Keeping 13

66

ОСТРЫЙ НОЖ ОСОЗНАНИЯ

ДЖОННИ

Я был удивлен, как я мог оставаться таким спокойным, когда у меня внутри был нервный срыв. Когда я рассказал родителям о случившемся, папа велел мне вести себя нормально с Шэннон и ее братьями, пока он с мамой пойдет в дом звонить в Полицию. Осознание того, что я натворил, сильно ударило меня, а запах алкоголя, исходящий от крошечного ребенка у меня на руках, навевал ужасные гребаные мысли. Я знал, что должен вернуться за их матерью. Я обещал ей, что сделаю это. Каждый инстинкт в моем теле кричал мне вернуться в тот дом прямо сейчас, но впервые в жизни я пытался сделать то, о чем просил мой отец, не теряя головы и предоставив охране разбираться с этим.

Держа Шона под одну руку, а Шэннон под другую, я повел их в гостиную, где папа снова разжигал камин. Мне было стыдно видеть, какими невероятно жизнерадостными были эти дети. Они только что прошли через нечто такое, что привело бы в замешательство взрослого мужчину — включая меня, — и все же они были здесь; просто принимали выпавшую им руку, приходили в норму и продолжали жить дальше. Точно так же, как я видел, как это делала их сестра в бесчисленных случаях. Господи, они были настоящими выжившими.

— Ого, — выдохнул Олли, выбежавший из кухни с миской мороженого в руке, и резко остановился посреди гостиной. — Это как кинотеатр. — Он указал на плоский экран, установленный на стене над камином, и подтолкнул локтем своего брата. — Посмотри, какого он размера.

— У меня есть глаза, — парировал Тадхг, слишком заинтересованный миской с мороженым, которую он поглощал. — А чего ты ожидал? Они заряжены.

— А нам можно так говорить? — Спросил Олли, глядя на своего брата. — Называть их богатыми?

Тадхг пожал плечами. — Это правда, не так ли?

— Нет, тебе не позволено так говорить, — выдавила Шэннон с подавленным видом, когда подошла к своим братьям и уставилась на них. — А теперь веди себя прилично и поблагодари миссис Кавану за мороженое.

— Спасибо, Делли, — отозвался Олли.

— Да, — пробормотал Тадхг, слегка покраснев, когда посмотрел на мою мать. — Спасибо за это, Эдель.

— Всегда пожалуйста, мальчики, — ответила мама хриплым голосом, входя в гостиную. — И, Шэннон, любимая, зови меня Эдель.

— Извините, миссис Кавана, — взволнованно пробормотала Шэннон. — Я имею в виду Эдель.

— Ладно, ребята, — сказал мой отец, размахивая пультом дистанционного управления телевизором, который держал в руке. — Что мы смотрим? У нас есть все каналы.

— Забей! — Тадхг зааплодировал и нырнул к дивану. — Могу я выбрать?

— Нет, нет, я, — умолял Олли, мчась за Тадхгом. — Пожалуйста, Джон. Я, я…

— Я, я, — передразнил Тадхг, победно сияя, когда папа протянул ему пульт. — Спасибо, Джон. — Повернувшись к Олли, он ухмыльнулся. — Садись, парень. Твоя очередь настанет, когда ты встретишься с Шоном.

Тяжело вздохнув, Олли опустился на диван рядом с ним и отправил в рот ложечку мороженого. — Нечестно быть младше.

— Да, ну, именно так я себя чувствую с Шэннон и Джоуи, — невозмутимо парировал Тадхг. — Смирись с этим.

— И Дарреном, — предложил Олли. — Он самый старший.

Тадхг фыркнул. — Он не в счет.

Олли повернулся и посмотрел на своего брата. — Джоуи все еще считается?

Тадхг натянуто кивнул. — Пока.

— Хорошо. — Кивнув в знак согласия, Олли повернулся, чтобы посмотреть телевизор, по которому на канале Тадхг транслировал передачу с моим отцом.

— Ты в порядке, Шэннон, любимая? — Тихо спросила мама, не сводя глаз с поцарапанного лица моей девушки.

Шэннон покраснела и кивнула. — Я в порядке, спасибо. — Заправив волосы за ухо, она двинулась обратно ко мне, но быстро остановилась и застыла с неуверенным видом. — Я просто, ах… — Оглянувшись на своих братьев, она прерывисто выдохнула. — Я действительно очень сожалею, что снова доставила вам неприятности, миссис Кавана. — Опустив плечи, она прошептала: — Я просто не знала, что еще можно сделать.

— О, милая, иди сюда, ко мне.. — Мама подошла прямо к ней и заключила в объятия. Моя мать не была высокой женщиной ростом 5 футов 4 дюйма, но она все равно казалась карликом по сравнению с Шэннон, которой едва исполнилось 5 футов 0 дюймов. — С тобой все будет в порядке, — услышал я, как мама прошептала ей на ухо, в то время как Шэннон оставалась неподвижной. — Я собираюсь позаботиться об всех вас.

Дрожа, Шэннон медленно расслабилась и обняла мою маму в ответ. — Мне так жаль.

— Не извиняйся, любимая. Ты сегодня все сделала правильно. — Поцеловав Шэннон в макушку, мама убрала волосы с ее лица, обхватила ладонями ее маленькое личико и улыбнулась ей сверху вниз. — Ты и твои братья останетесь у нас на ночь. Мы все уладим утром, хорошо?

Шэннон слабо кивнула. — Большое спасибо за вашу помощь.

— Я очень горжусь тобой за то, что ты позвонила, — продолжала говорить мама. — Я знаю, ты, должно быть, была напугана, и с твоей стороны было очень смело позвонить, когда ты знала, что может произойти.

— Как ты думаешь, с моей мамой все в порядке? — Прошептала Шэннон, нервно переводя взгляд на мальчиков, а затем обратно на маму, прежде чем остановиться на мне. — Мне не следовало оставлять ее там.

— Я уверена, что с ней все в порядке, любимая. Почему бы тебе не посидеть со своими братьями, а Джонни может пойти и поставить мне чай? — Предложила мама, уводя разговор в сторону от своей матери. — И я… — Подойдя ко мне, мама пощекотала пальцы ног Шона и улыбнулась, глядя в его одинокое лицо. — Помою этого великолепного мальчика? — Улыбнувшись Шону, она погладила его по щеке. — Хм? Что скажешь, Шони, малыш? Мы приведем тебя в порядок?

— Хорошая идея, Шон, — подбодрила Шэннон хриплым от эмоций голосом. — Но у меня нет для него одежды. — Густо покраснев, она прошептала: — И он все еще, э-э… он имеет тенденцию попадать в аварии, когда нервничает.

— Не волнуйся, — ответила мама, все еще улыбаясь Шону. — На чердаке полно коробок со старой одеждой Джонни.

— Что скажешь, приятель? — Я спросил Шона. — Ты собираешься хорошенько помыться и смыть с себя эту вонючую выпивку?

Шон долго смотрел на меня, прежде чем кивнуть и наклониться всем телом к моей матери.

— О, ты такой хороший мальчик, — уговаривала мама, крепко прижимая его к груди и выходя из гостиной. — О, и ты обнимаешь меня лучше всех.

Тут у моего отца зазвонил телефон. — Две минуты, парни, — сказал он, вставая с того места, где он сидел между Олли и Тадгхм, судействуя в их битве за пульт. — Я просто возьму это. — Проходя мимо меня, он наклонил голову, приглашая меня следовать за ним.

— Я буду через две минуты, — прошептал я, целуя Шэннон в лоб. — Хорошо?

Дрожа, она обхватила себя руками и кивнула. — Х-хорошо.

Я подошел к двери, но помедлил и обернулся. — Шэн?

Она посмотрела на меня с потерянным выражением лица. — Да, Джонни?

— Я люблю тебя.

Облегчение мелькнуло в ее больших голубых глазах, и она улыбнулась мне в ответ.

— Я люблю тебя, — передразнил Тадхг с дивана. Не отрывая глаз от телевизора, он издал громкие звуки поцелуя, прежде чем громко фыркнуть. — Парень, ты такой взбитый.

— Фу, — хихикнул Олли. — Держу пари, он еще и целует ее языком.

— Это наша сестра, маленькая гадина, — проворчал Тадхг. — Я не хочу думать о языке Шэннон во рту Джонни.

— Так вот как это работает? — Потрясенно спросил Олли. — Они засовывают языки друг другу в рты?

— Да.

Олли нахмурился. — Зачем?

— Они, вероятно, делают намного хуже, старина, — пробормотал Тадхг. — Это отвратительно, но неважно.

— Они делают? — Глаза Олли расширились. — Что например?

— Э-э, тебе, наверное, сейчас стоит перестать задавать вопросы, — пробормотал Тадхг, ткнув Олли локтем в ребра.

— Да, тебе определенно следует перестать задавать вопросы, Олли, — выдавила Шэннон, покраснев, когда поспешила к своим братьям и опустилась на диван между ними. — Тадхг, не говори ему больше ничего.

— Я не могу поверить, что ты позволила ему засунуть свой язык тебе в рот, — обвинил Олли, уставившись на сестру. — Что с тобой не так?

— Я этого не делаю, — взволнованно отрезала Шэннон. — Он шутит, да, Тадхг?

— Он знает, — возразил Тадхг. — Я видел, как они делали это снаружи дома.

— Тадхг!

— Они запотевали на стеклах его машины, — хихикнул Тадхг. — О… и она тоже затащила его к себе в спальню субботней ночью. Он был там всю ночь напролет.

— Что? Я не знал, что Джонни остался с ночевкой, — озадаченно ответил Олли. — Ты никогда не говорил.

— Это потому, что она была слишком занята, — усмехнулся Тадхг. — Она такая :О, Джонни, да! Пожалуйста!

— Я и не собиралась, — пролепетала Шэннон. — Ты маленький лжец.

— Поцелуй меня, прикоснись ко мне, обними меня, люби меня, — передразнил Тадхг девичьим голосом. — Мва, мва, мва. Да, мне нравятся твои мячи для регби…

— Тадхг!

— Фу, — простонал Олли. — Это отвратительно.

— Шэннон делает это с Джонни, Джоуи делает это с Ифой, Даррен делает это с Алексом, — продолжил Тадхг, не сбиваясь с ритма. — И ты сделаешь это, когда станешь старше, с кем-нибудь, кто тебе понравится, старина.

— Я не буду, — пролепетал Олли, выглядя испуганным. — Мне даже не нравится, когда мой собственный язык у меня во рту.

— Ага. — Тадхг фыркнул. — Конечно.

— Ты это делаешь? — Спросил Олли.

— Я иду в среднюю школу в сентябре, — беспечно ответил Тадхг. — Что ты думаешь?

— И что? — Ответила Шэннон, подозрительно глядя на брата. — Какое отношение имеет начало средней школы к поцелуям?

— Только то, что я знаю, о чем говорю, — сказал ей Тадхг. — И это все, что я хочу сказать по данному вопросу.

— Джонни… — голос моего отца заполнил мои уши, и я оторвал взгляд от Шэннон и ее братьев, прежде чем поспешить в коридор вслед за ним.

— Что происходит? — Спросил я, настороженно наблюдая, как он кивает и отвечает тому, кто разговаривает с ним по телефону, односложными ответами. — Па?

— Иди сюда, — одними губами произнес он, жестом приглашая меня следовать за ним.

Нервная дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда я поплелся за ним, не останавливаясь, пока мы не оказались на кухне и дверь за нами не закрылась.

— Огромное спасибо, что позвонил мне, Билли, — сказал папа в трубку. — Я… да… да, я знаю, чувак. Я понимаю. Спасибо. Да, увидимся там. — Повесив трубку, он посмотрел на меня и тяжело вздохнул. — Джонни… — его голос дрогнул. Покачав головой, он положил телефон на кухонный столик и тяжело вздохнул, прежде чем сказать: — Сядь, сынок.

И я знал.

В тот самый момент я понял, что с его губ сорвется что-то ужасное.

— Па, — выдавил я, дрожа, как лист плюща. — Что происходит?

— Джонни.. — Издав еще один болезненный вздох, мой отец подошел и подвел меня к табурету. — Мне нужно, чтобы ты сел, сынок.

Черт.

Чувствуя слабость, я опустился на табурет у островка и уронил голову на руки. — Просто скажи мне, — выдавил я, зажмурив глаза. — Просто скажи это. Пожалуйста.

— Это был Билли Коллинз по телефону, — объяснил папа, садясь на стул напротив меня. — Ты помнишь Билли? Я ходил с ним в школу? Мы были большими друзьями. Он несколько раз ужинал здесь со своей женой…

— Я знаю, что он суперинтендант в участке, папа, — выдавил я, точно зная, о ком говорил мой отец. Его приятель из полиции. — Что он сказал?

Папа натянуто кивнул. — Он пришлет сюда машину. Они скоро будут у нас. — Папа взглянул на свой телефон, который снова загорелся. — Я тоже позвонил Даррену. Он уже в пути.

— Они забирают их обратно? — Я зарычал, поднимая взгляд, чтобы встретиться с ним. — Ты серьезно собираешься позволить им забрать этих детей обратно в этот гребаный дом?

— Нет, Джонни, — спокойно ответил папа. — Это не то, что…

— Она никуда не денется, — прошипел я, чувствуя беспокойство и дикую заботу. — Мне насрать, что говоришь ты, Даррен, или любой другой чертов полицейский. Ты не заберешь Шэннон обратно туда. Я оставлю ее здесь, со мной!

— Никто никого туда не заберет, — уговаривал папа. — Я обещаю, сынок, так что просто успокойся.

— Тогда зачем сюда идет полиция? — Спросил я.

— Они должны взять у тебя показания, — мягко ответил папа.

— Показания на что? — Я уставился на него. — У меня проблемы из-за того, что я их забрал? Потому что их мама сказала мне.. — Мои слова оборвались, и я сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжить: — Она сказала мне уйти, папа, — прошипел я, содрогаясь при воспоминании о затравленных глазах миссис Линч, смотрящих в мои. — Она сказала, забери их!

Глаза моего отца наполнились слезами, и я побледнел. — О, черт, это плохо, да? — Я задохнулся, рывком встав с табурета. — Что здесь происходит? — Дрожа, я попятился прочь с острова, понимая в глубине души, что происходит что-то плохое. — Он причинил ей боль? — Боль пронзила меня при этой мысли. — Это все? Она в больнице?

— Джонни, просто дыши…

— Я не понимаю, что здесь происходит! — Я взревел, чувствуя, как мое сердце бешено колотится о грудную клетку. — Просто скажи мне, что происходит, папа!

— В доме Линча был пожар.

— Что? — Мое сердце замерло в груди. — Нет, нет, нет. — Я покачал головой, отвергая слова, слетающие с его губ. — Я был там меньше двух часов назад, папа. Там не было никакого пожара!

— Там был пожар, Джонни, — сказал мне папа. — Когда ты появился здесь с детьми и я позвонил Билли, он уже был на месте пожара в Элк-Террас. К тому времени, когда прибыли экстренные службы, дом был объят пламенем.

— Что? — мой голос повысился от паники. — Я не… как… что?

— Джонни, милый, тебе нужно сесть.

— От их дома до нашего полчаса езды, — выплюнул я. — Как дом может сгореть дотла за полчаса, па?

— Дом сгорает так быстро, если его поджигают намеренно, — хрипло ответил папа. — Дом был облит горючими веществами, Джонни, и все окна и двери были заперты. У них не было шанса выбраться. — Дрожа, он добавил: — Билли перезвонил мне как раз оттуда, чтобы сообщить, что были извлечены два тела. — Тяжело вздохнув, он добавил: — Учитывая всю информацию, которую ты мне рассказал и которую я передал ему, он уверен, что пожар был устроен всего через несколько минут после того, как ты забрал детей, а тела…

— Не говори этого… — обхватив голову руками, я отшатнулся назад, наткнувшись на раковину. — Нет, папа. Господи Иисусе, только не говори мне, что…

— Джонни, ш — ш-ш… все в порядке, сынок. — Отодвинув стул, отец подошел ко мне. — Иди сюда…

— Она мертва? — Прошептал я, чувствуя, как слезы текут по моим щекам. — Но я сказал ей, что вернусь за ней, — выдавил я, качая головой. — Господи Иисусе, я должен был заставить ее пойти со мной!

Руки моего отца обняли меня. — Ш-ш-ш, — прошептал он, поддерживая меня, когда я почувствовал слабость до костей. — Все в порядке. У меня есть ты.

— Я оставила ее там, папа, — выдавил я, прижимая к себе отца. — Я оставил ее в том доме!

— Ты знаешь, что ты сделал сегодня вечером? — спросил он, крепче прижимая меня к себе. — Ты спас четверых детей.

— Нет. — Я зажмурил глаза и уткнулась лицом в его шею. — Не говори так…

— Они бы сгорели заживо в том доме, если бы ты не был таким сумасшедшим, безрассудным, блестящим человеком, каким ты являешься, — продолжал он говорить. — У них не было бы ни единого шанса выбраться оттуда, сынок. Шона облили алкоголем. Ты спас их всех, Джонни. Они были в своих постелях, сынок. Они были в ужасе от него. Эти дети ни за что не вышли бы из своих комнат, если бы ты не пошел туда за ними. — Папа вздрогнул, прежде чем добавить: — И что ты сказал о том, что поскользнулся на лестнице, на лестничной площадке и в коридоре, когда был в доме? Это были алкоголь и бензин, Джонни. Одна искра пламени, и для этих детей все было кончено — все это место вспыхнуло бы вместе со всеми вами, находившимися там, — но ты сохранил самообладание и вытащил их. Ты

— Нет, нет, нет, — выдавил я в ужасе. — Я не понимал, что делаю.

— Ты доверял своим инстинктам, — поправил он. — Возможно, ты не понимал, что происходит, сынок, но ты знал, что им нужно было выбираться. Благодаря тебе сегодня в этом доме четверо детей живы и дышат.

— Они уже знают? — Прошептал я, крепко зажмурив глаза.

— Нет, — ответил папа.

— Черт, — прохрипел я. — Как я скажу Шэннон?

— Скажешь мне что? — Голос Шэннон заполнил мои уши, и я вздрогнул.

— Шэн, — выдавил я, отстраняясь от отца и обнаруживая, что она стоит в дверях кухни, выглядя маленькой и испуганной. — Ты в порядке?

— Что случилось? — прохрипела она, широко раскрыв глаза, полные страха. — Почему ты плачешь?

— Я не плачу, детка. — Шмыгая носом, я вытер глаза и двинулся к ней, испытывая потребность заключить ее в свои объятия и просто остановить мир на минуту. У меня кружилась голова, сердце бешено колотилось, и я не мог всего этого осознать. Сократив расстояние между нами, я притянул ее в свои объятия и сжал ее тело крепче, чем, по-моему, должен был. — Я люблю тебя, — прошептал я, прижимая ее к себе. — Господи Иисусе, Шэн, мне так чертовски жаль.

— Почему ты извиняешься? — она задыхалась, цепляясь за мою талию. — Что происходит?

— Я пытался, Шэн, — выдавил я, крепче прижимая ее к себе. — Я действительно пытался.

— Джонни, что происходит? — спросила она срывающимся голосом.

— Шэннон! — Голос Даррена заполнил мои уши, и я обернулся как раз в тот момент, когда он ворвался в дверь подсобки, по его щекам текли слезы. — С вами все в порядке? — Его налитые кровью глаза были дикими и полными паники, когда он, пошатываясь, вошел в кухню. — Где мальчики?

— Даррен? — Шэннон закричала, вырываясь из моих объятий. — Что здесь происходит?

— Шэн… — душераздирающий всхлип вырвался из его горла. — Я не могу…

— Все мальчики здесь, и они все в безопасности, — ответил папа, двигаясь, чтобы поймать Даррена, как раз в тот момент, когда у него подкосились ноги. — Все, с тобой все в порядке. — Опустив их обоих на пол, отец притянул его к себе. — Я держу тебя.

— Мама, — заплакал он, уткнувшись лицом в шею моего отца. — Моя мама!

— Я знаю, — прошептал папа, обхватив ладонью его затылок. — Ш-ш-ш, я знаю, парень. Я знаю.

— Что случилось с мамой? — Шэннон задохнулась, сильно дрожа. — Ч-что он с-сделал?

— Она мертва! — Даррен закричал. — Он, блядь, убил ее!

— Нет! — покачав головой, Шэннон попятилась, как будто слова брата обожгли ее. — Нет, нет, нет, ты говоришь неправду.

— Он убил мою мать, — выдавил Даррен, сжимая моего отца. — Гребаный ублюдок…

— Прекрати так говорить! — Шэннон закричала, дергая себя за волосы. — Она не умерла, Даррен. Она дома — я видела ее! — Схватившись за голову руками, она посмотрела на своего брата и прошипела: — С ней все в порядке. — Слезы текли по ее щекам, когда она посмотрела на меня. — Скажи ему, Джонни! — умоляла она, бросаясь ко мне. — Скажи ему, что он неправ! — Схватив меня за руку, она бесцельно потянула. — П-просто п-скажи е — ему…

— В твоем доме был пожар, Шэн, — выдавил я, чувствуя, как мое тело дрожит от усилий, которые потребовались, чтобы не сорваться.

— Пожар? — Ее глаза были широко раскрыты и полны слез. — Нет, Джонни, нет!

— Там был пожар, детка, — прохрипел я, сердце бешено колотилось. — А твоя мама… она, э-э… — мои слова оборвались, и я прочистил горло, прежде чем выдавить изо рта: — У нее и твоего отца ничего не вышло.

— Нет. — Это было одно слово, но я знал, что звук его будет преследовать меня до самой смерти, когда она смотрела на меня своими большими голубыми глазами, умоляя меня сказать ей другое. Я хотел этого — больше всего на свете, — но от этого никуда не деться. Ее родители были мертвы.

— Мне так жаль, — прошептал я, двигаясь к ней. — Шэн, я так…

— Нет! — повторила она, пятясь, пока не уперлась спиной в стену позади себя. — Нет! — Закрыв лицо руками, она сползла по стене. — Мамочка, нет, нет, нет! Только не моя мама… только не моя мама.

Слеза скатилась по моей щеке, когда я наблюдал за ней, чувствуя себя более беспомощным, чем когда-либо в своей жизни. Присев на корточки рядом с ней, я положил руку ей на колено. — Шэн…

— Нет, — выдавила она, стряхивая мою руку. — Нет, нет, нет.

Прерывисто выдохнув, я попробовал снова. — Шэн…

— Я сказала "нет"! — всхлипнула она, обхватив руками ноги. — Нет… — Уткнувшись лицом в колени, она раскачивалась взад-вперед. — О боже, они оба ушли.

— Я знаю. — Чувствуя себя в полной растерянности, я придвинулся ближе и прижался щекой к ее плечу, отчаянно желая утешить ее. — Мне так жаль.

— Джоуи, — всхлипнула Шэннон. — Джоуи…. О боже, где Джоуи?

— Все в порядке, Шэннон, — ответил отец умоляющим тоном. — Мы найдем его, любимая.

— Он не знает, — причитала она. — Он ушел! — Она грубо дернула себя за волосы. — Он только что ушел…

— Не надо, — выдавил я, взяв ее руки в свои. — Не делай этого с собой, детка. — Я не мог больше ни секунды смотреть на нее в таком состоянии. — Пожалуйста.

— Не прикасайся ко мне! — Дрожа, Шэннон отдернула свои руки от моих, грудь тяжело вздымалась. — Н-не делай этого, ладно?

— Хорошо. — Подняв руки, я наблюдал, как она наблюдает за мной, чувствуя, как мое сердце раскалывается в груди. — Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь.

Я оставался там, где был, держа свои руки при себе, ожидая, когда она возьмет от меня то, что ей нужно.

В конце концов, она это сделала.

Громко всхлипнув, Шэннон вскарабкалась ко мне на колени и обвила руками мою шею, прижимаясь ко мне так, как, я знал, я никогда полностью не заслужу. — Не оставляй меня… — Крепче обняв меня за шею, она уткнулась лицом мне в грудь и прошептала: — Пожалуйста, не уходи…

Прерывисто вздохнув, я заключил ее в объятия и прижал к себе. — Я не буду. — Крепче обхватив ее хрупкое тело, я нежно покачивал ее. — Я прямо здесь. — Прерывисто выдохнув, я наклонил лицо и поцеловал ее в волосы. — Я обещаю.

Я хотел встать перед этой девушкой и защитить ее от всего того ужаса, которому она подверглась. Это было неправильно, черт возьми, и я чувствовал, что тону в несправедливости ее жизни. Если бы я мог нанести ее порезы и синяки на свою кожу, я бы это сделал.

Затем раздался громкий стук в заднюю дверь, за которым последовал мужской голос. — Джон, ничего, если мы войдем?

— Мы здесь, Билли, — позвал папа, все еще держа Даррена. — Заходи.

Затем в нашу кухню вошли двое полицейских в форме, за ними следовал друг моего отца, суперинтендант Билли Коллинз. В тот момент, когда они сняли шляпы и сказали: — Я так сожалею о вашей потере, — из горла Даррена вырвался самый ужасный, душераздирающий всхлип, а Шэннон обессиленно прижалась ко мне.

Крепко держа ее, я медленно укачивал ее в своих объятиях, шепча ей на ухо все, что только мог придумать, чтобы она не слышала, что полицейские говорили моему отцу и Даррену. Она была в истерике, хватала ртом воздух и плакала так сильно, как я никогда раньше не слышал, чтобы она плакала. Мое сердце разбивалось на миллион осколков, разум кружился, но я оставался рядом с ней, не в силах отделить свои эмоции от ее.

Когда папа, Даррен и полиция спустились в гостиную, где мама была с младшими мальчиками, чтобы сообщить новости, и начались крики, я обнял ее еще крепче. Прямо там, на полу моей кухни, я баюкал ее в своих объятиях, ощущая каждый ее всхлип в самой глубине своей души. — Ш-ш-ш, малышка…

— Ты п-поешь. — Шмыгая носом, она прижалась к моей груди. — А вот и Солнце восходит.

Я пел.

Я делал все, что мог, чтобы ей было лучше.

— Это п-песня м-моей бабушки Мерфи, — икнула она. — Ты помнишь, как я г-говорил тебе э-это?

— Да. — Я вспомнил, как она рассказывала мне о том, как ее бабушка пела ей эту песню, когда она была напугана, и это было все, что я мог сделать в тот момент. — Мне следует остановиться?

— Н-нет. — Шэннон покачала головой. — Н-не останавливайся.

Дрожа, я продолжал укачивать ее в своих объятиях и тихо напевать слова песни ей на ухо, пока ждал врача, которого, я знал, вызвали.