Цветок зверя

У меня нет ни единого шанса

Ана

Когда я заметила свой шанс, что-то внутри меня закричало мне бежать. Это было странно, но я даже не осознавала, что двигаюсь, пока мои ноги не коснулись земли, а подо мной не захрустели ветки и листья.

Я трясу головой, пытаясь вернуться в тот момент, но от этого размытого образа той маленькой девочки из моих снов у меня немного кружится голова. Она тоже бежит, петляя между деревьями, но не теми, что в этом лесу. Пока пытаюсь понять, что вспоминаю, я плечом врезаюсь в тонкую ветку, и падаю на землю.

Отчаянно пытаясь отдышаться, я заставляю свой разум работать правильно. Игнорируя боль в плече, я отталкиваюсь от земли и снова взлетаю, поднимая руки, чтобы ветки не хлестали меня по лицу, и одновременно восстанавливая дыхание. Мне нужно что-то сделать! Никто не знает, что я ушла! Это было единственное, на что я рассчитывала.

Мой бок натыкается на толстую ветку, и я использую инерцию от удара, чтобы изменить направление. Позади меня воздух рассекает треск дерева, но я не оглядываюсь и не замедляю шаг. Я оббегаю несколько густых деревьев, поскольку закат крадет весь свет вокруг меня. Мои глаза медленно привыкают, пока я несусь по лесу.

Я никогда так не бегала. Я не создана для бега. Но мое тело как будто знает, что делать, работая исключительно на адреналине. Еще одна вспышка той маленькой девочки вспыхивает у меня перед глазами, прыгающей с камней и катящейся по земле. Игра? Нет, это полоса препятствий. Что, черт возьми, происходит?

Когда я снова позволяю себе отвлечься, моя нога зацепляется за вывороченный корень, и я лечу вперед, едва удерживаясь на руках. Глубокий, дразнящий смех немедленно разносится в воздухе. Я переворачиваюсь и отползаю назад, зарываясь ладонями в листья и ветки подо мной. Я верчу головой во все стороны, будучи не в состоянии видеть дальше чем на десять футов вокруг, но шум, кажется, исходит отовсюду.

Делая огромные вдохи воздуха, от которых у меня обжигает горло, я хватаюсь за дерево и использую его, чтобы встать, заставляя себя продолжать двигаться. Быстрые, уверенные шаги раздаются по лесной подстилке вокруг меня, почти сотрясая землю и заставляя панический крик вырваться из моего горла, когда он приближается. Я не знаю, куда вообще бегу, но не могу сидеть сложа руки и верить, что с ним я в большей безопасности, чем одна.

Если все документальные фильмы о настоящих преступлениях, которые я смотрела, чему-то меня научили, так это не попадать на запасное место преступника и никогда не прекращать борьбу. Я нарушила оба этих правила! Огромная часть меня хочет поверить ему, чувствуя, что он рассказывает мне все, что нужно знать, но мой страх не позволяет мне успокоиться.

Я двигаю руками и отталкиваюсь ногами от земли, вкладывая всю свою энергию в ускорение. Я ниже его ростом, и я чувствую, что могу использовать это в своих интересах, пытаясь найти пути, по которым он будет с трудом протискиваться своими широкими плечами. Я снова спотыкаюсь, но удерживаюсь, схватившись за толстый ствол.

На секунду у меня перехватывает дыхание, прежде чем тихий ночной воздух наполняется низким, рычащим рокотом. Мой адреналин подскакивает и толкает меня вперед, сердце колотится о грудную клетку, когда ветки хлещут по телу.

Смех перекрывает шум крови в моих ушах, но я понимаю, что это не его смех. Это несколько разных голосов. Я останавливаюсь и пытаюсь понять, откуда они доносятся, когда позади меня раздаются его торопливые шаги.

Я резко поворачиваю голову и вижу, как его смертоносная фигура перелетает через поваленный ствол дерева, двигаясь более плавно, чем я думала, что кто-то его габаритов мог бы сделать. Я издаю вопль ужаса, захлестывающий меня, и, не теряя ни секунды, бросаюсь на голоса.

Я вылетаю на поляну, заставляя четверых мужчин напрячься по стойке "смирно". Делая панические, судорожные вдохи, я натыкаюсь на одного из них. Я не говорю ни слова, прежде чем развернуться, ожидая, что Николай бросится за мной, но он исчез.

— Какого черта, леди? — выкрикивает рыжеволосый парень, который поймал меня. Поворачиваясь к ним, я отчаянно пытаюсь отдышаться, но быстро разворачиваюсь обратно к лесу. Стоять к нему спиной слишком опасно.

Все четверо мужчин одеты в камуфляж, и у них установлена большая палатка с зачатками костра. Повсюду оружие, мусор и пивные банки. Они смотрят на меня в замешательстве и шоке, когда я опираюсь руками на колени и делаю болезненные вдохи, ощущая железный привкус в горле.

— Берите свое оружие, — выдыхаю я, указывая на большие пушки, лежащие у одного из квадроциклов. У крепыша со светлой бородой хватает здравого смысла выслушать меня, но трое других просто продолжают пялиться на меня. Я временно отвлекаюсь, поскольку мои рефлексы подсказывают мне не доверять этим людям, когда я замечаю изуродованные трупы множества животных, разложенные на брезенте. Но я преодолеваю это, зная, что сначала мне нужна помощь, чтобы сбежать от Николая.

— Кто, черт возьми, за тобой гонится? — спрашивает высокий и тощий, когда крепыш бросает ему пистолет.

— Парень. Он близко. Вызовите полицию. — Я продолжаю пытаться отдышаться, но мои легкие все еще напрягаются, чтобы наполниться воздухом.

— Здесь нет сети. — Тот, кто поймал меня, садится в шезлонг и выплевывает немного табака, слишком небрежно для той опасности, в которой мы находимся.

— Тогда уезжаем! Он приближается! — Я оборачиваюсь, пытаясь разглядеть его сквозь тенистый лес, но меня встречают только тишина и темнота.

— Я не знаю, какого черта ты забралась так далеко на север, но сейчас тебе не о чем беспокоиться. Просто расслабься. Если кто-то охотится за тобой, они будут знать, что сюда приходить нельзя. Сядь и переведи дух. — Лысый парень толкает меня за плечо к стулу, но я отмахиваюсь от него.

— Ты не понимаешь! Он... — Треск ветки вдалеке заставляет меня ахнуть и повернуть голову в сторону звука. Он кружит вокруг нас. Крепыш издает забавное ворчание, садясь рядом с рыжеволосым.

— Держу пари, она в одной из этих чокнутых поездок защитников природы. Кучка идиотов, которым нечего делать в такой дикой природе. Тебя напугал медведь, милая? Они не подойдут к такому костру. — Он небрежно откидывается назад, как будто его жизни сейчас ничто не угрожает.

Я рычу в отчаянии, все еще пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

— Перестаньте быть такими гребаными идиотами и поехали! — Я кричу на тощего, когда он снова приближается ко мне, но тут же отступаю, узнав мерзкую ухмылку, растянувшуюся на его губах. О, нет. Его желтые зубы оскаливаются на меня, когда я спотыкаюсь о холодильник, ударившись о него ногами. Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

— Теперь ты в безопасности, дорогая. Если он придет за тобой, мы позаботимся об этом. — Он тянется ко мне, когда один из их квадроциклов останавливает мое отступление. Другие парни начинают хихикать в той отвратительной манере, которую, кажется, мужчины просто умеют делать.

— Я думаю, ты нравишься Джимми, сладкая моя. Мы можем позаботиться о тебе, если ты хочешь, — мурлычет один из них, желчь во мне поднимается. Больной ублюдок передо мной скользит взглядом по моему телу, заставляя мою кожу покрываться мурашками под его отвратительным взглядом.

— На самом деле мне бы не хотелось. Просто позвольте мне воспользоваться одним из ваших квадроциклов, и я уйду. Я доберусь до копов, или рейнджеров, или еще кого-нибудь, а потом верну вам деньги. Просто... — Я отшатываюсь, когда Джимми подходит ближе и снова тянется ко мне.

— Я думаю, ребята, что испуганная маленькая лань забрела не в тот лагерь. Эта поездка только что стала чертовски приятной, — низко стонет он, и с моих губ срывается задыхающийся крик. Николай не позволит им прикоснуться ко мне, верно? Как только грязная рука Джимми касается моей щеки, я упираюсь обеими ладонями ему в грудь, толкая так сильно, как только могу.

Он отшатывается назад сильнее, чем мы оба думали, заставляя всех их смеяться и улюлюкать, когда они встают, чтобы подойти ко мне. Их гнилые зубы сверкают в свете костра, запах их тел, выпивки и крови окружает меня, как и они сами.

— Мне нравятся бойцы, — шепчет рыжеволосый, потирая свою длинную бороду. — Мясо всегда нежнее.

— Держитесь от меня подальше! — Я поднимаю руку, чтобы остановить их, но это только заставляет их смеяться и глумиться еще сильнее. Черт.

— Я думаю, мы подержим этот улов некоторое время, прежде чем выпотрошим его. Что скажете, ребята? — Джимми рычит, и мое тело снова кричит бежать, но у меня нет выхода. Почему он не идет? Что, черт возьми, я наделала?

Зная, что в этот момент у меня нет ни единого шанса, я делаю единственное, что могу: я поражено кричу:

— Николай!

В ответ по воздуху проносится глубокий рычащий вздох, который, казалось бы, доносится со всех сторон. Все четверо резко оборачиваются, когда крепыш пятится, чтобы снова схватиться за свой дробовик.

Облегчение врывается в меня, наконец-то открывая легкие и позволяя воздуху снова легко поступать, пока мерзкие мужчины осматривают окрестности. Мои мышцы все еще дрожат, но я делаю глубокий вдох, когда слышу, как ломается ветка, зная, что он здесь. Какого черта его так долго не было? Черт... Я действительно в замешательстве. У меня ушло всего два дня, чтобы полностью сломаться. Вот почему я оставалась в городе!

— Думаете, у нас появилась еще одна добыча или еще одна игрушка? — Тот, что с огромной бородой, хватает пистолет и направляется к линии деревьев на шум вместе с рыжим. — Мы пойдем проверим это. Убедитесь, что она останется на месте. — Он подмигивает двум другим, и у меня снова поднимается желчь в горле.

Два других идиота стоят посреди своего лагеря, осматривая линию деревьев, пока эти двое уходят в лес. Если не считать их тяжелых шагов, сотрясающих землю под ними, когда они уходят в темноту, тревожная тишина наполняет воздух вокруг нас. Я снова не могу дышать. Что, если они победят Николая?

Тошнотворная тишина нарушается вздохом, визгом, хрюканьем и жестоким треском костей, раздающимся в лесу. Двое других спешат поднять оружие, но все снова замолкает. Ни криков, ни хруста листьев, ничего. Мое тело не двигается ни на дюйм, но мое сердце колотится на грани взрыва, когда я наблюдаю за разворачивающейся сценой. Я думаю, что скоро увижу, каким оружием на самом деле является Николай.

— Кто здесь? — Хриплый кричит в ночь.

— Он тебе не ответит, тупица, — рычу я, прежде чем успеваю остановиться, где-то в глубине души зная, что никто из них не сможет победить Николая. Тощий переключает свое внимание на меня, но я не съеживаюсь ни на дюйм, даже когда он направляет на меня дуло своего пистолета. — Ну, попробуй, — шепчу я, чувствуя себя глупой и неприкасаемой в этот момент.

— Сука, заткнись нахуй, пока я... — Его слова прерывает вопль, когда огромный нож вылетает из-за линии деревьев и глубоко вонзается в его ладонь. Он роняет пистолет, а другой начинает дрожать, пытаясь достать за рукоятку свой пистолет, когда Николай медленно появляется из ночи, больше не сливаясь с тенями.

Оглушительный треск раздается вокруг нас, когда крепыш стреляет из своего дробовика. Мои глаза на секунду пытаются закрыться, но я заставляю себя держать их открытыми, чтобы увидеть, что Николай увернулся от удара.

Одним плавным движением он ударяет ладонью по дулу пистолета за секунду до того, как ткнуть его рукоятью в лицо мужчине, раздробив ему нос этим движением. Тот падает на колени, схватившись за окровавленное лицо. Я полностью сосредоточена, глаза отказываются закрываться, в ушах все еще звенит от выстрела.

Тело Николая не перестает двигаться, пока Джимми прижимает кровоточащую руку к груди, все еще пытаясь дотянуться до пистолета. Николай выхватывает из заднего кармана петлю из веревки и набрасывает ее, ту самую красную веревку, которой он связывал меня, когда я приехала сюда. Держу пари, он принес ее, чтобы использовать на мне.

Он набрасывает лассо на шею Джимми, хватая другой конец и туго натягивая, отчего Джимми падает на землю перед ним. Когда Николай снова обматывает веревку вокруг шеи Джимми, его глаза расширяются и выпучиваются, когда он хватает ртом воздух.

Когда он протягивает руку, чтобы сорвать веревку, Николай вырывает массивный нож у него из руки. Он пытается кричать, но из горла вырывается болезненное бульканье, когда Николай душит его сильнее. Крепыш тянется к винтовке, лежащей на земле, но Николай быстрее, двигая своим телом так, что это невозможно для мужчин. Он больше похож на кошку из диких джунглей или змею, знающую, что сделает его жертва в следующий момент.

Прежде чем крепыш успевает остановить его, дробовик оказывается в руке Николая, и он снова закрепляет его на предплечье. Николай прикасается стволом ко лбу мужчины, и все мы задерживаем дыхание. Только тогда он поднимается в полный рост, показывая всем нам, что он не обычный человек. Он зверь в этих лесах.

В считанные минуты двое людей мертвы или выведены из строя, а двое других стоят перед ним на коленях, готовые умереть. Срань господня. У меня нет ни единого шанса.

Мое сердце колотится о ребра, а кожа вибрирует вдоль костей, когда мое тело выбирает каждую реакцию вместо одной из них. Мужчины ахают и поднимают руки в знак капитуляции, когда осознают, какие последствия им предстоят.

Николай спокоен и уравновешен, даже не задыхается, но глаза выдают его. Они сверкают в лунном свете, от его ярости ярко-синий цвет обжигает мою пылающую кожу. Мужчины смотрят на него, но его взгляд остается прикованным ко мне.

— Я же говорил, что поймаю тебя. — Его низкий голос, кажется, охлаждает воздух вокруг нас, заставляя мужчин вздрагивать и плакать, когда они съеживаются. Николай крепче сжимает веревку, заставляя Джимми снова поперхнуться. — Это то, чего ты хотела? — спрашивает он, и его прокуренный хриплый голос заставляет пламя поглотить пространство между нами. Я быстро качаю головой, не зная, смогу ли говорить без слез. Мой адреналин не убывает; он сжигает меня заживо.

— Тогда что ты хочешь, чтобы я с ними сделал? — Он лишь на мгновение отводит от меня взгляд, чтобы приставить дуло своего дробовика ко рту мужчины, когда тот пытается заговорить. Я крепче сжимаю себя в руках, когда они оба бросают на меня взгляды.

Мой гнев вырывается на передний план, когда я хмуро смотрю на них. Они собираются попросить меня о помощи, когда планировали сделать со мной Бог знает что?

— Я... — я заикаюсь и захлебываюсь словами, когда интенсивность его вопроса потрясает меня до глубины души.

— Скажи это, Ана! — Николай возвращает свое внимание ко мне, требуя ответа. По его настоятельной просьбе я беспомощно смотрю в ответ, паника лишает меня дара речи. Я не знаю, правильно ли это, но это кажется оправданным. Черты моего лица становятся жестче, руки опускаются по бокам, я пытаюсь сказать это, но все равно не могу. Николай, кажется, понимает мое решение. Его голова запрокидывается к небу, когда он медленно закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Повернись, — тихо шепчет он.

— Нет! Пожалуйста! Нам очень жаль. Мы не собирались ничего делать. Мы просто хотели помочь ей! — выкрикивает мужчина с винтовкой у лица. — Верно, дорогая? Мы просто пытались помочь!

Я прищуриваюсь, глядя на него, когда он умоляет меня сохранить ему жизнь. Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь и закрываю уши, зная, что Николай собирается сделать. Все мое тело сотрясается, и я зажмуриваюсь, когда грохочущий взрыв с треском ломает деревья. Следует еще один, и кажется, что мои кости начинают дрожать под кожей.

Бежать некуда, так что этот план отменяется. Определенно никакой борьбы. Мы едва ли принадлежим к одному биологическому виду. Я не шевелю ни единым мускулом, когда его тепло приближается ко мне сзади, но мой страх поднимается на совершенно новый уровень, вызывая иную реакцию, чем раньше. На самом деле у меня нет другого выбора, кроме как остаться с ним и разобраться во всем.

Он отрывает мою руку от уха и прижимает меня к квадроциклу своим стальным телом, доказывая то, что, думаю, я только что поняла: я действительно беспомощна.

— Тебе не следовало этого делать. Я не позволю тебе подвергать себя риску. — Его теплое дыхание обжигает мне щеку, когда его рука сжимает мое запястье.

Я подставляю плечо, инстинктивно отпрянув от него.

— Я больше не буду убегать. Прости. — Мой голос срывается, когда он трясет меня за руку, чтобы остановить.

— Успокоить меня ложью не получится. Ты снова подвергаешь себя риску. — Он хватается за другую мою руку, оставляя синяки. — Тебе нужно научиться следовать правилам, — резко рычит он за секунду до того, как развернуть меня и прижаться плечом к моей талии. Я вскрикиваю от резкого движения, но стараюсь ничего не сказать, когда он перекидывает меня через плечо и кладет руку мне на заднюю часть бедер.

Не открывая глаз, я опираюсь ему на спину, его напряженные мышцы впиваются мне в живот, когда он стремительно возвращается в свою хижину. На секунду я беспокоюсь, что он может уронить меня, и я слишком тяжела, чтобы быть здесь наверху, но его твердая, уверенная поступь ужасающе сильна.

На меня обрушивается слишком много эмоций, и меня снова начинает подташнивать. Приступы паники, которые я подавляла, становится все труднее сдерживать, чем быстрее он возвращает меня к неизбежной ситуации, в которой я оказалась. Я должна успокоиться, пока не потеряла сознание. Я сосредотачиваюсь на чем-то осязаемом, чтобы посмотреть, сработает ли это.

Он снова спас меня. Это правда. Я думала, что разгадала большую часть его головоломки, но он играет в другую игру в гребаном лесу, о котором я ничего не знаю! Держу пари, я могла бы исчезнуть в своем городе, если бы знала, что он преследует меня, но здесь я заблудилась.

Он мчится через лес и не сбавляет скорости, даже когда его ботинки стучат по ступенькам крыльца. Он приседает, чтобы провести нас через дверной проем, но по-прежнему не сбавляет скорости.

Вопросы и протесты застревают у меня в горле, на этот раз я решаю вести себя разумно. Я сделаю только хуже, если заговорю. Он хочет, чтобы я его выслушала, и как бы это ни приводило в невероятное бешенство, я не думаю, что у меня есть другой вариант. Что бы с ним ни было не так, это заставляет его хотеть защитить меня, и я явно нуждаюсь в этом.

Я пытаюсь не закричать, когда он швыряет меня на кровать, но сдавленный крик вырывается из моего горла, когда я вспоминаю, что он обещал поймать меня и связать обратно. Я подпрыгиваю и карабкаюсь к изголовью кровати, но он достает еще красную веревку из заднего кармана и переползает через меня.

— Ты не должен этого делать, — вырываюсь я, когда он тянет меня вниз и ставит свои колени по обе стороны от моего живота, его огромное тело прижимает меня к земле. Нет... Нет! Любое спокойствие, в котором я пребывала, вырывается из моего тела резким взрывом. Он хватает мои запястья и сжимает их в одной из своих рук, несмотря на то, как сильно я извиваюсь под ним.

— Я же сказала тебе, что больше не буду убегать! — Я кричу, когда он переворачивает веревку вдвое, с легкостью обматывая ее вокруг моих запястий. Его точные движения только усиливают абсолютный ужас от того, что он снова связывает меня. — Николай! Пожалуйста!

— Хватит! — рычит он надо мной, и я отталкиваюсь в бесполезной попытке вырваться. Он обвязывает веревку вокруг деревянной доски надо мной и наматывает другой конец себе на руку, давая ему полный контроль над моими связанными руками. Я никак не помогаю себе выбраться из этого.

— Послушай... — Я прерывисто вздыхаю, встречая его пристальный взгляд. Здесь так темно, даже отблески камина не помогают мне видеть. — Я больше не нарушу это правило. Мне действительно жаль, — выдыхаю я, когда он делает резкие, рычащие вдохи надо мной.

Он даже не вспотел, когда убил четверых человек, но теперь, когда он расправляется со мной... Он тяжело дышит и в ярости. У меня явно неприятности.

— Тебе не жаль. Но я должен был знать, что потребуется что-то более мощное, чем мои слова, чтобы заставить тебя выслушать меня. — Он снова обматывает веревку вокруг своей ладони, двигаясь вниз по моему телу, используя свой рычаг, чтобы завести мои руки за голову.

Я пытаюсь успокоиться, но неистово дрожу от ужасающего предвкушения. Он хватает меня за бедро и толкает, пока я не оказываюсь под ним на животе. Я отчаянно дергаю ногами, чтобы отползти, но он садится на заднюю часть моих бедер и переносит свой вес вниз, снова захватывая в ловушку.

— Я знаю, что ты нарушишь мои правила и сбежишь. Снова подвергая себя опасности. Но пришло время мне показать тебе, что происходит, если ты это делаешь. — Прежде чем его угроза может по-настоящему ужаснуть меня, его огромная рука хлещет меня по заднице.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?! — Я рычу, но это заканчивается пронзительным криком, когда он снова шлепает меня рукой, вызывая острую боль и огонь, пронзающий меня.

Он бьет по тому же месту, отчего у меня возникает ощущение, что мою кожу сжигают. Я вскрикиваю, натягивая веревки, но он просто дергается назад, так что я вынуждена растянуться под ним. Жгучий ожог от его руки волнами распространяется по моему телу, и я прерывисто дышу, пытаясь успокоиться. Этого не может быть!

— Я видел, как ты чертовски небрежно относишься к своей безопасности. — Я чувствую, как он снова поднимает руку, и напрягаю мышцы, готовясь. Он шлепает своей огромной рукой по моей заднице, но на этот раз не останавливается. Снова и снова его жестокие шлепки впиваются в мою кожу, сжигая ее, когда пламя распространяется по мне. Я кричу, задыхаюсь и отчаянно вырываюсь из его объятий, когда жестокость его шлепков врезается в мою кожу.

Жжение неистово пронзает меня от веревки, стянутой на моих руках, от напряженных плеч, которые перекатываются, когда напрягаются мышцы, вплоть до пальцев ног, впивающихся в матрас в попытке вырваться. Все это исходит и разливается лавой по мне, когда его твердые удары быстро проносятся по моему телу. Всего этого недостаточно.

Мои бедра приподнимаются навстречу его следующему удару по собственной воле, нуждаясь в чем-то. Он крепко сжимает меня, когда резкий стон вырывается из его груди. Он снова поднимает руку, заставляя темную часть меня умолять его усилить удары. Он чертовски прав: я снова нарушу правила.

— Остановись! — Я требую, когда начинаю чувствовать что-то, к чему абсолютно не готова. У нас обоих перехватывает дыхание, когда наши тела замирают, моя кожа ощущается как прогоревшие угли после пожара. У него вырывается еще одно отрывистое рычание, звучащее так, словно он сдерживает медведя.

Спустя мгновение, когда я действительно не знаю, остановится ли он, его тело расслабляется на мне. Непроизвольный стон вырывается из меня, когда вместо того, чтобы шлёпнуть меня ещё раз, он нежно проводит рукой по моей заднице. Я собираюсь сказать ему, чтобы он снова остановился, но слова застревают у меня в горле. Это было бы ложью. Он проводит пальцами по краю моих шорт, прежде чем осторожно стянуть их вниз по моим ягодицам, проводя тканью по моей обнаженной коже.

Часть меня хочет накричать на него или назвать психопатом, но я не могу собраться с мыслями, чтобы заговорить. Мой мозг никогда, черт возьми, не отключается, но прямо сейчас он затих. Хотя это самая глупая вещь, которую сделало мое тело за последнее время, я вжимаюсь в матрас, мои мышцы становятся бесполезными. Моей логики и рассуждений не видно, когда его теплая рука касается чувствительной кожи моей задницы.

— Ты можешь бежать. Но я все равно буду позади тебя. И ты будешь наказана, когда я поймаю тебя. — Он продолжает ласкать мою горящую кожу пальцами, обводя рубцы, которые он оставил.

— Прости, — шепчу я, и он сильно сжимает мою задницу, заставляя напрячься все мои мышцы. — Я серьезно, я не лгу. Мне не следовало убегать, я просто не знаю, как со всем этим справиться. Я чувствовала себя бессильной, — выпаливаю я, и его рука медленно отпускает меня, когда он решает, что я говорю правду.

Мое тело превращается в податливую кашицу, когда он скользит по изгибу моей задницы вверх по спине. Он проскальзывает под мой свитер, и еще один стон случайно срывается с моих губ.

Его локти опускаются на кровать, когда он наклоняется надо мной, обдавая меня еще большим жаром, чем то, что зреет внутри меня. Я делаю быстрый, судорожный вдох, когда его невероятно твердая длина упирается в оголенную кожу на моей заднице. Я поворачиваю голову в сторону, когда он делает глубокий вдох и проводит носом по моим волосам.

— Делай все, что считаешь нужным, но не лги мне. — Его губы касаются моего уха, и я качаю головой, пытаясь выровнять дыхание. — И с этого момента ты будешь слушать меня. — Я киваю, будучи в состоянии думать только об одном в этот момент. О нем. Я издаю задыхающийся стон, когда он прижимается своим телом к моему. — Вот моя хорошая девочка. — Его произнесенные шепотом слова посылают жидкую магму через мое нутро, и у меня нет сил отогнать ее.

Наше дыхание синхронизируется, когда наши тела прижимаются друг к другу, и на мгновение мой разум полностью отключается. Я в ловушке. Поймана. Когда он прижимается лицом к моей шее, я закрываю глаза, готовая позволить ему делать все, что он пожелает. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить его.

Его жар внезапно покидает меня, когда он вскакивает с кровати и устремляется в ванную. Веревка на спинке кровати провисает, но я не двигаюсь.

Противоречивые, постыдные и сбивающие с толку ощущения терзают мой разум, когда я начинаю остывать, но моей паники нигде нет. Я должна быть напугана больше, чем когда-либо, или продолжать пытаться сопротивляться.

Он причинил мне боль, но остановился, когда я ему сказала. Мне следовало сказать это раньше. Пока я лежала здесь в своем унижении, я должна признать, что, думаю, я хотела увидеть, чего он на самом деле хочет от меня. Я хотела разгадать тайну, даже если это причинит боль. Но самым запутанным во всем этом начинаю быть сама я. Забываем о его проблемах; мне нужно сосредоточиться на своих.

В душе льется вода, и я поднимаю отяжелевшие веки, когда он проходит мимо меня в гостиную. Он подбрасывает поленья в камин, тусклый отблеск пламени смешивается со светом из ванной. Я наконец-то снова могу видеть, и температура в комнате повышается из-за огня. Или, может быть, просто от того, что он вернулся.

Он отходит на другую сторону кровати, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое бесполезное тело даже не напрягается, когда он склоняется надо мной и сматывает веревку с моих рук.

— Ты можешь идти? — тихо спрашивает он, поворачивая меня за плечо. Я киваю, пытаясь соскользнуть с кровати и натянуть штаны, вынуждая себя зашипеть, когда ткань натирает мою воспаленную кожу. Он стоит сбоку от двери в ванную, его плечи все еще напряжены, как будто дыхание еще не восстановилось.

— Иди в душ. — Его голос тих, но тон по-прежнему не оставляет места для обсуждения.

Он просто хочет, чтобы я его послушала. Я могу это сделать. Пока.