Любимая для Монстра

Глава 68

Я проснулась рано и едва открыв глаза, увидела рядом с собой Эдмунда, ещё спящего. Его дыхание было ровным, лицо — спокойным. В такие моменты он казался мне почти другим человеком, будто тот тяжёлый груз, который он носит на своих плечах, исчезал, оставляя только мужчину, которого я любила.

Не осознавая, что делаю, я осторожно провела пальцами по его щеке. Его кожа была тёплой, чуть шершавой, но такой родной. Мой взгляд задержался на его лице, и, поддавшись внезапному порыву, я наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Моя соблазнительная жена по утрам такая провокационная, — раздался его голос, наполненный мягкой насмешкой. — Подобными действиями, мне кажется, ты не хочешь вылезать из постели сегодня. — Пробормотал он, приподнимая голову и смотря на меня с лукавой улыбкой.

Я вздрогнула.

— Эдмунд… Я не хотела тебя будить, — пробормотала я, пытаясь сохранить самообладание, но он только усмехнулся.

— Может, стоит сделать этот день более приятным? — прошептал он, нависая надо мной, его губы были так близко, что я почувствовала их тепло.

Я подняла руки и упёрлась в его торс, мягко, но решительно отталкивая его.

— Нет, Эдмунд, мне пора готовиться к отъезду, — сказала я, стараясь звучать спокойно.

Он вздохнул и откинулся обратно на подушки, положив руки за голову.

— Уверена, что мне не стоит идти с тобой? — спросил он, глядя на меня исподлобья.

— Уверена, — ответила я, стараясь не выдать свою неуверенность.

Эдмунд недовольно хмыкнул, но больше ничего не сказал.

Дорога до замка отца тянулась мучительно долго. Повозка тихо покачивалась, но ни одно движение не помогало избавиться от ощущения тяжести, что словно придавила меня к сиденью. Агата сидела напротив, наблюдая за мной с выраженным сочувствием.

— Наверное вы не хотите туда ехать, моя госпожа, — заметила она, прерывая тишину.

— Не хочу, — честно призналась я. — Но у меня нет выбора.

Агата молчала некоторое время, прежде чем вновь заговорить.

— Ваш отец был строгим человеком. Я помню, как вы часто возвращались из его кабинета, стараясь не показывать слёзы.

Я кивнула.

— Тогда я думала, что это нормально. Что отцы должны быть такими. Но теперь я вижу, как это ломало меня.

— Но не сломало, моя госпожа. Он пытался, но вы держались.

— Смогла ли…, — прошептала я, отвернувшись к окну.

Агата накрыла мою руку своей.

— Знаю, — она опустила глаза, будто вспоминая что-то тяжёлое. — Вам приходилось нести то, что не каждая смогла бы вынести.

— Знаешь, Агата, иногда я думаю, что у меня никогда не было детства. Всё, что я помню — это боль или необходимость соответствовать ожиданиям. Отец…

— Он был излишне суров, — дополнила она. — Но это сделало вас сильнее.

— Сильнее? — я усмехнулась. — Или более послушнее?

Агата не нашла, что ответить. Она лишь мягко коснулась моей руки.

— Вы были достойны лучшего, моя госпожа, — наконец сказала она. — И лорд Дюран дает вам это.

Я отвернулась к окну, чтобы скрыть, как дрогнули мои губы.

Замок отца возник на горизонте, возвышаясь мрачной громадой. Я помнила каждый камень в этих стенах, каждую щель, каждую трещину. Всё здесь было до боли знакомо, но абсолютно чуждо.

На пороге меня встретила вереница слуг. И отец. Его лицо, строгое и холодное, не выражало никаких эмоций.

— Дочь, — произнёс он, оценивающе осматривая меня. — Ты наконец приехала.

— Отец, — я низко поклонилась, подавляя неприязнь.

Мачеха Констансия появилась следом. Её лицо сияло натянутой улыбкой.

— Розалия, дорогая! Как ты изменилась! — её слова были напыщенными и фальшивыми. Она подбежала ко мне и заключила в объятия, от которых хотелось вырваться.

Мои братья стояли позади, безразличные и холодные. Балзир, старший, едва удостоил меня взглядом, а Севар, младший, смотрел с явным раздражением.

— Давайте пройдём в гостиную, — предложила мачеха, словно это был радостный семейный визит.

Я пошла за ними, чувствуя, как с каждым шагом стены замка словно сужаются вокруг меня.

В гостиной отец долго расспрашивал меня о браке, не скрывая своей неприязни.

— Я ожидал, что ты покажешь себя лучше, — произнёс он с усмешкой. — Но, по крайней мере, ты не опозорила семью.

— Благодарю за высокую оценку, отец, — ответила я сдержанно.

— Ты должна быть благодарна, что я вообще позволил тебе достойно выйти замуж, несмотря — Он окинул меня взглядом — На свою бесполезность. Без меня ты бы была никем. А что я получил взамен? Моя дочь, бесполезный рот что я кормил, не соизволила даже принять письмо и оскорбила меня перед другими лицами!

Я не выдержала. — Без вас, отец, возможно, я была бы счастливее, — слова сорвались с моих губ прежде, чем я смогла их обдумать.

Комната замерла. Лица всех присутствующих, казалось, окаменели. Отец откинулся на спинку кресла, его глаза прищурились, в них мелькнула тень злорадства.

— Счастливее? — произнёс он медленно, будто смакуя это слово. — Ты смеешь говорить мне это после всего, что я для тебя сделал?

— Всего? — я уже не могла остановиться. Накопившийся за годы гнев прорвался наружу. — Вы не сделали для меня ничего, кроме того, что использовали, как инструмент. Вы никогда не считали меня своей дочерью. Я для вас всегда была обузой, бременем!

Мачеха Констансия вскрикнула, прикрывая рот рукой.

— Розалия! Как ты можешь так говорить с собственным отцом?

— Замолчи, Констансия, — резко оборвал её отец, не сводя с меня взгляда. Его лицо перекосилось от ярости, но голос оставался ледяным. — Ты забываешься, дочь. Это не дом твоего мужа, где ты судя по всему можешь позволять себе наглость.

Я стиснула зубы, чувствуя, как злость внутри смешивается с растущим чувством решимости.

— Да, не дом моего мужа, — ответила я, и голос мой прозвучал твёрдо. — Но именно там я научилась стоять на своём, несмотря на страх. Вы больше не сможете запугать меня так, как делали это раньше.

Его рука дёрнулась, и я сразу узнала этот жест. Годы в замке отца приучили меня замечать малейшие изменения в поведении людей, и сейчас я увидела, как отец собирается ударить меня, как делал это бесчисленное множество раз в прошлом.

— Неужели вы собираетесь испортить товар, который уже продали за хорошую сумму? — холодно бросила я, глядя ему прямо в глаза.

Он замер. Комната снова наполнилась гнетущей тишиной. Балзир и Севар, которые всё это время молчали, переглянулись. Даже они, кажется, не ожидали услышать такое.

Мачеха сделала шаг ко мне, её лицо выражало смесь злорадства и одновременно раздражения.

— Розалия, не забывай, кто ты. Ты часть этой семьи. Не подобает подобное отношение.

— Семьи? — я рассмеялась, но смех мой был горьким. Но этой семьи для меня никогда не было! Никогда.

Взгляд отца был полон презрения.

— Ты забываешь, где ты находишься, — произнёс он, подходя ближе.

Я отступила на шаг, но уже не чувствовала страха. Теперь я была другой. Жизнь в замке Дюран, сила и уверенность которую дарил мне Эдмунд, сделала меня сильнее.

— Нет, отец, я впервые за всю жизнь помню, где я нахожусь, — ответила я тихо. — И я вижу всё ясно.

Я повернулась к двери, чувствуя на себе их взгляды.

— Я ухожу, — бросила я через плечо. — Не стоит провожать. — И не оглядываясь, вышла.

Когда я села в карету, Агата встревоженно посмотрела на меня.

— Госпожа, вы в порядке?

— Да, Агата, — ответила я, хотя голос мой дрожал. — Я в порядке. Теперь я точно знаю, что у меня нет причин возвращаться сюда.

Карета тронулась с места, и замок Вальмон остался позади, словно тяжёлый камень, сброшенный с моей души. Чем больше мы отдалялись, тем дурнее мне становилось.

Когда карета остановилась у ворот королевского замка, я почувствовала, как ноги едва держат меня. Агата помогла мне спуститься, но стоило сделать шаг вперёд, как мир закружился. Голова закружилась, и звуки вокруг стали приглушёнными.

— Госпожа! — крикнула Агата, но я уже не слышала её.

Земля ушла из-под ног, и тьма накрыла меня, как мягкое, но непреодолимое покрывало.