Keeping 13

36

ПРОРЫВ СТЕН И ПЛЯЖЕЙ

ДЖОННИ

— Ты мог бы действительно подставить меня с презервативами, парень, и я простил тебя, так что слезь со своей высокой лошади и забудь об этом, — напомнил я Гибси, когда он заехал на парковку в Томмен. Он провел всю дорогу от моего дома до школы скулив о своей униформе, и я провел весь диск напоминая ему много, много раз на протяжении многих лет, что он был занозой в заднице. — Тебе повезло, что Шэннон не взбесилась из-за меня, потому что этот разговор происходил бы в другом месте, — добавил я, открывая дверцу машины и выбираясь наружу. — Как в больнице. Или над твоей могилой.

— Ну, я никогда не прощу тебя за это утро, — фыркнул он, обходя машину и пристраиваясь рядом со мной. — Ты набросился на меня, Джонни.

— Я кончу на тебя намного хуже, черт возьми, если ты не прекратишь это, черт возьми, — огрызнулся я.

Громко пыхтя, он схватил джемпер спереди и поднес его к носу. — Чем твоя мама стирает белье? — спросил он, глубоко вдохнув. — Пахнет как в раю.

— Без понятия, парень. Женщина загружает в машину тонну разного дерьма. — Пожав плечами, я добавил: — Думаю, это из-за синего флакона одежда так пахнет.

— Хм, — задумчиво произнес он. — Как ты думаешь, если я принесу…

— Нет, Гибс, — оборвал я его с усталым вздохом, когда мы обогнули внутренний двор. — Она не стирает твою одежду за тебя, так что не ходи туда.

— Вполне справедливо, я только спросил… О черт! Сжав кулаком заднюю часть моего джемпера, Гибси резко остановил меня, а затем потащил туда, где стоял он, прямой, как покер, и сердитый.

— Какого черта, парень? — Рявкнул я, вздрогнув, когда боль пронзила мои ноги от неожиданного поворота в направлении.

— Смотри, — выплюнул он, кивая головой в сторону фасада здания. — Вот маленький засранец.

Сбитый с толку, я проследил за его взглядом, пока мой взгляд не остановился на Клэр. Она стояла за стеклянными дверями главного здания, разговаривая с тем, в ком я смутно узнал парня, которого Гибси избил на школьной дискотеке в прошлом году. Прищурившись, я спросил: — Это…

— Джейми Келлехер? — решительно предложил он. — Да.

— И мы снова ненавидим его, потому что…

— Потому что он придурок, — прошипел Гибси, сердито глядя на него. — Он хочет ее.

— Он ее бывший парень? — Спросил я, прищурившись, чтобы получше рассмотреть его. — Из-за двухнедельных отношений?

— Две недели — это слишком много, — выпалил Гибси, вибрируя от напряжения. — Я ненавижу его — он пытался заставить ее дотронуться до его гребаного члена, парень. На дискотеке. — Зарычав, он прошипел: — Какого черта она опять с ним разговаривает?

— Понятия не имею, — ответил я. — Возможно, она просто проявляет дружелюбие.

— Ну, она не должна, — отрезал он.

— Гибс, давай, парень, тебе нужно остыть.

— Отвали, — выпалил он в ответ. — Тебе легко говорить.

Джейми, очевидно, сказал что-то смешное, потому что Клэр откинула голову назад и рассмеялась. Он подошел ближе, улыбаясь ей сверху вниз, и она положила руку ему на плечо.

— Вот оно, черт возьми! — Прошипел Гибси. — Я собираюсь убить его…

— Нет, это не так, — проинструктировал я, возвращая услугу, сжимая в кулаке его свитер и притягивая его обратно к себе. — Ты ничего не собираешься делать, потому что у тебя нет на это права.

— У меня нет права? — Выпалил Гибси, взбешенный. — Что ты говоришь о..?

— Именно то, что я сказал — ты не имеешь права, — подтвердил я, не выпуская из рук его джемпер. — Ты не с ней, парень, так что отступи сейчас же, пока не натворил чего-нибудь глупого, что вызовет девичьи слезы и драму.

— Это он будет плакать, когда я доберусь до него, — прошипел он, дергая челюстью. — Он подонок, Джонни. Он недостаточно хорош для нее.

— Может быть, — спокойно согласился я. — Но ты станешь идиотом в офисе Туоми, если пойдешь туда с оружием наперевес.

— Тогда я иду домой, — усмехнулся он, грубо стряхивая мою руку. — К черту это.

— Гибс! — Я крикнул ему вслед. — Давай, не будь тупым.

— Я не собираюсь это смотреть, — прорычал он через плечо, направляясь к автостоянке. — Я, блядь, не собираюсь смотреть это снова.

Дай мне сил…

— Знаешь, все, что тебе нужно сделать, это пригласить девушку на свидание, — сказал я, ковыляя и трусцой следуя за ним. — Она скажет "да".

— Я знаю, — прорычал он с еще большей яростью.

— Ну, если ты знаешь, тогда почему ты еще этого не сделал? — Разочарованно спросил я.

— Потому что!

— Потому что? — Я оттолкнул его, сопротивляясь желанию запрыгнуть ему на спину и повалить на землю. — Она тебе нравится, ты нравишься ей. — Я всплеснул руками. — В чем проблема?

Когда мы подошли к его машине, Гибси развернулся ко мне лицом, грудь быстро поднималась и опускалась, ключи от машины были сжаты в его кулаке с побелевшими костяшками. — Знаешь ли вы, какова статистика длительных отношений, сформировавшихся в детстве?

Затаив дыхание, я покачал головой. — Что?

— Они низкие, Джонни, — прошипел он. — Чертовски низкие. Шансы быть со своей возлюбленной детства через двадцать лет составляют менее пятнадцати процентов.

Я уставился на него, разинув рот. — Еще раз, что?

— Я не готов стать еще одной статистикой, — выдавил он со смертельной серьезностью. — Не с ней. Так что я сделаю то, что должен сделать, я подожду своего часа, но я не буду привязывать ее. По крайней мере, пока она не будет готова. По крайней мере, пока мы оба не проживем немного жизни. — Он опустил голову и издал болезненный стон. — Но я не буду смотреть на это. — Он снова зарычал. — Никогда, черт возьми, не выигрывал.

— Вот дерьмо. — Я нахмурился. — Не знаю, звучит ли это разумно или безумно?

— Скорее всего, и то и другое, — мрачно подтвердил он.

Вероятно…

С любопытством глядя на него, я спросил: — Ты действительно в это веришь? — Когда он не ответил, я продолжил: — Вот что с тобой не так? Почему ты сводил себя с ума по этой девушке столько, сколько я тебя знаю? Ты боишься, что это ненадолго? — Я склонил голову набок. — Ты боишься?

— Я не боюсь, — выпалил он. — Я просто знаю лучше.

— Из-за твоих родителей? — Осторожно спросил я, наполовину ожидая удара в челюсть за этот вопрос. Из того, что я понял, развод его родителей был грандиозным скандалом, который разразился как раз во время его Причастия. Гибс говорил со мной об этом всего один раз за почти семь лет нашей дружбы. В нашем кругу было негласным законом никогда не говорить о разводе его родителей — и никогда не поднимать тему его отца и Бетани, — но я собирался пойти туда снова сегодня, потому что у него явно помутилось в голове из-за этого. — Потому что это то, что случилось с ними? Ты думаешь, это случится с тобой и Клэр?

— Пошел ты, — фыркнул Гибси. — Я не проецирую. Я защищаю.

О, он определенно делал и то, и другое.

— Эй, я не осуждаю тебя, парень, — ответил я, поднимая руки вверх. — Но я собираюсь сказать тебе, что, по-моему, твой мыслительный процесс сильно запутан.

Его челюсть дернулась, но он ничего не ответил.

— К черту статистику, — настаивал я. — Если ты хочешь быть с ней, тогда просто будь с ней.

— Это говорит парень, который месяцами убегал от крошечной девочки, — коротко парировал он. — И у тебя хватает наглости называть меня испуганной киской.

Я пропустил его комментарий мимо ушей, сосредоточившись на текущем вопросе, потому что у меня не было никакой защиты. Я несколько месяцев убегал от крошечной девочки — я бежал так, словно боялся за свою истекающую кровью жизнь, — но я больше не убегал. — Так ты говоришь мне, что тебя устроит, если она снова пойдет на свидание с каким-нибудь придурком вроде Джейми? — Я подтолкнул его к этому вопросом. — Тебя это совершенно устроит? — Я пожал плечами. — Потому что так это звучит.

— Ты же знаешь, что это не так, — выдавил он. — В прошлый раз это чуть не убило меня.

Я съежился от сочувствия. — По крайней мере, тебе удалось оторвать ему голову, когда все пошло прахом.

— Да. — Легкая улыбка тронула его губы. — Это было приятно.

— Держу пари, — согласился я, пользуясь случаем, чтобы выхватить ключи у него из рук, чтобы он не смог сбежать, а затем запихнул их в карман. — Теперь ты собираешься позволить этому маленькому, тощему ублюдку взять над тобой верх?

— Ни хрена себе, — прорычал он, проводя рукой по своим светлым волосам.

— Чертовски верно, что это не так, — с энтузиазмом ответил я. — Итак, вытащи палец из своей дырочки и иди туда.

— Знаешь что, Кав? — Не нуждаясь в другом поощрении, Гибс закатал рукава. — Это именно то, что я собираюсь сделать.

— Не драться, — напомнил я ему, встав перед ним, когда он попытался прорваться мимо меня. — Чтобы очаровать.

Он нахмурился, выглядя озадаченным. — Очаровать?

— Очаровать, — подтвердил я, кивая. — Хочешь верь, хочешь нет, но его у тебя в избытке, парень. Возвращайся туда и отврати ее от него очарованием.

— Очарование, — медленно повторил он, обдумывая слово. Его серебристые глаза встретились с моими, и он кивнул. — Я могу это сделать.

— У тебя все получится, — ответил я, сжимая его плечи. — А теперь иди и трахни этого маленького проныру.

Прислонившись к капоту машины, я наблюдал, как Гибси удалялся, снова и снова бормоча про себя слова — Очарование, а не вред.

Покачав головой, я снова закинул сумку на плечо, прежде чем отправиться в школу, чтобы найти Шэннон. Я оставил свой костыль на заднем сиденье машины Гибси, потому что не мог выдержать еще один день ходьбы с этой кровоточащей штукой. Кроме того, он мне больше не был нужен. Теперь я почти не хромал, и, если повезет, тренер Малкахи заметит во мне подвижность и желание заключить сделку, потому что мне чертовски нужен был кто-то, кто сжалился бы надо мной.

Я запнулся, когда заметил Шэннон, прислонившуюся к перилам в конце зала физкультуры. Она была закутана в свое зимнее пальто, на голове у нее была шерстяная шляпа, а вокруг шеи обмотан шарф, так как на нее моросил дождь. Честно говоря, я почти не узнал ее из-за слоев одежды. Тем не менее, она заметила меня и подняла руку, мягко улыбаясь.

Мгновенно я отклонился от курса и направился к ней, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди.

Что-то не так, прошипел мой мозг, когда я подошел ближе и увидел темные круги у нее под глазами. Что-то плохое.

Держи голову.

Не сносить бульдозером!

— Привет, Шэннон, — сказал я, когда подошел достаточно близко, чтобы она могла меня услышать. Нахмурившись, я добавил: — Ты ждала меня здесь?

— Привет, Джонни, — ответила она тихим голосом. — Да, я… э-э, надеялась увидеть тебя перед занятиями. — Она прикусила губу, настороженно наблюдая за мной, прежде чем сказать: — Мы можем поговорить секунду?

— Да, — остановившись совсем рядом с ней, я уделил ей все свое внимание. — Конечно.

Она улыбнулась мне, а затем все выражение ее лица изменилось. Не говоря больше ни слова, она сбросила свою школьную сумку с плеч и направилась прямо в мои объятия.

— Что случилось? — Мое сердце бешено заколотилось о грудную клетку, когда я обнял ее и прижал к своей груди. Она была такой маленькой, такой чертовски крошечной, что все, чего я хотел, это взять ее на руки и отвезти домой, где я мог бы обеспечить ее безопасность, где никто не смог бы снова заставить ее плакать. — Что случилось? — Что они с тобой сделали?

— Они, э-э, они нашли моего отца, — сказала она приглушенным голосом, уткнувшись лицом мне в грудь. — Я узнала об этом прошлым вечером.

— Они это сделали? — Спасибо тебе, Иисус. Я крепче обнял ее. — Где он был?

— Брикли-Хаус, — пробормотала она.

Я нахмурился. — Реабилитационный центр?

— Да. — Кивнув, она шмыгнула носом и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными слез. — Но, э-э, он не сядет в тюрьму, Джонни.

Что на самом деле за хуйня.

Дыши, Кав, дыши.

Не теряй голову.

— Откуда ты знаешь? — Мне удалось вырваться, сжимая ее так крепко, что я был почти уверен, что причиняю ей боль. Однако я, казалось, не мог ослабить хватку, и она не жаловалась, держась за меня так же крепко. — Ты уверена?

— Я уверена, — прошептала она. — Ему нужно всего лишь пройти тридцатидневный курс лечения в Брикли-Хаусе, а затем его снова выпустят, и суд состоится только в ноябре. Значит, он будет.. — Зажмурившись, она прислонилась щекой к моей груди и прерывисто всхлипнула. — Боже, Джоуи был прав.

— Джоуи?

Она натянуто кивнула, все ее тело напряглось. — Он сказал, что это произойдет. Джоуи сказал нам, что он не сядет в тюрьму, но Даррен казался таким убежденным, что я просто… — она издала душераздирающий всхлип. — Я позволила себе на некоторое время обнадежиться, думая, что, возможно, все действительно закончилось. — Шмыгнув носом, она добавила: — Но это еще не конец, и Джоуи снова ушел прошлой ночью — вернулся домой только в пять утра. Это еще не конец, и все снова идет наперекосяк.

— Куда подевался Джоуи?

— Никуда не годится, — выдавила она, задыхаясь.

Дерьмо.

— Почему ты мне не позвонила? — Прохрипела я хриплым голосом. — Я бы приехал.

— Я пыталась, — прошептала она, — но твой телефон был выключен.

— Я оставил его заряжаться на ночь, — признался я, чувствуя себя худшим куском дерьма на планете. — Забыл включить его до сегодняшнего утра.

— Все в порядке.

Нет, это не так. — Этого больше не повторится, — сказал я ей. — В следующий раз, когда ты мне позвонишь, я отвечу.

— Мне так страшно, Джонни, — выдавила она.

— Не бойся, — поспешил я сказать — чтобы, блядь, утешить. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Мой голос дрожал, под стать всему моему телу, когда эмоции захлестнули меня. — Клянусь, я больше никогда не позволю ему причинить тебе боль.

Она не подтвердила того, что я сказал.

Потому что она мне не поверила.

Мое сердце раскололось в груди.

— Я больше не хочу так себя чувствовать, — сказала она мне, вытирая щеку тыльной стороной ладони. — Я не хочу такой версии жизни — я не хочу быть такой собой.

— Мне нравится эта версия тебя, — сказал я ей, не зная, что еще можно было сказать. Я не мог сказать ей, чтобы она не чувствовала того, что чувствовала она. Все, что я мог сделать, это успокоить ее. — Мне нравятся все твои версии.

— Я просто так устала, — прошептала она, игнорируя мои слова, погружая нас обоих в свою боль. — Я устала бояться. Я устала от незнания. Я устала от того, что мне задурили голову!

— Господи, Шэн, — простонал я, опуская подбородок на ее голову. — Ты не свихнулась на голову. — Я крепче обнял ее. — Ты меня слышишь? Это не ты. Это они. Это они долбанутые.

— Я ненавижу это, — выдавила она.

— Да. — Я прерывисто выдохнула. — Я тоже.

То, как она обнимала меня, цеплялась за меня, словно я был ее спасательным кругом, что ж, это пробудило во мне эмоции, которые я не был уверен, что достаточно взрослый, чтобы чувствовать. И я не имел в виду секс. Это было глубже. Аккорд связи, проходящий глубоко внутри меня и соединяющий меня с ней. Я надеялся, что она никогда не бросит меня, потому что я никогда не собирался забывать эту девушку.

— Скажи мне, что делать? — Я умолял, крепко обнимая ее и становясь все более неистовым с каждой отчаянной дрожью и всхлипом, которые вырывались из ее тела. — Скажи мне, что тебе нужно, и я дам тебе это. — Я поцеловал ее в волосы, ничего так не желая, как лишить ее этого. — Просто скажи мне, что тебе от меня нужно.

— Я просто хочу уйти, — всхлипнула она. — Я хочу уйти и никогда не возвращаться.

— Но ты этого не сделаешь. — Запаниковав, я приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть на меня. — Ты ведь не бросишь меня, правда?

— Я не п-подхожу тебе, — икнула она. — Ты скоро это п-поймешь.

— Чушь собачья. — Обхватив ее лицо руками, я наклонился ближе, прижимаясь своим лбом к ее. — Это чушь собачья, Шэннон, — повторил я грубым тоном, не сводя с нее глаз. — Я не хочу, чтобы ты повторяла это снова, хорошо?

Шмыгнув носом, она кивнула и крепче обняла меня за талию. — Хорошо.

Яростная волна желания защитить с ревом пробудилась внутри меня, и каждый мой инстинкт требовал, чтобы я сделал именно это; защитил ее. Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь…

Я бросил быстрый взгляд вокруг нас, обдумывая свой следующий шаг, прежде чем выбросить полотенце. — Пойдем, — сказал я, беря ее за руку в свою. — Пошли. — Вспомнив, что ключи Гибси все еще у меня в кармане, я повел ее к серебристому Фокусу. Шэннон молча шла рядом со мной, не задавая вопросов. Она просто следовала за мной. Это было такое неприкрытое проявление ее вопиющей уязвимости, что привело меня в ужас. Я мог бы отвезти ее куда угодно, но когда я открыл машину, она просто забралась на пассажирское сиденье, не сказав ни слова и не задав ни одного вопроса.

Тихо пошатываясь, я закрыл ее дверь и обошел машину, прежде чем занять свое место на водительском сиденье. Пристегнувшись, я откинул спинку сиденья до упора и поставил ноги на педали. Я осторожно нажал на педали, проверяя давление в ногах.

Неплохо.

Повернув ключ в замке зажигания, я завел двигатель, включил дворники и медленно выехал задним ходом с парковки, на которую этим утром поспешно заехал Гибси.

— Нас собираются арестовать? — Спросила Шэннон, нарушив молчание, пока мы ехали по длинной, заросшей лесом аллее. — За то, что забрал его машину?

— Нет, Шэн, нас не арестуют, — усмехнулся я, останавливаясь у главного входа. Включив индикатор, я перегнулся через руль и посмотрел на дорогу. — Я отправлю ему сообщение позже и дам ему знать.

— О. — Кивнув, она сложила руки на коленях. — Хорошо.

Выехав на главную дорогу, я опустил руку на рычаг переключения передач и переключился на третью, затем на четвертую, прежде чем, наконец, остановился на пятой, когда стрелка спидометра поползла вверх вместе с моим ощущением свободы.

Впервые за несколько недель почувствовав, что я контролирую ситуацию, я нажал на педаль газа и изо всех сил включил Gibsie Focus, все время жалея, что мы не в моей Audi.

В отличие от прошлого, Шэннон не жаловалась на мое вождение. Вместо этого она опустила окно и прислонилась щекой к двери, мягко улыбаясь, когда ветер дул ей в лицо.

Мы не могли вернуться в дом Шэннон, потому что, помимо того факта, что мне было запрещено переступать порог дома, я, вероятно, причинил бы серьезный физический вред ее брату, и мы не могли вернуться ко мне домой, потому что, если бы я выехал на подъездную дорожку за рулем машины, моя мать, вероятно, причинила бы серьезный физический вред мне.

Одним из лучших моментов жизни на южном побережье Ирландии было то, что вы никогда не были далеко от воды, поэтому я свернул на прибрежную дорогу, полностью отказавшись от Баллилаггина. Была половина десятого утра, и, за исключением случайного выгула собак, мы должны были немного отдохнуть.

— Ты не собираешься спросить меня, куда мы направляемся? — Спросил я, бросив быстрый косой взгляд в ее сторону, прежде чем снова сосредоточиться на узкой, изрытой выбоинами дороге передо мной.

— Нет, — тихо ответила она.

— Нет? — Я приподнял бровь. — Почему нет?

Она открыла глаза и повернулась, чтобы посмотреть на меня. — Потому что я доверяю тебе.

Ну и дерьмо.

Потянувшись, я взял ее правую руку в свою и положил себе на колени.

Несколько часов спустя мы с Шэннон совершали, должно быть, сотый круг по пляжу, и я старался не слишком думать о своем желудке. Я съел весь свой дневной запас вскоре после того, как припарковался сегодня утром — протеиновые коктейли и все такое, — и все еще умирал с голоду. Я списывал свой голод на морской воздух, потому что, черт возьми, у меня было недостаточно энергии, чтобы испытывать жажду мяса, если только попытки сохранять трезвую голову с Шэннон в непосредственной близости не представляли собой такой напряженной деятельности. Мое сердце, конечно, так и думало, поскольку оно совершало круги в моей груди, прыгая, как гребаный отбойный молоток. Или, может быть, это нервы заставляли меня проголодаться? Черт, я никогда не был нервным человеком, но, Господи, эта девушка творила странные вещи с моей внутренней системой.

Идя в ногу с Шэннон, я заставлял свои ноги двигаться, концентрируясь на том, чтобы ставить одну ногу перед другой и просто двигаться. Она никак не прокомментировала мой темп или то, как чертовски жалко я выглядел, когда неуклюже ковылял рядом с ней, разминая затекшие мышцы.

Время от времени я проверял ситуацию, слегка отстраняясь от нее или незаметно отходя на несколько футов за пределы досягаемости, притворяясь, что смотрю на что-то, чего там не было, в то время как я затаил дыхание и ждал, каким будет ее следующий шаг. Она каждый раз пугливо сокращала пространство, придвигаясь все ближе и ближе, пока не оказалась боком ко мне. Я проделал это по меньшей мере четыре раза, просто чтобы убедиться, что это было то, где она хотела быть — со мной, — потому что иногда меня пугало незнание того, что творилось у нее в голове.

Время от времени она останавливалась на пару минут, чтобы проверить ракушку на песке или притвориться, что поправляет колготки, но я знал, что это чушь собачья. Она ставила мне подножки. Она останавливалась, чтобы я мог отдохнуть.

На нас лил дождь, но Шэннон это, казалось, не беспокоило. Казалось, она была совершенно довольна тем, что находится здесь со мной.

Она тоже снова заговорила, отвечая на все глупые вопросы, которые мог придумать мой мозг, пока мы бродили бок о бок по камням и мокрому песку. Чем более случайными и бессмысленными были мои вопросы, тем больше Шэннон расслаблялась, поэтому я спрашивал ее обо всем: от ее предпочтений между Nike и Adidas до ее взглядов на теорию большого взрыва, пока она не засмеялась и не заговорила свободно. Я отбросил все дурацкие мысли и воспоминания, какие только мог, чтобы сохранить эту улыбку на ее лице, ни разу не втянув в разговор ее отца. Она не хотела говорить о своей семье, и, честно говоря, я тоже

Я хотел подарить ей хороший день, чтобы компенсировать плохие, или, по крайней мере, сделать ее день немного лучше.

— Ты в порядке? — Спросила Шэннон, стоя у подножия скалы и ожидая на песке, когда я спущусь к ней. Ее лицо раскраснелось от обветривания, как и мое, и она подбрасывала в руках мяч для регби, который мы нашли сегодня утром в багажнике машины Гибси.

— Все хорошо. — Каждый дюйм моего тела горел, и я знал, что все это восхождение разрушает мою травму, но я ответил приглушенным: — Просто дай мне секунду, — сопротивляясь желанию сесть на задницу и сползти вниз, как гребаная девчонка.

— Ты сможешь это сделать, Джонни, — подбодрила она, лучезарно улыбаясь. — У тебя это получится.

Я действительно не был уверен, есть ли у меня это или нет, но я все равно пошевелил ногами и помолился о силе, которая мне нужна, чтобы держаться прямо, пока я ковылял вниз по камням со скоростью улитки, чувствуя каждую боль и жжение в мышцах, пока не оказался перед ней, твердо упершись ногами в песок.

— Ты готов? — спросила она, слегка запыхавшись, когда игривая улыбка тронула ее губы.

— Да. — Я кивнул, чувствуя жжение на коже от ее взгляда. — Дерзай.

Она протянула мне мяч, но когда я потянулся за ним, она отступила на несколько футов.

Легкая улыбка тронула мои губы, и я наклонил голову, изучая ее озорное выражение. — О, так значит, все будет именно так?

Шэннон громко рассмеялась — она действительно, черт возьми, рассмеялась — и кивнула. — Подойдите и возьмите это, мистер Регби.

Качая головой, я поплелся за ней, мои движения были скованными и неуклюжими, но она, казалось, этого не заметила, или ей было все равно. Она ободряюще улыбалась и кивала мне, чтобы я следовал за ней, отскакивая на несколько футов от моей хватки каждый раз, когда я подходил достаточно близко, чтобы перехватить мяч.

Она выглядела чертовски очаровательно, когда пробежала несколько ярдов по пляжу с мячом для регби в своих маленьких ручках. Шерстяная шапка и шарф закрывали ее лицо, и эта гора темных волос развевалась вокруг нее, влажные пряди прилипли к розовым щекам. Дождь стекал с ее пальто, школьная юбка промокла насквозь и прилипла к ее голым ногам, и, клянусь, я никогда не видел ничего более чертовски красивого.

Свобода устраивала ее.

— Шэннон, я не могу, — крикнул я ей вслед, когда она в миллионный раз забежала слишком далеко впереди меня. — Я слишком окоченел. — И смущенный…

— Нет, это не так, — подбодрила она, затаив дыхание и лучезарно улыбаясь мне в ответ. — Ты просто не практиковался. — Повернувшись так, что она шла задом наперед, лицом ко мне, она сказала: — Здесь только мы, Джонни — только ты и я. И ты можешь сделать это, — повторила Шэннон, выглядя в этот момент более уверенной, чем я когда-либо видел ее. — Я обещаю.

— Да?

— Да. — Она бежала впереди меня с моим мячом в руках и моим сердцем в заднем кармане. Господи, она дала мне крючок, леску и грузило, а я тащился за ней, как будто она держала удочку с леской, которая была прикреплена к чему-то глубоко внутри меня.

Подавив свое беспокойство, я сделал, как она просила; я ослабил свою защиту и пошевелил ногами.

— Так, так, так, — поддразнила Шэннон немного позже с другого конца пляжа. Подпрыгивая с мячом в руках, она сверкнула на меня глазами. — Похоже, я снова.

— Я думаю, энергия бьет тебе в голову, — выпалил я в ответ, ухмыляясь. — Дай мне этот мяч.

— Никогда, — засмеялась она. — Это мое. Ты дал мне это, и я не собираюсь возвращать.

Нравится мое гребаное сердце?

— Брось это, — подбодрил я.

Ее глаза расширились. — Что?

— Мяч, — крикнул я в ответ. — Брось его, и я передам его тебе обратно.

Она настороженно посмотрела на меня. — Ты обещаешь?

— Да, Шэннон. — Я закатил глаза. — Я обещаю, что верну тебе этот чертов мяч.

— Хорошо. — Как малыш, бросающий мяч, Шэннон зажала его между рук и, сосредоточенно нахмурив брови, подбросила в воздух — примерно на десять футов в неправильном направлении.

— Я и не подозревал, что играю с одним из мини, — рассмеялся я, подходя за ним. — Напомни мне купить тебе одну из этих детских горок, когда я поведу тебя играть в боулинг.

— Эй, я — все, что у тебя есть, тринадцатый, — крикнула Шэннон в ответ, ухмыляясь. — Так что не издевайся надо мной.

Она была всем, что у меня сейчас было, — единственным человеком, которому я мог доверять, который не осудит меня за то, что я не в форме.

Я не смог бы сделать это с ребятами.

Я был бы слишком смущен.

Но с Шэннон все было по-другому.

Все было по-другому, когда дело касалось ее.