Цветок зверя

Не снимай ожерелье

Николай

Перелет сюда был приводящим в бешенство процессом. Ана ахала и хихикала вместе с Поли и Львом, пока мы с Царем управляли нашим маленьком частным самолетом до заброшенного аэродрома в северной части штата Нью-Йорк.

Она наслаждалась жизнью, несмотря на все происходящее. И не иметь возможности наблюдать, как она поражается открывшимся зрелищам, было мучительно. Ее способность справляться с событиями, меняющими жизнь, просто невероятна. Мне с этим гораздо труднее, чем ей.

К счастью, Царь сел за руль фургона, который мы приобрели, когда приземлились, потому что мне нужно было быть рядом с ней. Никто почти не разговаривал в течение первых нескольких часов нашей поездки по пути в мотель, но ее глаза многое сказали. Ее пристальный взгляд на деревья и прикосновение ее руки к моей рассказали мне все.

Теперь она другая. Я всегда думал, что она глупо бесстрашна, но я ошибался. Она знает, что по-настоящему опасно, но просто не позволяет этому остановить ее. По какой-то причине это мотивирует ее. Может быть, поэтому она искала худшие районы города и поэтому я ей небезразличен.

Неохотно, но мне стало комфортнее, когда она вписалась в мою команду. Поли, кажется, тянет к ней, и, честно говоря, я не удивлен. Вероятно, она видит в Ане то же самое, что и я: человечность.

Царь терпеть не может большинство людей, но все таки есть те, кому он уделяет все свое внимание, и у нее это есть, как и у нас. И я думаю, Лев просто счастлив, что кто-то из нас смеется над его шутками. Он продолжает указывать на глупости на дороге и проверять, смеялась она или нет. Сначала это беспокоило меня, но через несколько часов я позволил себе насладиться ее весельем, даже если я не был его причиной.

— Ух ты. Какие красивые. — Ана указывает на ряд ярко-желтых цветов вдоль боковой дороги.

— Хочешь, чтобы я остановился? — Предлагает Царь, и Поли в шоке поворачивает ко мне голову, когда я отражаю выражение ее лица. Царь ни за что не препятствует нашим поездкам. Однажды он чуть не дал Льву упасть в обморок от потери крови, когда мы ехали из Ганы в Бенин на нашу конспиративную квартиру.

— Определенно. Спасибо! — Восклицает Ана, расстегивая ремни и забираясь на среднее сиденье. Мне хочется оттащить ее назад, но я заставляю себя быть спокойным, каким она хочет, чтобы я был.

Как только Царь съезжает на обочину, она выпрыгивает, но прежде чем я успеваю отреагировать, Поли выходит следом за ней. Ее рука лежит на пистолете, а взгляд агрессивно устремлен на дорогу. Она защищает Ану?

Ана срывает несколько цветов и глубоко вдыхает, прежде чем подойти ко мне. Она протягивает их мне, и я тоже принюхиваюсь, хотя запах невыносимо неприятный. Я провожу рукой по ее ноге, замедляя биение сердца. Моя команда защитила ее, когда она просто собирала цветы. Черт, я сделал неправильный выбор. Я должен был довериться им.

— Спасибо. Я никогда не видела таких цветов. И они просто растут на обочине дороги. Безумие. — Ана делает еще один глубокий вдох, прежде чем Поли вырывает их у нее из рук, чтобы осмотреть, отчего Ана весело хихикает.

Я снова наблюдаю, как она открывает рот от изумления, пока мы проезжаем через случайный маленький городок. Она смеется, когда замечает, что кто-то запутался в поводке своей собаки, и, клянусь, она чуть не плачет, когда видит семью, играющую с кучей детей в парке. Остальные из нас находятся в состоянии повышенной готовности, но она полностью наслаждается процессом.

Во время нашей поездки я молча обещаю отдать ей все. Все то, чего она не смогла достичь, отвезти ее туда, куда она захочет, и убедиться, что этот взгляд в ее глазах останется. Она заслуживает всего этого. Я никогда не знал, что ждет меня в будущем, но теперь знаю.

— Вау, жутко, — бормочет она, когда мы въезжаем на грунтовую подъездную дорожку, ведущую к маленькому мотелю. Они что, не могли найти ничего получше?

На лице Аны расплывается широкая улыбка, она сует цветы мне в руку и перегибается через сиденье, чтобы достать фотоаппарат. Она пытается выбраться из машины еще до того, как Царь полностью останавливается. Мы все выходим и потягиваемся, но Ана не ждет, а отправляется на поиски самых темных уголков этого захудалого мотеля. Поли оказывается у нее на хвосте прежде, чем я успеваю пошевелиться.

— Ладно, скоро будут три комнаты, — протяжно произносит Царь, вытягивая руки над головой. Ана вешает камеру на шею, прежде чем хлопнуть Поли по руке. Ее глаза расширяются и она указывает на братьев. Я наклоняю голову, пытаясь понять ее.

— О. — Когда кажется, что лампочка идеи над ее головой погасла, и Ана тихо говорит что-то Поли, заставляя ее повернуться к Царю и Льву. — В третьей комнате нет необходимости. Я буду спать с вами двумя. — С этими словами она поворачивается, чтобы повести Ану туда, где колючка растет вокруг потрепанной машины.

Мы все трое смотрим им вслед с одинаковым замешательством на наших лицах. Поли иногда спала на крыше наших конспиративных квартир, когда не хватало комнат. Лев хватает Царя за руку, прежде чем подтолкнуть его к мотелю. Они перебрасываются словами, но я игнорирую их. Если Ана с Поли, а братья позаботятся о бронировании, я буду начеку. Мы все знаем свою работу.

Расхаживая по грязной парковке, я замечаю, что здесь есть еще одна машина. Должно быть, это тот, кто здесь работает. Я рад, что больше никто не останавливается тут. Судя по нетронутой грунтовой подъезной дороге, у них с самого начала не так много постояльцев. Было бы неприятно заставить их уехать в любом случае.

Идя вдоль ряда из восьми комнат, я осматриваю каждую дверь. Зеленая обшивка отслаивается, а маленькие оконные кондиционеры по большей части покрыты ржавчиной. В следующий раз, когда я поеду с Аной, она будет в восторге от того, куда я ее повезу. Держу пари, что ей понравится домик на острове недалеко от Дубай.

Я отвлекаюсь, когда Ана возится со своей новой камерой и делает снимки машины, дороги и несколько кадров Поли, хмуро смотрящей на нее. Наблюдая за ней, я понимаю, что ей все равно, где мы останемся. Вероятно, она предпочла бы посетить ту заброшенную тюрьму в Аргентине.

Царь выходит из офиса и показывает пальцами три и четыре, прежде чем они со Львом отправляются доставать наши припасы из фургона. Я кладу цветы на подоконник шестой комнаты. Я бы с удовольствием посадил их для нее, но если кто-нибудь придет, возможно, благодаря им, они решат, что кто-то остановился именно в этой комнате.

— Ладно, это ваш, ребята, — нерешительно говорит Царь, протягивая мне ключ, не сводя глаз с женщин, которые подходят ближе и перешептываются друг с другом. — И это...

— Наш. Хорошо. — Поли выхватывает ключ у него из рук и, проходя мимо них, открывает дверь. Она мгновенно вытаскивает пистолет, чтобы если что — выстрелить, и братья машинально следуют за ней.

Я также проверяю всю нашу комнату, осматривая каждый уголок и шкаф, пока Ана наклоняется в дверном проеме и делает несколько снимков. Я срываю часы и лампу со стены, чтобы проверить, нет ли жучков, и переворачиваю матрас, чтобы проверить, нет ли там другого рода жучков. Каким бы дерьмовым ни было это место, здесь на удивление чисто.

— Что, черт возьми, это значит? — Я направляю пистолет на общую стену, откуда доносятся возбужденные спорящие голоса. Ана закатывает глаза и подходит ко мне поближе.

— Ты теперь сплетник? — шепчет она, проводя руками по моей груди, и мое тело реагирует на ее прикосновения, как на выключатель. Я игнорирую все, что делает моя команда, когда бросаю пистолет на кровать и хватаю ее за бедра, чтобы притянуть к себе. — Сегодня было потрясающе. — Она обвивает руками мою шею, ее тело сливается с моим. Ее прикосновения сильны, но их все равно недостаточно, чтобы снизить уровень моего раздражения.

— Мы в темном мотеле, встречаемся со связным, о котором я ничего не знаю, и находимся в том же штате, что и люди, которые хотят твоей смерти. Как ты можешь так думать? — Я хотел огрызнуться на нее, но мой голос звучит хрипло, когда она прижимается ко мне своими изгибами.

— Я знаю, что должна быть взволнована и напугана, но я чувствую решимость. — Она улыбается мне и пожимает плечами, как будто это очевидно. — И я голодна.

— Нам нужна еда. — Я стучу в стену, и грохот с другой стороны прекращается.

— Секунду, — отзывается Лев и шуршание в комнате возобновляется. Когда мы встречаемся перед нашими комнатами, первое, что я замечаю, это то, что рубашка Царя надета задом наперед. Второе, что я замечаю, это довольную ухмылку на лице Поли. Она никогда не улыбается.

— Итак... — Царь прочищает горло. — Мы сходим за едой и осмотрим фабрику, на которой завтра встречаемся. Я хочу осмотреть несколько наблюдательных пунктов. Мы ненадолго.

— Я иду, — говорю я инстинктивно, прежде чем понимаю, что снова оставлю Ану. Я поворачиваю к ней голову, но она тут же отмахивается от меня взмахом руки.

— Нам с Поли и здесь хорошо. Но не мог бы ты сначала принести что-нибудь вкусненькое? А потом займись делами на фабрике. — Она подмигивает мне, и противоречивая дрожь пробегает по моему позвоночнику. Чтобы сохранить контроль над происходящим, я даю название всем эмоциям, которые разрывают меня на части. По большей части, это все еще просто беспомощность. Как бы сильно я ни хотел защитить ее, она будет в опасности, пока это дело не будет сделано. Это просто чертовски необходимо сделать.

— Держите свои телефоны включенными, — требует Царь, указывая на них пальцем.

— У меня уже несколько недель не было телефона, — отвечает Ана, закатывая глаза. Этот тяжелый груз давит на меня секунду, прежде чем она одаривает меня одной из своих идеальных, мягких улыбок. Ребята загружаются в машину, пока Поли идет по дорожке за садовыми стульями. Прежде чем уйти, я притягиваю Ану к себе для еще одного поцелуя.

— Не снимай ожерелье. Никогда. — Я провожу костяшками пальцев по цепочке, которую подарил ей. Она отшатывается, ее рот приоткрывается, а темные брови приподнимаются.

— Я так и знала! Ты вставил в него маячок. — Она хлопает меня по груди, и я отступаю от нее, а на моем лице расплывается коварная ухмылка. Я притворно невинно пожимаю плечами, отчего она только сильнее хмурится.

Конечно, я установил на нее маячок. Еще один есть в ее ботинках и камерах. Ей придется привыкнуть к этому, потому что Поли сделала один новый вид несколько лет назад, и я буду вводить его ей под кожу. Я запрыгиваю на заднее сиденье фургона, когда Ана начинает что-то бессвязно говорить Поли, которая качает головой.

— Что между вами происходит, ребята? Вы оба спите с Поли? — Спрашиваю я, когда мы выезжаем с парковки, заставляя Льва подавиться жвачкой, а Царь неловко выдыхает. Я терпеливо жду, пока они справятся с этим маленьким избеганием, которое они делают.

— На самом деле мы понятия не имеем. Она сказала, что Ана сказала ей добиваться того, чего она хочет, а потом она просто... — Лев заикается, лихорадочно оглядываясь на Царя.

— Она просто напала на нас, — неловко хихикает Царь, когда их лица становятся ярко-красными.

— И это то, чего вы оба хотите? — Спрашиваю я, подавляя улыбку. Только Ана могла организовать это.

— Черт возьми, да. Ты знаешь, мы оба думали об этом с подросткового возраста, но Поли нет... Я не знаю. Я думал, она никогда ни о ком так не думала. — Царь отрывает бирку от своей рубашки, когда она впивается ему в горло.

— У Аны есть способность заставлять тебя хотеть жить. — Мое сердце сжимается в груди, заставляя меня обернуться.

— Она нечто иное, Николай. Она никогда не должна была стать нашей мишенью. Это наша вина. — Царь поворачивается на своем месте, и я киваю ему, чувствуя, как немного спадает тяжесть с моих плеч. Думаю, мне нужно было это услышать. Я принял правильное решение.

— Так она собирается присоединиться к нам? — Лев опускает окно, впуская теплый воздух.

— Она бы не захотела заниматься такой работой. Честно говоря, я не знаю, что будет после этого. — Я откидываю голову назад, пытаясь сообразить, что к чему.

— Что ж, может быть, пришло время нам всем найти что-то более стабильное. Я думаю, нам нужно сменить темп, — задумчиво говорит Царь, и Лев снова давится жвачкой, прежде чем выплюнуть ее в окно. — Я серьезно. — Он пожимает плечами и потирает затылок. — Может быть, ты сможешь построить нам такой же милый маленький домик, как у тебя, да?

— Ты только немного почувствовал ее вкус, и тебе вдруг захотелось остепениться? — Лев наотмашь бьет его в грудь, и они оба заливаются смехом.

Возможно, они правы. Возможно, мы покончили. Нам определенно не нужно работать, и, возможно, пришло время наслаждаться жизнью.

Я всегда говорил себе, что не остановлюсь, пока мы не сделаем достаточно хорошего, чтобы искупить все совершенные нами зверства, и неизвестно, сделали ли мы это. Хотя, может быть, это уже не имеет значения. Должно быть, я сделал достаточно, чтобы кто-то вроде нее влюбился в меня.

С ней, может быть, я смогу простить себя.