Папа для Ромашки

Глава 29

Роман

Торможу у подъезда Вариных родителей. Егор с утра позвонил и предупредил, что они в курсе, могу дочку к ним привезти.

Принцесса моя с утра есть отказалась, воды выпила только. Два раза переодевала колготки, не тот был цвет. Потом минут десять выбирала кофточку.

Волосы я в принципе решил не трогать. Просто не знал, что с ними делать и как организовать эту копну во что-то.

Открываю пассажирскую дверь и отстегиваю ремни.

– Я не хотю!

– Марусь, мы же договорились…

– Я к маме хотю!

– Потом съездим или позвоним.

– Не хотю потом!

Силой приходиться достать ее из кресла. Маша выгибается, чтобы выпустил, когда понимает, что я сильнее и не ведусь, расслабляет тело, повисая.

Манипуляторша маленькая. Объяснил же все, как умел.

Может, у бабушки с дедом опыта больше, на них вся надежда.

– Ты же была тут, Маш. Потом Катя придет с тобой поиграть. Я вечером приеду.

Достаю из багажника пакет с ее вещами, которые Варя сказала взять. Поднимаюсь к Вариным.

Маша плачет у меня на плече. Жалко ее оставлять, но по-другому не получится. Брать в офис не вариант.

Хотя… если бы не проверка и не отец, я бы справился.

Звоню в звонок. Маша понимает уже неизбежность всего, обнимает меня и прижимается.

– Здравствуй, Рома, – Варина мама открывает дверь.

– Здравствуйте, Анна Дмитриевна.

Мы на доли секунды замираем, только глядя друг на друга. Я осознаю свою долю вины перед ней за все, что произошло, но ничего не изменить.

– Заходите, Егор предупредил. Машенька, привет.

Я захожу в квартиру, Маша утыкается мне в шею. Мне льстит, конечно, но сейчас хочется наоборот, чтобы Маше было тут комфортно и она меня отпустила.

Вариной маме передаю пакет. Машу опускаю на пол, но она тут же вцепляется мне в ногу и не отпускает. Приходится сесть на пуфик, успокоить.

– Рома, позавтракаешь с нами?

– Мне надо ехать.

Маша сильнее в меня вжимается, не хочет отпускать.

– Машенька, а ты блинчики любишь?

Маша прячется, обнимает меня.

– Ромочка, пойдем, все же, позавтракаешь с нами, – и кивает на Машу. – Ей надо привыкнуть. Тогда-то она с Варюшей была, одна боится и это нормально.

На часы смотрю, опаздываю уже, хотя… подождут. Маша важнее.

– Хорошо, – киваю и разуваюсь. Маша вслед за мной тоже соглашается.

– Зайдите к деду, – кивает Анна Дмитриевна на комнату, – я пока стол накрою.

– Маша, помнишь, куда идти? – раскачиваю ее, чтобы включалась и чувствовала себя тут как дома. На самом деле это отчасти и ее дом, куда она может всегда прийти и ей тут рады будут.

Маша берет меня за руку и показывает.

– Александр Иванович, здравствуйте, как себя чувствуете? – здороваюсь с Вариным отцом. После той трагедии он оставил работу, мало двигается, но при виде Маши улыбается и приободряется.

– Здравствуй, Роман, жив пока. Машенька, привет. – Она стесняется, прячется за меня, но выглядывает, когда чувствует, что за мной надёжно. – Конфетку будешь?

Открываю рот, сказать, что Варя не дает ей до завтрака, но, если это для дела, то можно. А Варе не обязательно знать.

– Иди, бери, – кивает на стол.

Маша идет к столу, убирает с лица спутанные волосы и, поднявшись на носочки, заглядывает в вазочку.

– Можно-можно, бери.

– Варе не говорите, что мы у вас тут конфетами увлекались, а то она мне голову открутит.

Дед усмехается, и подмигивает.

Маша тут же раскручивает шоколадную конфету и кладет в рот.

– У тебя как дела, Рома?

– Да… работаем, дел всегда хватает.

– Отец как?

– Сейчас проверка у нас, все на ушах. Мне уже тоже ехать надо, но из-за Маши побуду немного, пусть освоится у вас.

– Ты что-то не очень волнуешься за проверку…

– Мне вон, – киваю на Машу, – о ком волноваться надо.

– Рома, Маша, идем, все на столе.

Маша одна идти стесняется, всовывает свою ладошку в мою. Так ей не страшно.

На столе как будто скатерть-самобранку расстелили. У меня в детстве никогда не было бабушки. Поэтому я как Маша, таю от предвкушения вкусного завтрака.

Маруся потихоньку успокаивается и осваивается. Бабушка ей разрешает есть то, что хочет. На ходу ловко заплетает волосы в косу.

– Я хотела к Варюше в больницу съездить.

– Если только с Егором, одной не надо.

– Почему? – переспрашивает Анна Дмитриевна и наливает Маше на блины сгущенку. Мне подкладывает мяса.

Не знаю, насколько я могу ее волновать всем, что происходит, но раз удивляется, значит, ни Варя, ни Егор ничего не рассказали.

– Маша в незнакомом месте, без меня или Вари, может испугаться. Если вы будете одна, можете не справиться.

– Хорошо, Рома.

– Валера сказал, что быстро ее обследует, возможно, завтра отпустит, если ничего страшного. Так что давайте ей дадим отдохнуть.

– Хорошо, – кивает и смотрит на меня. Спросить или сказать что-то хочет, но не решается.

– Анна Дмитриевна, я хотел извиниться за то, что так получилось в прошлом.

– Варя мне все рассказала. Ты только, Рома, не допусти этого еще раз.

– Это в прошлом все, я не занимаюсь больше.

– Не мне тебя судить, но мы не хотим снова потерять дочку и теперь внучку.

Знали бы, что ей грозило тогда и сейчас…

– Я буду беречь их. Обещаю.

– Она рассказывала про тебя в прошлом и плакала, ее не отпустило. Она держит это до сих пор в сердце. Сейчас просто она запуталась очень и боится за свою дочку. Рома, а ты подумай о том, как они будут с этим жить? Ты хороший парень, раз Варя тебя полюбила, но когда к твоей дочке или жене кто-то придет и будет говорить, какой у них папа или муж, думаешь, им приятно будет?

Когда я подписывал тот договор, не смотрел, конечно, так далеко в будущее. Не думал, что у меня будут дети и что им придется с этим жить. Ни о ком не думал.

– Отказаться теперь от них? – киваю на Машу.

Она пожимает плечами, оставляет на мое размышление. Будь я на месте Егора или его отца, то на порог бы, наверное, меня не пустил.

В школе вот так спросят, а твой папа кто по профессии…? А сколько раз он маме изменял? Или еще хуже, Варю обсуждать будут… Она ведь тогда тоже не думала об этом.

Маша тянется за конфетой в вазочке, раскручивает и тут же съедает, пока никто не запретил. Я усмехаюсь.

– Маш, папе предложи тоже.

Я поднимаю на нее глаза.

– А кто такой папа? – переспрашивает Маша, облизывая с пальцев шоколад.

– Мы не говорили, – шепчу, чтобы Маша не слышала. По правде, мы это даже не обсуждали.

– Ой, – Варина мама прикрывает ладошкой рот. – Я не специально. Варя не хочет?

– Мы… некогда было поговорить об этом. Я даже уже не уверен, что подхожу, чтобы она меня так называла.

– Тебе, конечно, решать. Но как бы у вас ни сложилось в будущем, от ребенка не надо ничего скрывать. Хочешь, чтобы она другого считала отцом?

Не хочу, конечно.

– Ёма, – Маша разворачивается ко мне, поднимается на коленки и берет меня ладошками за щеки, – кто такой “папа”? – Раз бабушка не ответила, меня решила терроризировать.

Смотрю ей в глаза, открытая такая, красивая, непосредственная и я с ней как будто свое детство проживаю, которого у меня толком не было. Каким папой буду, тоже вопрос еще.… Но Варя есть, поддержит и подскажет.

– Я твой папа, Маш.

– Папа?

– Да.

Маша хмурится, для нее это слово пока ни о чем, для меня колоссальная ответственность перед самим собой. Не подвести бы.

Как объяснить, кто такой “папа”? Это надо чувствовать. И я хочу, чтобы она чувствовала.