Измена. Игра на выживание

Глава 27

Прошла неделя с тех пор, как старинный медицинский трактат занял место на ее тумбочке. Каждый раз, касаясь потертой кожи переплета, Оливия чувствовала странное смешение теплого волнения и ледяного страха. Этот подарок был не просто книгой — он был мостом, который Ян неожиданно перекинул между их мирами. И теперь она ловила его взгляды в библиотеке — не оценивающие, а вопрошающие. Ждал ли он ее мнения? Искал ли отклик? Она сама ловила себя на том, что листает страницы не только из профессионального интереса, но и пытаясь разгадать загадку этого человека. Благодарность и настороженность сплелись в тугой узел где-то под сердцем.

В пятницу, около восьми вечера, в дверь постучал Тихон. Его лицо было непроницаемо, но в глазах мелькнуло что-то острое — предупреждение?

— Докторша. Через сорок минут выезд. Пахан ждет. — Голос ровный, без эмоций.

Сердце екнуло. «Выезд». В его мире это слово всегда означало непредсказуемость. Тепло от книги мгновенно сменилось знакомым холодком тревоги. Она кивнула. Выбор платья был осознанным: темно-изумрудный шелковый сарафан с высоким воротником. Никаких вырезов, никаких намеков. Защита от его взгляда и от смутных чувств, прорывающихся сквозь отрицание. Волосы струились свободно, лишь но передние пряди аккуратно заколоты сзади.

Ровно в двадцать ноль-ноль она спустилась. Ян ждал в холле. Черный идеальный костюм, белая рубашка. Ворот расстёгнут на пару пуговиц. Никакого намека на пахана — только богатый, уверенный в себе мужчина. Его взгляд скользнул по ее закрытому платью, по прическе. Не разочарование. Скорее… понимание. И одобрение.

— Милая, — протянул он руку. Жест был безупречно галантным. — Вечер в твою честь. Отвезу туда, где тишина — главная роскошь. Никакого железа, никакого пороха. Только… попытка быть цивилизованными. — В его голосе звучала легкая самоирония, но и искреннее желание дать ей эту передышку.

«Попытка быть цивилизованными».

Хрупкая иллюзия. Но его пальцы, сомкнувшиеся вокруг ее руки, были крепкими и теплыми. Оливия позволила себе расслабиться на долю секунды. Пульс все еще бешено стучал, но уже не только от страха.

По пути к лимузину их пути пересеклись с Ритой. Та стояла в дверях гостиной в слишком ярком, вечернем платье, неуместном дома. Ее взгляд впился в их соединенные руки, в строгий изумруд Оливии, в ее гладкую косу. Не гнев. Холодная, мертвенная ненависть и… окончательное понимание. Она увидела перемену. Увидела этот выход. Губы сжались в тонкую белую линию. Она молча отвернулась и исчезла в темноте коридора. Оливию бросило в холодный пот.

«Элизиум» встретил их тишиной, мягким светом и ароматом дорогих блюд. Персонал почтительно склонился перед Яном, но в их глазах читался глубоко запрятанный страх. Их провели в уединенный павильон с видом на ночной парк. Стол сиял белизной. Охранники остались снаружи. Иллюзия приватности.

Ян подвинул стул для нее. Обсудил вино с сомельье, спросил ее мнение. Говорил не о войне, а о музыке, о странном цветке в его оранжерее, о сложном проекте моста. Шутил — сухо, по-мужски. Его взгляд, когда он смотрел на нее через бокал, был сосредоточенным, заинтересованным в ней. Оливия чувствовала, как ледяной ком страха понемногу тает, уступая место опасному теплу, сладкому головокружению. Ей нравилось его внимание. Нравилась эта иллюзия нормальной жизни. Нравилось чувствовать себя… желанной.

Напряжение между ними росло, становилось почти осязаемым. Когда он небрежно поправил салфетку, его пальцы коснулись ее руки. Легкая искра пробежала по коже. Она не отдернулась. Их взгляды встретились, зацепились. Воздух сгустился. Он наклонился чуть ближе. Его дыхание коснулось ее губ. В его глазах загорелся знакомый огонь, но сегодня в нем было что-то новое — не только желание обладать, но и… притяжение. Оливия замерла. Мир сжался до его лица, до его губ. Она не знала, отпрянуть или…

Иллюзия разбилась вдребезги.

Оглушительный грохот! Панорамное стекло взорвалось внутрь тысячи осколков! Ударная волна опрокинула стол, разбила хрусталь, разметала цветы! Оливия вскрикнула от боли и ужаса, чувствуя острые уколы осколков. Ее швырнуло на пол. Хаос. Едкий дым. Крики. Резкий запах пороха.

Сквозь звон в ушах — фигуры в черном, в масках, врывающиеся в пролом! Короткие очереди автоматов! Тихие хлопки выстрелов с глушителем! Пули свистели мимо, впивались в пол, в обивку стульев — туда, где она только что сидела!

Цель — она!!

Ян взревел — хриплый, звериный звук:

— К колонне! Ползи! Быстро! — Он не прятался! Бросился к ней через град осколков, накрыл своим телом, грубо схватил за руку и потащил к массивной мраморной колонне! Его лицо было искажено не яростью — СТРАХОМ. За нее. Он стрелял вслепую в сторону дыма и шума, одной рукой прижимая ее к холодному камню так, что больно. Его тело вздрагивало, когда пули рикошетили от колонны рядом. Оливия цепенела, чувствуя бешеный стук его сердца у своей спины, слыша его хриплое, учащенное дыхание. Галантный магнат исчез. Перед ней был ПАХАН.

Жестокий, стремительный, смертоносный.

И он защищал ее как свою собственность, свою слабость, свою… Она не успела понять что. Его тело было ее щитом, его рука — железной хваткой, а глаза горели чистой, необузданной яростью. И в этой ярости было что-то, от чего у нее перехватило дыхание сильнее, чем от страха.