Неверный отец. Счастье в конверте (СИ)

Глава 8

Неделя спустя. Предложение

Амина

Герман вызывает противоречивые чувства…

Как врач он профессионал. Буквально на следующий день после того, как он принял естественные роды у сложной пациентки, весть об этом разнеслась по всему отделению — и к нему буквально выстроились очереди из будущих мамочек. Даже деньги предлагают, но принципиальный доктор взяток не берет. Неудивительно, ведь в Германии он в день зарабатывает больше, чем здесь за месяц. Демин ни в чем не нуждается, но всё равно непонятно, зачем остался?

Как человек Герман добрый, честный и внимательный. Как руководитель — строгий и резкий. Немного смущает, что в особо острых ситуациях он совсем не по-немецки грубо ругается, но я научилась это игнорировать. Зато четко знаю, когда что-то идет не так, и могу экстренно отреагировать. Наверное, поэтому он берет меня на все операции, будто по-настоящему доверяет.

Работать с ним легко, мы понимаем друг друга с полуслова, постоянно дежурим вместе, будто Демин специально составил свой график так, чтобы попадать на мои смены. С другой стороны, это несложно, ведь я практически круглосуточно нахожусь в больнице, лишь бы реже встречаться с мужем.

Я чувствую себя между двух огней. Дома Марат, на работе Герман. И последний все сильнее отравляет мои мысли, как вирус.

Как мужчина… он меня волнует и настораживает.

Горячие взгляды, аккуратные прикосновения, порывистые обещания помощи, настойчивые попытки пролезть ко мне в душу.… Он вроде бы не позволяет себе лишнего, но будто балансирует на грани, готовый в любой момент сорваться.

Нельзя. Иначе будет катастрофа.

— Приехали, дорогая, я тебя проведу, — пробивается ко мне неискренне ласковый голос мужа, и я передергиваю плечами.

Тщетно пытаюсь унять дрожь в теле, боюсь выдать свои настоящие эмоции словом или жестом. Отворачиваюсь и изучаю здание роддома, возле которого припаркован внедорожник Германа.

Из огня да в полымя.

— Это лишнее, Марат, спасибо, — ровным тоном произношу, ступая на мокрый, скользкий асфальт.

Несмотря на мои протесты, муж выходит следом за мной, подает мне руку. Спорить бессмысленно. Он всегда принимает решения сам и поступает так, как ему хочется. Сегодня ему вздумалось проконтролировать меня, будто интуиция завопила об опасности.

— Ты не сказала, что у вас новый заведующий, — обвинительно цедит Марат в тот самый момент, когда мы проходим мимо внедорожника. Молюсь, чтобы Германа не оказалось внутри. Подсознательно опасаюсь встречи двух мужчин.

— Его только недавно назначили. Не успела, — бросаю как можно невозмутимее. — Да и смысл, если ты в курсе всего, что происходит в больнице.

Кривится. Недоволен.

Разумеется, ревнивого супруга больше устраивала Богомолова, которая следила за каждым моим шагом и докладывала ему. Демин не станет.… Хоть я пока что плохо его знаю, но начинаю доверять.

— Доброе утро, — летит нам в спины с сарказмом, и знакомый бархатный баритон теплой волной прокатывается вдоль позвоночника. Согревает в ветреную погоду. — Амина, сейчас у нас сложная операция. Будьте добры, не опаздывайте, — приказывает строго, а у меня невольно уголки губ тянутся вверх. Ощущаю себя в безопасности, хоть это и неправильно.

Поравнявшись с нами, Герман деловито шагает мимо, не глядя на Марата, будто его не существует. Пустое место. Явно пренебрежение не укрывается от внимания моего мужа, а прищуренный взгляд то и дело летит в сторону машины. Надеюсь, он не узнал марку, иначе быстро рассекретит моего таинственного «таксиста». Мне не нужны ссоры. Только не сейчас, когда я наконец-то нашла способ вырваться.

— Кхм-кхм, — хмуро покашливает, удивленный тем, что перед ним не пресмыкаются, как обычно.

Демин замедляется, неторопливо оборачивается и… сначала смотрит четко на меня, будто обнимает мысленно, а только потом переключается на мрачного Марата.

— Прошу прощения, не заметил, — добивает его равнодушным тоном. — Герман Демин, новый заведующий родильным отделением.

— Марат Сафин, — чеканит супруг, ожидая, что его имя вызовет уважение и страх. Протягивает ладонь для рукопожатия, которая зависает в воздухе.

Герман и бровью не ведёт. Стоит расслабленно, демонстративно спрятав руки в карманы.

— Впервые слышу, — хмыкает задумчиво, и только я знаю, что он лжет, причем делает это намеренно. Выдержав паузу, лениво уточняет: — Впрочем, я здесь недавно.

— Доктор наук, ведущий психиатр… — Марат перечисляет свои регалии, но закончить не успевает.

— Важные связи, но надеюсь, мне они не понадобятся, — усмехается Демин. — Амина, время, — постукивает по циферблату наручных часов и распахивает передо мной дверь.

Сухо попрощавшись с мужем, я переступаю порог больницы и спешу в спасительное тепло коридора. Запахи лекарств смешиваются с ненавязчивым, свежим ароматом одеколона, кисти касаются холодные пальцы, невесомо проводят вверх, на локоть ложится крепкая, но осторожная хватка.

— Герман Янович, — зову официально и боковым зрением замечаю, как он морщится. Не любит, когда обращаются по отчеству, особенно если это делаю я. — Какая операция? Насколько я помню, по плану сегодня нет ни одного кесарева. Вы в принципе ярый противник оперативного вмешательства, — добавляю с улыбкой.

— Ты правильно помнишь, Амина, — загадочно ухмыляется и подталкивает меня к медсестринской. — Отдохни немного перед обходом, выпей кофе. Хотя тебе не помешало бы позавтракать — светишься вся, — обласкав меня взглядом, разворачивается в сторону лифтов. — Если будешь нужна — я вызову.

Заторможено смотрю ему вслед, пока он не скрывается в кабине. Странно, что не пошёл в ординаторскую, как обычно. Мысленно даю себе пощечину, с трудом отрываюсь от задвинутых створок, пытаюсь сосредоточиться на своих проблемах, как бы тяжело это ни было.

Переодевшись, оставляю горячий кофе остывать на столе, а сама поднимаюсь к Стародубцевой — опытному врачу-гинекологу, которая согласилась выступить в роли моего репродуктолога и подготовить меня к ЭКО, а потом направить в центр на саму процедуру. Протокол длится месяц, и этого времени мне должно хватить…

Сердце барахтается в груди, царапаясь о ребра, легкие отказываются гонять кислород, пустой желудок от страха сжимается до размеров горошины. Надеюсь, доктор войдет в мое положение, иначе… Не хочу даже думать! Мне нужен этот чёртов месяц!

— Галина Алексан… — запинаюсь, внезапно потеряв дар речи.

В кабинете меня встречает не она. В кресле за столом, с моей историей в руках, напряженно сидит… Герман. Услышав мой голос, он отрывается от бумаг и поднимает стеклянный, ничего не выражающий взгляд на меня. В гробовой тишине гремит его вопрос:

— Ты действительно этого хочешь?

— Как вы здесь оказались? И почему… — осекаюсь, потому что он невозмутимо перелистывает страницы и нагло изучает мой анамнез.

— Ты в курсе, что ты здорова? — пробежав глазами результаты анализов и УЗИ, выносит вердикт. — Полноценная молодая баба отчаянно хочет угробить свой организм гормонотерапией ради мужика, который выбрасывает ее из машины, как надоевшую игрушку? Это что-то нездоровое, — с горькой усмешкой возвращает мне мою же фразу, брошенную ему на первой пятиминутке.

Призвав внутренние силы, которые давно на исходе, я делаю вид, что пропустила его жестокие слова мимо ушей. Если начну отвечать, то впущу Германа в душу и дам слабину, которой так легко воспользоваться. Я слишком уязвима в своей беде.

— Где Галина Александровна? — холодно уточняю.

— Скорее всего, докладывает твоему благоверному о том, что инкубатор в полном порядке и готов радостно воспроизводить потомство для почетной династии Сафиных, — выплевывает с нескрываемой злостью. Отравляет ядом, но у меня уже выработался иммунитет. Молчу… Не получив отклика, он проглатывает ругательство и тихо добавляет: — А ещё о том, что новый заведующий подозрительно себя ведёт. Покушается на его собственность. Ведь именно так Марат тебя воспринимает?

— Это не ваше дело, — строго перебиваю, ведь он заходит слишком далеко. Ранит больно. — Пожалуйста, просто не вмешивайтесь, — протягиваю руку к бумагам.

— Хорошо, но прежде… — он подается вперед, закрыв историю и облокотившись о стол. — Я повторю вопрос. Ты действительно хочешь ребёнка от мужа?

Секунда… Две…

Трещина внутри разрастается, образуя брешь в моей хрупкой защите.

Три.…

В залатанной броне зияет дыра.

— Нет, — выпаливаю на рваном выдохе, сморгнув слезы, и обессиленно падаю на стул, будто к ногам привязаны гири. — Не хочу, — еле шевелю губами, слизывая с них соль. — Я не собиралась идти на ЭКО по-настоящему.

— Я в тебе не ошибся, — грудной рокот Демина вызывает мурашки, окунает в знакомое тепло. — Мое предложение помощи до сих пор в силе. Просто скажи, в чем загвоздка? Почему ты так держишься за этот брак?

— Мне нужно время. Я сама разберусь, — повторяю как мантру, но сама себе не верю.

Если даже доктор Стародубцева предала меня, то мне больше не к кому обратиться.

— Не сможешь, — озвучивает мои страхи. — Зато я готов поддержать. Со мной будет гораздо проще, поверь, — накрывает мою ладонь своей, прижимает к поверхности стола.

— Не безвозмездно, — высвобождаю кисть из горячего плена его рук. — Мужчины не занимаются благотворительностью в отношении женщин. Что вы потребуете взамен? Стать вашей любовницей? — выпаливаю, вспыхнув от своих же слов. Я слишком правильно воспитана, чтобы общаться с мужчиной в таком откровенном тоне, но сейчас срываюсь.

— Точно нет. В этой роли ты меня не интересуешь, — чеканит безапелляционно, стиснув кулак так сильно, словно сохраняет в нём моё тепло. Глядя мне прямо в глаза, четко произносит фразу, от которой замирает сердце: — Я бы взял тебя в жены.