоится ли брачная церемония или нет... он только что дал клятву своей женщине.