Злой преследователь

30

Ева

Голова болит, стучит, как барабан, а живот бурлит. Сколько я выпила вчера вечером? Я убью Билли. Я уверена, что это похмелье — ее вина. Сознание медленно возвращается, а вместе с ним и осознание своего тела. Болят плечи и спина. Должно быть, я странно спала.

Я пытаюсь перевернуться, но это выворачивает руку, усиливая боль от пульсации до визга. Что-то острое впивается в мое запястье. Это толчок для моего мозга, стирающий часть моего замешательства. Реальность возвращается. Габриэль. Комплекс. Я приоткрываю глаза на крошечную щелочку, но свет пронзает меня, и я зажмуриваюсь. Что…

— Она просыпается, — женский голос все расставляет по местам. Мелани. У нее был телефон. Мы пошли в переулок рядом со зданием лаборатории, чтобы найти место, где может пройти сигнал. Я могу представить себе мрачные тени и вспомнить, как подумала, что это странное место, где кто-то мог поймать сигнал. Потом…

Ничего. Темнота. Он заполняет мой мозг, закручивающаяся, непроницаемая масса, когда я пытаюсь думать после входа в переулок.

Братство поймало нас?

О, Боже, нет.

Я заставляю себя открыть глаза, уверена, что окажусь в камере, вероятно, с Кендриком, уставившимся на меня. Какое наказание будет за хранение контрабандного телефона? За попытку им воспользоваться?

Но комната совсем не похожа на то, что я ожидала. Стены высокие и сделаны из листового металла, а передо мной куча сломанных старых палитр и коробок. Грязь покрывает все, и свет — это не солнечный свет, а один яркий прожектор, направленный в мою сторону.

Инстинктивно я пытаюсь поднять руки, чтобы прикрыть глаза, но не могу. Ледяной ужас пропитывает мои чувства, когда я понимаю, почему. Я привязана к стулу, руки заломлены за спину, а ноги привязаны к каждой ноге. Мой разум лихорадочно пытается придумать разумную причину, по которой Братство могло бы привести меня на грязный старый склад, но я не могу ее найти.

— Давай снимем это для Габриэля. Дополнительная мотивация, — снова голос Мелани, но на этот раз от него по моим венам пробегают мурашки. Какого черта она имеет в виду, говоря «Снимем это для Габриэля»?

Она появляется в поле зрения, телефон направлен на меня. Она одета так же, как и раньше, в простое синее платье-рубашку, но оно помятое и грязное. Я опускаю взгляд на себя и вижу, что я в том же состоянии, покрыта пылью и пятнами чего-то более темного. Она прослеживает мой взгляд и пожимает плечами.

— Мы не совсем путешествовали первым классом, застряв под фальшполом в грузовике. Но мы это сделали.

— Сделали?

Когда я говорю, вспоминаю, как пересохло мое горло. Я едва могу выдавить это слово. Я облизываю потрескавшиеся губы, когда она улыбается.

— Мы вышли из комплекса.

Она машет руками в сторону мрачного склада, словно это что-то достойное празднования. Вышли из комплекса? Мое сердце странно, сбито с толку. При других обстоятельствах это могло бы быть хорошей новостью, я полагаю, но я привязана к чертовому стулу. Ничто в этом не кажется безопасным.

И Мелани определенно нельзя доверять. — Что случилось? Кто накачал меня наркотиками?

Ее довольное выражение лица колеблется. — Прости, что солгала. Я не знала, согласишься ли ты. Но это того стоит. Мы свободны!

Как только я собираю силы, чтобы сказать что-то еще, в поле моего зрения появляется мужчина, глядя на Мелани с нескрываемым раздражением.

Он невысокого роста, с бородой и маленькими круглыми очками, он выглядит как человек, который мог бы читать лекции в моем колледже. Он носит плохо сидящую белую рубашку, застегнутую до самого горла, и брюки цвета хаки.

Не пугающий мужчина. Но он мне знаком, и мне требуется мгновение, чтобы мой затуманенный мозг узнал его. Помощник Габриэля. Он указывает на меня.

— Возьми это.

Мелани хмурится, но поднимает трубку. Он говорит.

— Она уже проснулась. У тебя остался час. Лучше поторопиться.

Он подходит и, прежде чем я понимаю, что происходит, бьет меня кулаком в лицо.

Я кричу, когда моя голова резко дергается в сторону, ощущая вкус крови, когда его кулак вдавливает мои губы в мои зубы. Это жестокий взрыв боли, и он рикошетом от моего рта попадает в мою ноющую голову и вывихнутую шею. Я вскрикиваю и напрягаюсь, готовясь к новому удару, но его не происходит. Моя обжигающая, ушибленная губа начинает опухать, когда он отходит.

Крик Мелани режет мне уши, и я моргаю, сдерживая слезы. Он выхватывает телефон из ее руки.

— Это должно заставить его двигаться.

Я смотрю между ними двумя.

— Что?

Слова вылетают приглушенно сквозь мои пухлые губы, когда Мелани отступает назад, широко раскрыв глаза.

— Ты не должен был причинять ей боль.

Помощник Габриэля смотрит на нее, как на букашку.

— Просто немного мотивации для ее парня. Она будет жить.

Она смотрит то на него, то на меня. — Но…

— Просто держи рот закрытым, пока сделка не будет заключена.

Это как смотреть на пазл, разбросанный по столу. Так много кусочков, и не все из них имеют смысл, но ты можешь начать видеть, как они складываются вместе. Приманка. Мелани была приманкой, чтобы привести меня туда, куда хотел этот мужчина. Я бы никогда не пошла за мужчиной в темный переулок. Но женщина, еще одна пленница, такая же, как я? Мне никогда не приходило в голову, что она будет представлять угрозу.

Мелани смотрит в пол. — Ладно.

Она напугана. Насколько хорошо она знает этого парня? Есть ли у нее причины доверять ему, или она просто отчаянно ухватилась за шанс выбраться из Комплекса, каким бы рискованным он ни был? Вспоминая, какой недовольной она казалась в этом месте, это, вероятно, второй вариант. Нехорошо.

Раздается звуковой сигнал, и помощник, ухмыляясь, читает сообщение.

— Это разозлило твоего парня.

Он читает саркастическим голосом: — Тронешь её еще раз, и я убью тебя, гребаный ублюдок, — он качает головой. — Страшно. Как будто у этого маленького эмо-придурка хватит смелости попробовать.

— Чего ты от него хочешь? — на этот раз мои слова звучат яснее, и Мелани молчит, сплетая пальцы вместе.

— Я? Ничего. Но я работаю на Колдеров, и им нужны его исследования. Он мчится обратно прямо сейчас, готовый все это упаковать для них в обмен на тебя.

В его голосе есть насмешка, и, услышав ее, я осознаю ужасную уверенность. Это не кончится ничем хорошим. Он не собирается меня отпускать, что бы ни делал Габриэль. Я не хочу спрашивать, но мне придется.

— Что на самом деле произойдет?

На его лице промелькнуло удивление, которое тут же исчезло.

— Не волнуйся. Ты не умрешь. Ты слишком ценная для этого.

Ценная. Он лишь слегка подчеркивает это слово, но это в сочетании с самодовольным выражением лица что-то цепляет. Ценная. Проходит всего секунда, прежде чем я вытаскиваю его. Колдеры торгуют женщинами, а также технологиями. — Ты собираешься продать меня?

Он пожимает плечами, словно это не имеет никакого значения.

Мое горло горит от внезапного приступа тошноты.

Нет. Нет. Нет.

Я не могу этого допустить. Сейчас я не свободна, но все по-другому. Габриэль взял меня, потому что он хотел меня и никого другого. Я для него особенная. Я ожила под его руками и хочу большего. Даже сейчас эта мысль трясет меня, но это правда.

Мысль о том, что кто-то еще прикасается ко мне, заставляет меня блевать. Мои внутренности скручивает, и я сглатываю желчь.

Помощник отворачивается. Должно быть, ему надоело издеваться надо мной. Я смотрю на Мелани, уставившись на ее руки. Она действительно думает, что он собирается освободить ее? Могу поспорить, что он собирается продать ее вместе со мной.

— Я собираюсь отлить.

Он уходит из моего поля зрения. Мои глаза останавливаются на Мелани в диком моменте надежды. Как далеко он зайдет? Я пытаюсь вспомнить первые вялые мгновения после того, как я проснулся. Мелани кричала ему, не так ли, чтобы дать ему знать, что я проснулась? Он не считает ее рискованной для побега.

Он вне пределов слышимости? Я слушаю, но не слышу никаких звуков, кроме собственного дыхания. И в любом случае, у меня не будет другого шанса.

Я понижаю голос до того, что, как я надеюсь, будет спокойным шепотом.

— Мелани. Пожалуйста. Иди сюда. Мне нужно поговорить с тобой, — она смотрит на меня. К счастью, она отвечает на мой шепот своим собственным.

— Что?

Она не подходит ближе, но у меня нет выбора. Я понижаю голос еще больше.

— Он не даст тебе того, что обещал. Он продаст нас обоих. Колдеры торгуют женщинами. Нам нужно убираться отсюда.

Она качает головой. — Нет. Он отпустит нас обоих. Таков был уговор.

Она смотрит в направлении, куда он пошел. Мой следующий шепот превращается в отчаянное шипение.

— Он лжет! Ты должна это увидеть. Он тоже не должен был причинять мне боль, но он сделал это. И ты слышала, как он сказал, что я ценна. Он практически признал, что собирается сделать.

Несчастье искажает ее лицо, и она еще яростнее качает головой. — Нет.

Паника царапает мою грудную клетку. Время уходит, а она просто стоит там.

— Ты думаешь, в комплексе было плохо? Если нас продадут, будет в десять раз хуже.

Она вскидывает голову, из ее губ вылетает чистый яд.

— Что ты, черт возьми, знаешь о несчастье? Габриэль боготворит тебя. Все об этом говорят. Он хотел только тебя, хотя это был огромный риск. Ты его особенная принцесса.

Огромный риск? Я хочу спросить ее, но времени нет.

— Я знаю, что тебе было хуже, чем мне, и гораздо дольше. Но сейчас это не важно. Нам нужно выбираться отсюда.

Мой голос ломается на последнем слове, и взгляд Мелани прожигает меня. Ее пальцы не перестают переплетаться, но, по крайней мере, она слушает.

— Я не виню тебя за то, что ты помогла ему. Я знаю, что ты была в отчаянии. Но я клянусь тебе, он лжет.

Она бросает взгляд в сторону того, что, как я теперь почти уверена, должно быть дверью. Каждая секунда приземляется, как валун, в моем животе.

— Развяжи меня, пожалуйста, и мы сбежим вместе.

Мелани прикусывает нижнюю губу. Ее грудь поднимается и опускается, резкий прожекторный свет рисует на ее лице резкие линии. Она делает крошечный, решительный кивок. — Может быть…

Она обрывает фразу, откидывая голову в сторону. Я не вижу того, что видит она, но ее глаза расширяются. Наступает застывший момент тишины, затем она разворачивается на каблуках, убегая от того, что она увидела.

Никакого взрыва, только печальный, приглушенный стук.