Цветок зверя

Перестань говорить такие вещи

Ана

— Хочешь воды? — Кричу я через открытую дверь.

— Да. Спасибо, — отвечает он, прежде чем в воздухе снова раздается треск ломающегося дерева. Налив в два стакана воды, я надеваю сандалии, все еще немного ошеломленная тем, как жарко сегодня стало. Температура здесь безумная. Я рада, что избавилась от его свитеров, но во время нашего похода я вся вспотела.

После завтрака он покатал меня на квадроцикле, чтобы кое-что показать. Я думала, это будет еще одно жуткое дерево, но нет, это была гора. Мы взбирались на эту чертову гору, ноги горели всю дорогу. Он назвал это "небольшим откосом", что бы, черт возьми, это ни значило.

Однако, когда мы добрались до вершины, виды открылись великолепные. Но меня более чем немного нервировало то, что, насколько я могла видеть с вершины утеса, там было только ещё больше леса. Вдалеке виднелись огромные горы, в которые я предпочитаю верить, что это горы Рокки. Я не хочу знать, находимся ли мы на другом континенте. Мне нужно верить, что я не так уж далеко от... дома. От этого слова у меня немного скручивает живот.

Несмотря на противоречивые эмоции после нашей сегодняшней прекрасной прогулки, я чувствовала себя довольно отвратительно, когда мы, наконец, вернулись. Вот почему я сразу же приняла душ и выбрала свое голубое струящееся платье с запАхом, чтобы насладиться солнцем.

Мое тело болит, но, к его чести, моим ногам стало лучше после того, как он научил меня сгибать их в зависимости от окружающей среды. Может быть, он снова помассирует мне их. Я медленно моргаю, позволяя воспоминаниям о его больших, теплых руках еще больше согреть мою кожу.

У него, должно быть, хватит сил помассировать меня, если я попрошу. Я имею в виду, он прыгал по выступам скал, тащил меня за собой, лазил по деревьям, чтобы найти мне фрукт, а теперь рубит поленья. Я шучу по этому поводу, но если бы кто-нибудь сказал мне, что он на самом деле робот, я, возможно, поверила бы ему.

Я сую книгу под мышку и расправляю платье, прежде чем взять стаканы с водой и выйти на улицу. Когда мой взгляд останавливается на нем, мне приходится ухватиться за перила, когда я чуть не оступаюсь.

На нем темно-зеленые брюки-карго и облегающая черная футболка с коричневыми подтяжками, подчеркивающими его широкую грудь. Когда мы отправлялись в поход, на нем была красная клетчатая рубашка, так что я не слишком отвлекалась на его тело. Не сказать, что никогда, но и не так часто. Солнце играет на его загорелой коже, и его плечи ссутуливаются, когда он опускает топор на огромный пень.

— Ублюдок, — рычит он на широкую часть ствола дерева, когда она не раскалывается, и у меня отвисает челюсть. Когда он вытирает пот со лба, на нем остается грязная полоса.

Он снова взмахивает топором, заведя руки за спину. Я не могу не вздрогнуть, звук эхом отражается от деревьев, когда он опускает его, раскалывая дерево на фут или около того, но не до конца. Он тяжело дышит, и все его мышцы напрягаются, когда он снова опускает топор. Обрубок трескается наполовину, и на его лице появляется зловещая ухмылка.

— Давай, ублюдок. Сломайся для меня, — выдавливает он, и хныканье вырывается из моего пересохшего горла. Он закидывает топор обратно за плечи и опускает его, каким-то образом замедляя время на мгновение. Громкий треск раскалывающегося огромного пня эхом разносится вокруг нас. Вау.

Я заставляю свои ноги оставаться устойчивыми, когда подхожу к нему. Он бросает свой топор в сторону образовавшейся кучи, прежде чем проделать то же самое с обрубками.

— Спасибо. — Он поднимает край футболки, чтобы вытереть пот с лица, и мой язык непроизвольно выскальзывает, чтобы облизать губы. Он хватает стакан, прежде чем осушить его до дна, и вытирает рот тыльной стороной ладони. Иногда я ненавижу, когда он ведет себя так грубо. Но... не всегда. Городские парни, которых я знала, иногда были вежливыми, болтливыми и немного чопорными. Некоторые другие фотографы побывали по всему миру, но я не знаю, встречала ли раньше парня, который хотя бы колол дрова.

— Ты хочешь еще? — Я пытаюсь придать своему голосу твердость, но получается с придыханием, отчего его брови медленно сводятся, когда он наклоняет голову. Я не отвечу ему, если он спросит, что я чувствую прямо сейчас. Это может только доказать, что то, что он сказал на прошлой неделе, было правдой. Я не готова к тому, что он окажется прав.

Не дожидаясь его ответа, я поворачиваюсь и поднимаюсь обратно на крыльцо. Сев на качели, я открываю книгу, заставляя себя отвести от него взгляд. Пока он продолжает рубить, я понимаю, что это невозможно.

Когда я видела его агрессивным, то приходила в ужас, поэтому у меня не хватало мозгов понять, как он на самом деле выглядит, когда что то делает. Его сила потрясает меня каждый раз, хотя я отчаянно сопротивляюсь ей.

Это самое долгое время, когда я наблюдала за ним без того, чтобы он смотрел на меня. Он всегда смотрит на меня, но прямо сейчас, как будто меня не существует. Он даже ничего не сказал о моем платье. Мне нужно научиться игнорировать его таким же образом.

Я распускаю пучок и расчесываю волосы пальцами, прежде чем пододвинуться к краю сиденья и сбросить обувь. Я буду наслаждаться погодой, если вдруг у нас снова похолодает, как на прошлой неделе.

Перекинув лодыжки через перила, чтобы солнце грело мои ноги, я откидываю голову назад и закрываю глаза, зная, что не смогу сосредоточиться на своей книге, когда такой робот-лесоруб вон там.

— Черт, ты заставила меня поработать над этим, — выдыхает он, и я не могу удержаться от хихиканья. — Ты снова смеешься надо мной?

Он откидывает голову назад, чтобы перевести дыхание, когда я, приоткрыв один глаз, смотрю на него. Он приподнимает футболку и снова вытирает лицо ее подолом. Он делает это нарочно.

— Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так сильно ругался в адрес деревьев. — Я слежу за линиями его точеного живота и чернилами, покрывающими его.

— Однажды ты назвала уличный фонарь "капризной сукой". — Он кладет еще один невероятно большой обрубок на пень, и я проглатываю свой ответный выпад, потому что он одним взмахом раскалывает новый кусок. Летят щепки, и он рычит, как медведь, на ошметки, чтобы рассмешить меня. Я снова закрываю глаза.

Я опираюсь ногами на перила, чтобы раскачиваться взад-вперед, в то время как моя кожа продолжает гореть. Он колет гораздо больше дров, чем, по моему мнению, было необходимо, но слушать его сбивает с толку и увлекает, и я надеюсь, что он будет колоть и дальше.

Я лишь изредка поглядываю на него, но он продолжает игнорировать меня. На самом деле это начинает меня беспокоить. Я полностью открываю глаза, только когда он взбегает по ступенькам. Я ожидаю, что он спросит меня о чем-нибудь или скажет, что я идеальна, но вместо этого он просто снова вытирает лицо, заходя внутрь. Включается душ, и я вскакиваю с сиденья. Как он смеет игнорировать меня.

Я агрессивно провожу рукой по лицу, когда понимаю, насколько нелепо себя веду. Почему меня это волнует? Я захожу внутрь и размешиваю макароны, или "горные пенне", как я их называю. В них только один сорт сыра, поэтому они немного блеклые по вкусу, но сойдет. Пока он принимает душ и переодевается, я накладываю на тарелки и рулеты, которые он испек вчера.

Я накрываю на стол и нетерпеливо жду его. Чего он так долго? Мне просто снова скучно, должно быть, из-за этого. Может быть, он закажет для нас какие-нибудь пазлы или что-нибудь в этом роде. Мои глаза жадно расширяются, когда он выходит и идет прямо к раковине за водой.

Лучи заходящего солнца падают в окно и отражаются на его остром лице. Он подстриг свою короткую бороду, а волосы зачесаны назад волнами. Обычно после душа он надевает джоггеры и футболку, но сегодня он снова надел новые джинсы и темно-синий лонг с длинным рукавом. Должно быть, после душа он куда-то собирается. Хорошо, потому что я чувствую, что вот-вот снова накричу на него.

Я начинаю есть, когда он подходит и садится напротив меня, воздух наполняется ароматом сосны и его мускуса. Он подхватывает пенне и кладет в рот большую горсть.

— Срань господня, Ана, — бормочет он с набитым ртом, закрывая глаза. Ненавижу, когда он так произносит мое имя. "Ана". Мудак. — Это невероятно. — Он запихивает в рот еще, а его глаза остаются закрытыми, как будто он смакует каждый кусочек. Ему нужно остановиться.

Я заставляю себя сосредоточиться на еде, но не доедаю и половины, когда он идет и берет еще. Он издает сводящие с ума тихие стоны, поглощая макароны, как будто наконец-то почувствовал вкус еды. Он и это тоже делает нарочно?

Когда мы наконец заканчиваем, он откидывается назад, положив руку на живот, и запрокидывает голову. Наблюдая за ним, я не могу не задаться вопросом, каким бы он был в ресторане на свидании. Был бы он вежлив? Это на него не похоже. Он занимает все пространство в комнате.

Что действительно давит мне на душу, так это то, как я раньше его не замечала? Как я могла не понимать, что этот зверь был у меня за спиной в течение нескольких месяцев?

Что он увидел во мне? Есть ли у меня вообще от него секреты? Меня все еще беспокоит, что он так и не подошел и не поговорил со мной. Возможно, он мог бы познакомиться с Реей и Вэл. Возможно, он бы им понравился. Я думаю с условием, что они не знали бы обо всей этой истории с убийцей, превратившимся в сталкера.

Я подлетаю и хватаю его миску, прежде чем подойти и опрокинуть ее в раковину. Опершись о край столешницы, я делаю глубокий вдох. Как он со мной это делает? Почему я вообще думаю о том, как бы он вписался в мою жизнь раньше, когда я провела весь день просто безумно счастливой оттого, что меня не было в городе?

Когда я думаю о доме, это просто мешанина кошмаров и сбивающих с толку снов, но они всегда красочные. Невероятные оттенки, которые я, естественно, видела только здесь. Я понятия не имею, как будет выглядеть завтра, или следующая неделя, или дни до конца моей жизни, но я не вернусь в этот город. Я больше не буду жить в оттенках серого.

— У меня сюрприз. Я только вчера его починил, — говорит он с возбужденным блеском в глазах, прохаживаясь по комнате. Я выпрямляюсь с улыбкой, пытаясь скрыть войну в глазах, но он продолжает не реагировать на меня. Ауч.

Он открывает большую кладовую и отодвигает несколько коробок, прежде чем вытащить со дна старый проигрыватель компакт-дисков. Я бросаюсь к нему, когда он ставит его на приставной столик перед окном.

— Не могу поверить, что у тебя это есть! — Восклицаю я, мое настроение поднимается от обещания музыки. Он возвращается в кладовку, чтобы взять несколько компакт-дисков, и я подпрыгиваю на пятках, когда он протягивает их мне.

— Не знаю, хороши ли они. — Он пожимает плечами, проводя рукой по волосам, и смотрит выжидающе, как тогда, когда вручал мне тот цветок. Я перебираю их, прежде чем взглянуть на него с теплой улыбкой. Это то, что мне было нужно. Отвлечение.

— Они потрясающие. Спасибо. — Я расслабляю плечи, когда спокойствие берет верх над головокружительными эмоциями последних нескольких часов. А может, и над всем днем или неделей. В последнее время он был чертовски напряжен.

Я выбираю компакт-диск "Fleetwood Mac", и "Dreams" начинает проигрываться. Звук более потрескивающий, чем при использовании Bluetooth-динамика, но это здорово! Закрыв глаза, я слегка покачиваюсь в такт.

Это прекрасно помогает мне отвлечься от него, когда мои мысли уносятся прочь вместе с мелодией. Несмотря на то, что мне начало нравиться просыпаться под шум ветра, шелестящего в кронах деревьев, и снующих животных, я скучала по хорошей музыке.

Я не могу не вздрогнуть, когда он кладет руку мне на бедро и заходит мне за спину. Он игнорирует мою отпрянувшую руку и двигается со мной под песню. Его глаза из-под тяжелых век скользят по мне, когда он нежно прижимается своей грудью к моей спине, и я искренне не могу удержаться, чтобы не упасть головой ему на плечо.

Когда он делает еще один вдох, я поворачиваюсь в его объятиях. Меркнущий свет снаружи отражается от его ярких глаз, которые наконец-то обращены на меня. Я теряю здравый смысл в миллионный раз с тех пор, как попала сюда, когда вкладываю свою руку в его.

Он опускает руку ниже на мою спину, пока наши тела продолжают двигаться в такт песне. Скользя рукой по его твердым плечам, я прижимаюсь к нему, и мой прежний гнев куда-то исчезает. Мы смотрим друг на друга одинаковыми, слегка смущенными взглядами, танцуя в гостиной.

Его губы растягиваются в улыбке, когда он наклоняет голову ко мне. Я задерживаю дыхание, думая, что он собирается поцеловать меня и, возможно, испортить этот момент, но он просто приближает свое лицо к моему. Это самые мягкие черты его лица, которые я когда-либо видела.

Когда ритм ускоряется, он отворачивает нас от стола и подталкивает меня к повороту. Он использует наши соединенные руки, чтобы вернуть меня обратно, и я тихо смеюсь, когда он кружит меня в своих объятиях.

Мы работаем вместе в танце, когда он ведет нашими телами, а я показываю нам ритм. Ощущение его сильных, горячих рук на мне ошеломляющее и интенсивное, но невероятно успокаивающее. Он разворачивает меня на месте, и я натыкаюсь на него, заставляя его полностью обхватить меня руками. Он издает веселый вздох, качая головой и продолжая прижимать наши тела друг к другу.

Когда песня переходит на "Landslide", мы замедляемся, мягко покачиваясь друг напротив друга. Он снова сводит наши руки вместе и прижимает их к своей груди, когда я кладу голову ему на плечо. Его лицо прижимается к моей шее, когда он делает еще один глубокий вдох. Это было слишком просто. Должна ли я прекратить это?

Но стоит признать, что в данный момент я по-прежнему не хотела бы находиться нигде еще. Зная, что только сбиваю с толку нас обоих, позволив этому случиться, я решаю уделить себе на это еще всего пять минут. Его большой палец касается кожи у меня на спине чуть выше платья, от этого легкого прикосновения по мне разливается электричество. Деревянные половицы слегка поскрипывают, когда мы ступаем вместе, и комната снова наполняется им.

— Могу ли я добавить это к тому, что я делаю для своей души? — Он шепчет мне в шею, крепче обнимая меня.

Вот и все. Я отталкиваю его и обхватываю себя руками, отворачиваясь, но мое тело не остывает. Как он может так поступать со мной?

— Прекрати говорить подобные вещи! — Я кричу, когда ярость сжигает мои чувства. Его паническое, растерянное выражение лица снова почти ломает меня. — Нет. Прекрати! — Я агрессивно указываю на его страдальческое лицо. — Ты не можешь ожидать, что я смирюсь с этим, Николай! — Я провожу руками по лицу и показываю ему палец, когда он делает шаг ко мне. — Нет!

Я отталкиваю его, когда он подходит слишком близко, и его губы кривятся в рычании. О, нет.

— Черт возьми, Ана. — Он запускает руки в волосы. — Знаешь, почему я никогда не пойму тебя? — Когда он стремительно приближается ко мне, я обхожу диван, чтобы он оставался между нами.

— Просвети меня! — Мое дыхание учащается, когда я готовлюсь бежать. Что хорошего это даст? Черт!

— Потому что ты продолжаешь лгать себе. — Его плечи напрягаются, когда он сжимает кулаки, не прекращая приближаться, его замедляет только то, что я продолжаю удерживать мебель между нами. — Ты хочешь от меня большего, и ты, блядь, это знаешь, но ты думаешь...

— Ты не представляешь, что я думаю! — Я обхожу вокруг стула и тыкаю пальцем ему в грудь, отказываясь от попыток защититься. Если он хочет причинить мне боль, пусть будет так. Я не стану прятаться! Его тело дрожит, когда он подходит ко мне, но я не отступаю. — Люди могут чего-то хотеть и в то же время знать, что это плохо для них. Тебе придется принять то, что думаю я, потому что ты никогда не поймешь страха! Ничто не пугает тебя так...

— Ты думаешь, я не знаю страха? — Его дикие глаза расширяются, когда он быстро делает шаг ко мне, заставляя меня прижаться спиной к стене. — Ты, блядь, пугаешь меня, Ана. — Его руки ударяют по стене рядом со мной, гремя банками на полке и сотрясая меня до костей.

— Я каждую минуту боюсь, что тебе будет больно или что я могу причинить тебе боль. Или что я собираюсь все испортить и... ты отгородишься от меня навсегда. — Его тон смягчается, когда его лоб прижимается к моему. Он качает головой и на мгновение зажмуривает глаза, боль искажает все его лицо. Я отчаянно пытаюсь сдержать рыдание, которое грозит вырваться наружу.

— Но ты права. — Он испускает долгий, тяжелый вздох, который обволакивает меня, его тело, кажется, увядает. — Я никогда по-настоящему не понимал страха, пока не встретил тебя. Возможно, я никогда не пойму этого достаточно. Я не буду давить на тебя. Мне очень жаль.

Когда он отстраняется, мое сердце сжимается в груди, он сжимает его, пока не освобождает для себя место. Мои стены рушатся окончательно.

Слезы текут по моим щекам, когда я хватаю его за лицо и смыкаю наши губы. Мы стонем друг другу, когда он обнимает меня за талию, а я хватаю его за волосы. Наши языки стремятся найти друг друга, и агрессивное рычание сотрясает его грудь.

Я знаю, что мы целуемся впервые, но это определенно так не ощущается. Его сильный язык исследует мой, посылая жар в каждую частичку меня. Его руки крепко держат меня, не убирая с моей талии, но я хочу, чтобы они были на всем моем теле. Схватив его за волосы, я притягиваю нас друг к другу, чтобы он понял, что я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне сейчас.

Без дальнейших уговоров он хватает меня за бедро и поднимает ногу, скользя по моей коже, оставляя за собой обжигающий след. Я стону в него, когда его твердеющая длина прижимается ко мне. Он скользит рукой к моей заднице и крепко сжимает, пока я впиваюсь ногтями в его плечи. Мы рвем и хватаем друг друга в исступлении, отчаянно пытаясь поглотить друг друга.

Наши языки сплетаются, прежде чем он проводит зубами по моей губе. Моя голова запрокидывается от мощных ощущений, которые проносятся сквозь меня, когда он лижет и покусывает мою шею, заставляя мою грудь выгибаться навстречу ему.

Я обхватываю его ногой, чтобы притянуть к себе, заставляя его тереться об меня, снова гремя банками позади нас. Его мышцы напрягаются под моими прикосновениями, и моя кожа нагревается до такой степени, что я боюсь, что никогда больше не остыну.

У меня есть момент ясности, когда моя логика кричит мне остановить его. Что мы не сможем оправиться от этого, если я позволю этому случиться. Он не сделает шаг назад. Не поймет промаха в моей сдержанности, только то, что я сдалась ему. Как я могу держать нас на расстоянии, если признаю, что так сильно хочу его?

Его руки жадно блуждают по моему телу, в то время как его язык и зубы пожирают мою кожу, заставляя мой разум кружиться в этом головокружительном танце. Обе его руки проскальзывают мне под платье, и он хватает меня за задницу, прежде чем поднять. Все еще споря сама с собой, я обвиваю его ногами, когда он ведет нас к островку, чтобы посадить меня на край.

Несмотря на то, что я нахожусь в состоянии войны сама с собой, наши тела перекатываются вместе, как будто знают друг друга. Я притягиваю его бедра к себе, а его руки обхватывают мои бедра. Он перемещает свой рот от моей ключицы к другой стороне шеи, как будто он движется именно туда, куда я хочу, и мне не нужно произносить ни слова. Возможно, он не совсем понимает мой разум, но он читает по моему телу лучше, чем я когда-либо считала возможным. Я хватаю его за волосы и издаю задыхающийся стон, моя голова снова откидывается назад в блаженстве.

— Скажи мне остановиться. Сейчас же, — предупреждающе рычит он в разгоряченную кожу на моей шее, когда его грубое прикосновение сжигает остатки моей логики. Стон вырывается из моего горла, когда я снова поворачиваю к нему лицо. Его острый взгляд впивается в меня за секунду до того, как он хватает воротник моего платья и стягивает его с моих рук.

— Не останавливайся, черт возьми, — выдыхаю я свое требование, и он хватает мое лицо, чтобы наши губы снова соприкоснулись. Мне надоело лгать самой себе.

Он хватает подол моего платья, и я двигаю бедрами, чтобы он мог поднять его вверх по моему телу. Мы разнимаем наш поцелуй только для того, чтобы он сорвал его с моей головы.

Наши губы настойчиво соединяются, исследуя кожу друг друга неистовыми движениями. Он стонет, хватая меня за грудь, а другую руку просовывает в нижнее белье, чтобы сжать мою задницу. Я тянусь за спину, чтобы расстегнуть лифчик, прежде чем выбросить его, нуждаясь в его прикосновениях повсюду. Он тут же опускает рот вниз и проводит языком по изгибу моей груди, по соску и вверх к плечу.

Моя грудь выгибается навстречу ему, когда я давлюсь стоном, впиваясь ногтями в его кожу головы, чтобы притянуть его сильнее. Он прикусывает краешек моей груди, прежде чем провести языком по моему соску, давая мне все, что мне нужно.

Хотя этого чертовски много. Я не могу справиться с тем, что он заставляет меня чувствовать. Часть меня хочет, чтобы он притормозил, но гораздо более темная часть кричит, чтобы он просто взял меня. Прямо сейчас этот голос громче всего остального.

Я припадаю на локти с прерывистым дыханием, когда он проводит зубами по моему соску. Его горящие руки оставляют электрические следы на моей коже, а его ненасытный рот сводит меня с ума от желания. Я упираюсь ногами в его задницу, чтобы снова притянуть к себе, и его невероятно твердый ствол упирается в мою пульсирующую сердцевину.

— Как ты можешь быть такой на вкус? — С агрессивным стоном он проводит грубыми поцелуями по моему животу и сильно прикусывает. Я издаю пронзительный стон, и он за секунду облизывает укол, прежде чем сделать это снова, ниже.

Мне удается поднять голову и открыть глаза как раз вовремя, чтобы он успел сорвать с себя рубашку. Слабый свет камина позади него отбрасывает зловещую тень на его внушительную фигуру. Он возвышается надо мной, свет отражается от его зубов, когда он рычит на меня сверху вниз.

Он слишком смертоносен даже для самой лучшей камеры. Он должен быть гребаной картиной.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его груди, когда он хватает меня за нижнее белье с обеих сторон и срывает его с моего тела. Мои ноги вздрагивают, когда он это делает, и его колени опускаются на землю прежде, чем я успеваю дотронуться до него. Он не дает мне ни секунды на раздумья, прежде чем скользнуть языком по моей ноющей киске.

Я задыхаюсь, когда его агрессивный стон вибрирует внутри меня. Он неистовствует, когда пожирает меня и обхватывает руками мои дрожащие бедра, не замедляясь ни на мгновение.

— О Боже мой, — я издаю долгий, гортанный стон, когда давление от его прикосновений заставляет меня упасть на спину. Его руки скользят вверх, пока он не может схватить обе мои груди, и он крепче сжимает меня, когда я вцепляюсь в его напряженные бицепсы. Я провожу ногтями по нему, заставляя его издавать резкий стон, когда его язык ласкает мой клитор. Он умело кружит вокруг меня, распространяя мое возбуждение, поддерживая постоянное давление именно там, где я нуждаюсь в нем.

Он убирает руку с моей груди, чтобы прижать мою руку к столешнице, в то время как другая его рука скользит по моим бедрам. Жгучая боль ползет вверх по моему животу, когда он скользит двумя пальцами в мою жаждущую сердцевину. У меня перехватывает дыхание, когда он ритмично двигает пальцами внутри меня, с каждым разом все глубже.

Он говорил о чувстве, будто в нем борются две стороны, но прямо сейчас одна его сторона нежно скользит пальцами внутрь меня, чтобы растянуть, в то время как другая удерживает меня и сжимает мою руку так крепко, что остаются синяки. Все нервные окончания в моем теле умоляют о каждой унции внимания с обеих сторон от него.

— Николай... Да, именно так! — Я издаю рыдающий стон за секунду до того, как он убирает руку с моей руки на шею. Я хватаю его за запястье обеими руками, в то время как он сжимает мое горло.

Мой разум и тело представляют собой ошеломляющий шквал ощущений, не оставляющих мне другого выбора, кроме как устремиться навстречу своему оргазму. Он ни на секунду не ослабляет своего давления, его стон снова вибрирует во мне, когда мои стенки сжимаются вокруг его пальцев. Звезды начинают взрываться за моими веками, мое тело молит о воздухе, когда его огромная рука обхватывает мое горло. Это все равно что сунуть голову в пасть аллигатора, чтобы испытать острые ощущения. Может быть, я буду оглядываться на это как на ошибку, но прямо сейчас я, черт возьми, хочу этого.

Он сосет и проводит языком по моему клитору в ошеломляющем темпе, усиливая свою силу пальцами, упираясь в мои стенки. Воздух врывается в меня, когда он ослабляет хватку, позволяя мне сделать глубокий, прерывистый вдох, прежде чем снова сжать, задерживая воздух в моем теле.

Я никогда не доводила себя до такого оргазма, как сейчас. Обычно мой встревоженный разум просто не отключается, и тогда мне приходится самой заботиться о себе после этого. Я всегда отвлекаюсь на тревожные мысли о том, что они думают, подсвечивает ли яркое освещение мои ягодицы и целлюлит, как я пахну и миллион других вещей, которые делают мой оргазм недосягаемым.

Но не с Николаем. Мое беспокойство сильно, но я ничего не имею против него. Он оставляет достаточно места только для животного внутри меня, которое отчаянно хочет его. Я не могу думать ни о чем, кроме него. Каждый раз, когда его руки касаются меня, я начинаю действовать импульсивно. Будь то страх, или удовольствие, а иногда и то и другое вместе, я как будто знаю, что делать.

Когда мои ноги поднимаются, а тело начинает напрягаться само по себе, он ускоряет движение пальцев внутри меня и сжимает мой клитор. Он обхватывает его языком и крепче сжимает мое горло, чтобы полностью лишить меня воздуха. Сильная дрожь начинается в моей сердцевине и извергается по всему телу.

Мои дрожащие ноги впиваются в его плечи, все мое тело содрогается в конвульсиях под его хваткой. Он отпускает мою шею, позволяя мне сделать глубокий, судорожный вдох и плачущий крик на выдохе.

— Да! О, черт! — Я впиваюсь пальцами во все его части, до которых могу дотянуться, пока он опускает мои бедра, обхватив рукой мой живот. Он никогда не отпускает. Когда я делаю отчаянные вдохи, волны болезненного удовольствия прокатываются по моему телу. Я выгибаю грудь и дрожу от того, что он заставляет мой оргазм продолжаться.

Одним плавным движением он вытаскивает из меня пальцы и хватает меня за шею, чтобы притянуть к себе. Наши губы снова соприкасаются, и он хрипло стонет, погружая свой язык в мой рот. Мой вкус, смешанный с его дымным вкусом, пробуждает во мне эту плотскую потребность.

Я обхватываю его руками и ногами, и он снова поднимает меня, прежде чем ворваться в спальню. Моя спина ударяется о кровать, и он наваливается на меня всем своим весом, окружая меня сильным жаром. Как только наши конечности обвиваются вокруг друг друга, мы снова впадаем в неистовство. Хватать, тянуть, кусать и растирать. Все, что угодно, лишь бы компенсировать все моменты, которые мы потратили, не занимаясь этим.

Его неровное, прерывистое дыхание обжигает каждый уголок моего тела, и я тяну его вниз, нуждаясь в том, чтобы каждый дюйм его тела раздавил меня. Он закидывает мою ногу высоко на свое бедро, прежде чем врезаться в меня своим твердым членом, запрокидывая мою голову назад, пока мое естество жаждет его.

— Ана, — он издает глубокий стон у моего горла.

— Черт, мне нравится, когда ты так произносишь мое имя, — я издаю стон, прижимаясь к нему, но он хватает меня за бедра, останавливая, когда его лицо оказывается рядом с моим.

— Мне нужно, чтобы ты остановила меня. — Его резкие слова обжигают мою кожу, заставляя мою уверенность взлететь в небеса. Бьюсь об заклад, я могла бы остановить его. Возможно, я единственная, кто может.

— Я хочу этого. Я хочу тебя. — Я впиваюсь пальцами в его поясницу, нуждаясь в том, чтобы он был внутри меня.

Он делает глубокий, прерывистый вдох и за волосы оттягивает мою голову назад, в то время как его рот прикасается к моему горлу. Я использую свои ноги, чтобы спустить его штаны, и он останавливает мою ногу, чтобы сорвать их до конца.

Наша потная обнаженная кожа сливается воедино, когда нижняя сторона его члена скользит по моим складкам. Черт, он большой.

Я никогда не чувствовала ничего подобного. Не только его размер, но и безумная, животная потребность обладать им.

Он приподнимается и опускается на колени между моих ног, его широкие плечи расправляются, когда он глубоко дышит и проводит пальцами по моему животу. Мои руки дергаются, чтобы прикрыться, чувствуя себя такой беззащитной, но огонь в его глазах сжигает все это.

Он хватает меня за бедра, чтобы притянуть к себе, и мои руки взлетают вверх, чтобы ухватиться за подушку рядом со мной. В какой-то момент я понимаю, что он пытается контролировать себя. Его руки дрожат, когда он раздвигает мои бедра и смотрит на меня сверху вниз.

Когда он обхватывает пальцами свое толстое основание, я издаю сдавленный стон, захлебываясь им, когда он просовывает головку сквозь мои складки. Он делает дрожащий, успокаивающий вдох, пока колеблется.

— Пожалуйста, — хнычу я, и его глаза встречаются с моими, нуждаясь в последней частичке уверенности.

Он рычит кучу русских слов, похожих на ругательства, пока его глаза пожирают зрелище того, как он медленно погружается в меня. Мои глаза захлопываются, когда я издаю стон, мои мышцы дрожат от усилий приспособиться к нему.

— "Ya ne znayu, angel li ty. No ya seychas na nebesakh." — Его руки впиваются в мои бедра, когда он на мгновение остается внутри меня. Его слова заставляют меня открыть глаза и увидеть, как лунный свет отражается от его напряженных мышц и потной кожи, когда его голова запрокидывается назад, а дикий образ его надо мной пронзает меня еще одной вспышкой пламени. Срань господня.

Его толстый член растягивает меня, причиняя жгучую боль. Несмотря на то, что я уже переполнена, потребность полностью обладать им усиливается. Я хватаю его за руку и притягиваю к себе. Когда его локти ударяются о кровать рядом со мной, мы снова находим губы друг друга. Он медленно двигает бедрами напротив меня, пока его ширина скользит по моему влажному центру.

— Черт, Ана. Ты не похожа ни на что, что я когда-либо чувствовал.

Прерывистое дыхание, которое он издает, заставляет вибрировать его грудь напротив моей. Он вылизывает дорожку на моей горящей коже, прежде чем провести зубами по изгибу моего плеча и шеи, заставляя меня снова выгнуться ему навстречу. Мы медленно двигаемся вместе, привыкая друг к другу, наши руки никогда не прекращают своего исследования.

Как будто все его тело выковано из серы. Твердое, кипящее, мощное. Его стальные мышцы напрягаются под моими прикосновениями, когда он осторожно входит в меня. Тот факт, что он все еще сдерживается, заставляет боль в моем сердце усиливаться, умоляя о большем.

— Сильнее, — требую я на вдохе, даже не узнавая свой хриплый голос, но это заставляет его отреагировать немедленно. Он немного приподнимается, хватая мою ногу, чтобы закинуть ее себе на руку. Его губы кривятся в усмешке, а глаза вспыхивают мрачным обещанием за секунду до того, как он прижимается ко мне бедрами.

Сила его толчка посылает ударную волну сквозь меня, откидывая мою голову назад. Когда я повисаю у него на плечах, он задает глубокий, устойчивый темп, наполняя меня снова и снова, снова увеличивая давление в моем естестве.

— Ты так чертовски хорошо принимаешь мой член.

Он хватается за спинку кровати и приподнимается еще выше. Когда я провожу ногтями по его груди, из него вырывается рычащий стон, а дерево скрипит под его давлением.

Я сгибаю другую ногу, чтобы положить ему на грудь, и приподнимаю бедра навстречу каждому его толчку, вбирая его глубже. Это больше, чем я могу выдержать в течение нескольких мгновений, и это посылает жгучие волны резкого давления через мое тело при каждом толчке, но я ничего не сделаю, чтобы остановить его. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

Он хватает мои ноги и прижимает их к своей груди, когда наклоняет их вверх, заставляя меня схватиться рукой за его бедро, прижатое ко мне, мои нервы одновременно кричат о большем и молят о пощаде. Изголовье кровати скрипит под его рукой, когда он отталкивается ею от стены при каждом толчке. Он так чертовски глубоко, что у меня снова и снова перехватывает дыхание. Пульсирующее давление внутри меня разрывает меня на части и собирает обратно быстрее, чем я успеваю.

— Срань господня, Николай. Ты прав. Ничего подобного я никогда не испытывала, — кричу я, когда мои ноги начинают дрожать рядом с ним. Мои глаза захлопываются, голова поворачивается в сторону, когда тяжелое ощущение его толчков проносится сквозь меня, заставляя напрягаться каждый мускул.

— Скажи это снова.

Его агрессивный тон заставляет меня задыхаться от стона, огонь внутри меня становится все сильнее. Мои глаза закатываются, когда он решительно входит в меня, не давая моему телу времени собраться с силами. Он убирает руку с моих бедер, чтобы схватить меня за щеку, заставляя посмотреть на него.

— Произнеси мое гребаное имя, Ана. — Он держит меня за щеку, когда его большой палец скользит по моим губам. Я обвожу его языком, заставляя его сделать жестокий толчок, еще сильнее ударяя изголовьем кровати о стену. Мои инстинкты полностью берут верх, и крошечная частичка моего встревоженного "я" затрахивается до полного подчинения.

— Николай! — Кричу я, когда он вынимает большой палец у меня изо рта, чтобы снова схватить за челюсть. Одна моя рука взлетает, чтобы ухватиться за спинку кровати, в то время как другая опускается вниз, чтобы я могла впиться ногтями в его бедро. — О Боже мой! — Я издаю рыдающий вопль, когда он набирает темп и яростно входит в меня.

— Именно так. — Он крепче сжимает мою челюсть, когда вонзает свой толстый член в мои трепещущие стенки. — Тебе нравится, когда больно? — Он задыхается, когда мои бедра приподнимаются.

— Да! — Правда вырывается из моего горла, когда моя грудь выгибается над кроватью. О, черт возьми, я когда-нибудь трахалась до этого? Я никогда не чувствовала чего-то, что воздействовало бы на каждое нервное окончание в моем теле от пальцев ног до кончиков пальцев рук, сосредоточившись на взрыве, готовом взорваться в моей сердцевине.

Он садится на пятки и прижимает мои ноги к своей груди своими стальными руками. Он отрывает мои бедра от матраса и начинает по-настоящему вонзаться в меня.

Кровать скрипит и трясется под его натиском, заставляя обе мои руки взлететь, чтобы схватиться за изголовье, нуждаясь в чем-то, что удержало бы меня привязанной к реальности. Растущая боль внутри меня достигает такого уровня, о котором я и не подозревала.

— Тебе нравится, когда я использую тебя? — Его голос едва слышен из-за бешено пульсирующей в ушах крови, но я чувствую слова внутри себя. Я едва могу держать глаза открытыми, но проблески, которые я улавливаю, пугают и являются самым сексуальным трахом, который я когда-либо испытывала. Его опасная, призрачная фигура, движущаяся надо мной, и влажные звуки нашей страсти сводят меня с ума. Каждый раз, когда я пытаюсь заговорить, он врезается в меня, крадя все, что я могу дать.

Он хлопает меня сбоку по груди, посылая огненный разряд через меня, заставляя мою грудь подниматься. Мои руки начинают дрожать от смертельной хватки за спинку кровати.

— Так тебе нравится или нет? — Он повышает голос, нанося мне сокрушительный толчок, заставляя давление внутри меня взорваться.

— Да! Возьми меня! — Крик вырывается из моего горла, когда жгучее наслаждение разрывает меня на части. Его садистский смех прерывается на секунду, прежде чем оглушительный звон высасывает все.

На мгновение я могу только чувствовать. Все, на что хватает места моим чувствам — это мощные волны эйфории, захлестывающие меня, и болезненное давление от того, что он трахает меня во время оргазма.

Он разводит мои бьющиеся в конвульсиях ноги в стороны и полностью накрывает мое тело своим, когда я начинаю возвращаться на Землю. Его тепло разливается по мне, когда он двигает бедрами, медленно раздвигая мои трепещущие стенки, прижимаясь своими мягкими губами к моей шее. Это требует некоторых усилий, но я в состоянии обхватить его своими ноющими, трясущимися руками.

— Это было... У меня нет слов, — выдыхает он, проводя рукой по моему боку и сжимая бедро.

— У меня тоже. В моем мозгу... пусто, — я издаю хриплый смешок, прежде чем он переворачивает нас, и я оказываюсь верхом на нем. Он ныряет ртом к моей шее, проводя своими горящими руками по моей спине и по изгибу моей задницы.

Его руки опускаются на мои бедра, когда я поднимаюсь и прижимаю ладони к его груди. Наше прерывистое дыхание совпадает, когда свет отражается в его проницательных глазах. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять его, но я начинаю жаждать его тела. И его аромат, его голос, его юмор... все. Я не могу не доверять ему. Может быть, я действительно потеряла свой разум, но, похоже, больше никто его и не ищет.

Он страшнее любого темного переулка или заброшенной улицы, которыми я когда-либо восхищалась, как воплощение всех темных желаний, которые у меня когда-либо были. Все, что я хотела, но в чем не могла раньше признаться.

Моя голова откидывается назад, отчего волосы скользят по его бедрам. Нести свой никчемный позор было утомительно. Легкая дрожь пробегает по моему телу, когда я обхватываю бедра, удерживая его невероятных размеров полностью внутри себя. Когда я медленно прижимаюсь к нему бедрами, и мы оба переводим дыхание, я провожу руками вверх по его груди, чувствуя под своими ладонями гулкое сердцебиение.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает он, проводя руками вверх по моим рукам, не оставляя ни дюйма меня нетронутой.

— Почему бы тебе не сказать мне об этом на этот раз?

Я наклоняю к нему голову, прежде чем облизать нижнюю губу при виде восхитительно темного вида подо мной. Он садится, чтобы схватить меня за задницу и провести ртом по моей шее, возвращая мне свой жар. Используя свою хватку, он поднимает меня вверх по стволу, и я обвиваю руками его шею, когда мы снова начинаем раскачиваться вместе.

— Не думаю, что для этого есть подходящее слово. — Он проводит губами по моей челюсти, его хриплый голос проникает в мою грудь. — Нет никого, кто мог бы почувствовать что-то подобное. Это должно быть задокументировано. — Он впивается пальцами в мои бока, когда я поднимаюсь на его члене.

— Объясни мне это, — стону я, ускоряя движения, его многозначительные слова заставляют меня чувствовать себя восстановленной и жаждущей большего. Я снова готова развалиться на части.

Внезапно он отрывает меня от себя и бросает лицом вниз на кровать. Я едва успеваю замечать его движения, когда он появляется сзади и притягивает мои бедра к себе. Я собираюсь встать, но он хватает меня сзади за шею, чтобы удержать на месте, меняя энергетику всей комнаты за несколько секунд. Он может в мгновение ока превратиться из сладкого, как мед, в свирепого, как медведь. Идеальный. Он обхватывает мои колени своими и приподнимает мои бедра, заставляя меня откинуться на него. Огонь обжигает мою кожу, когда перемещает меня туда, куда хочет, по-настоящему забирая все в свои руки.

— Такое чувство, что я потеряю последний контроль над монстром внутри меня, если кто-нибудь снова прикоснется к тебе. — Он акцентирует свои слова обжигающим шлепком по моей заднице, заставляя вскрикнуть, когда меня пронзает ударная волна. Он стонет глубоко в горле, когда проводит своим кончиком по моей киске.

— Такое чувство, что ты принадлежишь мне, Ана. — Его бедра прижимаются ко мне, снова наполняя меня своим невероятно твердым членом. На этот раз он не дает мне ни секунды на то, чтобы привыкнуть, прижимая меня к кровати и вдавливая в матрас. Я хватаю ртом воздух, когда он яростно входит в меня и отводит мои бедра назад, навстречу его ударам.

Он хватает меня за волосы и наматывает их на свою руку, прежде чем потянуть и заставить меня выгнуться назад. Мои руки хватают его сильные бедра позади меня, в то время как он продолжает врезаться в меня.

— Держись за спинку кровати и не отпускай, — требует он, и я делаю, как он сказал, прежде чем осознаю, что двигаюсь. Я крепче хватаюсь за деревянные балки, когда он откидывает мои волосы назад, наше отчаянное прерывистое дыхание наполняет воздух вокруг нас.

— Это все слишком... — вскрикиваю я, когда его член врезается в переднюю часть моей киски, толкаясь в каждую мышцу. Давление внутри меня, по ощущению, разрывает на части и не собирает воедино, а вместо этого создает совершенно новую Ану. Черт возьми, это слишком! Все мое нутро горит от интенсивности его размера и силы.

— Ты возьмешь то, что я, блядь, тебе дам. — Он обнимает меня, и его пальцы тут же находят мой чувствительный клитор. Я издаю нуждающийся, дрожащий стон, когда он кружит по моему клитору, не сбавляя своего уверенного темпа.

— Да! Дай мне все, — выдыхаю я, не желая прекращать ни одно из этих жестоких ощущений ни на секунду. Я не знала, что могу чувствовать подобное. Он отпускает мои волосы, чтобы схватить меня за горло, оттягивая назад, чтобы его грудь была на одном уровне с моей спиной.

— Это моя девочка, — рычит он в мою сторону, прежде чем провести языком по моей шее. Рыдающий стон срывается с моих губ, прежде чем он сжимает мое горло. Мои глаза закатываются, когда головокружительные импульсы огня продолжают атаковать мои чувства. — Ты хочешь кончить снова? — выдыхает он, позволяя мне сделать небольшой вдох.

— Да! — Я кричу изо всех сил, потому что никогда в жизни не испытывала такого кайфа. Потусторонний. Его садистский смех позади меня заставляет страх, который вызывает только он, пробежать мурашками по моей коже. Он сжимает мое горло, чтобы притянуть меня вниз навстречу своим жестоким толчкам, одновременно ускоряя темп пальцами. Не знаю, смогу ли пережить еще один оргазм, но я чертовски хочу этого. Я хочу, чтобы он уничтожил меня.

— Тогда умоляй меня наполнить тебя, — резко требует он, отпуская мою шею, чтобы обхватить рукой спереди, крепко сжимая меня и прижимая мое тело к себе, углубляя свои мощные толчки. Это заставляет то немногое, что осталось во мне, вырваться из моих легких, когда он упирается в каждую стенку внутри меня.

— Пожалуйста, — я издаю хриплый стон, когда мое горло сгорает дотла вместе с остальным телом от его невероятной силы, врывающейся в меня. — Пожалуйста, кончи в меня!

Я никогда не хотела чего-то большего. Я хочу всего.

Его оглушительный рев позади меня сотрясает все, от моих костей до стен вокруг нас. Я снова теряю большую часть чувств, и сил хватает только на то, чтобы оставаться в сознании. Каждый мускул содрогается, когда я по-настоящему взрываюсь внутри. Когда я падаю на кровать, его большая рука ложится мне на спину, удерживая, пока он протискивает свой член сквозь мои сокрушенные стенки. Я плачу от своего мучительно экстремального освобождения, в то время как его агрессивные, задыхающиеся стоны надо мной становятся единственным, что я могу слышать.

— Ебаный в рот... — Он толкается глубоко в мои сжимающиеся стенки, когда его локти опускаются на кровать рядом со мной, чтобы удержать мое тело. Мы содрогаемся вместе, когда его член набухает, наполняя меня так, как я никогда раньше не испытывала. Он задыхается от оглушительного стона и зарывается лицом в мою шею, пока я хватаю ртом воздух.

Интенсивные волны накатывающего давления распространяются на каждый дюйм моего тела, когда мы жадно наполняем наши легкие и позволяем нашим телам вернуться к нам. Электричество внутри меня начинает превращаться в покалывание по всей коже, заставляя мои мышцы превращаться в кашицу под ним. Он выскальзывает из меня, целуя мое плечо, и я делаю еще один глубокий вдох, когда он отрывается от меня.

Закрывая глаза, я готовлюсь к низкому ощущению, которое иногда испытываю после секса. Просто неприятное, грязное чувство. Я боялась, что после того, как позволила этому случиться, особенно после того, как он только что овладел мной, это может раздавить меня. Но сейчас через меня проходят только теплые, блаженные потоки. Не пустая, не потерянная, просто... дома.

На протяжении многих лет были разные причины, по которым я выбирала близость с кем-то. Иногда это было весело, и у меня до сих пор остались приятные воспоминания. Другие случаи я предпочла бы забыть. Хотя никогда за миллион лет не думала, что секс может значить так много.

Я не знаю, было ли это огромной ошибкой или нет, но если все пойдет наперекосяк и тот, кто хочет моей смерти, возьмет верх над моим ужасающим, сложным защитником, я знаю, что не пожалею о том, что была с ним. Это было правильно.