Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Глава 10

Некоторое время спустя. Присвоение

«Амина, я опять не застал тебя дома. Через два часа я за тобой заеду», — светится на дисплее сообщение от Марата. Днем он на работе, а вечером я стараюсь по возможности сбегать в роддом или имитирую усталость, раньше уходя спать. Так и живем. Благо, осталось недолго.

«У меня ночное дежурство», — набиваю ответ. Телефон практически сразу вибрирует.

«Во-первых, не твоя смена. Во-вторых, мне плевать. У тебя скоро процедура. Я хочу знать, как дела», — прилетает эсэмэска, пропитанная гневом, что буквально сочится через экран.

Следом — входящий звонок, который я сбрасываю.

«Операция. Позже поговорим», — привычно лгу.

Никакого «позже» не будет. Как и «процедуры». Я догадалась, какой именно. Марат намеренно не упоминает ЭКО в беседе и переписке, будто нас могут подслушать или прочитать, а это оскорбляет его честь и достоинство.

Проблемы со здоровьем могут быть только у бракованной жены, но муж идеален априори. Если доктор придерживается иного мнения, то он плохой специалист. Стародубцева решила не рисковать и приняла сторону Марата, как и предрекал Герман. К счастью, я была готова к такому повороту событий.

О помощи репродуктолога я так и не попросила. Вместо этого покорно вступила в протокол, взяла все необходимые гормоны и уколы, которые должна ставить сама себе дома в живот в четко обозначенное время, и…. имитировала, что исправно выполняю назначения. Рисовала отметки в специальном дневнике, а тем временем собирала документы, украшения, кое-что из одежды, чтобы тайком перевозить в съемную квартиру.

Как только Марат получит извещение о разводе, то выгонит меня на улицу в чём мать родила. Не сомневаюсь в нём. Не пожалеет, не простит. Поэтому я должна подготовиться заранее.

Разговор с Германом помог многое переосмыслить и придал мне сил. У меня будто крылья за спиной выросли, так что теперь я хочу скорее вылететь из клетки, пока мне их не обрезали.

Проверяю паспорт, который всегда ношу с собой в сумке, достаю из потайного кармана ключ с брелоком, пальцем толкаю земной шарик, прокручивая его. Улыбка касается губ, растягивает их на пол-лица. Это так непривычно, что скулы сводит, ведь за последние годы я лишь грустила и плакала. Думала, что вовсе разучилась смеяться, но нет… Живые эмоции берут верх.

— Как продвигается наше… дело, Константин Юрьевич? — заговорщически шепчу в трубку, всё-таки не выдержав и позвонив раньше срока своему юристу.

— Прекрасно, Амина. Я верну вам долю ваших родителей и немного сверху… за моральный ущерб, — усмехается он. — Возражения не принимаются! Мне виднее, — добавляет предупреждающе. — Сможете завтра подъехать ко мне в офис и подписать бумаги? Будем судиться, — выдает с азартом.

— Смогу, но.… - судорожно сглатываю, облизнув вмиг пересохшие губы. — Сколько будут стоить ваши дополнительные услуги? Я имею в виду «немного сверху», что вы мне пообещали. Просто я рассчитывала на определенную сумму, да и то выплачивать ее частями…

— Разве я вам не сказал, Амина? — перебивает меня Воскресенский. — Вы ничего мне не должны. За вас внесли всю необходимую сумму. Полностью, — нарочито подчеркивает.

— Кто? — растерянно выдыхаю, перекатывая брелок на раскрытой ладони.

— Хм… Наверное, тот, о чьем существовании в вашей жизни лучше умолчать до тех пор, пока вас не разведут с мужем, — многозначительно хмыкает. — Сделаем вид, что я не в курсе. Сами разбирайтесь между собой, а мне дайте спокойно выполнять свою работу. Не будите зверя, — бросает напоследок и отключается.

— Спасибо, — лепечу в пустоту. — Герман, — срывается с губ непроизвольно.

Ключ царапает кожу, когда я импульсивно сжимаю кулак. Схватив телефон, вылетаю в коридор. Бегу в ординаторскую, ничего не различая на своем пути, и чуть не сбиваю с ног выросшую из-под земли Лану. Устремляю растерянный взгляд на коллегу, не сразу сфокусировавшись на ней. Все мои мысли заняты Германом.

— Опять ты тут! Уставшая, бледная, помятая, — сочувственно качает она головой, заботливо поправив заломленный уголок воротника на моей блузке. — Я надеялась, что хотя бы сегодня дома побудешь. Куда так спешишь?

— К Демину, — выпаливаю и прикусываю язык, боясь быть рассекреченной. — Хочу спросить о назначениях для новенькой в пятой палате, — лгу как можно натуральнее. Когда я проходила через приемку, видела, как оформлялась беременная пациентка, и теперь пытаюсь обмануть подругу.

— Демина же нет, его Богомолова заменяет, — разводит она руками. — Бывшую заведующую срочно вызвали, она из-за этого злая, как собака бешеная. Мало того что должность из-за него потеряла, так ещё и работать в выходной пришлось. Представь температуру ее кипения, — тараторит без умолку, а я пытаюсь вникнуть в смысл её потока сознания. — В общем, аккуратнее там, не попади под горячую руку, — отступает от прохода, пропуская меня в кабинет.

— Стоп, ничего не поняла, — встряхиваю головой, не двигаясь с места. — Где Герман… Янович? — вовремя добавляю отчество. — Он же должен был на сутки заступить…

— Да, но-о… — озадаченно протягивает и хлопает себя по лбу. — Ты же не знаешь, что случилось! Просто вся больница об этом гудит, а ты только пришла…

— Боже, говори, в чём дело! Не тяни! — неожиданно для самой себя повышаю голос.

Внутри все клокочет, нервы на пределе. Тревожное предчувствие выворачивает душу наизнанку. Я с утра сама не своя, но никак не могла понять, с чем это связано.

— Беременная поступила очень тяжелая. Демин принял решение провести экстренное кесарево на раннем сроке, иначе бы и маму, и ребёночка потеряли, как я поняла. В итоге, все живы, но роженица в реанимации, а малыш в отделении для недоношенных «по колпаком» — выхаживать будут.

— Герман не стал бы резать просто так, значит, были серьёзные причины.

— Ты все правильно понимаешь, а папка у них неадекватный оказался. Ворвался прямо в операционную, обвинил Демина, что тот якобы наследника его убить пытается, схватил скальпель со стола и пырнул его в бок. Представляешь? Так наш доктор даже не поморщился! Психа тут же охрана скрутила и забрала, а он — раненый — продолжал работать. Невозмутимо пациентку зашил, быстро раздал приказы, а только потом попросил хирурга себе вызвать. Ещё над акушеркой подшучивал, у которой в панике из рук все валилось. Тебя вспоминал и в пример приводил. Робот, а не врач.

За ребрами холодеет, сердце покрывается корочкой льда, которая трескается, впиваясь осколками внутрь. Легкие парализует, и я не могу сделать вдох. Мозг отказывается воспринимать информацию.

Видит бог, я никогда в жизни не испытывала такого страха. Какое-то новое чувство зарождается в груди, обжигающее, пугающее и уже неискоренимое.

— Мм, что? — заторможено переспрашиваю, едва не оседая на пол. Сознание плывёт.

Вовремя вспоминаю о том, как Герман отзывался обо мне, и собираюсь с духом. Он верит, что я сильная, и почему-то не хочется его разочаровывать.

— Ой, ты чего так побледнела? — Лана берет меня под локоть. — Всё нормально, жизненно важные органы не задеты. Повезло. Первую помощь оказали, подлатали его. Скоро опять на работу выйдет. Амин, ты как практикантка зеленая, ей-богу, — нервно посмеивается, похлопывая меня по плечу. — Неужели не знаешь, какая работа у медиков опасная? Сколько придурков встречается? Помнишь, при нас же был случай, когда один сумасшедший на акушерку напал и…

— Где он? — рявкаю ей в лицо, прекращая пустую болтовню. — Где Демин?

— Дома отдыхает, — невозмутимо пожимает плечами. — Не захотел в стационар ложиться, а из больницы его еле выперли, иначе дальше пошёл бы роды принимать. Пересменку ждал зачем-то… Да всё в порядке, Ами-ин, — кричит уже мне в спину, пока я стремительно шагаю по коридору. — А ты куда?

— Домой, как ты и советовала, — бросаю, не оборачиваясь.

Накинув пальто и схватив сумку, вихрем вылетаю из здания роддома. На улице темно, а я несусь на каблуках так быстро, что рискую переломать ноги на неровных тротуарах.

Я веду себя опрометчиво и неосторожно. Сплетни могут дойти до Марата. А мне плевать.… Больше не боюсь.

Ловлю такси, называю адрес, который слышала лишь однажды, но высекла в памяти каленым железом.

Не замечаю, как оказываюсь у подъезда. Прикладываю ключ к домофону, тяну на себя тяжелую металлическую дверь, под ее писк на автопилоте поднимаюсь по лестнице.

Все жильцы отдыхают, пустые пролеты кажутся бесконечным, цокот набоек об пол эхом отдается в ушах. Сердце гулко бьется в груди, и, кажется, его стук разбудит всех соседей.

— Что я творю?

Мне надо увидеть Германа лично. Я всего лишь проверю его — и сразу же уйду.

Останавливаюсь у квартиры, заношу кулак над дверью, но бесшумно опускаю на нее раскрытую ладонь. С указательного пальца свисает связка ключей, мини-глобус прокатывается по кисти. Взглянув на брелок, обессиленно упираюсь лбом в прохладную деревянную поверхность.

Постучать? Или войти так?

Вдруг он спит.…

Я не знаю, что скажу ему. Стараюсь не переживать о том, как он воспримет мое появление. Я просто хочу убедиться, что Герман жив. Я упустила, в какой момент он вдруг стал важен для меня, как близкий человек.

Не дыша, вставляю ключ в замочную скважину.

— Амина?

* (История Воскресенского — в книге "Лапочки-дочки из прошлого. Исцели моё сердце")