Злой преследователь

16

Габриэль

Господи Иисусе.

Я должен был начать медленно. Выглядеть спокойным и сосредоточенным. Дать моей бедной девочке немного поспать, принять душ и поесть, прежде чем познакомить ее с реальностью жизни моей гребаной секс-рабыни.

Но я открыл рот, слова вырвались наружу, и вот она стоит на коленях, сложив руки на коленях, и смотрит на меня, как на божество. Эти губы, о которых я фантазировал месяцами, находятся в нескольких дюймах от моего члена.

Я гребаный идиот.

Если я не прикоснусь к ней, я сойду с ума. Я накручиваю прядь ее волос на палец и сосредотачиваюсь на их мягкой, шелковистой текстуре. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь скорректировать свой голос под строгий тон, на который она так хорошо реагирует. Спокойный. Сосредоточенный. Определенно не в нескольких минутах от того, чтобы кончить в мои джинсы, как подросток.

— Что бы ты хотела узнать?

Ее лоб морщится. У нее, должно быть, миллионы вопросов. Что она думает обо мне прямо сейчас? Я не могу себе представить.

— Кто ты? Зачем ты это делаешь?

Мои волосы достигают ее головы. Я не могу удержаться и дергаю их, прежде чем отпустить, просто чтобы услышать ее резкий вдох. Затем я обдумываю ее вопрос. Она ведет себя так хорошо, что заслуживает серьезного ответа.

— Мое полное имя Габриэль Сандерсон. Еще год назад я жил недалеко от Кремниевой долины и работал в одной из лучших технологических компаний в стране. Потом ко мне обратилось Братство, и ничто не сравнится с тем, что они предлагают, Ева. Твой захват — часть моего посвящения.

— Сколько тебе лет?

Теперь быстрее, как будто она пробегает по списку. Странный вопрос, однако. Какое это имеет значение?

— Мне двадцать шесть.

Она медленно кивает. Она думала, что я старше? Иногда люди так думают. Может, ее успокаивает то, что я всего на несколько лет старше ее.

— Бал. Как ты это сделал? Другие студенты говорили об этом. Как ты их держал подальше?

Еще один неожиданный вопрос. Ей интересно, как я провернул этот трюк, даже учитывая ее нынешние обстоятельства. Моя девочка должна понять, как все работает. Я откладываю информацию на потом.

— Бал действительно состоялся, но он начался в восемь, а не в шесть. Они, вероятно, все еще тусуются прямо сейчас.

— О, — её глаза на минуту теряют фокус, как будто воображая это. Затем она берет себя в руки и продолжает. — Это Братство. Чем они занимаются?

Моя рука движется почти сама по себе, заправляя ей волосы за ухо. По прихоти я провожу по краю кончиком пальца и не упускаю из виду, как она напрягается. Это для нее чувствительное место? Хорошо. Я могу поиграть с ним, пока мы разговариваем.

— Ему почти пятьсот лет. Первоначальное Братство было группой монахов, которые сменили верность Богу на науку. Примерно так же, как ты.

Она хмурится, но не перебивает.

— Они вербуют людей, которые, по их мнению, могут сделать открытия, которые изменят историю человечества. Они дают им неограниченные ресурсы в обмен на возможность управлять тем, как использовать технологию. Этичными способами. Они хотят построить лучшее будущее.

Теперь я звучу как Кендрик. Ее голос скептичен, когда она спрашивает: — И все эти этичные ученые похищают женщин и держат их в качестве рабынь?

Это действительно звучит нелепо, но у меня было много времени, чтобы смириться с этим. Я провожу большим пальцем по внутренней стороне ее уха, туда и обратно. Ее дыхание учащается, и — о, черт возьми, ее соски твердеют.

Я не думал, что можно быть более отчаянным для этой девушки. Я ошибался.

Я поднимаю свободную руку и провожу по краю напряженной вершины. Она задыхается и отстраняется, глядя на мою руку. Ее щеки розовеют, когда она понимает, что ее тело предает ее.

— Не смущайся, — я выбираю низкий, успокаивающий тон. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе. Это хорошо, потому что ты моя, и я буду прикасаться к тебе каждый момент, когда смогу. Теперь, хочешь продолжить разговор?

Она делает неровный вдох. — Да.

— Хорошо. Не отстраняйся от меня снова.

Блин, это жестоко с моей стороны. Я не могу перестать ее толкать. Она снова принимает позу и закрывает глаза, когда я начинаю дразнить ее сосок.

Я заставляю себя вернуться к ее вопросу. Сделка есть сделка.

— Я твой покровитель. Ты моя подопечная. Это почетное положение. Большинство подопечных — очень умные женщины, выбранные потому, что они идеально соответствуют потребностям своего покровителя. Это позволяет нам сосредоточиться на нашей работе. Я собираюсь изменить мир, а ты поможешь мне.

— Отсосав твой… член?

— В том числе, да. Но не только физическая сторона. Ты будешь использовать свой мозг, а также свой рот.

Ее глаза распахиваются, и она смотрит на меня, качая головой небольшими, резкими движениями.

— А как же моя жизнь? Я не хочу быть твоей рабыней. А как же я?

Край истерики режет мне уши. Мне нужно отвлечь ее.

— Ты слышала о Джейкобе Уэсте?

Это работает. Ее паническое дыхание успокаивается, а взгляд фокусируется. — Что?

— Джейкоб Уэст. Ты слышала о нем?

— То есть, да, конечно, но я не вижу…

— Он Брат. Большой парень в хижине? Это он. Он один из моих лучших друзей. Как только ты пройдешь обучение и сможешь свободно передвигаться по Комплексу, ты сможешь работать с ним, если захочешь. Сейчас он глубоко погружен в исследования долголетия, исследования теломер. Он считает, что люди могут жить намного дольше столетия, — она смотрит на меня с открытым ртом, и я пользуюсь возможностью, чтобы продолжить дразнить ее соски. Она смотрит на мои руки, но не отстраняется, слишком заинтересованная разговором.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Это не будет жалкой рабской жизнью. Твои навыки будут оценены здесь. Все.

Она замолкает. Я дал ей пищу для размышлений. Пока я жду, я рисую круги вокруг ее сосков, все туже и туже, пока не достигну вершины. Затем я слегка ущипываю их. Из ее горла вырывается звук, потрясенный, но с узнанным мной подтекстом потребности. Он идет прямо к моему члену.

— Ты говорил, что пометишь меня, раньше. Что ты имел в виду?

Резкая смена темы. Она собирает информацию, пока может. Умно.

— Через две недели будет церемония. Тебе придется сделать определенные вещи, и ты получишь татуировку по моему выбору. Она отметит тебя как мою.

— Какие вещи? Какая татуировка?

Я улыбаюсь, представляя это. Не могу дождаться. Изучая ее тело, я представляю, что еще я могу с ним сделать. Она будет выглядеть потрясающе с проколотыми сосками. Я, возможно, так и сделаю, как только мы закончим с посвящением.

Я беру ее запястье и поворачиваю его вертикально, проводя пальцем по нижней стороне.

— Вот здесь. Я хочу, чтобы ты все время это видела. Игральная карта. Ты можешь выбрать, какую именно.

Это все, что ей нужно знать на данный момент. Нет смысла пугать ее слишком сильно. Как я и надеялся, игральной карты достаточно, чтобы отвлечь ее.

— Карта… — её взгляд становится острым. — Карты, которые ты мне дал. Я никогда не видела ничего подобного. Как они работают?

Если бы я еще не решил, что она мне идеально подходит, этот вопрос убедил бы меня. На коленях, голая и неподвижная, ей любопытно.

Я провожу подушечкой большого пальца по ее нижней губе. Кожа такая мягкая. Мне нужны эти губы вокруг моего члена. Это почти перешло за пределы желания, к чему-то глубокому и физическому. Я не думаю, что смогу сдерживаться дольше, но я только что, черт возьми, пообещал ей, что не буду заставлять ее делать это пока. Я не могу быть лжецом.

Но я также не могу спать в таком состоянии.

— Я покажу тебе завтра, если ты будешь вести себя хорошо. Мне нравится использовать свои исследования в моем магическом представлении. Трюк с левитацией — еще одно мое изобретение.

Слишком много чертовых слов. Я захлопываю рот. Ужин вне дома, я обещал ей, если она будет вести себя хорошо. Новая идея укореняется, и я хватаюсь за нее с силой утопающего.

— Почему я? — она прерывает цепочку моих мыслей тихим вопросом. — Там миллион женщин. Некоторые из них могут хотеть этого. Почему я?

Тот же вопрос, которым я мучил себя ночь за ночью, пока наконец не сдался и не принял правду. Я снова играю с ее сосками, и на этот раз она не отстраняется.

Соски еще тверды, и они должны болеть, когда я их дразню. Хорошо. Чем больше она взвинчена, тем легче ей будет следующая часть.

— Я наблюдаю за тобой с того дня, как закончилось магическое шоу. Камеры по всему дому. Полный контроль за твоим телефоном.

Если это открытие для нее новость, она этого не показывает. Вероятно, она уже подозревала об этом.

— Ты привлекла меня, как только я тебя встретил. Но когда я узнал о тебе больше… — я замолкаю и качаю головой. — Я знал. Ты создана, чтобы быть моей. Никто другой не подойдет. Я ждал тебя месяцами.

Мягкое ощущение ее кожи под моими руками. Стеклянный блеск в ее глазах. То, как она извивается, но пытается это скрыть. Все это складывается в чистое отчаяние.

— Я не могу больше ждать. Если ты будешь хорошей девочкой и сделаешь то, что я говорю, я отведу тебя завтра на завтрак. Завтрак и экскурсию по моей лаборатории.

Мне не разрешалось выводить ее из комнаты несколько дней, но вдруг мне захотелось. Хочу показать все, чего я достиг здесь, и все, на что она способна. Хочу надеть на нее ошейник и показать всем в этом чертовом месте, что она принадлежит мне. И хочу сделать ей подарок, чтобы компенсировать, как сильно я собираюсь ее расстроить.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — её глаза загорелись при упоминании о побеге из комнаты, но в ее словах чувствуется сильный, настороженный подтекст. Как и должно быть.

— Просто открой для меня рот. Вот и все.

Она пытается отстраниться, но я опережаю ее, щипая ее за соски, когда она пытается. Мои чертовы пальцы только тянут их, и она вскрикивает. Ее руки поднимаются и царапают мои, но я не отпускаю. — Стой спокойно. Ты можешь это сделать?

Я щипаю сильнее, и она скулит, прежде чем заскулить:

— Да!

Медленно я разжимаю пальцы, и ее грудь вздымается. Она смотрит на меня, зеленые глаза прикрыты и полны предательства.

— Ты сказал не сегодня.

— Я знаю, что сказал. Я не собираюсь заставлять тебя делать какую-либо работу.

Она с каким-то ужасным восхищением наблюдает, как я расстегиваю джинсы и стону от того, что давление на мой напряженный член ослабевает.

— Но есть одно очень важное правило, о котором тебе нужно знать.

Пока она отвлекается на мой член, я протягиваю руку и хватаю ее за волосы, туго их натягивая. Она извивается в моей хватке и, судя по ее вскрику, только наносит себе вред.

— Это правило: «Ни капли не пропадает зря». Угадай, что это значит?

Она бормочет что-то бессвязное, когда я притягиваю ее ближе и провожу кончиком члена по ее губам. Боже, это так же потрясающе, как я и думал. Больше. Бесконечно больше. И она еще даже не выполнила мои указания.

— С этого момента ты отвечаешь за каждую каплю моей спермы. Она попадает в твою пизду, твою задницу или этот твой рот, — я постукиваю своим членом по ее губам, чтобы подчеркнуть это, и начинаю качать себя. — Если что-то прольется, я ожидаю, что ты уберешь это. Можешь слизать это с пола, если придется, хотя я бы не рекомендовал этого.

Она понятия не имеет, сколько раз я представлял себе именно этот сценарий. Она будет слизывать это с зеркал для меня. С полированных полов. Она будет знать вкус лучше, чем свое собственное имя. Но сейчас я бы продал все, что у меня когда-либо было, только чтобы она открыла свой гребаный рот.

— Итак, у тебя есть два варианта, — моя рука ускоряется, хватка крепче. Ее взгляд мечется по сторонам, ища выход. Я мудак. Я злой гребаный мудак, и она будет меня ненавидеть. Я все еще не могу остановиться. — Откройся или займись очень грязным процессом уборки. Что это будет?

— Пошел ты.

Я должен отчитать ее, но не могу больше заставлять себя сосредоточиться. Я задыхаюсь, когда мое удовольствие нарастает.

— Последний шанс, — я подношу головку своего члена прямо к губам Евы. Она делает последнюю попытку отстраниться, затем смотрит на меня и открывает рот.

Она открывает свой гребаный рот.

Я скольжу головкой своего члена внутрь, ощущаю всего лишь мгновение теплого, влажного рая, а затем извергаюсь в нее. Глубокий изгиб удовольствия, окутанный абсолютным удовлетворением, наполняет меня, когда моя сперма заполняет ее рот.

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, как будто не знает, что делать, пока тонкая белая линия стекает из уголка ее рта. Я вытираю ее пальцем и размазываю по ее нижней губе, когда вытаскиваю свой член и закрываю ей рот.

— А теперь глотай.