Цветок зверя

Как ты можешь не ненавидеть меня

Николай

Благодаря помощи Аны я точно знаю, что чувствую. Ярость, разочарование и беспомощность. Услышав ее испуганный вопль в лесу, во мне пробудилось что-то, что я видел лишь мельком. Внезапно обе мои стороны поняли, что делать. В тот момент я мог бы уничтожить весь лес. Только она могла остановить меня.

Ярость все еще охватывает меня, когда я сижу в другом конце комнаты и смотрю на трех людей, которые смогли стать мне самыми близкими в моей жизни, помимо Аны. Поли потягивает кофе, глядя на мою девочку прищуренными глазами. Я борюсь с желанием потребовать, чтобы она ушла. Царь, как всегда, пытается разобраться в этой ситуации, и, как обычно, Лев просто в восторге от компании.

Я знаю, у Аны много вопросов, но у меня их больше. Почему она не хотела, чтобы я их убивал? Почему она сказала, что все в порядке? Разве она не знает, что нам теперь придется уйти? Мы сильная команда, но я не думаю, что мы можем справиться с картелем.

Если они думают, что я и дальше буду подвергать ее опасности, они ошибаются. Я исчезал раньше и сделаю это снова. Я увезу ее через весь мир и буду прятать до конца наших жизней.

Пока это кажется лучшей идеей. У меня припрятано достаточно денег на все, что нам понадобится. Я отвезу ее туда, куда она захочет, построю новый дом, и мы с ней сможем там жить. Может быть, там же заведем семью.

Когда я наблюдал за ней через камеру, которую установил в ее квартире, она часами смотрела видео, на которых дети пробуют разные продукты или говорят всякую чушь. Некоторые семейные каналы, а также отзывы матерей. Обычно она смеялась, но время от времени плакала, хотя это и не было грустно. Я наблюдал, как она боролась с идеей создания семьи, и это заставило меня задуматься о возможности решить это вместе с ней.

Теперь, когда я вижу, какой командой мы с ней можем стать, создание семьи с ней кажется реальной возможностью. Я не могу найти искупление за то, что я сделал, но мог бы провести остаток своих дней в покаянии, пытаясь дать ей ту жизнь, которой она заслуживает.

Она видела тысячу способов быть ужасным родителем, и она была бы невероятно прекрасной матерью. И я последую ее примеру, удостоверюсь, что они в безопасности, и что они знают столько же о том, как выжить в случае, если меня не станет. Я надеюсь, этого им будет достаточно.

— Что ж, у меня есть несколько идей. — Лев опирается предплечьями на ноги и уделяет все свое внимание Ане, двигаясь, как всегда, слишком быстро, на мой взгляд. Ему нравится говорить, что он "нервный", но я знаю, что это для того, чтобы люди всегда удивлялись, когда он достает оружие.

Я знаю все их боевые возможности, и они могли бы победить меня, но они знают, что сначала я уничтожу их сильнейшего игрока. Без Льва у них не было бы ни единого шанса. Но он доверяет мне. Если они сделают хоть одно неверное движение, я могу выплеснуть этот кофе ему в лицо и свернуть шею меньше чем за тридцать секунд. Или я могу перевернуть стол и раздавить им его трахею. У моей новообретенной совести могут возникнуть проблемы с этим позже, и я буду жить с чувством вины за их смерть, но она будет в безопасности.

— Поскольку убийство какого-то двойника входит в список дерьма, может быть, нам просто нужно заставить Рамона думать, что ты мертва. Может быть, Николай нашел тебя в городе, и ты просто бросилась в реку или что-то в этом роде? — Он небрежно пожимает плечами и барабанит пальцами по коленям. Я продолжаю сопротивляться желанию наброситься на него. Даже мысль о том, что это может случиться с Аной, вынуждает меня заставлять себя сидеть.

— Ты действительно не знаешь, кто ты? — Спрашивает Поли, осторожно вытаскивая тест из кармана, чтобы проверить кофе, в то время как я предупреждающе смотрю на нее. Ничего не подозревая, Ана просто пожимает плечами, явно недостаточно напуганная, как обычно.

— Незадолго до того, как мне исполнилось лет десять, как мне кажется, я очнулась в больнице с отеком мозгом и несколькими другими травмами. Они нашли меня на обочине дороги. — Она делает паузу и прочищает горло. — Все, что я знала, это свое имя из-за маленького изогнутого ожерелья, которое они нашли при мне. — Она проводит пальцами по краю своей кружки.

Я прочитал это, когда впервые нашел ее. На меня это никак не повлияло. Но слышать это из ее уст мучительно. Как кто-то мог так поступить с невинным человеком? Я крепче сжимаю ее в объятиях, просто нуждаясь в том, чтобы она была рядом. Может быть, мне удастся спрятать ее подальше и уничтожать ее семью одного за другим, пока она в безопасности.

— Это сходится со слухами. — Говорит Поли, снова кладя руки на стол. Я поворачиваю к ней голову, собираясь встать, готовый ударить одного из этих ублюдков! Поли готовится к моей атаке, вызывающе улыбаясь.

— Какие слухи? — Спрашивает Ана, мягко кладя руку мне на грудь, заставляя откинуться на спинку стула. Черт. Для нее это слишком. — Пожалуйста... — Ее темные брови хмурятся, когда она проводит большим пальцем по моей руке. Как она это делает? Я все еще не до конца уверен, что здесь не замешан какой-то наркотик.

— Жена Рамона, твоя мать, предала его двадцать лет назад. Переехала в Штаты, чтобы выдать его секреты какой-то другой организации. Он убил ее, и ходили слухи, что она убила тебя. Я предполагаю, что она рассказала это во время... — Царь объясняет медленно, но от каждого слова, слетающего с его губ, напрягается еще один мускул в ее теле, поскольку она отчаянно пытается не реагировать.

— Хватит. — Услышав мой голос, она прерывисто дышит. Ей не нужно слышать остальную часть сплетен. Что ее мать пытали, чтобы получить информацию. Или что ее отец заставил ее старшего брата смотреть.

Я не хочу, чтобы она пока знала о своем брате. Насколько я слышал, он такой же плохой, как их отец. Все мы даем ей секунду, чтобы переварить новую, ошеломляющую информацию. Наблюдая, как она пытается вспомнить все это, и причиняя ей эту боль, я чувствую, что меня разрывают на части.

Царь и Лев внимательно смотрят на Ану, вероятно, пытаясь понять, не лжет ли она. Но она лучше всех нас, вместе взятых. Они тоже должны это видеть.

— Около четырех месяцев назад он каким-то образом узнал, что ты жива. Тогда он нас и нанял, — рассеянно объясняет Лев, беря книгу, которую Ана оставила на кофейном столике, чтобы рассмотреть ее.

— Хотя я и не сделала ничего для этого... — Ана качает головой и закрывает глаза, ее рука поднимается, чтобы провести по лицу. — Та гребаная статья... — ругается она себе под нос.

— С тобой никто никогда не связывался по поводу твоей семьи? — Спрашивает Царь, потирая затылок.

Качая головой, отгоняя то, о чем она только что подумала, Ана делает еще глоток кофе, ее тело еще больше прижимается ко мне.

— Никто никогда не говорил со мной о том, кем я была. Несколько копов спросили меня, что случилось, когда я была ребенком. И я думаю, они пытались найти мою семью, но, очевидно, потерпели неудачу. В городе бардак, когда никто ни за что не платит. Но в последнее время я кое-что вспомнила. — Она смотрит на меня, и на ее лице появляется тень вины. Почему она мне не сказала?

— Я думаю, что моя мать приехала в Штаты, не чтобы предать Рамона, а чтобы сбежать от него. И она никогда не причиняла мне вреда. Но я действительно думаю, что она научила меня прятаться. Я думала, что некоторые вещи, которые я делала изо дня в день, были просто странными причудами или последствиями моих травм, но я думаю, что пряталась всю свою жизнь. — Ее напряженный голос звучит тихо, поскольку она не сводит рассеянного взгляда со своего кофе.

— Я думала, это просто случайные сны, но мне кажется, я кое-что знаю. Просто я не могу... — Она постукивает себя по виску, ее лицо искажается от боли. Я никогда не хотел, чтобы она что-то скрывала от меня, но я еще не заслужил ее доверия. Когда что-то подступает к моему горлу, я выпиваю немного горячего кофе, чтобы избавиться от этого что бы то ни было, и еще сильнее сжимаю ее в объятиях, впиваясь пальцами в ее бедро.

— Хотя, может быть, то, что ты ничего не помнишь, и хорошо. Может быть, он хочет твоей смерти, потому что думает, что ты что-то знаешь. Если он не поверит нашей истории с рекой, мы можем сказать ему, что ты его даже не помнишь. Но он все равно может захотеть, чтобы мы привели тебя. — Лев откидывается назад и смотрит мне в глаза. Нет. Ни за что, черт возьми, она не увидит этого мужчину. Я свирепо смотрю в ответ, показывая все свои невысказанные слова.

— Мы узнали о том, что они едут в Нью-Йорк, потому что у нас есть крыса в их организации. Мы могли бы встретиться с ним и попытаться получить еще какие-то ответы. Посмотрим, какие у нас есть варианты. — Царь тоже смотрит прямо на меня, надеюсь, понимая, что я едва сдерживаюсь.

— Мне так жаль, что вы, ребята, ввязались в это. То, что он нанес вам удар — это идиотский поступок. Но... вы поможете нам? — Тихо спрашивает Ана, и я вижу на лице Поли эмоции, которых никогда раньше не видел. Я не могу точно определить, что именно, но ее глаза расширяются, брови продолжают медленно подниматься, а плечи немного опускаются.

— Мы уже в этом замешаны. Мы просто не знали, что происходит. — Лев кивает нам обоим. Если он этого не сделает, ничего страшного. Мы уйдем.

— Спасибо. — Ана прикусывает губу, и, хотя я пытаюсь следить за своей командой, она продолжает отвлекать мое внимание. — Я имею в виду, я знаю, что вы, вероятно, делаете это ради Николая. У вас, ребята, невероятная совместная история, и я... извиняюсь, наверное, за то, что испортила вашу группу. Немного странно извиняться за то, что осталась в живых, но это было безумие. Моя обычная жизнь была довольно однообразной. За исключением... ну, тех парней в моей квартире! — она смеется, когда вспоминает, и смотрит на меня. Я сжимаю ее крепче, чтобы заставить замолчать. — Как ты думаешь, мой отец знает, что случилось с другой командой? Тот страшный блондин со шрамом на лице? Он был таким подонком. Он даже не помог с воздушными шарами. — Она раздраженно вздыхает, продолжая что-то бормотать, размахивая руками и проливая на меня немного кофе. Я смотрю на нее расширенными глазами, показывая, чтобы она замолчала. Она так легко делится информацией. Почему ей так комфортно рядом с ними?

Возможно, она самый тупой умный человек, которого я когда-либо встречал. Иногда, когда она начинает говорить, кажется, что она даже не знает, к чему ведет, и это доставит ей неприятности в моем мире. Она не может позволить себе чувствовать себя в безопасности рядом с этими людьми.

— Команда Фредерика? Они нашли тебя? Что с ними случилось? Но сначала, что случилось с воздушными шарами? — Лев снова наклоняется вперед и криво улыбается Ане.

— Я убрал их троих, — немедленно отвечаю я, нисколько не сожалея о своем решении.

Царь в замешательстве наклоняет ко мне голову, уголки его губ слегка приподнимаются.

— Ну, учитывая, что мы понятия не имели о них, кроме того, что они тоже были наняты, Рамон тоже не должен ничего знать, — задумчиво говорит он, и от взгляда, который он бросает на Ану, у меня почему-то начинает гореть кожа. Моим следующим правилом будет, чтобы никто не смотрел на нее так долго.

— И мы делаем это не только ради твоего мужчины. Если ты так долго находишься рядом с ним, то, должно быть, знаешь, какие мы все. Мы не из хороших ребят, — Лев продолжает с того места, на котором остановился Царь, всегда заканчивая предложения друг друга. Он фыркает в ответ на смех и закидывает ноги на кофейный столик. — Но я люблю пробовать новое дерьмо. Со всеми нами ты в безопасности. — Он улыбается ей, а Царь что-то бурчит в знак согласия и кивает Поли, которая не может оторвать глаз от Аны.

Мое раздражение возрастает, когда они говорят с ней так, словно меня здесь нет. Ее не нужно уверять, что она в безопасности. Я здесь и поэтому она знает, что с ней все будет в порядке. И снова я с усилием успокаиваюсь, когда Ана проводит своей рукой по моей, сжимающей ее бедро.

Почему я никогда не думал о том, что произойдет, когда моя команда снова войдет в мою жизнь? Может, я и не обладаю эмоциональным интеллектом, но я чрезвычайно эффективен в своей работе, и это было небрежно с моей стороны.

— К тому же, вы правы, мы не хотим наживы от картеля. С этим было бы слишком много работы. Я думаю, что нам лучше всего отправиться в Нью-Йорк, чтобы встретиться с крысой. Это то, что мы планировали до того, как узнали, что она жива. — Царь мотает подбородком в сторону Аны и отхлебывает кофе.

— Этого не будет. — Я стучу кружкой по столу. Ана пытается удержать меня, но на этот раз она ошибается. — Я не подпущу ее даже близко к людям, которые хотят ее смерти. Придумай другой гребаный план. — Я встаю, как и Поли, внимательно смотрящая на меня. Лев напрягается, но Царь остается спокойным.

— Ана, я думаю, мы должны это сделать. — Царь игнорирует меня и обращается прямо к ней. Я встаю между ними, но она обходит меня с раздраженным вздохом. — Мы поступим разумно. Встретимся с ним на наших условиях. Я клянусь, мы будем осторожны, но нам нужно что-то сделать, чтобы получить ответы, потому что мы никак не можем справиться со всей его организацией. — Царь расправляет плечи, Лев разводит руки, братья борются с признанием, что они никого не могут взять. Держу пари, мы могли бы. Как мы узнаем, если не будем давить на себя?

— Я поняла, — тихо говорит Ана, и я поворачиваю к ней голову. — Почему бы нам не обсудить это? Нам нужен костер, если они собираются остаться на ночь. — Она переплетает свои пальцы с моими, и обе стороны меня снова начинают войну друг с другом. Что хорошего принесет сон?

Я мог бы унести ее. Заставить ее снова пойти со мной и спрятать, но она бы снова расстроилась. Мы зашли так далеко. Она доверяет мне, и я тоже должен доверять ей. Черт возьми.

— Я помогу тебе с дровами, — предлагает Лев, вставая и потягиваясь.

— Идите все подождите снаружи. — Я не спускаю глаз с Аны, но отдаю приказ остальным. Лев показывает мне большие пальцы и выскакивает на улицу, Царь следует за ним, но Поли на мгновение колеблется, продолжая смотреть на Ану, прежде чем тоже уйти.

— Мы поговорим об этом позже, но не покидай эту хижину. Они будут спать снаружи в палатке. Понятно? Ты можешь принести им несколько одеял, если хочешь, но я не передумаю. — Я хватаю ее за обе щеки, чтобы заставить выслушать меня. Она накрывает своими руками мои, когда я сжимаю ее, прижимая ее щеки друг к другу, когда она слегка улыбается мне.

— Ты правда думаешь, что они собираются причинить мне боль? — Она медленно подходит ближе, пока я трясусь от ярости из-за неизвестности.

— Они никогда не лгали мне раньше, иначе я бы не работал с ними, но мы никогда не отклонялись от намеченной цели, как только соглашались на работу. Я хочу доверять им, но мне нужно, чтобы в этом ты прислушалась ко мне. Пожалуйста. — К счастью, она кивает и наклоняет голову. Поцеловав ее в лоб, я заставляю себя выйти из хижины.

Несмотря на то, что у нас достаточно дров, я приношу еще, чтобы нам хватило тепла пережить ночь и холодное утро, не покидая хижину снова. И держу пари, она захочет, чтобы я приготовил им всем завтрак. Моя глупая девочка.

Лампы на крыльце недостаточно, чтобы я мог как следует разглядеть всех, но я все еще вижу темные фигуры Поли и Царя, которые идут по опушке леса, что-то собирая. Я бы беспокоился, что она собирает что-то для выработки токсина, но я уже собрал все опасное в этом районе. Хотя я все равно буду присматривать за ней. Однажды я видел, как она готовила яд из каких-то случайных вещей, которые нашла в шкафу.

— Она кажется великолепной, — бормочет мне Лев, облокотившись на перила, пока я складываю лишние дрова рядом с дверью на крыльце. Мои губы кривятся в усмешке, когда я резко бросаю охапку дров, отчего несколько брусков катятся к нему. Похоже, не замечая моего предупреждения, он хватает один и протягивает мне. — Почему ты не...

— Заткнись нахуй. — Я дергаю головой, чтобы заставить его подняться, когда он приходит мне на помощь. Ана щелкает языком по зубам, чтобы отругать меня, когда выходит из парадной двери рядом с нами с двумя охапками одеял, подушек и свитеров. Я в отчаянии смотрю на нее расширенными глазами, что только заставляет ее хмуриться в ответ, когда она спускается по ступенькам. Она не продержалась и получаса.

— Я не говорю ничего плохого. Клянусь. Я просто хотел спросить, почему ты не позвонил нам? Мы бы бросили то, что делали, чтобы помочь. И еще, разве ты не хотел, чтобы мы познакомились с твоей как бы... партнершей? Она чертовски крутая, — продолжает Лев, как будто я не сказал ему помолчать.

Мне не нужно долго думать над его вопросом.

— Если бы я сказал вам, что не могу убить ее, и в то время не понимал почему, вы могли бы попытаться сделать это сами. Я не хотел убивать вас, — просто отвечаю я, наблюдая, как Ана отдает одеяла Поли, которая с каждой минутой выглядит все более смущенной.

— На каком-то уровне ты должен знать, что твоя семья поддержит тебя. Не забывай об этом. — Лев хлопает меня по плечу, и я, наконец, смотрю на него. Мы все семья? Я подумал, что они смотрели на меня как на оружие, как и Агентство. Я сделал неправильный выбор? Варево эмоций, кипящее у меня в животе, должно уйти. Так много чувствовать утомительно.

После того, как Ана устраивает их поудобнее, и мне приходится заталкивать ее обратно в хижину, я запираю дверь и хватаю обеденный стул, чтобы прижать его к ручке. Пока я спешу разжечь камин, Ана зевает и идет в спальню.

Я проверяю замки на окнах в гостиной, убеждаюсь, что мое оружие по-прежнему надежно закреплено, а затем бросаюсь проверять окна спальни. Когда я убеждаюсь, что мой пистолет все еще пристегнут к прикроватной тумбочке, меня временно отвлекает тихое хихиканье Аны.

— Николай, — шепчет она, когда я делаю глубокий вдох и снова оцениваю опасность. Она сидит на краю кровати с легкой улыбкой на лице, но выглядит измученной. Я хмуро смотрю на нее в ответ, прежде чем отвернуться к окну.

— Ты можешь остановиться ненадолго? — Ее мягкий голос кричит во мне, пытаясь заставить меня подчиниться ее воле, но я стою твердо. Я знаю, на что они способны, и только они знают меня как… кем я был до встречи с ней. Они могут подумать, что я переживу это, если они все таки закончат работу. Я не буду застигнут врасплох. — Поговори со мной секунду, пожалуйста.

— Если я заговорю с тобой, я повышу голос. А тебе нужно поспать. — Я поворачиваю к ней голову, и, похоже, мои слова выматывают ее еще больше. Я не помогаю. Я еще мгновение вглядываюсь в ночь, прежде чем желание подойти к ней становится слишком сильным.

Я поворачиваюсь к ней, когда это сокрушительное ощущение давит на меня сильнее, чем когда-либо прежде. Когда я делаю шаг к ней, тяжесть на моей спине заставляет меня упасть на колени. Когда я обнимаю ее за талию и прижимаюсь лицом к ее лицу, она разводит ноги в стороны, хватаясь за мою шею и позволяя нам обоим сделать глубокий вдох.

Она была в опасности, а я оставил ее одну. Моя единственная работа — обеспечивать ее безопасность, и я чуть не потерпел неудачу. Что, если я продолжу терпеть неудачу?

— Почему ты не боишься того, что может случиться? Или просто не в ярости от всего, что узнала? — Я пытаюсь говорить ровным тоном, но это звучит как удар хлыста. Она быстро выдыхает и проводит руками по моим волосам, каким-то образом позволяя моим воспаленным глазам закрыться впервые за то, что кажется часами.

— Злиться так утомительно. И все, что я узнала, уже истощило меня. У меня хорошее предчувствие от твоей команды. Я думаю, они были просто шокированы, увидев, как я разгуливаю живая, понимаешь? Или, может быть, немного обижены тем, что ты им лгал?

Тщательно обдумывая ее слова, я сажусь на корточки, чтобы понаблюдать за ней, зная, что у нее всегда есть ответы, которые я ищу. Схватив ее за руки, я провожу большими пальцами по ее нежной коже. Что, если бы они забрали ее? Что, если организация ее отца действительно доберется до нее? Я возвращаюсь к своей идее спрятать ее куда-нибудь и уничтожить весь картель.

Я не могу позволить никому забрать ее. Никто другой в этом мире не защитит ее так, как я. Никто не может заботиться о ней так, как я.

Когда я связывал ее, то убедился, что она может тянуть так сильно, как захочет, и это не повредит ей, но я все равно связал ее. Я прихожу в ярость при мысли о том, что кто-то похитил ее, но я тоже ее похитил. Я не могу представить, чтобы кто-то причинил ей боль, но я причинил ей боль. Я все еще гребаный монстр.

— Тебе пришлось пережить слишком много. — Это тяжелое, удушающее ощущение давит на меня все сильнее, кажется, что оно ломает мои кости, вдавливая меня в пол. — Как ты можешь не ненавидеть меня? — Я опускаю голову, задавая вопрос, от которого это тяжелое, удушающее ощущение наваливается на меня все сильнее, ощущение, что оно крадет воздух, которого я не заслуживаю.

— О, детка. — Она наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку, сочувствие в ее голосе проникает в меня. Вся ее жизнь несколько раз переворачивалась с ног на голову, и это она меня успокаивает. Тяжесть начинает сдавливать меня со всех сторон, заставляя мое дыхание замирать внутри моего тела.

— Каким бы безумием это ни было, я благодарна, — мягко говорит она, кладя свою голову на мою. — Ты все изменил в моей жизни, и я начала понимать, как сильно на самом деле ненавидела всю свою жизнь раньше. — Она хватает меня за обе щеки и поднимает мою голову, чтобы я посмотрел на нее. Ее проникновенные темные глаза смотрят на меня, как тогда, у ручья. Как будто я — все, что ей нужно. — Иногда мне кажется, что я немного схожу с ума. Мне страшно, и я понятия не имею, что будет дальше, но благодаря тебе я, наконец, тоже живу.

Я заставляю ее замолчать одними губами. Поднимаясь, я обнимаю ее, чтобы уложить на кровать. Я никогда не заслужу ее времени и уж точно не ее любви, но я не могу ее отпустить. Я докажу, что достоин.

Наш поцелуй медленный и ленивый, именно то, что мне нужно. Всегда. Я лежу рядом с ней, и она прижимается ко мне, когда я заключаю ее в свои объятия. Она медленно скользит своим языком по моему, пока я просовываю руку ей под свитер, чтобы почувствовать ее кожу. Наши лбы упираются друг в друга, когда она прерывает поцелуй, и пальцами гипнотизирует меня, проводя по моим напряженным рукам.

— Ты сказал, что любишь меня. — Ее задыхающиеся слова пронзают мое тело, как выстрел. Я и не знал, что слова могут обладать такой силой.

Я провожу губами по ее подбородку к шее, оставляя за собой легкие поцелуи. Проведя рукой по ее бедру, я перекидываю ее ногу через свою. Ощущение ее тела рядом со мной смывает так много разрушительных ощущений последних нескольких часов.

— Я должен был сказать это у ручья. В этом нет смысла, и, возможно, никогда не будет, но я знаю, что люблю тебя. Мне все равно, где мы находимся, пока у меня есть ты.

Возможно, это единственное, что сейчас имеет для меня смысл. Я бы предпочел спрятать ее подальше и сам обо всем позаботиться, избавиться от ее врагов, но мне нужно, чтобы она была со мной, и она хочет разобраться с этим лицом к лицу. Я не должен был бы удивляться.

Ее глаза медленно закрываются, когда она утыкается лицом мне в шею, и я обнимаю ее, проводя по ней руками, пока не чувствую, что она засыпает. Несмотря на усталость и комфорт ее объятий, я не могу уснуть. Я хочу доверять им, но не доверяю никому, когда дело касается ее. Я только-только начал доверять самому себе с ней. Я полагался на них, чтобы они держали меня на правильном пути, но Ана заставляет меня думать, что я действительно знаю, что правильно. Она изменила меня, но, возможно, я был на пути к жизни, когда встретил ее.