Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Эпилог

— Является ли ваше желание заключить брак свободным, искренним и взаимным? Согласны ли вы поддерживать друг друга в горе и радости, хранить верность и любовь, пока смерть не разлучит вас? Прошу ответить вас, жених…

— Да! — сурово рявкает Герман еще до того, как ведущая закончит свою воодушевленную речь.

Я с трудом сдерживаю улыбку, когда она переводит растерянный взгляд на меня и, прочистив горло, с выражением продолжает:

— Ваш ответ, невеста.…

В солнечном сплетении вспыхивает пламя, которое будет согревать меня до конца дней. Пока рядом он…

Я замираю, чтобы запечатлеть в памяти самый счастливый день в моей жизни..

В уютном зале семейного ресторана «Александрия» собрались самые близкие люди, которым мы доверяем. За спиной слышатся перешептывания гостей, ворчание бабушки Стефы и попискивание малыша. Михаил стоит рядом с Германом в роли свидетеля — и ведущей наверняка кажется, что у нее двоится в глазах. С моей стороны восторженно вздыхает Лана, всхлипывает время от времени и трет нос платком. Подруга будто не замуж меня провожает, а в последний путь, за что я стреляю в нее предупреждающим взглядом.

На моей свадьбе не должно быть слез — мне их хватило в прошлом. Но будущее я встречаю с улыбкой!

Поняв все без слов, она широко улыбается, кивает мне, а потом показывает большой палец в знак одобрения.

«Самая красивая!» — читаю по губам.

На мне белое шелковое платье, расклешенное от груди. Свободное, легкое, без корсета и тугой шнуровки, чтобы ничто не навредило моей беременности. В левой руке нежный букет пионов, а правая — заключена в крепкую хватку Германа.

С любовью смотрю на своего мужа, а он почему-то напрягается и крепче сжимает мою ладонь. Гости подозрительно умолкают, и в воцарившейся тишине слышится его шумное, нервное дыхание.

— Невеста? — зовет меня ведущая.

Вздрагиваю, вспомнив, что так и не ответила. Замечталась.

— Да, — сипло шепчу, захлебываясь эмоциями, и тут же повторяю громче, чтобы Герман услышал и расслабился. — Да!

Он выдыхает с облегчением и, прежде чем нам скомандуют «Горько!», притягивает меня к себе и целует. Улыбаюсь ему в губы, обнимаю руками за шею и без стеснения отвечаю под аплодисменты и счастливое ликование гостей.

Мой муж. Законный. А я его жена.

Мы никого не впустим в нашу семью. Не позволим снова все разрушить. Потому что всецело доверяем друг другу.

— Демин, ты правда испугался, что я скажу тебе «Нет»? — с лукавой ухмылкой шепчу ему на ухо, когда мы кружимся в первом танце жениха и невесты. — Мы же давно расписаны. Связаны штампами друг с другом. Разве мое мнение что-то решает сейчас?

— Всегда, — чеканит безапелляционно. — Аминочка…. Демина, — акцентирует на фамилии. — Дело в том, что для меня бумажки не имеют значения. Срать я хотел на любые формальности, — выплевывает ругательство, не сдержавшись, и я мягко смеюсь, крепче обнимая его. — Все, что я делаю, только ради тебя… Я хочу, чтобы ты была моей сознательно, а не просто перед законом.

— У тебя есть сомнения? — легко улыбаюсь. И с губ срывается то, что я не сказала бы ни одному мужчине на свете. Кроме него. — Я твоя, Герман.

Встречаемся взглядами. В моём — нежность и обожание, в его — твердая решимость.

Мы как вода и камень. Такие разные, но уже не сможем друг без друга.

Тянусь к нему за поцелуем — и попадаю в плен жадных губ. Мир вокруг стирается. Нет ничего важнее нас. Мы тонем в нашей любви, вместе идем на самое дно, а потом, вынырнув на поверхность, возрождаемся новыми людьми.

Мы могли бы наслаждаться друг другом вечно, теряя счет времени и ориентацию в пространстве, но гости подходят к нам, чтобы поздравить. Герман скрипит зубами, нехотя оторвавшись от меня, а я принимаю добрые пожелания от его родственников.

— Совет да любовь, доченька. Я уверена, ты справишься, — заговорщически подмигивает мне свекровь и целует в щеку. — Береги ее, — обращается к сыну, а он сдержанно кивает, ни на секунду не убирая руки с моей талии.

Смеюсь расслабленно, окидываю быстрым взглядом толпу — и вдруг замечаю среди гостей…. родную маму. Когда-то она отказалась от меня и предложила убить моего ребенка, а сейчас невозмутимо направляется ко мне по руку с отцом.

— Что они здесь делают? — взволнованно окликаю Германа, прильнув к нему вплотную. Знаю, что он не даст меня в обиду. — Я не хочу, чтобы они испортили свадьбу. Кто их пригласил?

— Я, — коротко роняет муж и, пока я отхожу от шока, властным жестом руки подзывает моих родителей.