Измена. Игра на выживание

Глава 6

Ослепительные фары лимузина выхватили из промозглой темноты мокрую фигурку, метавшуюся у массивных кованых ворот. Алиса. Она была похожа на растрепанную, промокшую куклу. Дорогие джинсы забрызганы грязью, майка промокла насквозь и липла к телу, мелированные волосы слиплись на щеках, смешиваясь со слезами и тушью, оставившей черные дорожки. Она била кулачком в бронированное стекло водительской двери, ее всхлипы переходили в истеричные вопли.

— Дядя Ян! Дядя Ян, открой! Пожалуйста!

Заднее тонированное стекло опустилось на пару сантиметров. Оттуда повеяло холодом кондиционера и дорогим табаком. Пара ледяных, как скаль, глаз оценила ее вид.

— Впустите ее, — раздался низкий, ровный голос, лишенный интонаций. Голос приказа.

Охранник, сидевший рядом с водителем, молча вышел, открыл заднюю дверь. Алиса, всхлипывая, шмыгая носом, кинулась внутрь, как в спасительную нору. Запах дорогой кожи салона, табака и чего-то неуловимого, но властного — запах самого Яна — ударил ей в нос. Она уткнулась лицом в мягкое сиденье, трясясь всем телом.

— Отвезите домой, — приказал Ян, не глядя на нее. Его профиль в полумраке салона был резким, неподвижным, как у орла.

— Нет! — вырвалось у Алисы. Она подняла заплаканное, размазанное лицо. — Нет, дядя Ян! Ты должен знать! Они… они меня чуть не убили!

Это заставило его медленно повернуть голову. Его взгляд, тяжелый и пронизывающий, скользнул по ее мокрой одежде, задержался на расстегнутой на груди майке (она забыла про бюстгальтер!), на синяке, который она сама умудрилась поставить себе на коленке, спотыкаясь о бордюр.

— Кто «они», Алиса? — спросил он тихо. Слишком тихо.

— Его жена! Эта… эта сука Оливия! И он! Анатолий! — Алиса заломила руки, стараясь выдавить побольше слез. Она видела, как сузились зрачки Яна при упоминании имени. Страх перед ним смешивался со злостью и желанием отомстить. — Я пришла к нему на консультацию! Вечером, потому что днем не могла! Он же врач! Доверенный! А он… он меня запер! Начал приставать! Говорил гадости, трогал… Я пыталась вырваться, кричала! А потом… потом пришла она! С ножом! Ну, или с чем-то острым! Я не видела! Она ворвалась, как фурия! Начала орать, что я шлюха, что все подстроила! Она ударила меня! Смотри! — Алиса показала на синяк на коленке, надеясь, что в полумраке сойдет. — А он… Анатолий… он просто стоял и смотрел! Трус! Он боится свою психопатку-жену! Она грозилась нас убить! Снимала все на телефон! Чтобы выложить в интернет! Опустить меня! Опустить нашу семью! Она кричала, что знает про тебя, дядя Ян! Что тебе тоже достанется! Что она все про тебя знает!

Алиса рыдала, стараясь говорить прерывисто, с надрывом. Она вплетала крупицы правды (Оливия была там, записывала) в паутину откровенной лжи. Главное — сделать Оливию главной злодейкой, агрессоршей, посягнувшей на честь семьи. А себя — невинной жертвой развратного врача и его мстительной супруги. Главное — разжечь гнев Яна. Она знала его слабое место: семья, честь рода, его авторитет. Посягнуть на это — смертельно.

— Она сказала… — Алиса понизила голос до шепота, делая глаза еще шире от ужаса, — …что ты следующий. Что она тебя достанет. Что она знает, где ты берешь деньги. Что полиция… — она не договорила, намекнув на самое страшное для Яна — угрозу его империи.

Тишина в салоне стала гулкой, как перед ударом грома. Демьян не двигался. Только его скулы резче обозначились под кожей, а в глазах, казавшихся черными в темноте, вспыхнули крошечные, ледяные звезды ярости. Алиса почувствовала, как по спине пробежал холодок страха. Она переборщила? Он верит?

Он медленно достал платок из нагрудного кармана безупречного костюма. Чистый, отглаженный, пахнущий свежестью. Бросил ей на колени.

— Вытри лицо. Ты выглядишь как последняя шлюха, — его голос был тише шепота, но каждое слово резало как нож. В нем не было ни жалости, ни сомнения. Была только нарастающая, чудовищная ярость, сдерживаемая железной волей. — И перестань врать про нож и полицию. Но то, что эта… Оливия… осмелилась поднять руку на мою кровь… осмелилась угрожать… оскорблять… снимать. — он произнес последнее слово с особой гадливостью, — …это факт?

Алиса, дрожа, кивнула, прижимая платок к лицу.

— Да! Она снимала! Орала, что выложит! Она… она сказала, что такие, как ты, скоро сгниют в тюрьме! — Алиса добавила еще ложку яда, видя, что первая порция подействовала.

Ян отвернулся, смотря в темное окно. Его пальцы сжали рукоятку трости, стоявшей рядом, так, что костяшки побелели. Алиса видела отражение его лица в стекле — каменное, непроницаемое, но в нем бушевал ад. Честь семьи. Его племянница, пусть и дура, но его кровь, выставлена на посмешище? Записана на телефон какой-то врачом-стервой? И этот мужлан, этот стоматолог, посмел… посмел прикоснуться к ней? Использовать? И все это — под прицелом камеры жены?

Это был не просто гнев. Это было святотатство. Осквернение всего, что Ян ставил выше себя. Его авторитет, его клан, его неприкосновенность — все было публично плюнуто в лицо.

Он нажал кнопку переговорного устройства.

— Максим.

— Слушаю, босс, — немедленно отозвался голос охранника.

— Домой не едем, — сказал Ян. Его голос был низким, ровным, но в нем вибрировала сталь. — В офис. Немедленно. — Он сделал паузу, доставая телефон. Его пальцы летали по экрану. — И найдите мне двух людей. Оливию Харитонову. Врач-терапевт, поликлиника № 4. И ее мужа. Анатолия Харитонова. Стоматолога. Там же. Где они сейчас — не знаю. Но к утру они должны быть у меня. Оба. Живые и невредимые. Пока что. — Он подчеркнул последние слова. — И чтобы ни одна бумажка из их квартиры не потерялась. Особенно телефоны. Понятно?

— Понятно, босс. Будет сделано.

Связь прервалась. Лимузин плавно тронулся, меняя курс. Алиса сжалась в углу, внезапно испугавшись не только Оливии с Анатолием, но и этого тихого, страшного гнева, наполнившего салон. Она добилась своего. Но теперь понимала — выпустила джинна из бутылки. Ян не просто разозлился. Он пришел в бешенство. И когда он в бешенстве… города содрогались.

Ян снова посмотрел на нее. Взгляд был пустым, как у змеи перед броском.

— А теперь, Алиса, — произнес он ледяным тоном, от которого у нее кровь застыла в жилах, — ты расскажешь мне всю правду. Каждую грязную деталь. Начиная с того, что ты делала одна в кабинете у женатого стоматолога после семи вечера. И если я почувствую хоть каплю лжи… — Он не договорил. Не нужно было. Его глаза сказали все.

Алиса поняла, что ее спектакль только начинается. И главный зритель был беспощаден. Она заглотила комок страха и кивнула, судорожно сжимая в руках его безупречно чистый платок. Ей было страшно. Очень страшно. Но больше всего она боялась его молчаливого, кипящего яростью взгляда. Грозовая туча по имени Ян обрушилась на город. И первой под удар попала она сама.