Лучшее лекарство от любви

Глава 31

— Так что ты обо всем этом думаешь? — спросила я Тайлера, когда мы сидели после ужина на заднем крыльце с бокалами вина. Прием после свадебной церемонии уже заканчивался, большинство гостей маленькими группами разбрелись по первому этажу отеля. В патио сейчас не было никого, кроме нас с Тайлером. Наконец-то мне удалось остаться с ним наедине. Весь вечер он был внимателен ко мне, но тих.

Он посмотрел на лужайку.

— Что я думаю? Я думаю, все было очень мило. Милая церемония. Милое место. Милые люди.

Он улыбнулся, но у меня возникло чувство, что он чего-то недоговаривает. И не от усталости, не из-за того, что накануне ему пришлось работать. Это была все та же странная закрытость, появившаяся в нем в день моего переезда.

— И какой милый, нейтральный ответ, — съязвила я.

Полагаю, мне не в чем его винить. Он знал, что моя цель — замужество. Приехать сюда для него уже было смелым поступком. Тем более что держался он, учитывая обстоятельства, вполне естественно, а не шарахался, как олень, испуганный светом фар, хотя меня это вовсе не удивило бы.

— Но это и вправду мило, — сказал он. — Поразительно, что после стольких лет твои родители снова вместе.

— Да, наверное. Для меня все это странно, но я пытаюсь как-то адаптироваться.

Он потянул манжеты рубашки, чтобы они выглядывали из рукавов пиджака.

— Адаптироваться. Кстати об адаптации. Помнишь, мы как-то говорили о планах и о том, что не всегда все складывается так, как мы ожидаем? — он сказал это, глядя не на меня, а в сторону, и внутренности у меня перевернулись, как горячий блин на сковородке.

— Да.

Он замолчал, и блин перевернулся еще раз.

— Что ж, думаю, ни для кого не секрет, что вся эта история с лодочной пристанью вылилась в полный хаос…

Мне хотелось оттянуть этот разговор. Хотя бы до того времени, когда мы окажемся одни у себя в номере, но секрет жег меня изнутри, и я больше не могла сдерживаться. Я должна была стереть с его лица это печальное выражение. Я собиралась спасти его — так же, как сам он спас Скотти. Вытащить из этой передряги.

— Знаю, — перебила я. — Но у меня для тебя хорошая новость.

Он посмотрел на меня. Вот теперь он выглядел испуганным, как олень в свете фар.

Я взяла его за обе руки:

— Твоя самоотверженная и благородная забота о семье вдохновила меня на один поступок.

Он нахмурился. Ничего, через минуту у него будет счастливое лицо.

Я страшно нервничала, но продолжала говорить. Я должна ему это сказать. Чтобы ему стало лучше.

— Я знаю, что ты — замечательный человек, и из тебя выйдет отличный парамедик. Несправедливо, что тебе приходится вечно менять планы из-за ошибок других людей или вмешательства судьбы — называй, как хочешь, — и я махнула рукой в ту сторону, где предположительно обитала судьба.

Тайлер откинулся на спинку стула:

— Ивлин, ты о чем?

Вдохнула, выдохнула.

— Я оплатила твои счета.

С его лица исчезло всякое выражение, но жилка на шее забилась часто-часто.

— Какие счета?

— Медицинские и судебные. Я позаботилась обо всем, что имело отношение к пристани и водному мотоциклу. Твоя репутация не запятнана. Я даю тебе возможность все переиграть.

Он уставился на меня, словно я вдруг заговорила по-португальски.

— Ну, знаешь, — я начала говорить громче — совсем как иностранец, которого не понимают, — как в компьютерной игре. Когда начинаешь с самого начала. Если кто-то этого и заслужил, так это ты.

Он встал и подошел к перилам крыльца.

Я ждала, сердце у меня пульсировало, как стробоскоп. Наконец он обернулся. И очень спокойно и серьезно переспросил:

— Ты что, шутишь, Ивлин? Ты оплатила мои счета?

Хмурые морщины прочертили его лицо. А я-то ждала лукавых ямочек. Я ожидала радости. И где ликование? Где счастье? Он выглядел… сердитым. Просто-напросто взбешенным.

Но я все равно улыбнулась, потому что считала, что совершила правильный поступок. Я была права. Я сделала доброе дело.

— Нет, я не шучу, и я очень рада, что так поступила. Ты заслужил эту передышку, Тайлер. Теперь ты свободен и можешь начать заниматься на курсах парамедиков, тебе больше не о чем беспокоиться. Этих долгов больше нет. Они исчезли. — Я показала рукой, будто стираю мел с доски. Вжух! Стерто. — И они держат для тебя место.

— Кто — они?

— Люди из центра подготовки парамедиков. Я внесла тебя в списки. Конечно, ты не обязан учиться. Мало ли, вдруг передумаешь. Но я хотела, чтобы место оставалось за тобой, если… если ты готов.

Судя по тому, как бешено запульсировала вена у него на виске, это, видимо, был перебор.

Он развернулся на каблуках и пошел от меня прочь деревянной походкой — спина прямая, кулаки сжаты, и я поняла, что все испортила. Где-то в своих действиях или в своем рассказе я допустила ошибку. Прошла секунда, другая. Когда он повернулся, выражение его лица было мрачным — мрачнее прежнего.

— Не могу в это поверить. Ивлин, ты понимаешь, что ты наделала? Теперь я никогда в жизни тебя не догоню. Господи, ты хоть представляешь, сколько мне придется работать, чтобы просто вернуть тебе деньги?

Я встала и подошла к нему, хотя ноги не слушались от ужаса.

— Я не хочу, чтобы ты что-то мне возвращал. Это не ссуда. Это подарок. В этом весь смысл.

Его лицо становилось мрачнее грозовой тучи с каждым новым вдохом и выдохом.

— Я никогда не смогу дать тебе ничего, равноценного твоему подарку. Как бы упорно я ни работал, я никогда не достигну с тобой финансового равенства. У меня никогда не будет образования твоего уровня. И я никогда не смогу подарить тебе что-то, чего бы ты сама не могла себе позволить. Вроде твоего нового дома, например.

— Моего дома? А какое отношение к этому имеет мой дом?

О чем он вообще говорит?

Он шагнул ближе.

— Финансовое равенство. Оно было первым пунктом в твоем списке.

— Что?

Живот у меня закрутило, как каноэ в Ниагарском водопаде.

— Список, Иви. Твой список требований к мужу. Я видел его. Высшее образование. Финансовое равенство. Интеллектуальная совместимость. Я прочитал весь этот чертов список, и я не подхожу ни по одному пункту, за исключением того, что я — мужчина.

— О боже мой, Тайлер! Этот список был глупостью. Я составила его для аккаунта на «Одиночках Белл-Харбора». Где ты вообще его увидел?

— Нашел, когда ты переезжала. Он валялся сложенным на полу под диваном. Я развернул его только потому, что подумал — вдруг это что-то важное? — Он фыркнул и нахмурился. — Так и оказалось.

На полу? Я покопалась в памяти. Список был у Габи в кармане, когда она пришла ко мне рассказать, что порвала с Майком. Я считала, что выкинула его.

— Список не имеет никакого значения. Он неважен.

Казалось, даже воздух вокруг него запульсировал.

— Нет, важен. Это то, чего ты хочешь от мужчины. И самое дурацкое — ты ведь пыталась мне сказать. Снова и снова. В те первые несколько раз, когда я пытался за тобой ухлестывать, ты постоянно говорила мне, что я для тебя недостаточно хорош. Но я тебя не слушал — потому что так тебя хотел! О господи! С той самой первой минуты, как увидел.

Он поскреб рукой челюсть, и мне хотелось, чтобы он замолчал. Мне хотелось, чтобы он остановился, пока не наговорил лишнего и окончательно все не испортил, но у Тайлера Конелли накипело. Он ходил взад-вперед и продолжал говорить:

— Вот как я вижу эту проблему, Ивлин. Что бы ты ни сделала, сколько бы счетов ни оплатила, на какие бы курсы меня ни записала, я никогда не стану парнем, соответствующим твоему списку. Он — тот, кого ты хочешь, а я не дотягиваю. Я понял это, когда увидел твой новый дом, а твой теперешний поступок лишь укрепил меня в моем мнении. Мы совсем не подходим друг другу. У нас никогда ничего не выйдет.

— Неправда, мы подходим друг другу. И я не хочу, чтобы ты был парнем из списка. Я хочу, чтобы ты был собой. Тайлер, я никогда не говорила, что ты недостаточно хорош для меня. Я говорила, что ты для меня слишком молод. А это совсем другое дело. А что касается счетов, я просто пыталась помочь.

Он зашагал еще быстрее, а я начала потеть. Мое сердце с такой силой колотилось о грудную клетку, что я боялась, дело кончится трещиной в ребре.

— Мне не нужна помощь, — сказал он, наконец остановившись и глядя на меня, будто я совершила нечто непростительное. — Я не ребенок, не жертва. Когда умер отец, я заступил на его место. Я. Мой старший брат смылся, а я остался. Когда моя семья нуждается во мне, я беру все заботы на себя. И мне не нужно, чтобы кто-то другой вносил залог за мое освобождение. Господи, я поверить не могу — как ты вообще это сделала? Оплатила мои счета. Кто еще об этом знает? — Он снова начал шагать взад-вперед. — Иисусе, весь чертов город узнает о том, что ты сделала, и все будут думать, что это я тебя уговорил. Все и так уже думают, что я украл водный мотоцикл, но тут, по крайней мере, решал я сам. А теперь все будут считать, что я соблазнил тебя, чтобы добраться до твоего банковского счета!

Грудь стеснило, воздух полностью выжало из легких. Все пошло не так, как я рассчитывала. Все должно было кончиться хорошо. Воздух вокруг меня спрессовался, как будто меня втянуло в центр торнадо, хотя деревья рядом оставались неподвижными.

— Почти никто не знает, — сказала я, смаргивая бесполезные слезы. — Только Делль с работы, но я заставила ее поклясться, что она никому не скажет, и я ей верю. И твой адвокат.

И подруга Делль из бухгалтерии, но в сложившихся обстоятельствах о ней я упоминать не собиралась.

— Мой адвокат? Ты говорила с моим адвокатом? — голос у него сорвался и осип.

— Видишь ли, Тайлер, дело в том, что твой адвокат — мой друг. Точнее, муж моей подруги. Поэтому он не станет трезвонить об этом на каждом углу. Необязательно всем об этом знать.

Он уставился на меня с совершенно пустым выражением лица, но я понимала, что это лишь затишье перед бурей. Он шагнул ближе, нависая надо мной. Щеки у него покраснели. Громкий голос ввинчивался прямо мне в уши:

— Все узнают. Мало того, что Скотти не способен даже двумя руками отыскать дырку в собственной заднице, что Карл разгуливает по городу в банном халате, что мать ворует бирюльки у Тилли Мейсон, — теперь весь Белл-Харбор будет думать, что я так же жалок, как они! Господи. У меня был план, Ивлин. У меня был план, как выпутаться из неурядиц с законом, но ты меня опередила, и теперь я отстаю еще сильнее, чем прежде.

Но почему он на все, на все смотрит другими глазами? Никто не собирается его осуждать. Весь Белл-Харбор его обожает. Все будут счастливы, что он наконец сможет перевести дыхание. Как я могла так ошибиться? Как я умудрилась до такой степени все испортить? Почему он так злится?

Тетя Салли выглянула в патио и позвала меня:

— Вот ты где, Иви! Тебя мама искала. Можешь к ней подойти?

Я взглянула на Тайлера, и он вдруг показался мне совершенно чужим. Незнакомцем в темно-сером костюме.

— Нам нужно вернуться в отель, — шепнула я.

— Нет, мне не нужно возвращаться. Мне нужно пройтись. Между нами все кончено, Ивлин. Понимаешь? Все кончено.

Он повернулся, царапнув каблуками по камням, и зашагал прочь, в темноту.