Папа для Ромашки

Глава 14

Я подглядываю в окно. Девушка, как в фильме прям, бежит к Роме навстречу, запрыгивает, обвивает талию ногами. Но в зимней шубе это выглядит не так романтично. Впивается в него поцелуем. Но какое-то все… не знаю. В восемнадцать да, тоже бы запрыгнула как обезьяна на своего орангутанга, сейчас скорее бы как панда обняла и прижала к себе. В любимом аромате бы утонула, потерлась щекой о его щетину, улыбнулась бы голосу. А потом уже обезьяны.

Отворачиваюсь и иду к себе в комнату.

По Роме видно было, что не ждал. Значит, она приехала спонтанно, а значит, хотела проверить его. Но с другой стороны, могла устроить истерику сразу, а нет – целуется. Может, соскучилась просто сильно и решила сделать сюрприз.

Но я не рискую. Нахожу у себя в вещах массивную толстовку оверсайз, такие же широкие штаны. Наверное, вот для таких случаев я и прихватила ее с собой, когда возвращалась. Расплетаю косу и скручиваю на голове небрежную гульку.

Максимально придаю себе небрежный вид.

Не хочу я, чтобы они из-за меня ссорились, а потом это отразилось на моей безопасности. Чтобы она не передумала переехать сюда пожить или Рома меня из-за ревности девушки не решил куда-то отправить.

Так и быть пусть тут одна принцесса будет.

А мы, царицы, в тени посидим.

– Проходи, – слышу Ромин голос в гостиной.

– Ой, у тебя елка? Рома?! Елка?! Ты же сказал, что не будешь ставить?

Царица попросила, он и поставил.

Усмехаюсь сама себе.

– Надо было позвонить, я бы встретил, – игнорирует ее вопросы. .

– А я хотела сюрприз сделать, – девушка воркует в гостиной. По голосу приятная вроде.

– Ты же не собиралась сегодня возвращаться?

– У папы как раз дела закончились на день раньше. Я так соскучилась по тебе, что попросила вернуться, вот и прилетели. – Они замолкают, целуются, наверное. Я сижу у себя в комнате. Маша наверху у Ромы спит. А мне и заняться нечем.

Эти двое… думать не хочу, что там делают сейчас и что планируют делать ночью. Принцесса-то соскучилась. Не виделись же неделю. Я вон четыре года не видела и ничего… пережила как-то.

Прислоняюсь к стене возле двери.

Воспоминаний было много. Очень яркие и насыщенные, но вместе с тем болезненные какие-то. Не должны быть отношения такими, что тебе в них то хорошо, то плохо. Если да, то сразу “да”, а не десять или сколько там уже лет непонятно чего.

– А где твои квартиранты?

– Своими делами заняты.

– Может, где-то уединимся?

Вот знает же, что тут я и ребенок и потерпеть не может?!

– Тогда лучше к тебе поехать, тут слишком много посторонних.

Как бы его это никогда не смущало, если дело только в этом…

– Ромочка, а где та милая булочка Маша? Хотела с ней познакомиться.

Ромочка…

– Я просил уже не называть меня так. И Маша спит еще.

– Ну, не будь таким грозным и напряженным. Тогда зови ее маму, будем с ней знакомиться.

– Ты за этим приехала?

– Нет, я к тебе приехала, – воркует и льет ему в уши сироп, – но хочу познакомиться с ними. Раз ты им помогаешь, значит, это кто-то очень хороший.

– Варь, идем кофе пить. – Рома зовет из гостиной.

Ослушаться его, значит, подорвать авторитет. Если бы не хотел, не звал.

Я еще раз смотрю в зеркало. Под этим балахоном и широкими шатанами не видна фигура. Вопросов будет меньше.

Выключаю свет и выхожу к ним.

Ладно, принцесса, сама хотела.

Рома бросает на меня быстрый взгляд, словно проверяет, кто пришел, но задерживается дольше, чем надо. Брови медленно ползут вверх, как будто не понимает, для чего переоделась.

Чтоб у тебя не было проблем, дурак.

– Привет, – поднимаю руку и безразлично приветствую принцессу. Зеваю, не закрывая рот.

– Привет, – девушка выпрямляется, когда осматривает меня, – я Юля, девушка Ромы.

Я по логике должна сказать: “Привет. Я Варя. Бывшая девушка Ромы. И у нас ребенок” Так-то посолидней багаж.

– Может, Юля, хочешь поужинать с дороги? У меня куриное филе, запеченное с овощами.

Достаю противень и показываю им. Юля свысока осматривает. Пахнет божественно. И выглядит не хуже, чем в ресторане.

– К сожалению, я так поздно жирное не ем.

Ну, как хочешь, пожимаю плечами, я не расстроюсь.

– Ром, а ты?

– Я поем.

Он ставит перед Юлей кружку с кофе и садится рядом. А я достаю для нас, двоих, тарелки.

Юля эта, конечно, безобразно красива. Сидит на стуле, закинув нога на ногу, в темно синих обтягивающих джинсах, полупрозрачной блузке. Такую невозможно не хотеть.

Кладу курицу ему и себе. А этой девице нет.

– Рома, не наедайся, я роллы еще заказала нам, скоро привезут.

Я ставлю перед Ромой тарелку с едой, сама сажусь рядом с ними. Пяткой одной ноги упираюсь в стул.

– Я читала недавно, что при гастрите нельзя роллы. Ты бы поберегла его здоровье.

Накалываю вилкой кусочек курицы и гладу в рот.

Может, конечно, он за это время решил свою проблему, но все же может вернуться, если есть разную чепуху. Я не спорю, роллы вкусные, но здоровье-то важнее.

– А откуда, Варвара, ты так хорошо его знаешь? – отпивает кофе, но поверх ободка чашки следит за мной.

Я кидаю на Рому быстрый взгляд.

– Об этом все знают, это не секрет какой-то. – Рома отвечает сам.

– Так они с моим братом с детства знакомы. Рома часто у нас был, а эта болячка у него давно.

– А почему ты не у брата остановилась?

Юля цепляется за мои слова и ловит меня на крючок.

– Мы… с ним в ссоре.

– А почему именно к Роме тогда приехала? – спрашивает, улыбается, но мне не нравится это все.

– Я позвал и приехала. Все. Закрыли эту тему. Расскажи лучше, как отдохнула.

– Там так тепло, такие спа, все на таком уровне, я хочу там жить.

Я молча ем, мне эти спа до голубой звезды, тут бы себя и дочку защитить, вот где счастье, а не в бане всю жизнь провести.

– Маматька… – слышу наверху голос Маши.

– Ой-ой-ой какая бусечка.

Я поднимаюсь, иду за дочкой.

– Я так соскучилась, – слышу голос Юли за спиной. И не хочу, но все равно в дрожь бросает от мысли, что эту ночь они проведут вместе. Это было моей мечтой: в его руках оказаться, губы его на себе почувствовать, живой почувствовать.

Дергаю головой, чтобы развеять воспоминания и желания тела.

– Привет, малышка, проснулась? – опускаюсь перед дочкой на ступеньке.

– Да, а где Ёма?

– Рома внизу, – подхватываю Машу на руки и спускаюсь с ней. Она для меня как опора какая-то. Та, за кого могу драться, кого хочу защитить ото всего.

– Он кушает, может, и ты будешь?

– Кофетки? – обнимает меня одной рукой.

– Курочку сначала, потом конфетки. – Подхожу к столу и опускаю Машу на стул.

– Не хатю куятьку.

– Нельзя детей заставлять есть, – умничает Юля. – Надо давать им выбор. Привет, Маша, я Юля, помнишь меня?

– Выбор, это роллы вместо курицы?

Юля цокает и закатывает глаза.

– В роллах ничего такого вредного и нет. Мой племянник ест их с двух лет. Здоровый и крепкий парень.

– На здоровье.

Ее еще не спросила, чем мне ребенка кормить.

Я накладываю Маше немного курицы и овощей, добавляю рис.

– Ну что, выспалась? – Рома улыбается Маше.

– А почему она у тебя спала?

И тут Юле этой не угодили.

– Смотрели с ней мультфильм и уснули.

Ставлю перед Машей тарелку, она кривится.

– Не вкусно? – подначивает Юля. – Маша машет головой из стороны в сторону. – Сейчас роллы привезут, покормим тебя вкусненьким.

ПокорМИМ. Тебя. Вкусненьким.

Меня как будто уже нет. Она функции крестной феи на себя незаметно перетягивает. А я как мачеха.

Прям мои фантазии начинают сбываться.

– Давай я тебя покормлю, – сажусь рядом с Марусей и набираю сама ложкой еду, отправляю ей в рот.

– Юль, Варе виднее, чем кормить ребенка, – Рома заступается. Неожиданно даже. Я бросаю на него быстрый взгляд, но он на Юлю смотрит, меня не замечает. Все равно спасибо.

– Маш, ты такая красивая, – если бы не все Юлины подколы до этого, то я бы не искала в этом милом комплименте подвох, но “мачеха” с сочуствием добавляет, – наверное, вся в папу?

У меня в горле начинает чесаться так глубоко, что я втягиваю воздух, и тут же приходится откашляться. Рома на меня смотрит, проверяет все ли в порядке. Юля с Маши не сводит взгляд. Онежа так сразу догадалась. А если и эта такая же проницательная…

– А то такое “папа”? – переспрашивает Маша.

Рома на Машу переводит взгляд. Медленно на меня.

– Ты не знаешь, кто твой папа? – Юля как будто искренне удивляется, но тянет из Маши все, хочет узнать все мои тайны через дочку.

И Маруся еще машет головой из стороны в сторону. Я набираю в ложку еду и кладу Маше в рот. Лучше пусть молчит.

– Она не знает слово “папа”. В Англии не говорят “папа”.

– А как в Англии говорят? - усмехается Юля, всезнающее око, блин.

– Моего мужа и отца Маши зовут Эд. И она называет его так.

Хоть все и в прошлом, но я ловлю его осуждающий взгляд. Мимолетный, Юля и не заметит, скорее всего, но она сама того не понимая, сталкивает нас. По старым ранам проходится.

– А почему тебя она зовет “мама”, а его – Эд? – высокомерно произносит имя моего мужа Юля.

Достала уже своими вопросами.

– Потому что так.

– У тебя очень красивый папа Эд. И ты, похоже, вся в него, Маша. – На меня смотрит с ухмылкой. Кажется, я перестаралась с образом.

– Юля. – Рома предупреждает одним словом.

Сейчас прям распирает в глаза этой Юле сказать, кто папа Маши. В кого она такая красивая. Чтоб заткнулась и домой уже ехала. Вроде все говорит с улыбкой, без злобы, но в каждом слове подвох, насмешка, проверка.

– Маш, а кого ты любишь больше?

– Хватит. – Рома не выдерживает. Но я не понимаю. То ли ему не нравится, что Юля стебается надо мной, то ли не хочет слушать про меня и Эда. Про то, как жили. Все равно цепляет, что ли?

Юля, может, и нормальная девчонка, просто ревнует сейчас. Я бы не знаю, как вела себя в такой же ситуации. Но если подумать, что Рома вместе с Юлей, Рома знает о Маше, то я не хочу, чтобы вот такая Юля проводила без меня время с моим ребенком. Кормила роллами, выгоняла в другую комнату, плохо говорила обо мне. В такие моменты мне не хочется, чтобы Рома знал о Маше.

– Хорошо, любимый, – Юля тут же меняет тон, берет Рому за руку и сжимает ее.

Маша поднимается на коленки, тянется к их рукам.

– Это мой Ёма, – сбрасывает руку Юли и тянет Ромину к себе.

Юля разве что рот открыть может и издать удивленный возглас. Я про себя усмехаюсь. Тут -то соперница покруче.

– Это что значит?

– Это ребенок, Юль.

– Ребенок? Спать с тобой, – кивает на Машу, – тоже ребенок будет?

– Да! – Маша уверенно кивает. – Я спью с Ёмой. А еще зака, гусь и мама.

Это добивает всех. Юля хочет меня взглядом поджечь и уничтожить. У Ромы в глазах наоборот, страх будто. Этого не должно произойти. Несмотря ни на что.

От продолжения нас спасает только звонок Юлиного телефона.

– Доставка приехала, надо забрать.

– Я схожу, – Рома отодвигает пустую тарелку и поднимается. – Не покусайте тут друг друга, – строго нам говорит. И мне тоже. Как будто я начала это!

Я докармливаю Машу и игнорирую Юлю. Скорее накормить ребенка и уйти в свою комнату.

– Ты надолго тут? – Как только Рома выходит на улицу и мы остаемся одни, Юля нападает на меня, меняя свой тон на холодный и резкий. Смотрит на меня.

Сдержаться бы и прикусить язык.

– Это тебя не касается.

Я тоже могу тон сменить.

– Ты что себе позволяешь? Не понимаешь, что ли, кто я?

– И кто ты? – киваю ей и кормлю дальше Машу. Чуть-чуть осталось.

– Я же вижу, как ты на Рому смотришь, узнаю, что увести хочешь, или в постель к нему полезешь, берегись. Мой папа, знаешь, кто?!

– А без папы ничего не можешь?

Я же себе еще одного врага на пустом месте наживаю, но не могу по-другому. Она никто, чтобы мне указывать что-то. Папа ее, да, вероятно, шишка большая, а она – никто.

Она не договаривает только потому, что Рома заходит в дом.

Я впихиваю в Машу последнюю ложку еды и иду мыть тарелку.

Все-все-все. Убираю за собой и оставляю их.

– Варь, достанешь из пакета роллы?

Для нее? Рома ставит пакет на стол. Молча выдыхаю. Для нее бы не делала, но Рома попросил, поэтому делаю.

– Кстати, Ромочка, я с твоим папой вчера говорила, он предлагал всем встретиться.

Нет…. На автомате мою тарелку и вслушиваюсь в каждое слово. Все эти перебранки, подколы уходят на второй, третий, двадцатый план. Вот где настоящая угроза, если он сюда приедет.

– Можно.

Можно? Серьезно?

– Давай у тебя, завтра, например?

Я оборачиваюсь к ним. Хочу Ромин взгляд поймать.

– Лучше в ресторане где-нибудь. Не люблю дома.

– Нууу, – Юля надувает губы, – хочется по-домашнему, рестораны эти уже… тем более у тебя елка стоит, так уютно.

Я выставляю им на стол роллы, ловлю наконец его взгляд, и быстро, пока Юля не видит, машу головой из стороны в сторону.

Я потом с ним еще поговорю, но он даже сейчас не должен соглашаться на это.

– Ром, ну, соглашайся, – как специально настаивает Юля. У меня права голоса нет в этом доме. Все, что могу, взглядом умолять. – Я могу еще своих позвать.

– Посмотрим, – переводит на девушку глаза.

Не просто же так все… Если родители увидят меня тут с ребенком, будут вопросы, Рома не захочет этих вопросов и выселит меня.

Да я сама сбегу, если Ромин отец покажется тут.

Юля берет палочки.

– Ой, извини, я только две пары палочек заказала, себе и Роме, не думала, что ты будешь есть, – поджимает губы и пожимает плечами.

– Варь, у меня там в шкафчике где-то должны еще лежать, – Рома кивает на верхние шкафы.

Боковым зрением замечаю, как Юля невольно вздыхает. Явно не рассчитывала, что я тоже буду с ними ужинать.

– Спасибо, я уже поела.

– Найди там что-нибудь для соуса тогда, – Юля взмахивает кистью руки и показывает куда-то неопределенно на мебель.

Я что тут, хозяйка?! Или так проверяет, сколько я живу, знаю ли, где тут что лежит?

Поэтому я смотрю на Рому.

Рома поднимается сам и шарит по своим же шкафчикам.

– Ммм… запеченные, с курицей, обожаю их. – Юля берет один в рот и смакует. – Маша, хочешь тоже попробовать? – Снова милая и приветливая.

А Маша она же добрая, не злопамятная. Ты ей слово хорошее сказала, и все прошлые обиды тут же улетучиваются.

– Нет, она не хочет.

– Попробуй, хотя бы одну.

– Не надо ей.

– Пусть попробует, если хочет, – Рома садится за стол и улыбается Маше.

– Она не привыкла к такой еде. Ты хочешь, чтобы она потом как ты мучилась с желудком?

Слова вылетают сами, я только успеваю язык прикусить, чтобы еще чего-то не ляпнуть. Только бы не ухватились за это “как ты…”. Дура. Зачем я вообще спорю с ними.

– Там тот же рис и курица, только еще соус.

– От одного ничего не будет.

Пока мы спорим, Маша уже берет ручкой один ролл и тянет в рот.

– Маша, нет!

Маруся дергается, задевает Юлину чашку с кофе, переворачивает и темное кофейная лужица растекается по столу.

– Черт. Ну, аккуратней же надо! – ругается Юля.

Хватаю первое попавшееся полотенце и пытаюсь удержать жидкость от края стола.

– Тою мать, – выдает Маша. Что?! Я на Рому смотрю. Это от него набралась?! Зубы сжимаю, чтобы не сказать лишнего.

– Ты знаешь, сколько эта блузка стоит?! – кричит на Машу. Я застываю.

Маша надувает губу, ролл, который только что взяла, смятый кладет назад. Грязную руку вытирает об свою майку.

– Юль, это всего лишь блузка, – одергивает ее Рома. – Не кричи.

– Это не просто блузка, это Луи Виттон.

– Луи Виттон? – поднимаю полотенце над столом. – А это ребенок! И ты никто, чтобы повышать на нее голос. А вообще, Виттон твой еще презервативы выпускает. Надень и сухая будешь всегда, – язвлю в ответ и бросаю полотенце в оставшуюся лужу. Часть брызг летит Юле на джинсы, пара капель Роме на белую футболку, и мне в лицо.

Дальше сами.

– За ребенком своим смотри!

– Юля! – Рома одергивает ее.

– Похайая тетя! – Маша слазит со стула и убегает в сторону нашей комнаты. Я за ней.

– Э, убирать кто будет?!

Слышу в спину голос принцессы Виттон. Но игнорирую.

Закрываемся с Машей у себя.

Меня трясет всю. Я испортила им вечер. Не сдержалась. Влезла в отношения.

Еще и Маша…

Если бы меня касалось, я бы потерпела, но она ребенок. Маленький. Что она там понимает… Не специально же кофе это разлила.

Они в гостиной что-то еще эмоционально обсуждают. Я не вслушиваюсь. Мне хватило. Переодеваю Маше футболку. Может, даже вещи уже надо собирать. Юля эта сейчас же поставит ультиматум ему. Она по-другому не умеет. Рому делить она ни с кем не будет.

Усмехаюсь сама себе.

Я такая же была в прошлом. Ни с кем его делить не хотела. Даже понарошку. Даже в поцелуе. Даже в мыслях.

Только мой.

Все привело к тому, что сейчас имеем. Никто так и не нашел счастья. Ни вместе, ни врозь.

Тихий стук в дверь.

Я поднимаюсь.

Рома заглядывает.

– Мы уезжаем, переночую у Юли. – Все таким тоном, что пора собирать вещи, я нарушила все его правила. – Вернусь завтра.

Значит, я могу остаться. Пока, во всяком случае.

Я быстро поднимаюсь и иду к нему.

На эмоциях кладу одну ладонь на грудь.

– Рома, пожалуйста, не привози сюда отца или предупреди, я уеду.

– Почему?

– Если захотите тут встретиться, предупреди, я уеду. Пожалуйста...

Кончиками пальцев чувствую мягкую ткань рубашки и стук его сердца.

– Почему? Чего ты боишься?

– Пожалуйста, не надо.

– Знаешь, что хорошо в отношениях с Юлей? – наклоняется ко мне, напрягает губы. – Мне не надо подстраивать свою жизнь под нее.

Я убираю руку с его груди.

– Не надо…? Я бы тоже свою жизнь под роллы, Луи Виттона и чьего-то папу не подстраивала. А больше там и нет ничего.

В глаза смотрю. Не отвожу взгляда. Как думаю, так и говорю. Выгонит, значит, выгонит.

– И я что-то, – понижаю голос до шепота, – особо счастливым тебя не вижу.

– Завтра вернусь, поговорим. И подготовь ответ на вопрос, какого я должен подстраивать все под тебя?

– Ёма, а ты куда? – Маша подходит, берет его за руку. Искренне смотрит и спрашивает.

Он расслабляется, с ней так строго не может.

– Тетю Юлю отвезу домой.

– Я буду тебя здать.

– Ложись спать, Ромашка, – присаживается на уровень ее глаз. – Я завтра вернусь.

– А мутики?

– Завтра.

– Хатю сегоня.

– Маш, я не могу.

Я отхожу в сторону.

– Я буду здать. Ты обисяй, сто будим пать и мутик мотеть.

– Маш…

– Позяста…

– Завтра, обещаю.

Она обнимает его, целует в щеку.

Я отворачиваюсь. Пошел он в ж***. Узнает, кто его дочь, когда поймет, кто важен, ради кого захочется подстраиваться.

Вытираю слезы скорее, чтобы Маша не видела.

За спиной Рома закрывает дверь, уходит. В доме наступает тишина.

Я жду минут десять, все боюсь, что это шутка какая-то. Что там эта мадам спряталась в коридоре и поджидает меня со своими роллами. Но, когда выхожу, в доме темно.

Выглядываю в окно, Роминой машины нет. Роллы свои Юлия забрала, но на столе, конечно, ничего не убрала. Мою стол, посуду, убираю на полу, застирываю полотенце. Остатки своей еды, прячу в холодильник.

Да уж… начало нового года огонь просто.

Обидно, что не выгнал ее, а уехал с ней. Но, может, и лучше. Так хотя бы проконтролирует, чтобы она не вернулась.

А мне надо придумать, что говорить завтра.

Или не объяснять ничего? Да не надо под меня свою жизнь подстраивать. Я вообще могу уехать. Рома же сам меня сюда привез. Я могла и в гостинице пожить. А он издалека мог помогать.

Я купаю Машу. Еще раз все мысли прокручиваю.

Вроде все выстраивается в логическую цепочку, но всегда же найдется вопрос, к которому у меня не готов ответ.

Играть с Машей не хватает душевных сил. Я выполняю за Рому обещание, включаю Маше мультик. Ей сложно понять, почему он обещал и уехал. Почему какая-то “плохая” тетя лучше, чем она. Почему он ее выбрал? Почему ту тетю любят, а ее нет.

Так и засыпает в обнимку со своими друзьями.

Я выключаю телевизор, переношу Машу в нашу комнату.

Сама возвращаюсь назад, сажусь на диван перед елкой в огнях.

Вспоминаю детство. Как хотелось стать скорее взрослой, самостоятельной. Стала. Теперь надо все решать самой. А как, не знаю. Знаю, как за ребенком смотреть, что для нее лучше, какой у нее размер, во что играть любит. Все о ней знаю. Все, что связано с ней, знаю, как решить.

А как защитить, как показать пример мужской любви, как заменить ей папу, не знаю.

И вот он есть вроде… Два даже папы. Но без мамы рядом с папой все равно не то.

Найти бы такого, чтобы меня любил, и дочку. А главное, чтобы я его любила.

За спиной щелкает замок.

Оборачиваюсь.

Рома заходит в дом.

Защелкивает дверь.

Значит, один…

Цепляет взглядом. Молчаливым, глубоким. Не ожидал меня тут увидеть. Похоже, разговор на завтра откладываться не будет…

Разувается, снимает куртку.

Вернулся. Хотя не собирался.

Проходит в гостиную и садится в кресло напротив меня.

Молчит. Смотрит исподлобья.

Меня передергивает от этого взгляда. Не собирался же возвращаться… Что изменилось? Что такого узнал? Или что решил с Юлей?

– Вот скажи, за-чем?

В таком напряжении сложно понять, о чем он.

– Что… зачем?

– Зачем ты снова вернулась? А? Почему нашла именно меня? Почему ни к кому больше не пошла? – В глаза жестко произносит. Когда звал меня посидеть с ними, не думал, что этим закончится. Хотя я догадывалась. – У тебя – брат, родители, друг-прокурор, сестра-следователь. Куча людей, к кому ты могла обратиться за помощью! Почему на меня снова все сваливаешь? – У него в голосе столько боли. – Есть хоть одна реальная причина, почему я, а не кто-то из них?!

Реальных причин хочешь, Рома?

Мне тоже уже надоело врать.