Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Глава 18

Герман

«Не ищи меня, я никогда к тебе не вернусь»

Яростно сминаю записку, сжатым кулаком в сердцах бью по запертой двери. Грохот деревянного полотна раздается на весь подъезд.

— Амина! — эхом отбивается от стен мой грозный голос.

Это не злость, а первобытный страх. Паника, с которой не могу совладать. Я боюсь потерять ее, хотя… судя по посланию, уже потерял.

Ещё один удар — и петли жалобно поскрипывают.

Бесполезно. Разумом понимаю, что Амины нет в квартире, но рука продолжает лупить по несчастной двери, словно в ней источник всех бед.

— Я полицию вызову, — вкрадчиво звучит за спиной.

— Я хозяин, — бурчу, нехотя оборачиваясь на переполошенную соседку.

— А, Герман, извините. Не узнала, — нервно усмехается женщина, внимательно осматривая меня и кутаясь в домашнюю кофту. — А чего вы ломитесь? Ваша хозяйка уехала.

Моя хозяйка… Как точно сказано. Я как брошенный под дождем щенок без нее.

Проклятый ребёнок! Знаю, что нельзя так, но… Дерьмо! Я все из-за него потерял водночасье.

Уехала.… Этого следовало ожидать.

— Куда?

— Не сказала. Собрала чемоданы на рассвете и села в такси. Кстати, она же ключи мне оставила, просила передать вам, если появитесь.

Соседка на минуту скрывается в квартире, чтобы вынести мне две связки. На брелоке одной — знакомый земной шарик, истертый и помутневший, как наши с Аминой отношения.

— Спасибо, — бросаю бесцветным тоном.

Поворачиваю ключ в замке, преступаю порог. Дома всё ещё пахнет родной женщиной, каждая деталь напоминает о ней, даже это зеркало, возле которого мы в первый раз… Чёрт!

Теплый огонек надежды, что всё ещё можно вернуть, гаснет, когда я вижу пустые вешалки и стерильно чистые полки в шкафу. Остались только мои вещи, бережно сложенные её руками. Ванная в мгновение ока стала холостяцкой, без того особого ведьмовского следа, когда все заставлено загадочными пузырьками.

Амина собиралась быстро, будто впопыхах. Так спешила исчезнуть до моего возвращения? Наверняка мать передала ей, что я звонил и угрожал. Может, и сома все слышала, просто говорить со мной не хотела.

— Идиот!

В сердцах захлопываю дверцу шкафа, подлетаю к нашей постели, срываю покрывало, аккуратно застеленное Аминой будто в насмешку, скидываю подушки на пол. Обессиленно и обречённо падаю на голый матрас. Легче не становится.

Уставившись в белый потолок очумелым взглядом, выуживаю телефон из кармана брюк. Не надеюсь, что Амина ответит, но все равно звоню ей. С нового номера, ведь предыдущий заблокирован.

— Послушай, маленькая, не глупи, — выпаливаю сразу, как только слышу щелчок соединения. — Я в России. К тебе прилетел. Скажи мне, Амина, куда ты собралась?

— Назад в семью, — разрывает динамик мерзопакостный голос. — Моя жена теперь будет жить там, где должна. С законным мужем.

— Сафин? — с ненавистью шиплю на соперника. — Передай ей трубку.

— Она не станет с тобой разговаривать, — победно усмехается Марат. — Теперь ее есть, кому защитить.

Как все повернулось. Теперь ей нужна защита…

— От меня? — выпаливаю вслух недоверчиво. — Она не могла к тебе вернуться по своей воле.

— Серьёзное обвинение, — чеканит с невозмутимой сталью. — Я уважаемый человек, так что полегче со словами. Меня несложно проверить, я у всех на виду, а вот ты… подозрительный. К тому же, агрессивный. Преследуешь мою жену, угрожаешь. Неизвестно, чего от тебя ожидать. Оставь ее в покое, иначе будешь иметь дело с правоохранительными органами. Тебе могут наложить запрет на выезд, а я бы этого не хотел, всё-таки у тебя в Германии больной ребёнок.

Манипулирует, давит на больное, однако как умело…

— Урод, — выдыхаю зло.

— Наш разговор записывается.

— Записывай: обидишь Амину — я тебе шею сверну, пес! — ору на всю квартиру, рискуя опять привлечь внимание бдительных соседей.

— Это прямая угроза, — летит в ответ холодной стрелой.

Спокойствие Марата раздражает, и я завожусь ещё сильнее. Видимо, на то и расчет. Психопат гадский!

— Предупреждение, — цежу сквозь зубы. — Я все равно выясню, как вы заставили ее вернуться.

— Мы-ы? — тянет издевательски. Смеётся надо мной. — Ты же сам Амину бросил. Поигрался, сломал и предал. Разве не так? — делает паузу, чтобы я успел все осознать и согласиться. Чувствую себя его пациентом, неизлечимым, которого готовят к лоботомии. — Придется мне теперь восстанавливать ее психологический фон. Процесс длительный, но я слишком люблю свою жену, чтобы отказаться от неё…

— Иди на хрен!

Отключается, а я в ярости. Потому что он прав. Только я во всем виноват — и никто другой. Но Амина… Как можно было отдать себя в лапы тирана? Снова… Впрочем, а чем я лучше?

Телефон разрывается.

На входящий звонок отвечаю не глядя. Плевать, кто бы там ни был. Ничего не имеет значения без Амины, но тихий шепот детского врача заставляет меня встрепенуться.

— Герман, когда ты сможешь подъехать в клинику?

— Я в России сейчас. Если что-нибудь нужно, там с малышом няня и…

— Требуется твое непосредственное присутствие и.… - заминка кажется вечностью, — согласие на операцию.

Резко выпрямляюсь. На меня будто ушат ледяной воды вывернули. Мысленно ругаю себя за те проклятия, что успел на эмоциях отсыпать невинному дитю.

— Какую операцию? Что случилось?

— Лучше обсудить это на месте. И как можно быстрее, — доносится как приговор. — Прилетай.

— Понял.

Перед отъездом стучусь к соседке. Она выходит быстро, будто дежурила под дверью, наблюдая за неадекватным маньяком напротив.

— Когда хозяйка вернется, а это рано или поздно случится… опять, — тяжело вздыхаю. — Отдайте ей это, — вкладываю в сложенные ладони комплект ключей с планетой и свою платежную карту. — Код она знает. Пусть снимает столько денег, сколько ей будет нужно, — достаю наличку, отсчитываю купюры, отдаю опешившей женщине. — Да, а это вам за помощь.

— Ну, что вы, — отрицательно качает головой, но стопку берет. — Благодарю.

— И ещё, — протягиваю ей визитку со своими номерами. — Отправьте мне эсэмэску, если увидите Амину. Это важно.

Спускаюсь по лестнице, а за спиной шелестит:

— Поссорились?

Предал. Хотя сам того не желал.