Лучшее лекарство от любви

Глава 32

— А где Тайлер? — спросила мать, когда я вернулась в отель из патио.

— Ему стало нехорошо, но он вернется через минуту.

Я одарила ее самой яркой, открытой и счастливой фальшивой улыбкой, которую смогла изобразить. Конечно, родители испортили мне несколько дней рождения и почти все детство, но я не собиралась портить им свадьбу из-за того, что Тайлер Конелли только что меня бросил. Во всяком случае, я так думаю. Господи, по ощущениям он точно меня бросил. Такое чувство, что он проехался по моей груди на коньках. Мое сердце разбилось на столько осколков, что даже родителям не удастся сшить его обратно.

— Ой! Надеюсь, у него не расстроился живот из-за равиоли с лобстером. Твой отец сказал, что это слишком тяжелое блюдо. Нужно было остановиться на говядине «Веллингтон». Стоило его послушаться.

— Пусть это послужит вам уроком на будущее, миссис Роудс, — сказал отец, подходя к нам сзади. — Если бы ты послушалась меня двадцать три года назад, мы все это время могли бы быть вместе.

— Что? А как же певец в костюме гориллы на годовщину развода, что бы я без него делала?

И отец, и мать засмеялись. Оба просто купались в радости благодаря своей вновь обретенной любви. А я разразилась слезами, потому что потеряла свою любовь.

— Иви, Иви, что случилось? — мама развернула меня за плечи лицом к себе.

Господи, пусть кто-то прямо сейчас изобретет телепортацию. Пусть меня мгновенно перенесут в другое место и время.

Поверить не могу, что рыдаю на глазах у родителей как шестнадцатилетняя девчонка из-за очередного безмозглого юнца. Этого просто не может быть.

Но именно так все и было.

— Где этот мальчишка? — спросил отец, не слишком нежно хлопая меня по спине, будто хотел заставить меня срыгнуть, как младенца, и тем самым остановить поток слез. Под «мальчишкой» он, видимо, подразумевал Тайлера.

— Пошел прогуляться, — сказала я, хватая ртом воздух и пытаясь успокоиться.

— Пойдем. Пойдем, присядем. — Мать отвела меня в маленькую комнату, в которой переодевалась перед свадьбой, и мы все втроем втиснулись на крохотный диванчик. Лед в стакане отца звякнул.

— Ивлин, расскажи нам, что случилось, — велела мама так бесстрастно, будто выясняла историю болезни пациента.

Я помотала головой и закрыла лицо руками.

— Сама не понимаю. Точнее, я совершила один поступок, думала — хороший, а на поверку он оказался ужасной ошибкой.

У меня не укладывалось в голове, каким образом я оказалась «плохим парнем» в этом сценарии.

— Что за поступок? — настойчиво спросила она. — Что ты сделала?

— Я оплатила его счета.

— Его счета? — переспросил отец.

Я протянула руку и забрала у него стакан со скотчем. Мне нужно было выпить.

— Да, я оплатила часть его долгов, чтобы он смог заплатить за курсы парамедиков. Ужасный поступок, правда? — Я сделала глоток из присвоенного стакана.

— Ну, не знаю, Ивлин. А он просил тебя об этом? — Отец поправил мне волосы и убрал их от лица. Я попыталась вспомнить, когда он в последний разделал что-то подобное. Похоже, матери наконец удалось смягчить его нрав.

— Нет, конечно. Тайлер никогда не просил меня ни за что платить. И теперь боится, что весь город будет считать, что он жалок и нуждается в моей помощи.

— А, гордость. Тяжелый случай. Нужно быть очень сильным мужчиной, чтобы не бояться показать свою слабость. Думаю, ты его оскорбила своим поступком. — Отец попытался забрать скотч обратно, но я вцепилась в стакан мертвой хваткой.

— Разве можно оскорбить помощью? — спросила я.

— Помощь подразумевает слабость, Иви, — сказала мать, похлопав меня по руке. — Каждый раз, когда твой отец пытался мне помочь, я бесилась: как, он думает, я не в состоянии справиться сама?! А он просто старался быть галантным. Не правда ли, дорогой?

Отец кивнул:

— Я был настолько галантным, что однажды она разрезала все мои галстуки пополам.

— Тсс! Это совсем другая история. Не порти момент, — и она снова потрепала меня по руке.

Я шмыгнула носом, чтобы снова не разрыдаться.

— Тайлер постоянно делает широкие жесты ради своей семьи, а я поступила так всего один раз, неужели он не понимает, что это то же самое? Он не дает брату загреметь в тюрьму, платит ипотеку за дом матери, он принес мне суп, когда я заболела. Он постоянно делает все для людей. Вот почему из него выйдет отличный парамедик.

— Ну и где он сейчас? — спросил отец.

— Я не знаю. Мы поссорились в патио, и он ушел.

Мать фыркнула:

— Ну, боже мой, это еще не конец света! У нас с твоим отцом были ссоры похуже из-за того, с какого конца тюбика выжимать зубную пасту. Уверена, что он вернется с минуты на минуту.

— Твоя мама права, — поддакнул отец. — Обычно она оказывается права. И даже если ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в чувство, на свете есть недостатки и похуже гордости.

— Ну, знаешь ли, у меня тоже есть гордость. Несправедливо, что он злится оттого, что я сделала что-то хорошее.

— Конечно, дорогая, — сказала мать, разглаживая шифоновые складки свадебного платья, — ты имеешь право злиться, но не раздувай из этого ссору длиной в двадцать три года. Если он так важен для тебя, что ты оплачиваешь его долги, надеюсь, он тебе достаточно дорог, чтобы ты сумела разобраться с этой проблемой.

Папа обнял меня:

— Хочешь, мы посидим с тобой, пока он не вернется?

Мать забрала у меня стакан и отхлебнула.

— Конечно. Если понадобится, мы просидим с тобой хоть до утра.

Кто эти двое? Эти добрые, заботливые, чувствительные родители. Очевидно, телом и разумом моего отца тоже завладели инопланетяне, за что я была им благодарна. Однако я не могла позволить маме с папой провести свою брачную ночь, нянчась со мной.

— Со мной все хорошо, спасибо вам. Идите наверх. Я тоже уверена, что Тайлер скоро придет.

— Правда? — спросила мать, возвращая мне стакан. Я чувствовала их любящее внимание. Может, в конце концов, и хорошо, что они снова сошлись.

— Да. Идите. Приятных снов.

Они встали, пожали мое плечо каждый со своей стороны и вышли, взявшись за руки, как влюбленные старшеклассники. Adorável.

Я сидела в этой комнатке, пока не допила отцовский скотч, а потом перебралась в гостиничный холл, чтобы дождаться Тайлера. Я очень надеялась, что он вот-вот вернется.

Только он не вернулся.

Одиннадцатый час как пришел, так и ушел. Я переговорила со всеми, кто еще тусовался внизу, пока в холле не остались только я и пьяный дядя Марв.

В полночь «сегодня» превратилось в «завтра», а Тайлер так и не появился. Я никак не могла решить: то ли я смертельно обижена его отсутствием, то ли просто в ярости. Соотношение было сорок девять процентов против пятидесяти одного, но между ними требовалось каким-то образом втиснуть еще и беспокойство. Я понятия не имела, где он. Может, до сих пор гуляет. Может, решил вернуться в Белл-Харбор пешком. В таком случае он промок до нитки, потому что последние полчаса шел дождь. А вдруг его съел медведь? Но тогда стоит волноваться за медведя. А может, Тайлер забрел в ближайшую таверну, чтобы утопить горе в бутылке виски.

А может, он наверху в нашем номере.

Почему я раньше об этом не подумала? Наверное, он все это время валялся на кровати и смотрел предоплаченный порноканал по телевизору. Наверняка он там, где еще ему быть. Я пожелала дяде Марву спокойной ночи и отправилась наверх.

Но в нашем романтически украшенном номере никакого Тайлера не оказалось.

И никакого багажа. Я вдруг поняла, что мы приехали так поздно, что так и не успели принести его из машины.

Ну и ночка выдалась. Ужасная, отвратительная, хуже не придумаешь. Больше всего мне хотелось забраться в постель и увидеть во сне, что этого дня просто не было. Но мне нужна была моя зубная щетка. И пушистые носки-слиперы. Как я смогу полностью погрязнуть в жалости к себе без своих нескользящих носочков? Придется идти на парковку. Я нашла ключи, спустилась в холл и вышла под моросящий дождь.

Я уже почти дошла до машины, когда меня окликнули по имени, и я чуть не подпрыгнула от страха, резко обернулась и ткнула ключами в сторону предполагаемого насильника. Им, конечно же, оказался Тайлер.

— Иви?

— Срань господня! Тайлер, ты напугал меня до полусмерти. Что ты здесь делаешь под дождем?

Выглядел он ужасно. Мокрый насквозь, костюм порван, красивая белая рубашка перепачкана грязью.

— Это довольно забавная история, — тихо сказал он. — Пустишь меня в номер — расскажу.

Я хотела послать его подальше. Я хотела продолжать злиться. Он ранил мои чувства. Он заставил меня разреветься на глазах у родителей. И он разбил мне сердце.

Но ведь это был Тайлер. Поэтому я сказала:

— Хорошо. Я просто спустилась за багажом.

Я открыла дверцу машины, и он взял обе наши сумки. Обратно мы шли молча. Меня так и подмывало пнуть его по голени за то, что он напугал меня, обидел, заставил беспокоиться. А больше всего — за мои обманутые надежды. Я-то думала, у нас все складывается замечательно. А он просто взял и вышвырнул наши отношения в окно, стоило мне задеть его гордость.

Мы вернулись в номер, и он переоделся в ванной в сухие джинсы и футболку. Я тоже хотела переодеться. Платье подружки невесты причиняло неимоверные страдания. Казалось, что я ношу его, не снимая, уже дней десять подряд. Но у меня была только та одежда, в которой я собиралась завтра ехать домой, и развратная ночная сорочка — ее к этому времени он должен был давным-давно с меня сорвать.

Я забралась на середину кровати, Тайлер сел сбоку. Я решила, что это хороший знак, но все еще не представляла, что сейчас происходит с нашими отношениями.

— Ну и где тебя черти носили?

Он провел рукой по волосам.

— Помнишь ту красивую речушку, что протекает по территории отеля? Которую мы заметили во время церемонии. — Он поправил подушки и откинулся назад.

— Да.

— Ну так вот, у нее, оказывается, ужасно крутые берега. И скользкие. А еще их не видно в темноте.

— Ты хочешь сказать, что свалился в речку? — я почувствовала искру злорадства от справедливости возмездия. Гордиться нечем, но уж как есть.

— В общем, да. Я проползал там два часа, пытаясь отыскать место, откуда сумел бы снова взобраться во двор. Хватался за ветки деревьев, до которых мог дотянуться. Поскальзывался и падал обратно в воду. Подрался с парой ондатр. Это оказалось довольно страшно. Злобные маленькие твари! — Он подтащил еще одну подушку и похлопал по ней, чтобы я на нее откинулась. Я проигнорировала приглашение.

Тайлер продолжил рассказывать:

— Потом я наконец выкарабкался из реки и вернулся в патио. Долго наблюдал через окно, как ты разговариваешь с тем старым дядькой. Нужно было войти, но я чувствовал себя так… абсурдно.

Мне хотелось рассмеяться. Над ним. Вместе с ним. Но я все еще была слишком расстроена. Я не могла не порадоваться, хотя бы чуть-чуть, что ему пришлось пострадать. В конце концов, я же дочь своих родителей.

— Что ж, так тебе и надо. Зачем тебе понадобился этот демонстративный уход? Я не понимаю, отчего ты на меня так разозлился?

— Знаю. Знаю, что не понимаешь, Иви, но у меня был план, и ты его разрушила. — тяжело вздохнул он.

Вот и его брат говорил то же самое. Каким бы ни был его план, я-то в чем виновата?

— Какой план?

— Я продал катер.

Я повернулась к нему так резко, что у меня хрустнуло в спине:

— Что? Зачем ты это сделал? Ты же любишь этот катер.

Он посмотрел на меня — искренне, открыто:

— Да, люблю. Но тебя я люблю больше.

Радость, смущение, разочарование, надежда — все эти чувства одолевали меня одновременно, и под их напором я чуть не свалилась с кровати.

— Я не понимаю, Тайлер.

Он взял меня за руку:

— Я увидел твой список качеств идеального мужа и разозлился. Не на тебя — на себя самого. — Он опустил глаза и поиграл браслетом у меня на запястье. — Я хотел стать таким парнем. И я мог бы им стать. Я мог вернуться в колледж, Иви, но бросить учебу было проще. Проще было свалить все на мамино тяжелое положение, или на Скотти, или на травмированное колено. Однако факт остается фактом: если бы захотел, я смог бы со всем разобраться. Я слишком жалел себя. После смерти отца было тяжело, но дерьмо случается, ты же знаешь. Нужно было отряхнуться и пробовать снова.

— Ну так это ты и сделал. Ты отряхнулся и попробовал снова. Такого упорства я не встречала прежде ни в ком.

Неужели он настолько к себе несправедлив, что этого не видит?

— Да, наверное, — вето голосе звучало разочарование пополам с упрямством. — В любом случае я продал катер, чтобы оплатить долги и начать все с чистого листа. Пришло время расстаться с мечтой, которая никогда не обеспечит мне финансовой стабильности. Мне нужно что-то более конкретное. Более стабильное и доходное. Видишь ли, Иви, обычно я не слишком забочусь о том, какое произвожу впечатление. Я такой, какой есть. Люди меня знают. Но с тех пор, как я познакомился с тобой, мне впервые в жизни захотелось стать другим. Сильнее, успешнее, чтобы тебе было меня… достаточно.

Мое сердце болезненно сжалось от его откровенности.

— Мне не нужно, чтобы ты был другим. Мне нужно, чтобы ты был собой. И мне тебя достаточно.

— Ты так говоришь, но я не уверен, что это правда. Ты хочешь замуж, детей, финансовой независимости. Я не хочу прожить всю жизнь в сомнениях, не жалеешь ли ты о том, что связалась со мной.

— Тайлер, замужество и дети могут подождать. А финансовая независимость у меня и так есть. Единственное, чего у меня нет, — человека, с которым я могла бы разделить свою жизнь. Вот чего я хочу больше всего на свете. Это важнее, чем научные степени или высокий доход.

— Если верить твоему списку, это не так.

— Да забудь ты об этом списке! Он был идиотским и бессмысленным. Если бы я составляла его сейчас, я бы перечислила в нем совсем другие качества.

Я придвинулась к нему ближе.

— Да? Например? — Улыбка чуть тронула его губы.

— Например, чувство юмора, честность, щедрость.

Он нахмурился. Я придвинулась еще ближе и перевернулась на живот, чтобы видеть его лицо. Он продолжал сидеть, откинувшись на спинку кровати.

— Идеально симметричные черты лица.

Его улыбка вернулась. И ямочки — наконец-то! — тоже.

— Что?

— У тебя совершенно правильные черты лица. Это едва ли не первое, что я в тебе заметила. Но знаешь, что я еще выяснила?

— Что? — тембр его голоса стал ниже, глуше. Может, у меня еще будет шанс надеть свою развратную сорочку.

— Что ты будешь ухаживать за мной, если я заболею, что ты любишь собак, что ты сделаешь все возможное и невозможное ради людей, которые тебе дороги. Вот что на самом деле имеет значение, Тайлер. Вот из-за чего я в тебя влюбилась.

Я подвинулась выше, а он сполз вниз, и теперь мы лежали рядом.

— Влюбилась?

Я кивнула:

— Очень сильно. Мне нравится твой смех, и ты всегда смешишь меня. Мне нравится, что ты обо мне беспокоишься. И если честно, мне нравится, что ты хочешь возродить отцовскую чартерную компанию. Я ужасно огорчилась из-за того, что ты продал катер.

Его улыбка погасла:

— Мне жаль, что я продал его до того, как узнал, что ты уже оплатила счета. Но договор купли-продажи еще не подписан.

— Как думаешь, можно отменить сделку?

— Рыбалкой денег не заработаешь, Иви. Я никогда не буду богат.

— Мне не нужно, чтобы ты был богатым. Мне нужно, чтобы ты был собой.

И я поцеловала его, потому что больше просто не могла терпеть. Последние несколько часов, когда я думала, что он исчез из моей жизни навсегда, были ужасны. Потому что я любила Тайлера Конелли, будь он хоть парамедиком, хоть рыбаком, хоть собачьей няней. Все это не имело значения.

Значение имело лишь то, что он — мой.

Я сделала его своим. Мы целовались, катались по постели, парили над ней. Платье подружки невесты полностью лишилось невинности к тому времени, как мы закончили, зато мы с Тайлером были удовлетворены и счастливы. Мы любили друг друга. Нужно было лишь совершить небольшой прыжок веры.

Позже, завернувшись в одеяло, я обвела пальцем его татуировку.

— А ты что первым во мне заметил?

Тайлер хмыкнул:

— Честно?

— Ну конечно.

Он улыбнулся, широко и искренне:

— Блестки у тебя в волосах. Я был пьян, как ты помнишь. И подумал, что, наверное, ты ангел. И оказался прав.