Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Глава 31

В небольшом, но ухоженном доме уютно и тепло, несмотря на трескучий мороз за окном, пахнет деревом и свежезаваренным чаем. Кирпичная печка, сложенная умелыми руками сурового, одичалого хозяина, с аппетитом съедает дрова и щедро делится жаром. Разморенная Амина роняет голову мне на плечо, нежно поглаживает по руке, сплетает наши пальцы, в то время как я пропускаю через себя боль брата.

— Я не помню ничего о своей жизни до того, как очнулся в госпитале, — безэмоционально, монотонно рассказывает Миша, открывая заслонку печи и подкидывая поленья. За годы одиночества он огрубел, превратился в робота, но я верю, что в его стальной груди по-прежнему трепыхается живое сердце. — В палате мне сообщили, что я Михаил Панкратов, военнослужащий военно-морского флота. При мне обнаружили жетон и обгоревший военный билет. По официальной информации, наш крейсер был в открытом море на учениях, когда случился пожар. Ликвидировать возгорание не удалось, судно ушло на дно, никто из команды не смог спастись. Большинство до сих пор числятся пропавшими без вести. Море забирает лучших, — делает паузу, похожую на минуту молчания. — Мне повезло, видимо, я родился в рубашке. Меня нашли и доставили на берег местные рыбаки.

— Что говорят неофициальные источники? — хмуро уточняю.

— Хрен их знает! — в сердцах. — Ничего. Государственная тайна, а я не помню ни черта, — разводит руками, после чего обреченно отмахивается. — Да и плевать. Меня больше интересует моя семья, которой я был лишен все эти годы.

— Мы всё тебе вернём, брат, — горячо убеждаю его. — Фамилию, которую ты потерял, настоящие документы… Откуда у тебя эти? — листаю паспорт на имя Панкратова. Скорее всего, это Мишин сослуживец, с которым его перепутали. Случайно или намеренно — вряд ли у нас получится выяснить правду спустя столько лет.

— В том же госпитале мне помогли восстановить документы, пока я пытался осознать, кто я, откуда и что вообще случилось. Со мной общалось военное руководство, — он переводит дыхание и потирает виски, мучаясь от напряжения и мигрени. Выдыхает. Берет себя в руки. Продолжает как ни в чем не бывало: — Все происходило быстро и как в тумане. Разумеется, меня с контузией списали в запас и отправили на покой, предварительно взяв подписку о неразглашении. Я принял на веру все, что мне сказали, потому что альтернативы не было. Или оставаться призраком без рода и племени, или обрести личность. Мне нужны были деньги, документы и возможность как-то жить дальше, поэтому я выбрал второе. Получил полагающиеся мне выплаты, поселился в этом доме, часть средств направил на спортивный клуб, потому что мне необходимо было чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума.

— Неужели ты всё это время был совсем один? — спрашиваю с тоской.

Вздохнув, я крепче обнимаю Амину. Не представляю, что было бы со мной, если бы я её потерял или.... забыл. Невозможно! Свою женщину из сердца не вырвать. Она вплетается в ДНК — и это навечно.

— Я обзавелся знакомыми, коллегами, учениками, — перечисляет брат без энтузиазма. Лишь на мгновение улыбка касается его губ и тут же исчезает. — Меня навещает Альбина, мой врач и... друг. Мы познакомились в госпитале семь лет назад. Она была первой, кого я увидел, когда открыл глаза. Со временем мы стали ближе, по сей день общаемся, живем по соседству, но как жену я её не воспринимаю, — свободно признается, и строгое лицо не выдает ни тени эмоций. — Я никого к себе не подпускаю. Не хочу отношений, будто не имею на это права.

— Почему ты спрашивал о жене? Вспомнил кого-то определенного?

Я не могу выбросить из головы наш разговор в тренерской — и обреченный взгляд Миши, когда я сказал ему, что у него никого не было. Он будто не хотел мне верить.

— Нет. Говорю же, ничего! Чистый лист! — рявкает чересчур громко и разочарованно. Бьет кулаком по дубовому столу, и Амина вздрагивает рядом со мной. Покосившись на нас, Миша извиняется и тихо признается: — Просто.… снится одна девушка. Белокурая, голубоглазая, как будто из сказки. И почему-то беременная. Наверное, это бред, — сильно сжимает пальцами переносицу и зажмуривается.

— Не знаю, Миша, — протянув руку, я накрываю его стиснутый кулак. — До недавнего времени я с родителями жил в Германии, а ты здесь, в России. Постоянно на службе. У тебя не хватало времени на личную жизнь, ты привык быть холостяком. Одинокий морской волк, — похлопываю его по предплечью. — Однако важными событиями в твоей жизни ты всегда делился с нами. Если бы ты обзавелся женой и детьми, мы бы точно об этом узнали. Но.… нет… Прости, — виновато выдыхаю.

— Я понял. Забудь, — взмахивает ладонью, будто отгоняя наваждение. — Наверное, у меня галлюцинации. Не буду придавать им значения. Все пройдет.

— Всё пройдёт, — повторяю заторможено. — Миша, ты поэтому обратился к суррогатной матери?

— Откуда ты знаешь? — напрягается он. — Это было много месяцев назад, и…. В последний момент я разорвал контракт с клиникой. Не смог. Не по-человечески это как-то, неправильно.…

— Стоп, Миша! Что ты сказал?

— Я почти воспользовался услугами суррогатной матери, чтобы обзавестись наследником, — громче и тверже повторяет он. — Накопления у меня были, а тратить не на кого. Когда я понял, что у меня никогда не будет полноценной семьи, я принял такое нелегкое решение. Если быть точнее, меня на эту мысль натолкнул мой психиатр, у которого я наблюдался последние полтора года.

— Сафин? — уточняю и заранее знаю ответ.

Миша удивленно выгибает бровь, а затем отрывисто кивает.

— О боже, — испуганно охает Амина, врезаясь ногтями в мою руку. — Марат?

— Все хорошо, любимая, — успокаиваю ее, целуя в висок.

— Вы с ним знакомы? — недоумевает брат.

— Это очень подлый и коварный человек, Миша, — чеканю чуть ли не по слогам, не сдерживая ярости. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — Похоже, он манипулировал тобой, чтобы отомстить мне.

— Каким образом? Мне казалось, он хотел помочь мне, — качает головой брат, не желая принимать горькую, жестокую правду. — Альбина вышла на Сафина через своих знакомых, его рекомендовали как лучшего психиатра в стране. Я уже отчаялся вернуть себе воспоминания, так что он стал моей последней надеждой. Сразу приехал без энтузиазма и провел сеанс за баснословную сумму, зато спустя время сам изъявил желание продолжить терапию, причем бесплатно. Альбина предположила, что его как специалиста заинтересовал мой тяжелый случай…

— Верно, только его интерес был продиктован личными причинами, — цежу сквозь зубы, подаваясь всем корпусом вперед. — Сафин — бывший муж Амины.

— Ты разбил семью, Герман?

Столько осуждения и презрения в его прищуренном взгляде, что я отшатываюсь. Теряюсь с ответом.

Разбил? Пусть так! Я с удовольствием сделал бы это еще раз. Потому что она моя женщина — и точка!

— Нет, что вы! — вклинивается в беседу Амина, пылко защищая меня. — Я сама подала на развод, а Герман лишь помог мне освободиться от тирана. Без него у меня бы ничего не получилось, — смотрит на меня с благодарностью и любовью, а я тону в ее янтарных глазах. — Михаил, поверьте, Марат — жестокий и расчетливый мужчина. Он чуть не сломал нам жизнь. Его методы за гранью добра и зла, и он не остановится ни перед чем, лишь бы добиться цели.

— Ощущение, будто мы говорим о разных людях, — недоверчиво роняет Миша, меряя тяжелыми шагами пол.

— Он знал, что мы с тобой братья, и не сказал мне об этом ни слова, — привожу главный аргумент, и брат стопорится на месте, будто внезапно окаменел. — Как я понимаю, тебе тоже…

— Хм-м-м, да… — медленно оборачивается и возвращается к нам за стол. — Мне казалось, Сафин хотел помочь мне. Когда он узнал о моей одержимости детьми, то порекомендовал небольшую клинику под Москвой, специализирующуюся на донорстве и суррогатном материнстве. Я не хотел афишировать, поэтому искал врача и… «исполнительницу» как можно дальше от своего места жительства, чтобы ребенок никогда узнал, каким способом появился на свет.

— Ты…. прилетал к нам?

Волнение душит меня, сковывая горло железными тисками, и я ослабляю ворот рубашки. Но все равно не могу сделать вдох.