Цветок зверя

Я беспокоилась о тебе

Ана

Раскат грома заставляет меня вздрогнуть и возвращает мои мысли к настоящему. Я откладываю нож, который держу в руке, и посмеиваюсь над собой за то, что так нервничаю. Собирая нарезанный картофель, я высыпаю его в кастрюлю вместе со всем остальным для жаркое.

Когда первая дождевая капля ударяет в окно, от волнения у меня по коже бегут мурашки. Он уже должен был вернуться. Я зажигаю горелку и мою руки, оглядывая поляну перед хижиной. Где он, черт возьми?

Я не могу избавиться от своего беспокойства, поэтому сдаюсь и вместо этого полагаюсь на него, как делала все эти дни. Ставлю на стол еще один кофейник, завариваю кофе и свирепо смотрю на дверь. Уже почти ужин. Его не было несколько часов, и теперь он наверняка промокнет насквозь.

Почему меня это вообще волнует? Разве я не должна быть счастлива, что мой похититель ушел? Я понимаю, что все гораздо сложнее. Я имею в виду, я должна поверить ему на слово.

Я откладываю это в сторону, как только мой кофе готов. Ставлю кружку на качели на веранде и смотрю, как дождь начинает лить на землю. Я рада, что он больше не запирает дверь, потому что мне не нравится чувствовать себя в ловушке. Кроме того, он знает, что мне некуда идти.

Кутаясь в свитер, я поджимаю ноги и смотрю на качающиеся деревья и падающий дождь, пытаясь прогнать свое беспокойство. Но когда он все еще не появляется, я сижу и киплю от раздражения.

Когда я практически взрываюсь от злости, на тропинке для квадроцикла, за яростно бушующем штормом, я наконец слышу его. Он сворачивает с дорожки за угол, но я едва могу разглядеть его из-за дождя. Ставлю свой кофе на маленький столик рядом с качелями и встаю, готовая отчитать его за… Я не знаю точно, за что, но мы собираемся поссориться! Он хотел похитить себе девушку, так что поехали!

Его темная, расплывчатая фигура спрыгивает с квадроцикла и трусцой взбегает по ступенькам. Я сжимаю кулаки и делаю глубокий вдох, готовясь к тому, как он встряхнет волосами.

— Какого черта ты так долго? Я жду здесь уже несколько часов, а ты сказал, что всего лишь собирался проверить ловушки! — Я топаю ногой, когда он даже не смотрит на меня. Вместо этого он снимает ботинки и куртку, прежде чем заняться своей одеждой. — Николай!

Наконец-то заметив меня, он бросает свою веселую ухмылку и облокачивается на перила, чтобы снять носки. Вот тогда-то я и вижу это.

— Боже мой, что с тобой случилось? — Я бросаюсь к нему и хватаю за руки. Он весь в крови! Его одежда пропитана ею! Я развожу его руки в стороны, пытаясь нащупать рану.

— Я в порядке. — Он берет меня за руки, пытаясь остановить, но я вырываюсь из его хватки. Его определение "в порядке" явно недостаточно. Я не могу решить, что чувствовать прямо сейчас. Черт, я говорю как он. Он крепко сжимает мои предплечья, чтобы я не задрала его рубашку и не проверила, есть ли травма.

— Я просто увидел оленя по пути и поймал его. Я решил, что, поскольку был недалеко от холодильного склада, то освежую и разделаю его там. Потом я задел не ту артерию, и меня обрызгало. — Он наклоняет голову, глядя на меня сверху вниз, и я отступаю назад, когда понимаю, как сильно сжимаю его рубашку. Его улыбка не исчезает, когда он наклоняется и снимает носки.

— Ладно, но ты мог бы... — Я запинаюсь, потому что мои аргументы теряют силу. Не похоже, чтобы он мог отправить мне сообщение.

— Тебя это беспокоило? — Он протягивает руку мимо крыльца, чтобы смыть руки под дождем, прежде чем откинуть волосы назад, оставляя на себе полосы крови. Я просто думала, что ему больно, и это действительно беспокоило меня! Черт возьми.

— Мне просто скучно. — Я быстро смываю кровь с рук, пока он сдерживает улыбку и расстегивает ремень. Я поворачиваюсь с резким, раздраженным смешком. — Что ты делаешь?

— Я промок и весь в крови. Ты действительно хочешь, чтобы я так прошел через весь дом?

Его штаны падают на пол позади меня, и мое тело непроизвольно покрывается жаром. Я помню, что у него под одеждой, но проделала чертовски хорошую работу, отбросив это прочь.

Отступая к скамейке-качелям, я избегаю смотреть на него, пока беру свой кофе. Хотя я не могу помешать своим периферийному зрению следить за его движениями. Со мной что-то серьезно не так.

Он хватает рубашку и швыряет всю одежду в ту часть веранды, которая не закрыта навесом. Кровь стекает по линиям деревянного пола под ней. Это была бы идеальная фотография.

Я перестаю притворяться, что не слежу за каждым его движением, когда он спускается по лестнице прямо под дождь. Все мои слова застревают во мне, когда он поворачивается ко мне спиной, проводя руками по себе, чтобы смыть кровь со своей кожи. Я задыхаюсь, не в силах отвести взгляд.

Жесткие линии его спины растягиваются, когда он потирает кожу, его сильные ноги переходят в подтянутую задницу, а кровь стекает по его узкой талии. Когда мое дыхание учащается, я бегу в хижину, когда понимаю интересность момента. Я выбегаю обратно со своим фотоаппаратом на буксире, и он оглядывается на меня, нахмурив брови.

— Что ты делаешь? — Уголок его губ приподнимается, и я открываю рот, чтобы ответить, но это получается не сразу.

— Если тебе нормально, я... Кровь выглядит жутковато. И мне нравится дождь. — Я пожимаю плечами, вместо того чтобы попытаться объяснить, что он, возможно, самое свирепое существо, которое я когда-либо видела. Настоящий убийца.

— Ты хочешь сфотографировать меня? — Его губы снова приподнимаются, и острые клыки торчат наружу. У меня перехватывает дыхание от этого зрелища, в то время как мое тело продолжает гореть. К черту это.

— Да. Теперь повернись. Я хочу, чтобы на заднем плане были деревья. — Я поворачиваю палец, указывая ему направление, и его брови медленно приподнимаются, прежде чем он кивает и поворачивается ко мне.

— Мне оставаться на месте? — Он поднимает руки, когда не знает, что делать, и я стону от разочарования.

— Нет, просто продолжай делать то, что делаешь. — Я приседаю на верхней ступеньке, чтобы сделать лучший снимок.

Он качает головой, продолжая умываться, его мышцы перекатываются, когда кровь стекает по связкам на ногах. Сильнейший дождь, смешанный с его темными, угрожающими чернилами и смертоносным присутствием — абсолютное совершенство. Срань господня. Я не просто сошла с ума, я даже не пытаюсь вернуть его обратно.

Когда он поворачивается и его глаза останавливаются на мне, они сильно темнеют, изменяя энергию воздуха вокруг меня. Только сейчас я осознаю, что стою на коленях, прикусив губу, с опущенной камерой. У меня получился идеальный снимок, сделанный всего четыре фотографии назад. Сейчас я просто глазею на него.

Когда мое лицо заливает краска смущения, я с трудом встаю и возвращаюсь в дом. Если я притворюсь, что этого никогда не было, значит, этого не было. Избегание — ключ к выживанию моего разума. Положив камеру обратно в сумку, где она должна была оставаться, я иду прямо к шкафу и достаю полотенце.

Мое лицо отказывается остывать, когда я выхожу обратно и нахожу его на второй ступеньке, облокотившимся на перила. Мое внимание привлекает дорожка волос, спускающаяся по нижней части его живота к его толстому... Я резко поднимаю глаза обратно.

Я протягиваю ему полотенце, расправляя плечи и не отрывая взгляда от его глаз. Он наклоняет голову, как обычно, но, к счастью, не задает мне никаких вопросов.

Когда он начинает вытираться, я возвращаюсь в дом, чтобы приготовить ужин. Я отрезаю кусочки жаркого для нас обоих и кладу ему еще один кусочек, чтобы избавить его от повторного похода за добавкой. Я замираю, когда он входит, чтобы заставить себя не оборачиваться.

Он проходит мимо кухни в спальню и прямо в ванную, пока я спешу расставить тарелки на столе. Я не знаю, что, черт возьми, происходит со мной сегодня, но это нужно прекратить.

Просто я застряла здесь только с ним. Это то, что я повторяю про себя, пока он принимает душ, а я ем свой ужин. Я не знаю, смогу ли высидеть еще один прием пищи, когда он будет стонать о том, какая вкусная еда.

Он выходит в своей белой футболке и черных джоггерах для бега трусцой, проводя рукой по влажным волосам. Я быстро отвожу взгляд обратно к своей тарелке, намазывая мясо соусом. Я доедаю последние несколько кусочков, а он продолжает хранить молчание, садясь напротив меня.

Когда его свежий, землистый аромат окружает меня, я понимаю, что больше не могу этого выносить. Я встаю, чтобы отнести тарелку в раковину, но даже не вижу, как он двигается, прежде чем он обхватывает ногой мой стул и тянет его, заставляя меня снова сесть.

— Что? — Я отодвигаю стул и скрещиваю руки, снова готовая к назревающему спору.

— Я только начал есть. — Он откидывается на спинку стула и откусывает большой кусок булочки.

— Но я закончила. — бросаю я в ответ, ожидая его реакции. Вместо этого он продолжает есть, все это время внимательно наблюдая за мной. Сдаваясь в этой битве, я тянусь за спину, чтобы взять свою текущую книгу и игнорировать его. Он невозможен. Если он собирается заставить меня поужинать с ним, то я собираюсь сделать это на своих собственных условиях.

— У меня есть вопросы. — Он отпивает воды и откладывает вилку.

— Я не в настроении отвечать. — Я трижды перечитываю одну и ту же строчку, по-прежнему не понимая ни единого слова.

— Почему ты злишься на меня? — Он спрашивает так, словно я только что не оттолкнула его. Мое сердце сжимается, как всякий раз, когда он спрашивает меня об этом. Я бы попыталась ответить: "потому что ты похитил меня", но это теряет смысл тем больше, чем больше я верю ему в том, что он спас меня. Обычно я говорю: "потому что ты был чертовски силен и накачал меня наркотиками", заставляя его торжественно кивнуть и отвернуться от меня, отчего я чувствую себя отбросом.

Зная, что пожалею о сказанном, я решаю не отвечать на этот раз. Я дам ему попробовать его собственное лекарство. Он молча ждет, прожигая меня взглядом, пока я переворачиваю страницу, хотя на самом деле ничего не читала.

— Я никогда не видел, чтобы тебе было скучно, когда ты одна. Так почему же ты на самом деле расстроена? — Он задает мне тот же вопрос, но по-другому, и я откидываюсь назад, продолжая игнорировать его. Он глубоко вздыхает через нос, прежде чем вытереть губы и бросить салфетку на стол.

— Хорошо, я попробую что-то посильнее, чтобы привлечь твое гребаное внимание. Твоя киска все еще становится влажной, когда мои руки на тебе? — Он наклоняется вперед, когда я бросаю на него взгляд.

— Не лезь не в свое дело, черт возьми хоть раз! — Я захлопываю книгу, прежде чем подскочить к дивану и сесть на него, пока ярость сжигает мои чувства. Я готовлюсь к тому, что он потеряет хладнокровие по отношению ко мне, но вместо этого он медленно доедает. Хотя я чувствую, как огонь из его глаз обжигает меня.

Покончив с едой, он хватает наши тарелки и убирает их. Он упаковывает оставшуюся еду и убирает все с кухни, в то время как у меня по спине пробегают мурашки.

Мне следовало просто ответить ему. Я больше не хочу спорить. Как он со мной это делает?

Мои мышцы готовятся к чему-то, когда он проходит по гостиной и садится на другой конец дивана. Я дрожу от напряжения, и впервые за несколько дней страх пробегает по моей коже. Внезапно он закидывает мои ноги к себе на колени, одновременно вращая мое тело.

— Какого черта ты делаешь? — Я пытаюсь убрать ноги назад, но он крепко сжимает их, прожигая меня суровым взглядом.

— Ты ответишь на мои вопросы, Ана, — процедил он сквозь зубы, когда его сильные пальцы надавили на мою пятку. Из меня вырывается стон, когда он прижимается к моим больным ступням, вызывая покалывание и ноющее ощущение, распространяющееся вверх по ноге.

Я снова отстраняюсь от него, но он крепче сжимает мои лодыжки одной из своих огромных рук, в то время как другой умело сжимает подошвы моих ног. Я сажусь и толкаю его в плечо, чтобы вырваться, но он сильно сжимает мою пятку, заставляя мое тело содрогаться от электрического ощущения от его прикосновения.

— Отпусти меня, Железный Гигант. — Я опираюсь локтями на спинку дивана и хмуро смотрю на него, прикидывая, как бы сбежать.

Черты его лица продолжают оставаться суровыми и расчетливыми.

— Я предложу тебе уйти, как только ты ответишь на мои вопросы. — Он сильно надавливает на свод моей стопы, заставляя еще один стон вырваться наружу, когда моя голова запрокидывается. Он не может делать это со мной.

— Это действительно странный допрос, — выдыхаю я, когда он заставляет мои мышцы расслабиться.

— Это не так. Ты снова по какой-то причине раздражена, и я хочу знать почему. Это простой вопрос. — Он ослабляет хватку на моих пятках и кладет обе руки мне на ступни. Черт возьми, он хорош в этом. — Убеждение не всегда должно причинять боль. — Он впивается пальцами в самые больные места на моей лодыжке, пока я пытаюсь подавить свои стоны. Он скользит рукой дальше вверх по моей ноге, чтобы сжать икру, когда я падаю на спину, прикрывая глаза рукой, чтобы я могла притвориться, что со мной не играют.

— Иногда люди просто злятся. Прости, что накричала на тебя. — Я сгибаю ногу, чтобы положить ее ему на бедро, пока он продолжает свои приводящие в бешенство манипуляции с моим телом.

— Это ни на что не отвечает. — Его хриплый голос заставляет меня сжать кулаки, чтобы сдержать очередной стон, когда его пальцы поглаживают мою ногу, отчего по коже бегут мурашки.

— Я не злилась. Шел дождь, и я не знала, почему ты до сих пор не вернулся. Я просто волновалась.

Я прижимаю руку к лицу, когда признаюсь. Некоторое время он молчит, продолжая массировать мои ступни и икры. Это кажется невероятным, и я стараюсь подвинуть ноги, чтобы у него был лучший доступ.

Он проводит пальцами по моей икре и сжимает мои ноющие мышцы, в то время как его большой палец вдавливается в пальцы ног, заставляя меня прикусить губу, чтобы сдержать всхлип.

— Ты беспокоилась обо мне? — тихо спрашивает он, нарушая приятную тишину.

Садясь, я встречаюсь с его взглядом.

— Ладно, да. Я беспокоилась о тебе. Потому что, если ты пострадаешь, что, черт возьми, я должна делать? У меня нет выхода из этого гребаного леса, и я, вероятно, умру. Может, я и идиотка, но знаю достаточно, чтобы понимать, что без тебя я бы здесь не выжила. Ладно? Теперь мы закончили? Могу я пойти злиться куда-нибудь еще?

Я набрасываюсь на него, прежде чем вырываюсь из его хватки и пытаюсь встать.

Я выхожу на крыльцо, прежде чем броситься на качели, опасаясь, что он окажется прямо у меня за спиной. Я задерживаю дыхание, пока не понимаю, что он не пошевелился. По-своему, он пытался сделать меня настолько независимой, насколько я могла быть, хотя вынуждена полагаться на него. Но я все еще... в ловушке здесь. Как он смеет выставлять меня иррациональной! Он, блядь, похитил меня, но я тут рассуждаю, не драматизирую ли я. Я серьезно просто издеваюсь сама над собой.

Я скрещиваю руки на груди, когда он выбегает за дверь и спускается по ступенькам, снова становясь мокрым. Он бы не посмел оставить меня прямо сейчас. Он не настолько забывчивый! Хотя я не уверена, чего я хочу от него, но если он оставит меня в покое, я буду в ярости.

Он лезет в багажник квадроцикла и достает ключи. Так вот где они! Он медленно поворачивается ко мне и поднимается по ступенькам, заставляя мое тело напрячься в ожидании.

Наверху лестницы он вешает ключи на маленький крючок, ввинченный в балку. Половицы скрипят, когда он приближается ко мне, и я вроде как готовлюсь спорить, но не хочу. Я не шевелю ни единым мускулом, когда он садится на сиденье рядом со мной.

Когда он не хватает меня и не ругает, я надеюсь, что он просто заключит меня в свои объятия и это неприятное чувство снова исчезнет. Вместо этого он упирается локтями в колени и неподвижно смотрит в шторм.

— К дополнительному набору ключей прилагается маяк с компасом, который приведет тебя к квадроциклу. Используй его, если когда-нибудь подумаешь, что со мной что-то случилось. — Он едва шевелит мускулами, пока говорит. — Возьми пистолет, который лежит под моей тумбочкой, и стреляй без колебаний. Как только ты доберешься до квадроцикла, установи направление движения на запад, а затем продолжай движение. Через некоторое время ты выберешься на дорогу, но убедись, что не едешь слишком быстро, потому что тропинка неровная.

По моей коже бегут мурашки, когда он говорит мне, как сбежать. Я шмыгаю носом в рукав, прежде чем вытереть случайную слезу, но за ней быстро следуют другие. Он делает глубокий вдох, его руки напрягаются под рубашкой.

— Я буду оберегать тебя, пока дышу. Все остальное не имеет значения. Хотя я думаю, что будет безопаснее, если мы останемся здесь... — Он расправляет плечи и на мгновение закрывает глаза, явно борясь со своими словами. — Если ты захочешь уйти, я пойму. Не имеет значения, где мы находимся. — Его болезненные слова наполняют ночь, пока мое тело борется с желанием не прижаться к нему. — Мне просто нужно, чтобы ты была в безопасности, Ана. — Он наконец поворачивается ко мне, и я понимаю, что, хотя его тело, возможно, и было неподвижным, его лицо было искажено агонией.

Будучи не в состоянии больше это выносить, я придвигаюсь ближе, пока не оказываюсь прижатой к нему, и его руки, наконец, обвиваются вокруг меня. Никто раньше не говорил мне ничего подобного. Я не знаю, как реагировать.

Я поворачиваю голову так, что моя щека оказывается у него на плече, и он притягивает меня ближе, так что мои колени оказываются у его ногах. Я провожу руками по его руке, и он глубоко вдыхает запах моих волос. Впервые за весь день мне комфортно и спокойно. Я так стараюсь ненавидеть это, отвергать то, что здесь происходит, но он делает это невозможным.

— Ты собираешься уйти? — шепчет он мне, и я тут же качаю головой. Сейчас я никуда не собираюсь. Услышав мой безмолвный ответ, он выдыхает с облегчением, скользя рукой по моей спине.

Мы позволяем напряжению между нами рассеяться в наших объятиях, когда мое дыхание снова приходит в норму. Слезы все еще текут по моей щеке на его руку, но я даже не знаю, почему плачу. Я начинаю думать, что то, что происходит между нами, ново не только для него.

— Теперь ответь на мой второй вопрос. — Его рука ложится на мое бедро, и я закатываю глаза, хотя он не может видеть моего лица.

— Нет, — огрызаюсь я в ответ, и его плечи трясутся рядом со мной, когда он смеется.

— Хорошо, я спрошу, когда ты будешь в лучшем настроении. — Он откидывается назад и притягивает меня к себе, так что я прижимаюсь к его груди. Он раздражающий, властный и совершенно сумасшедший. Но я пока не думаю, что смогу уйти. В этом вопросе я должна полагаться на свои инстинкты.