Черноокая печаль

Глава 22

— Какую-то ересь несет! Тут и пытать особо не пришлось! Наталки хватило! Про вандоса балакает. Мол, снова появился на их землях! Постуха умыкнул! Потом и какого-то молодца с их поселения. Вот они и решили с односельчанами, что надобно дьявольское отродье задобрить кровью младенца. Принесли жертву... твари...

— Дитё хоть чье? Отобрали у кого или добровольно кто отдал?

— Скулит, что дочь кузнеца в подоле принесла. Дабы скрыть позор девчины, родаки ее подкинули младенца к дому старосты. Мол, от их сына понесла. В общем, человеческие раздоры... Так или иначе, дитя никому не нужное.

— Но отдать его на растерзание вандоса, — Добрый потер подбородок, в расшелине двери глянув на спящую малышку, что Озара укачивала на руках, — это надо иметь насколько черную душонку!

— Людишки же! — как само разумеющееся выдохнул второй бер. Молодой и рослый. Я слыхала, как его кличут Миром. — Неужто и вправду вандос, Добрый?

— Мы точно сожгли того, что на болотах таился. Сожгли и пепел развеяли на ветру! Не может быть он! Брешит человеческая мразь!

— Может и не брешит... — задумчиво молвил Тихий, поскребав бородку. — Это другой вандос. На деревьях в паре сотен шагов от того места, где Озара нашла дитя, свежие следы когтей на коре. Выше, чем смог бы дотянуться медведь, и куда шире и длиннее, чем мог бы оставить волк. А мы по соснам не любители скакать. Но это проклятый дождь помешал разгадать запах...

С досадой закончил бер мысль. Добрый и Мир переглянулись. Рядом задумчиво фыркнул Мирон, оторвав взгляд от Озары и ребенка.

— Два вандоса в одно и то же время? Обычно они разделяют территорию и не суются друг на друге.

— А быть может новообращенный? — приподнял бровь Мир, ища одобрение своим предположениям у старших. — Ну, Третьяк говорил, что того вы выловили в болотных зарослях. Закоренелый, видать. И забрался далеко. Оттуда два дня пути через тайгу. А этот, если верить смердливому человечку, через день по одному сельчанину утаскивал. Голодный, мразь.

— И недалече шастает.

Закивал согласно Добрыня. Все уставились на Тихого. Тот задумчиво хмурил густые брови, размышляя насчет услышанных слов. Пока не сделал единственный вывод.

— Новообращенные не палятся так просто. Зачастую маскируют свою охоту. Не оставляют следов, делая так, чтобы все думали, что исчезнувший утопился или заплутал и сгинул в лесу. Мозгов у них еще есть. Этот же... действует топорно. Его мучает жажда, не столько плоти, чем жажда убивать. Он разгневан.

Беры молча выслушивали, ожидая, пока Тихий закончит излагать свою мысль. Мы с Озарой тоже затихли. В какой-то момент медведица поморщилась, легонька дотрагиваясь до груди. Я поспешила задернуть шторку и скрыть ее от мужских глаз.

Уже теряя нить разговора.

— Прижми ее к груди, у тебя молоко течет.

Шепнула я, помогая ей уложить ребенка на руки. Озара растерянно глянула на меня, поджав уста.

— Разве так возможно? Я же не успела родить.

Я устало присела на стул рядом, наблюдая, как крошка, нащупав губками сосок, принялась сладко причмокивать.

— Моя наставница говорила, что женское тело на многое способно, ради того чтобы защитить свое дитя.

— А чего тут диву даваться? — из чулана выскользнула Ганна. Опираясь на свою трость, женщина держала в руке корзинку с засушенными ягодами. — Медведица в тебе учуяла свое дитя и не дала ему мучаться голодом. Твое же дитя, Озар, ммм?

Глянула она исподлобья на медведицу, и та крепче прижала ребенка к себе, быстро закивав.

— Воот, — довольно подняла вверх указательный палец старая медведица, кинув в котелок на железной плите у печки горсть ягод. И помешав деревянной ложкой отвар. — А дитю нужен папка. Тем паче такой красивой дивчине. Вырастет такой, что прям ух! Кто от нее женихов отгонять будет?

Озара робко потянулась вперед, из-за края ширма выглядывая Мирона. Тот, прислонившись плечом к дверному проему, молча слушал Тихого, сосредоточенно поджав уста. Почуяв взгляд на себя, бер дернул плечом, повернувшись в нашу сторону чутка.

" Все в порядке ?"

Спросил он взглядом, обеспокоенно глянув на Озару. Та слегка замедленно кивнула, растерянно глянув на малышку, что довольно пила молоко.

Я была согласна с доводами Ганны. Да и потом, сейчас настолько сильно на меня давила усталость и душевное опустошение, что ни во что разбираться и не хотелось. Главное, что дитя не голодает. И Озара... не желает укоротить себе век.

Зачем она тогда сбежала в лес, и так понятно. К гадалке не ходи. Не далече, где я ее нашла с ребенком на руках, бурно текла молочная река. Идеальное место для утоплиницы.

Пусть беры и говорили шепотом, но мой слух четко урил снова их разговор.

— Почему староста их поселения не пришел к нам снова?

— Быть может, решил, что мы солгали про вандоса и не убили его?

— Да неее... Там бабка какая-то, ведунья, воду мутит! Про какие-то предсказания толкует! Она и надоумила их дитя в жертвы отдать! Целительница недоделанная!

— М-да, от таких всегда боль в заднице появляется...

— Чей это? Вот Наталка же у Третьяка загляденье просто! Видал, как она тому отребью ноги поломала? Прям девка огонь!

— «У Третьяка», Мир. Ты это... как бы не забывай.

— А я чё? — сразу же пожал плечами младой бер и выразительно помотал головой. — А я ничьё? Так, для примера!

— Ты гляди, как бы тебе потом Третьяк «для примера» другим, чего не оторвал бы.

Фыркнул мрачно Тихомир, на что Мир лишь демонстративно обиженно сложил руки на груди и фыркнул.

— Да ну вас... Я ж так, мыслью поделился. А вы сразу-то! И вообще! Я к чему говор сюда повернул! Возьму в жену человечку! Точно вам говорю! Такую ладненькую, мягонькую! Куколку! Ты это, Мирон, не в курсах, нет у нареченной Третьяка сестер?

— Куда вперед старших прешь, пострел! — тут же осадил прыткого парня Добрыня, хмуро глянув на того. — Тут вперед тебя неженатых тьма! Старших уважай!

— Ой, да вас пока уважать буду, старцом неженатым останусь! — фыркнул Мир. — Вот взять бы и тебя в пример, Добрый, весен не сосчитать, а всё вольным ходом... Ай, да за что?!

Потер затылок молодец, возмущенно глянув на угрюмого Доброго, что вписал ему затрещину. Мирон тяжко вздохнул, спокойно разъяснив.

— Неудачные у тебя сегодня примеры, Мир. Смотри, так недалеко и языка лишиться.

Младой бер тут же покосился с легким испугом на огромного и злого Добрыню и бочком подвинулся поближе к Тихомиру. Дверь в избу скрипнула. Мы с Озарой одновременно вздрогнули, но не успели огнуться, раздался знакомый голос Бажена.

— Здоров, мужики!

Раздалось характерное постукивание ладоней.

— Здоров, коль говоришь...

— Слухай, Бажен, а что у тебя в мешке?

Этот юный бер определенно норовил повсюду сунуть любопытный нос.

— А тут Умилка моя Озарке собрала вещичек пару. Ну и ребенку там всякое. Пеленки, шапочки, носочки вязанные. Всё, что от наших пострелов осталось. Вот, держи, Мирон.

— Благодарствую, брат. — шепнул в ответ Мирон, и снова что-то зашуршало.

— Тихий, там это... Гром рвет и мечет в общине. Даже Власту сегодня на хрен послал, не побоялся богов. Тебя требует.

Осторожно начал Бажен. Тихомир же спокойно цокнул языком.

— Это стоило ожидать. Ладно, я пойду к нашему царюшке на поклон. Бить челом пол и признаваться во всех грехах. Добрый, ты нужен мне в патруле. Если вандос действительно объявился, его надо споймать. Бажен, беги к северной заставе к черным волкадакам.

— На кой?

Удивился бер.

— Надо предупредить. — строго молвил мой деверь. — Возможно, тварь эта сразу на наших территориях охотится.

— Мир?

— Аюшки? — охотно подорвался с места младой бер.

— Вы с Олегом остаетесь здесь, бдить Озару и дитя.

— Чей это? У нее же Мирон есть.

Обиженно фыркнул Мир, но тут же заткнулся, когда Тихомир с нажимом процедил.

— С того, что Мирона я забираю! — отчеканил тот. — Надо состресть вопрос с его союзом с Озарой. Да успеть вперед Милана.

Услышав имя бывшего мужа, Озара испуганно вздрогнула. Рядом сидящая на маленьком стульчике Ганна, неспешно очищая орехи от шелухи, неожиданно достаточно громко проговорила.

— Не дело это, что дитя безымянное. Имя дать ей надо. Слышишь, Озара?

Медведица сглотнула вязкую слюну и беспомощно глянула на меня, потом на дитя.

— Не... могу... — крупный озноб сотряс ее тело. —... боязно мне... стольким имена понапридумывала... и не довелось на руках подержать... Я...

— Девке нужно имя.

С нажимом проговорила Ганна, и в очах Озары поплыли слезы. Я недовольно скосила глаза на Ганну. Не понимая, с чего ей прям в нетерпеж!? Вроде же нормальная бабка!

— Желанна. — неожиданно раздалось уверенное от Мирона. Отлипнув от двери и мужского разговора, он шагнул в комнату к нам. Младенец давно наелась, и Озара спрятала грудь в вороте платья, укачивая ее на руках.

Отодвинув шырму в сторону, Мирон присел на край кровати, пальцем огладив щечку малышки.

— Желанна, дочь бера Мирона.

Ганна довольно хмыкнула, распробовав на вкус имя девочки вслух.

— Же-ла-нна... Ммм. Годное имя. — кивнула она удовлетворенно. — Значит, желанное дитя.

— Да, — качнул согласно головой Мирон. — Наш с Озарой желанный первенец. Дочь.

Только сейчас до меня дошло. Старушка просто все развернула так, чтобы Мирон признал вслух перед всеми этого ребенка как своего. Ведь недосказанность чувствовалась в воздухе, как только Озара появилась тут с ребенком. Все переглядывались и молчали.

Одно дело взять в жены разведенку бесплодную, как считали беры. И другое — разведенку с дитем на руках! Но Мирон не подвел, принимая крохотную девочку так же спокойно, как дар богов, не иначе. И имя красивое дал.

С восторгом глянув на Мирона, Озара шмыгнула носом и спрятала взгляд за свободно лежащими на плечах локонами.

— Как нога?

Мирон накрыл ее перевязанную лодышку рукой, медведица было дернулась в сторону. Но, словно опомнившись, поджала губы и оставила ногу на месте под рукой своего как бы мужа.

— Все в порядке.

Опять заговорила Ганна своим скворчащим голосом.

— Целительница наша, конечно, ее подлатала, но ходить ей будет больно пару деньков. Особенно с дитем справляться. А я старая, помощница никудышная...

— Я могу...

Попыталась я предложить свою помощь, но меня тут же пнули посохом по ноге.

— Ай!

Вскрикнула я тихо, потерев ушибленную ножку. Ганна на меня зыркнула: «Мол, не спутай мне карты!».

— Так о чем я там? — картинно потерла она голову. — Аааа, о помощи! В общем, Озарке сейчас одной совсем никак!

— Как только уложу дела с Громом, вернусь к тебе. Сам присмотрю за Желанной, ты отдохнешь чутка. Потом верну вас в свой дом.

Уверенно молвил Мирон. Озара лишь покорно кивнула, не подымая взгляда. С дитем на руках она была согласна на все и с кем угодно. Лишь бы тот принял ее дочку. Мироша принял.

— Пока что погостите у Ганны, — поскреб бровь Тихий. — Не спешите вертаться в селение. Там сейчас неспокойно.

— Тихомир прав. — шагнул вперед Бажен, поджав устав. — Община бурлит, как потерявший спокойствие муравейник. Бабы на взводе. Незамужние против замужних. Еще и Власта все вынюхивает, как бы снова лихо не накликать...

Все тяжело вздохнули. Отчетливо понимая, что с кем, а с кем, а с сводолюбивыми медведицами справиться будет туго. В конце голос подал второй брат мужа, решительно отлипнув от стены.

— Нам нужна поддержка Грома. Только он в силах что-то изменить в рамках закона.

****

День сменился ночью, а за ним еще одним. Я переживала. Третьяк должен был уже вернуться с невестой Грома, а следом заявиться за мной. Но из общины пока ни весточки. Один только Мирон вернулся вчера. Хмурый, как дождливая туча, и глубоко задумчивый. Мы с Озарой не рискнули его поспрошать.

Тем более, что, попросив меня присмотреть за спящей Желанной, Мирон унес Озару в лес. Полная луна как раз осветила ночное небо. Вернулись они спешно. Озара с непривычки все касалась пальцами свежих, распухших краев укуса на правом плече. Чуть выше еще незатянутого ожога. По старинным обычаям укус Миланна, так как они разорвали узы брака, прижгли каленым железом.

Сделал этот болезненный ритуал лично Добрыня, как ее брат. Сразу, как она проснулась после той лихорадки. Как ни странно, Озара отказалась от зелья против боли и не проронила ни слезинки при обжеге. Миланну тоже прижгли знак брака. Оказывается, если жена медведица, то укусы ставят оба новобрачных. Ему-то прижег укус Гром. И обезболивающего снадобья никто не предложил.

Сейчас же Озара, казалось, позабыла обо всех своих горестях. Она не могла оторвать взгляда от крошки в люльке. Деревянную колыбель притащил Добрый еще в первый вечер у Ганны. Словно боги посмеялись или всё распланировали, зная, в чьи руки попадет малышка Желанна. Ибо глазки у крошки были небесно-голубыми, как у Озары, и пушок светленький на голове, как у нее.

Что медведица, что Мирон постоянно бдили крошку, моей помощи и не понадобилось. Вот и сейчас бер ушел в лес за дичью для ужина. Мир и Олег где-то шлялись неподалеку от дома, Ганна тихо посапывала на печке. Одни мы с Озарой бодрствовали. Даже крошка Желанна клевала носом.

— Как твоя нога?

Поинтересовалась я, неспешно перебирая одежку, что отправила через мужа Умила. Пеленки в основном застиранные. Зеленые, голубые, серые. Для мальчишек. Хотя разницы никакой нет. Главное, чтобы были.

— Нормально.

Махнула рукой златокудрая, не поднимая очей от спящей Желанны в люльке.

— А щека еще саднит? — она снова мотнула головой, и я тяжело вздохнула, глядя на неровные края шрама на щеке. — Жаль, останется шрам. Лицо попортит.

Но Озара будто и не услышала. Она очертила указательным пальцем крохотные стопочки и пальчики на ножках своей дочки. И растерянно, даже чуть обеспокоенно подняла на меня взгляд.

— Она такая малюсенькая... Крохотная. Скажи, люди такими и рождаются? Так оно и должно быть? Аль хворь какая?

Я устало потянулась, нависая над люлькой. Провела ладонью чуть выше дитя, от макушки до пяточек.

— Здоровенькая она у вас с Мироном, не переживай. А мелкая, так, наверное, оттого, что, дабы скрыть живот и то, что тяжелая, ма... девка та, что ее родила, недоедала.

Озара облегченно вздохнула. Задумчиво поправила одеяльце на спящую крошку.

— Спасибо тебе, Наталка. Если бы не ты...

— Ты уже благодарила меня раз сто. — фыркнула я беззлобно, устроившись поудобнее на лавке. Озара улыбнулась краем губ.

— И еще тысячи будет мало. Я твоя должница навеки.

— Пффф, меня поблагодарила. А Мироху нет...

Как бы невзначай проворчала я, медведица поджала губы и спрятала взгляд за светлыми ресницами. И мне промолчать бы... Ну нет же! За Мирона болит, как за родного брата!

— Ну чего ты, Озар? Неужто все еще по Миланну вздыхаешь?

Подалась вперед, а медведица и бровью не повела, медленно помотав головой.

— Да нет... — слегка дернула головой, ровняясь со мной. — Знаешь, когда Добрый раскаленное железо к плечу прижал, я как будто все позабыла. Будто не было тех десяти зим и безумной привязанности к нему. Я ведь...

Медведица пристыженно опустила очи вниз, досадливо прикусив губу.

— Я ведь догадывалась... Убеждала себя, что мне показалось... Что Яська просто так по дому моему бродит с воротом платья до пупка. А Миланн... Он... Не хочу вспоминать.

Она резко тряхнула головой. Зажмурившись. Не верить ее словам повода не было. Тем не менее, я робко поинтересовалась.

— А Мирон тебе как? Ну в качестве мужа?

Озара измученно побледнела, улыбнувшись растерянно.

— Мне странно его мужем кликать, так как мужчиной никогда его не считала. Он для меня всегда был другом Третьяка и Доброго. Младшим.

— Ни черта он не младший! — фыркнула из-за печки сонно Ганна. — Ты его видала? Да он макушкой чуть мне потолок не пробил! И так изба не новая! А там силища, как в Праотце! Да простят мне предки! Такого бери и прячь в хате, дабы другие не умыкнули!

Мы с Озарой затихли под причитания бабки. Но вскоре за ширмой на выбеленной лежанке снова раздалось сопение. Хранительница Предков снова уснула.

— Да... Я и не заметила, когда он так возмужал. Настоящий бер. Понять не могу, зачем я ему такая сдалась?

Пожала плечами златокудрая, глядя в пустоту. Я тихонько хмыкнула.

— А быть может, ты ему любая нужна?

Озара скосила на меня глаза и нахмурила идеальный лоб, отчего ранка на щеке потянулась вверх.

— О чем ты толкуешь мне, Наталка? Чего ведомо тебе и не мне?

Выдавать душевные секреты друга не стала. Но и от намека не отказалась.

— Ведомо мне лишь одно, Озара. Боги дали тебе желанную дочь и доброго мужа, который спас тебя от позора и постыдной участи. Цени это.

На миг медведица призадумалась, а потом твердо кивнула.

— Как бы там ни было. Я безгранично благодарна Мирону и собираюсь его почитать и уважать как мужа до старости. Он и вправду... — Заворчав во сне, Желлана забавно дернула кулачками, откинув одеяльце, Озара поспешила накинуть мягкую ткань обратно. — Сделал для меня слишком многое, чтобы расплатиться, и жизни не хватит.

Ну вот и ладненько. Главное, что она это понимает. Благодарна ему. Меня Третьяк, зараза такая, тоже так обманул. Сначала впечатлил, потом окружил заботой. А я и моргнуть не успела, как замужем оказалась!

Входная дверь заскрипела, и вихрастая голова Олега протиснулась в расщелине.

— Наталка, иди-ка сюда.

Глянув непонимающе на Озару, а та на меня. Я встала с лавки, обула сапожки и вышла во двор. Оба молодых бера мялись на пороге. Недовольно разглядывая двух медведиц. Одна из них смутно была мне знакомой. Видала я ее, кажись, у плеча Власты в главном доме.

Узрев меня, медведицы недовольно поджали губы, а вторая даже ядовито пристыдила.

— Ну и куда ты запропостилась, человечка?! Муж твой вернулся в долину, а тебя дома нет!

— Третьяк вернулся?!

От радости и восторга я позабыла обо всем на свете. Прижала руки к груди и даже пропустила между ушей недовольство медведицы. Мой муж вернулся! Мой Третьяк!

— Да, вернулся... За тобой послал. Пошли быстрее.

Грудным голосом молвила вторая. И я уже двинулась вперед за ними. Не предупредив никого. Главное — увидеть Третьяка. Ведь уже все закончилось. Раз он вернулся, то все! Он-то меня защитит! Он всех защитит! Он у меня такой...! Ну прям! У никого такого нет!

— А ну погодите, девки! Я с вами пойду.

Мир неожиданно решительно шагнул вперед, Олег позади него согласно кивнул. Медведицы молча переглянулись. Та, что пониже и первая меня отчитала, разомкнула уста, дабы недовольно высказаться. Но та, что повыше, дернула ее за край туники, осаждая.

— Ну пошли, быстрее!

Нетерпеливо пританцовывая на месте, и кивнула Олегу.

— Передай Озаре, я к утру вернусь. Пущай не переживает.

Я так сильно спешила к суженному, что меня не пугала ни темень лесная, ни незнание дороги, ни две прислужницы Власты за спиной.

А надо было.

Надо!

Но, как говорила Матриша, влюбленная баба — это слепая баба. А я бы даже сказала — тупая!

Ибо всю глубину своей беды я осознала лишь тогда, когда за нашими спинами крякнул Мир.

— Какого хрена, мать вашу медведицу за ногу?!

Рявкнул бер. Я быстро развернулась на каблуки сапожек и едва ли смогла разглядеть в свете луны, как младой бер увернулся от одной дубинки, что нежно его приласкала по голове. Но от третьей не успел. Медведиц по меньшей мере было пятеро. И, словно гиены, они набросились на него. Пустить когти бер не решился, видимо боясь им навредить. За это и поплатился, получив еще одной дубинкой по макушке.

Испуганно рассмотрев происходящее, я быстро осознала: мы не отошли далеко от избы Ганны. Закричу — и Олег или Мирон, на худой конец сама Озара меня услышат. Бежать все равно толку нет — догонят же!

Но как только распахнула рот и набрала воздуха побольше, женская ладонь накрыла мои уста со спины.

— Ну что, человечка, вот мы и свиделись с глазу на глаз.

Пока я испуганно билась в руках медведицы, меня пару раз попинали по ногам. Упрямо таща в лесную чащу.

— Вот ты, человеческая сучка, сейчас и докажешь, достойна ли ты бера Третьяка.

Хмыкнула медведица надо мной. В четыре руки меня быстро привязали к стволу сосны. Вдали раздался шум текущей реки. Молочная река!

— Что вам надо, дурные? — фыркнула я зло, когда мне освободили рот, тяжело дыша. — Третьяк вас за это на части разорвет!

— Да ну... — с издевкой протянула одна из них, глянув куда-то сбоку. Вдали замелькала женская фигура в платье. Почти интуитивно я догадалась — Власта. Вот ведь тварь. — Ты, милая, не впутывай мужа в наши дела. Нечего мужику в бабьих разборах путаться!

Медведица глумливо погладила меня по щеке.

Нагнулась надо мной ниже, и я сжала зубы плотнее, почувствовав, как ее удлиненный коготь распорол мою кожу на шее, вниз по ключице побежала кровь.

— Да и потом, благое дело для общины сослужишь...впервой. Наживкой для вандоса будешь. Ты тут покричи, тварь эту привеки. А мы его поймаем.

— Идиотки! — злобно фыркнула я. — Думаете, раз опытные охотники не справились, так вы сможете!

— Захлопнись, тварь! — медведица отвесила мне пощечину. — Иначе подожду, пока вандос тебя покусает, потом вмешаюсь! Гром позабыл, почему предки заставили мужчин почитать самок! Пришло время это ему напомнить! А этот вандос — досадное упущение Третьяка, который не полез на болота уничтожить мразь, а подговорил охотников солгать!

— Вранье! Это другой вандос! — в сердцах выплюнула я.

— Вот и посмотрим, — довольно пропела медведица, распрямляясь. Грубо бросив приказ: — Все по местам.

— Гляди не обмочись тут от страха!

Бросила мне напоследок и ушла.

Откинув глаза к звездному небу, я молча, глотая слезы, помолилась богам. Нет, не о спасении, а чтобы меня нашел Третьяк. Никогда этот мир не казался мне настолько уродливым, как тогда, когда его не было рядом.

Как и рассчитывали медведицы, не прошло много времени, как отродье бездны появилось. Я услышала быстрее, чем увидела, мерзкое чавканье и хруст веток. Он не ходил, он прыгал по веткам деревьев. Плотно сомкнув веки и глотая слезы, я с досадой поняла, что в темноте вряд ли поймаю его взгляд и причиню хоть какой-то вред. Да и потом, Тихий говорил, что эти твари лишены разума, только зов плоти и брюха.

Все ближе... и ближе... Я чувствовала смрад смерти, что приближался ко мне. Разложившийся, засушенной плоти и засохшей крови. На моих затекших ног что-то потекло. Скользкое и холодное. Тихое даже не рычание, а урчание пронзало до позвоночника.

Мне было страшно.

До той степени, что болело сердце.

Внезапно зашевелились кусты, и раздался боевой клич медведиц. И, несмотря на всю злость на них, мне хотелось верить, что они победят. Но я отчетливо понимала, что высокомернные клуши, капризные и всегда оберегаемые мужчинами, просто не осознают всю силу своего врага.

И, как бы печально это было не осознавать, но я оказалась права. Вскоре поляна наполнилась визгами. И истошным бабьим воплем. Когда когтистая лапа легла на мое плечо, вырывая из захвата веревок, я не была в силе даже разомкнуть веки. Все померкло, весь мир.

Моих ноздрей коснулся аромат свежей крови и новой смерти. И оно не принадлежало вандосу.