Черноокая печаль

Глава 19

— Перед духом прадедов, огнем Перуна и доблести Лели, да рассудят нас сегодня боги. Говори, бер, зачем пришел ко мне?

На массивном троне, сколоченном из черного дуба с изящной резьбой на спинке, восседал Гром. Сейчас он, как некогда раньше, олицетворял свое имя. Черная рубаха с шнуровкой на груди, кожаные штаны, сапоги. На плечах шкура зверья. Грозный такой. Тут не то что врать, даже глянуть на него лишний раз не будешь.

В этом широком зале с каменным полом и обвешенными шкурами стенами я не бывала ранее. И уж если на то пошло, то если бы не Ганна, сама бы и не явилась!

Но хранительница мудрости... Пра-матерь настояла. Вот я и здесь.

За спиной трона Грома восседали два грозных бера. Оба скуластые, бородатые, глаза нечитаемы, зато плечи широкие и ножны им под стать!

— Я бер Добрыня, сын бера Вадима из рода Бурых, — шагнул вперед брат Озары, прижав ладонь аккурат туда, куда билось сердце, и опустился на одно колено перед своим господином. — Прошу тебя, вождь, рассуди... Моя сестра уличила своего мужа в неверности. Этому есть свидетели. От горя скинула дитя, сама лежит при смерти. Прошу тебя, вождь, разорви их брачные узы и позволь мне избавить сестру от позора.

Гром хмуро поджал губы, стрельнув на второго бера. Золотые кудри струились по его плечам. Он-то сильнее был похож на Озару. Красивый, как сам Велес. Очи голубые, губы полнее, короткая бородка. Не считая пару кровоподтеков на лице, бер выглядел как мечта многих девок.

Отпустившись на колени перед Громом, тот громко проговорил:

— Господин, молю богами и, придерживаясь законов предка, откажи своему охотнику в этой просьбе, — глянув на недобро сжавшего губы Доброгого, светловолосый бер продолжил: — Озара люба мне и разделила со мной почти десять зим брака. То, что произошло... Моя ошибка! Но я не откажусь от жены!

— Ты признаешь, что разделил ложе с другой медведицей, Милан? — вкрадчиво поинтересовался Гром.

И бер, отчаянно прокусив губу, покорно изрек:

— Да.

— В первый раз оно было?

— Да...

— Нет!!!

Из широкого коридора выпорхнула молодая девица. Косы длинные, пшеничные, как у Озары. Хорошенькая. Черты лица утонченные. Глазки карие. Только слегка грубовата по сравнению с Озарой. В добротном голубом платье с вышивкой на подоле.

Она зашагала вперед и опустила на колени сбоку от Милана. Мимолетно глянула на него и, не таясь, проговорила прямо в лицо своего вождя:

— Не в первой это было, господин. Милан страдал в том союзе, Озара так и не подарила ему дитя. Никто не вправе его осуждать! Я тяжелая от бера Милана, и теперь прошу тебя, вождь, уважать мое право стать его женой!

Вот ведь вертихвостка, ни стыда ни совести! Я бы ей прямо сейчас все космы повырывала!

Дрянь такая. Но чудится, за меня это сделает Добрыня. Глаза бера недобро блеснули.

— Она трижды тебе предлагала прервать брак из-за бездетности! — рявкнул он на светловолосого, ухватив того за грудки и поднимая на ноги. — Ты отказывал! Клялся в вечной любви! А сейчас о несчастности заговорил! Да я тебя как брата уважил! А ты...?!

Милан не сопротивлялся, когда получил по лицу, но охрана Грома мигом бросилась их разнимать. В жалкое мгновение отчаявшийся бер, ища справедливости, сидел чуть поодаль, сдержанный за руки собственными побратимами.

Гром устало потер одной рукой лицо.

— Ты признаешь, что можешь оказаться отцом дитя, что носит эта самка?

Милан прикрыл постыдно глаза, но кивнул.

— Да, господин. Признаю. — он снова сглотнул, глянул мимолетно на довольную донельзя бесстыжую молодку. — Я готов понести ответственности и за дитя, и за его мать. Взяв ее... в жены.

Последнее он вытолкнул из себя с силой, сжав крепко кулаки. И тут же добавил, пока Гром не успел что-то сказать.

—...второй женой, господин! Озара останется по-прежнему первой.

— Но...!!!

Возмущенно подняла на него глаза эта хитрая паршивка, очевидно, не согласная с таким раскладом. Но бер оказался непоколебим.

— Я сказал ВТОРОЙ, первой останется Озара. — с нажимом процедил он сквозь зубы молодке, и та, насупившись, опустила глаза вниз, не посмев возразить.

Гром глянул вправо, где на массивных широких ступенях перед троном присел прямо на одну из них Тихомир. Тот лениво рассматривал всех перед собой, уперев одну руку в колено и кулаком придержив подбородок.

— Что скажешь, Тихомир?

Неспешно распрямляясь, тот повернулся лицом к своему господину, впрочем, не вставая на ноги.

— По законам предков, союзы, где бер имеет две жены, были, и не противоречит нашим законам. Только в случае, если обе жены согласны с сосуществованием друг друга в постели своего мужа. Но...

— Если уж Милан так решил и предки не против, уважь его просьбу, сын.

В зале плавной походкой появилась Власта. В свите двух медведиц с кинжалами на поясе за спиной. Женщина, высокомерно задрав лицо, с полным удовлетворением на лице подошла к ступенькам по левую руку вождя и развернулась лицом ко всем остальным.

— Яся ведь не против?

Приподняла та бровь, и девчонка, плотно поджав губы, дернула плечом, сощурив недовольно глаза, но перечить не посмела.

— Нет...

Милан коротко кивнул и повернулся лицом к вождю.

— Господин, я обеспечен кровом и запасами. Смогу позаботиться об обеих. Тем более что... — бер сглотнул. — Озара тоже давно хотела дитя. Может, это так... Боги ответили на ее молитвы.

— Тварь! Сучий потрох! Не смей говорить своим грязным ртом ее имя! Не смей! Опозорить мою сестру решил?! Не позволю!!!

Добрыня вырывался из рук державших его воинов. В определенный момент бер уже был готов их раскидать, только еще двое подоспевших медведей, да вчетвером уже сдержали его!

— Но это несправедливо.

Тихо шепнула я, до хруста сжав пальцы в кулаках. Я будто опять очутилась в родном селе, обвиняемая всеми. И за бедняжку Озару опять никто не защитит. Они тупо делят ее побитое изможденное тело, как кусок мяса!

На бедного Добрыню тяжело смотреть.

— Громче.

Шепнула старушка за моей спиной и толкнула в спину. Неловко покачнувшись, потеряв равновесие, я сделала пару шагов вперед — прямо в центр огромной залы. Все разом затихли, устремив свой взгляд на меня.

Невольно от такого внимания я зарделась, отшатнулась. Но бежать уже было поздно.

— Что здесь делает человечка?! — процедила сквозь зубы Власта и зыркнула на меня, как на надоедливую муху.

— Стража, убрать долой! Это дела клана!

— Почему же? — медленно потянул слова Тихомир, встав ловко со ступенек, спустившись к нам. — Наталка жена моего брата. Невестка вождя. И более чем имеет право на слово. Закон предков это гласит.

Недовольно поджав губы и нахмурив и без того морщинистый лоб, медведица наградила меня злым взглядом. Но я, к своей чести, воинственно его приняла, и после того, как Гром ободряюще мне кивнул.

— Я тебя слушаю.

Даже вышло распрямить плечи.

— Это несправедливо. Вокруг достаточно неженатых беров. Отдать одному сразу двух женщин вызовет недовольство остальных. Также это полностью пошатнет Озару.

— Она его жена! — четко отрубила словом мать клана, держа спину ровной и руки собраны на животе. — В конце концов, Озара пожинает плоды своего же непокорства!

И тут уже развернулась к вождю.

— Сын мой, не стоит раздувать скандал на ровном месте. Все присутствующие согласны с решением: Милан примет вторую жену.

— Но Озара не согласна!

Возмущенно выдохнула я, сделав шаг вперед.

— Свое слово она сказала десять зим назад. Когда выбирала мужа.

Но я не была настроена так просто отходить назад... И внаглую обогнув свекровь, двинулась ближе к тому самому трону.

— Прошу, господин, смилуйтесь! Она растоптана и унижена! Потеряла желанное дитя. Ее предал любимый муж, ради которого она терпела унижение десять лет, и младшая сестра. Будь это вашей сестрой, вы бы позволили такой брак?!

Гром дернулся, как от пощечины, я запоздало прикусила язык, но что-то вертать уже было поздно. Впрочем, отчитывать меня не стали. Молча переглянувшись между собой, братья тяжко вздохнули.

— Мы чтим законы предков, невестка. — спокойно проговорил Тихомир. — А они не так легки, как кажутся. Если вождь разорвет этот брак, то бездетная самка окажется одна. Без защиты и покровительства. Семья Озары отреклась от нее, когда она вышла замуж. А Милан готов заботиться о ней до смерти.

Меня просто распирало от негодования.

— Но она может... может снова выйти замуж?!

Схватилась я за последнюю соломинку. Женщины в зале презрительно усмехнулись.

— Кто возьмет в жену бездетную, брошенную самку без приданного?

С издевкой пропела свекровь, Яська гаденько захихикала на полу. Со спины взревел Добрыня.

— Не надо замуж! Я сам позабочусь о сестре! Слышали? Разорвите брак! Я!

— Тебе стоит свою семью создать! — фыркнула промать строго на бера. — Да и нечего тут смотрины устраивать. Ягодка уже не та, Гром, я...

— Я возьму в жены!

Мирон, который все время подпирал стену за гобеленами, около Ганны, неожиданно шагнул в круг. Без тени шутки, бер спокойно глянул на своего вождя. Подошел возле меня ближе к трону и осел на колени.

— Ты сказал, Гром... Слово свое дал три весны назад, что когда настанет время, отдашь мне любую самку в клане, на которой я укажу пальцем. Если я смолчу обиду. Я смолчал, не стал требовать мести и крови. Теперь будь добр и сдержи свое слово, вождь!

— О чем он говорит... Я... Мирон? Что ты?

Власта непонимающе хлопала ресницами, как и большинство в этой зале. Разве что братья о чем-то разговаривали одним лишь взглядом.

— Тебе ведомо, что Озара бездетна. — спокойно проговорил Тихомир. — Ты рискуешь никогда не стать отцом.

— Мне это ведомо.

Спокойно кивнул бер. Гром взял слово.

— Ты последний из своего рода, не оставишь наследников, и ваше имя канет в Лету!

— Вождь... — грустная усмешка озарила лицо молодца. — Я верный воин и доверенное лицо твоего брата. Воевал по твоему приказу, границы защищал. С каждого нового задания могу и не вернуться. Не то что зачать детей.

— Мирон, это не шутки. Жена — это ответственность!

— Не стоит, господин... Я позабочусь лучше об Озаре, чем это сделал ее бывший муж.

— Ах ты ж щенок! — рявкнул Милан, поднимаясь на ноги и напирая на Мирона. — Я не отдам тебе свою жену! Не отдам!

— Ты уже ее отдал.

Пожал плечами Мирон, даже не пытаясь вырваться из рук бера.

— Угомонись, Милан!

Рявкнул Гром, и все затихли. Все участники суда. Обвинители и обвиняемые упали на колени перед вождем. Тот задумчиво поскреб бородку. Потом глянул на брата:

— Что скажешь, Тихий?

Средний медленно осмотрел преклонивших колени мужчин, Яську с брезгливостью. Потом бросил взгляд и на меня.

— Наша повитуха сказала, что Озара сгинет после такого. Но она еще жива. Твоих рук дело?

— Я целитель. Сделала то, что в моих силах.

Он молча кивнул.

— Что ж... Тогда вот мое слово, господин, — развернулся он на каблуках к трону, сцепив руки за спиной.

— Милан, сын Светозара из рода Бурых, нарушил завет старших — изменил жене. Более того, его действия не напрямую привели к тому, что медведица скинула дитя и чуть сама не погибла. Его действия смягчает в глазах закона лишь то, что он сожалеет о содеянном и готов замолить грех перед женой, заботясь о ней. Ясения тоже виновна, так как разрушила семейный очаг, но так как на сносях, то наказание ей сейчас не грозит.

Он опять не договорил, повернувшись таким же жестом к сыну, заговорила свекровь.

— Вождь, прошу заметить, что пара была бездетной. Милан, как и любой другой мужчина, желал дитя, Озара не смогла выполнить свой женский долг в браке. Ее бездетность — корень всех проблем. По законам отец должен взять в жены мать своего дитя, и Милан готов к этому. Он также готов заботиться и дальше о своей первой жене. Это будет справедливо. В конце концов, за столько зим она сможет подержать дитя своего мужа на руках, если не свое, — приторная улыбка озарила лицо змеи. — Нечего осложнять жизнь Добрыни или Мирона такой обузой.

-—Я услышал тебя, мать клана, — медленно кивнул Гром, а потом перестил свой взгляд на меня, да и поднялмя чутка вперед. — Ну а твое слово, невестка? Говори, я слушаю.

Я замялась под пристальным взглядом стальных глаз. А с другой стороны, вот он, мой шанс. Дерзай, Наталка!

— Мне, к моему стыду, еще не ведомы ваши законы, — начала я издалека. — Но я женщина, а всех нас Велес и Леля устроили по одному уму. Я два дня выходила молодку, что потеряла дитя. То самое дитя, о чьем зарождении в ее утробе я рассказала Озаре семицу назад. Но теперь ребенка нет, и Озара с неминуемым рвением тянеться в Навь вслед за малышом. Это говорит лишь об одном: никто ей не дорог в этом мире, господин. А это самое страшное.

Сглотнула и потерла вспотевшую ладонь об подол платья.

— Говори дальше.

Величественно кивнул бер, и я, мазнув взглядом по Мирону, продолжила:

— Я целитель, а не судья. Но одно могу сказать точно: пролезев под мужа сестры, Ясения проявила неуважение к старшим и родству, плюнув в заветы предков. То, что она тяжелая и избежит наказания, лишь воодушевит других самок в общине поступить так же.

— Да как ты смеешь, человечка!

Разъяренно прорычала Яська, но гневный взгляд Грома мигом ее осадил.

Теперь я уже перевела взгляд на Милана.

— Этот бер сознался, что связь была неоднократна. И Добрыня поведал, что Озара предлагала ему разорвать брак, думаю, вы бы, как мудрый правитель, снизошли к мольбам своих подданных, так как причина была бездетность. Но он предпочел ей врать и втихаря блуднить с другой. Усидеть на двух стульях. Это открытое оскорбление другим берам, что хотят, но не могут создать семью. Моя просьба, вождь, избавь Озару от данного бремени в виде брака. Пускай Милан, раз так говорят законы, позаботится о своей любовнице.

— Что ж... — на щеках Грома заиграли желваки, он встал со своего места. — Я послушал вас, теперь вы меня.

— Как ваш вождь, разрываю брак бера Милана и дочери бера Озары. И назначаю скорую помолвку бера Милана и дочери бера Ясении на первый день полной луны. И помолвку бера Мирона и дочери бера Озары на последней ночи старого месяца. В остальном — да не прольется отныне кровь и обиды. Слыхал, Добрый?

— Да, господин.

Бер успел охолонуть чутка.

— Есть несогласные с моим решением?

Прищурился вождь, но все хором и лишенные радости проговорили:

— Нет, господин. Суд совершился.