Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Эпилог 3

Я на инстинктах тянусь к малышу, чтобы поправить на нем задравшуюся кофточку и вытереть платочком слюни с подбородка, пока его отец здоровается с моими родителями. Скоро они уедут в Питер, а я представить не могу, как сильно буду скучать по племяннику.

— Благодарю, но вряд ли мне потребуется помощь, — продолжает Михаил, не выпуская ребенка из медвежьих объятий. — Я сам....

— Что?

— Я инициировал возбуждение уголовного дела против Сафина. Процесс идет — и весьма успешно. Его активно таскают по судам. Одного моего случая достаточно, чтобы вывести так называемого заслуженного психиатра на чистую воду и лишить лицензии. Более того, как выяснилось, Дарья — Мишкина мама — тоже была его пациенткой до того, как согласилась на суррогатное материнство. Сейчас ведутся допросы медперсонала клиники и ее родственников, чтобы выяснить как можно больше деталей. Все это лишь вершина айсберга. Если учесть, что кроме нас с ней могут найтись еще пострадавшие, то.… - пожимает широкими плечами, — у Сафина теперь два пути: или в тюрьму, или в психушку. И он это понимает.… Насколько я знаю, сейчас он как раз занимается тем, чтобы получить справку и оформить инвалидность.

— Работать по специальности Марат точно больше не будет — я лично за этим прослежу, несмотря на обещания. Не зря я остался в должности заведующего, — рычит Герман.

Мои родители растерянно слушают откровения Деминых, испуганно кружат по нам взглядом и теряют дар речи. В очередной раз они убеждаются, что некогда обожаемый ими зять — не более чем больной человек, тиран и психопат.

— Ты семьей занимайся, — с доброй улыбкой подначивает Германа брат. — Сафина я сам додавлю, как таракана. В конце концов, это дело чести.

— Вы рассказываете страшные вещи, — глухо лепечет мама, хватая папу под локоть. — Это.… правда?

— Идемте за стол, не будем омрачать молодым праздник тяжелыми беседами, — просит их Михаил и уводит за собой вглубь зала, где они продолжают разговор.

Провожаю их взглядом и шумно вбираю носом воздух, чувствуя острую нехватку кислорода. Покачиваюсь, теряю равновесие из-за легкого головокружения, но тут же меня подхватывают сильные руки мужа. Разворачиваюсь к нему, обвиваю за шею и слабо улыбаюсь.

— Сейчас пройдет, просто здесь душно, — поспешно оправдываюсь, прежде чем он вызовет скорую или санавиацию.

Герман слишком опекает меня и переживает за нашего малыша. Вот и сейчас первым делом он касается моего живота, а сынок отвечает ему легким, едва уловимым толчком, который ощущаю только я. Ничего, совсем скоро наш богатырь окрепнет, станет сильнее и более заметно поприветствует своего папку. Герман ждет этого момента с нетерпением, а пока при любом удобном моменте дотрагивается до меня и бережет нас обоих как зеницу ока.

— Давай выйдем на свежий воздух, — не спрашивает, а беспокойно приказывает он. — Пожалуйста, — мягче добавляет.

Я смеюсь над его серьезным тоном и из-за щекотки внутри, где бултыхается наше маленькое счастье. Послушно бреду, еле передвигая уставшими, затекшими ногами, на задний дворик ресторана. Мечтательно поднимаю глаза к небу, усыпанному звездами.

— Я даже представить не могу, что ты сказал моим родителям, чтобы они так кардинально изменили отношение ко мне, — произношу задумчиво, в то время как Герман накидывает мне на плечи свое пальто. Кутаюсь в него, с наслаждением вдыхаю родной запах, от которого меня не тошнит, и блаженно прикрываю глаза. — Обними, — командую негромко.

Муж реагирует незамедлительно — обхватывает меня за талию и прижимается ко мне со спины. Сплетаем руки на моем животе.

— Мы всего лишь поговорили по душам, — хмыкает он.

— Если бы ты владел гипнозом, как Сафин, это бы многое объяснило, но ты обычный врач. Как тебе удалось убедить их?

— С трудом и матом.… Знаешь, любимая, я сам виноват, что так получилось, — неожиданно заявляет, а я непонимающе качаю головой. — Давно надо было пообщаться лично с ними и расставить все точки над «i». Единственное, что было экстренно необходимо твоим родителям, — это увидеть мои серьезные намерения. Для них я долго оставался никем, твоим любовником, который увел тебя из семьи и сбил с пути истинного, в то время как Марат в их глазах был настоящим мужем, любящим, заботливым, готовым простить… измену, — цедит сквозь зубы. — Зная, какая у тебя семья, я должен был настоять на браке до того, как мы начали жить вместе и ты забеременела. Как я понял, это стало ударом для них….

— Герман, ты дал мне то, чего я не получала ни от родителей, ни от Сафина, — прокручиваюсь в его руках, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Тянусь пальцами к высокому лбу, разглаживаю складочку между нахмуренными бровями. — Ты дал мне свободу выбора, и я очень ценю это. Ты показал мне, какими бывают отношения без давления и патриархата. Неважно, что о нас думают окружающие. Главное, чтобы мы с тобой слышали и чувствовали друг друга.

— Я люблю тебя, Амина, порой до безумной одержимости. Признаюсь, мне сложно сдерживать своего внутреннего собственника в клетке, — приглушенно рычит он, перехватывая мою ладонь и прижимая к своей груди, где бешено колотится сердце. — Например, сейчас я дико хочу взвалить тебя на плечо и утащить в нашу уютную берлогу, где мы останемся вдвоем, без посторонних глаз. Точнее, втроем, — улыбнувшись, снова поглаживает меня животу.

— Я не против, — бросаю быстрый взгляд на окна ресторана, в зале которого толпятся друзья и родственники, и пожимаю плечами. — Мне кажется, гости прекрасно справятся без нас/… Только предупреди наших родителей, — спохватившись, взволнованно добавляю. — И бабушку Стефу, и….

— Понял-понял, — бархатно смеется Герман, целуя меня в лоб. — Моя правильная, ответственная девочка. Сейчас попрощаемся со всеми — и домой.

Утомленная событиями свадебного дня, я засыпаю в дороге. Муж, как и полагается по традиции, вносит меня в дом на руках. В тот самый, который мы нашли совершенно случайно, заброшенный и окруженный сорняками. Герман выкупил его для меня, привел в порядок, превратив в жилище моей мечты. Каждый свой шаг он согласовывал со мной, каждую деталь интерьера мы обсуждали вместе, каждый гвоздик или крючок выбирали сообща.

Не заметили, как параллельно с домом мы по кирпичику строили гармоничную семью, в которой никто никому не подчиняется, а просто любит и дарит любовь. Муж и жена как равноценные партнеры. Как единый организм. Как одна душа.

Уютная спальня встречает нас запахом свежего ремонта, тепличных роз и обволакивающим теплом.

Герман помогает мне переодеться, заботливо укладывает в постель и устраивается рядом, обнимая. Большая, жаркая ладонь ложится на мой живот под тонкой тканью ночной сорочки — и в этот момент малыш пинается особенно сильно, словно заявляя о себе.

— О-о-ой, — морщусь от неожиданности и устремляю счастливый взгляд на Германа. — Теперь ты наконец-то почувствовал? — бросаю с легкой претензией.

Он расплывается в улыбке, целует сначала меня, а потом наклоняется к пупку. Осторожно прижимается щекой. Я нежно касаюсь его макушки, перебираю пальцами жесткие волосы.

— Ну, привет, сынок, — шепчет он ласково, и я покрываюсь мурашками, а кроха внутри замирает, будто прислушиваясь.

Засыпаем вместе под убаюкивающий шум ветра за окном. Сплетаем руки. Перед тем как закрыть глаза, я смотрю на наши обручальные кольца, поблескивающие в сумраке. Когда-то они казались мне оковами, я задыхалась и в панике стремилась избавиться от кандалов, тянущих меня на дно. Но с Германом все иначе…

Как же хорошо и легко быть независимой женщиной рядом с настоящим мужчиной.