Равен

Глава 24

Я старалась держать свои нервы под контролем, но ладони продолжали предательски потеть. Мечтая поскорее смыть свидетельства своей тревоги, я влетела в ближайшую к сцене уборную и замерла. Люсинда и Анабель обернулись, обрывая свой разговор.

— Привет, — тихо поздоровалась я.

Хотя мы и не были друзьями, но всё же учились в одной группе, было бы странно игнорировать друг друга до конца учёбы.

— Привет, — со сдержанным дружелюбием ответила Люсинда. Ана ограничилась коротким кивком.

Большего я и не ждала, учитывая, что по недавно выясненным обстоятельствам, она летом встречалась с Айваном. Я часто обдумывала версии, которые рассказали мне мой парень и соседка по комнате. И сейчас, искоса поглядывая на девушку через отражение, я прикидывала: действительно ли она была способна на распространение грязных слухов? Возможно. А на шантаж? В этом я сомневалась.

Все эти дни я искала ниточки, которые привели бы меня к правде. Но как бы я не ломала голову, становилось всё яснее, что единственный способ выяснить истину — поговорить с самой Анабель. Как я уже сказала: мы не являлись друзьями. И причин откровенничать у старшей Райсек не было. Но мне следовало попытаться. Я и так избегала этого разговора больше недели, ссылаясь на нелепые оправдания. Сейчас же мне представился отличный шанс.

Однако… А если окажется, что правда на стороне Нины, а не Айвана? Что, если он на самом деле шантажировал её и Криса? И что, если Наталья Каспар собиралась исключить Ану за их отношения? Всё во мне отрицало такую вероятность. Но не потому ли, что я окончательно и бесповоротно отдала Айвану своё сердце?

— Анабель, — осмелившись, позвала я — мы можем поговорить?

Девушка удивлённо приподняла брови бросила взгляд на сестру. Люсинда тоже выглядела сбитой с толку.

— Ты и я? Извини, я опаздываю на разогрев.

Вообще-то, я тоже на него опаздывала.

— Это не займёт много времени, — переминаясь с ноги на ногу, настояла я.

— Хорошо, — пожала плечами Ана. — Но Люс остаётся.

И вновь я на мгновение замешкалась.

— Можешь начинать, — подтолкнула она меня.

— Я хотела спросить про тебя и Айвана…

— О, он всё-таки тебе рассказал, очень мило с его стороны, — слова Анабель сочились сарказмом, из-за чего я не могла понять её истинных чувств. Что ж, одно было ясно — они и вправду встречались.

— Разумеется, он мне рассказал, — нахмурилась я.

Уточнение того, что первой мне об этом рассказала Нина, не привели бы ни к чему хорошему.

— Он… он и вправду тебе угрожал?

Произнесённые слова мгновенно согнали с её лица ехидную ухмылку.

— Ну…

Собеседница перебросила волосы через плечо.

— Ана, — неожиданно встряла Люсинда. Она многозначительно посмотрела на сестру и сжала её локоть. — Скажи ей правду.

Я напряженно поджала губы. То, что Ана собиралась соврать, было печально, но, увы, ожидаемо. Но я даже не успела подумать об этом как следует, слишком сильно меня удивила Люс. С каких пор она встаёт на мою сторону?

Анабель пристально взглянула в зелёные глаза младшей сестры, ведя мысленный поединок, но в конце концов сдалась под её строгим взглядом.

— Ладно, — плечи девушки опустились в беззвучном выдохе. Она вновь посмотрела на меня. — Нет, Лина, это неправда.

Я постаралась, чтобы облегчение так явственно не читалось на моём лице. Конечно, иного и быть не могло! Но слова Анабель меня окончательно успокоили.

— Но почему тогда вы расстались?

— А ты еще сама не догадалась?

Снисходительная улыбка вновь вернулась на её лицо. Я недоумённо на неё уставилась.

— А должна была?

— Не знаю, — Ана пожала плечами — мне кажется, это сложно не заметить. У Айвана уже есть любовь всей его жизни. И это танец. Что бы не лежало на другой чаше весов, он всегда выбирал и будет выбирать только его. Я была наивной дурочкой, когда верила, что также важна ему. А теперь наивная дурочка — ты.

Мне вспомнилась наша последняя репетиция, где как раз я настаивала на танцах, а Айван всячески отвлекал меня поцелуями. Это совсем не походило на слова Анабель.

— Если всё было так плохо, то почему ты сама его не бросила?

— Сначала мне нравилась эта его увлечённость. А потом я решила, что он сможет измениться. Ради меня. Но, как я уже сказала, это было слишком наивно.

— Это задело твоё самолюбие, и поэтому ты решила осквернить его теми слухами?

— Что?! — взвилась Ана. Её глаза изумлённо округлились, а через миг в них показались гневные нотки.

— Выбирай выражения, — многозначительно заметила Люсинда, скрестив руки на груди.

Прокрутив собственную реплику в голове, я была вынуждена признать, что та и в самом деле прозвучала довольно грубо.

— Прости. Я не хотела хамить.

— Да плевать! Как ты вообще смеешь бросаться такими обвинениями! Если хочешь знать, кто распространял те слухи — обрати внимание на ту, что живёт с тобой в одной комнате. Это была её идея.

На этот раз моё самообладание по-настоящему треснуло.

— Зачем ей это?! Или, может, всё дело в видео, которым ты её шантажируешь?

Ана и Люс удивлённо переглянулись. Я думала, что обе сейчас вспылят и будут всё отрицать, но вместо этого…

— Какое видео? — нахмурилась Люсинда.

— И Айван, и Нина убеждены в существовании некоего сексуального компромата. По их словам именно поэтому Ветрова помогала тебе распространять те слухи.

— Вот стерва, — прошипела Анабель.

Я даже удивилась, поняв, что слова обращены не ко мне.

— Лина, я знаю, ты вряд ли нам поверишь, но ничего такого нет, — поспешила заверить меня Люс. — Я была с Анабель всё лето и собственными ушами слышала, как Нина предложила распространить слухи про Айвана.

— Она сказала, что он меня не достоин, — придя в себя, добавила Ана. — И что это послужит ему уроком. Зачем ей самой это понадобилось — не знаю. Но я была так расстроена нашим расставанием, что согласилась. Но идея целиком и полностью принадлежала Нине.

— Так и было, — кивнула Люсинда.

Я изумлённо слушала, стараясь переварить всё, что сейчас услышала. В голове наконец начала вырисовываться финальная картинка, но до полной прозрачности было еще далеко.

— Думаешь, она придумала про видео-шантаж, чтобы оправдать своё участие в этом всём? — тихо произнесла я.

Судя по лицу Анабель, именно так она и думала. Но сквозь маску уверенности всё еще проступал шок.

— Похоже на то, — наконец подытожила она.

Несколько секунды мы стояли в абсолютном смятении.

— Ладно, — наконец сдалась я, вспомнив, что времени до кастинга осталось совсем немного. — Спасибо, что поговорила со мной. И ты, Люсинда, тоже.

Ана хмыкнула.

— Не думала, что скажу это, но и тебе спасибо. Оказывается, мне также нужен был этот разговор, чтобы понять кое-что.

Кажется, под «кое-что» подразумевалось то, что её же псевдо подруга её использовала. Думаю, я могла это понять.

Вскоре и сёстры вспомнили о времени. Подняв сумки, они поспешили к выходу.

— Солмей, — окликнула меня Ана уже в дверях. — Но я не отказываюсь от своих слов. Не будь наивной дурочкой. Не повторяй моих ошибок.

На этих словах девушка оставила меня одну. Я понимала, что она завуалировала в эти слова. Но разве это имело какое-то значение? С такими сильными чувствами, как у меня, пути назад уже не было.

— Не пугай меня так больше, — Айван старался говорить тихо, но, судя по интонации, это удавалось ему с трудом.

Встав на цыпочки, я быстро поцеловала его в щёку.

— Извини, дела задержали.

Не дав мне отстраниться, Айван внимательно посмотрел мне в глаза.

— Что может быть важнее просмотра?

«Ты» — мысленно проговорила я. Но вслух сказала совсем другое.

— Я успею, не волнуйся.

— У тебя десять минут!

Весёлая ухмылка озарила моё лицо.

— Это звучит как вызов.

— Ничего смешного! — возмутился собеседник, но через мгновение сам улыбнулся и покачал головой.

Я накрыла ладонью его плечо. Ту самую руку, что сейчас покоилась на моей талии.

— Если ты меня сейчас же не отпустишь, то десять минут превратятся в пять.

Айван так резко вскинул ладони и принял виноватый вид, что я невольно рассмеялась. А затем, принялась за дело.

Сегодня было самое важное утро за весь период учёбы в Академии. Миссис Дамески, мисс Морган и еще полдюжины педагогов с кафедры хореографии проводили предварительный просмотр пар на Зимний спектакль. Результат не давал никаких гарантий, но значительно повышал шанс на участие в постановке. Кроме того, сегодня, наконец, определятся претенденты на главные роли. Я чувствовала, нет, знала, что Айван обязан стать Принцем-Щелкунчиком. Он был восхитителен. А вот я… Я была неплохой. И близко не такой, как мой партнёр, но вполне сносной. И я надеялась, что сегодня его не подведу.

Цоканье каблуков миссис Дамески было красноречивее любых объявлений. Она, вместе с другими педагогами вплыла в актовый зал. Ведьма возглавляла шествие, что было немного странно, потому что не она, а мисс Морган была главой нашей кафедры.

Но моя любимая учительница шла самой последней, держа в руках стаканчик с кофе и тихо переговариваясь с незнакомым мне мужчиной. Он был немолод, я бы даже назвала его пожилым, ведь, несмотря на утончённую фигуру, его волосы сплошь покрыла седина, а лицо избороздили морщины. Он не преподавал в нашей академии, я знала это наверняка, ведь еще летом изучила каждого педагога. Но лицо незнакомца всё равно показалось мне знакомым…

— Великие силы! Он то, что здесь делает? — ошеломлённо прошептал Айван.

Я с изумлением на него взглянула, а затем перевела взгляд обратно.

— Только не говори мне…

— Да, — ответил Айван, прочитав мои мысли.

И хоть голос моего парня звучал твёрдо, я ощутила лёгкое напряжение, исходящее от его тела. Не глядя, я нащупала его ладонь и переплела наши пальцы, а затем почувствовала лёгкое пожатие в ответ.

«Великие силы, помогите нам», — мысленно взмолилась я.

— Прошу всех подойти ближе, — скомандовала миссис Дамески. — У меня для вас важное объявление.

Присутствующие покорно повиновались. Теперь всеобщее волнение стало глубже, ощутимее. В голове каждого звучал вопрос: что может быть важнее просмотра?

Настороженно оценивая обстановку, я продолжала краем глаза наблюдать за Айваном. Снаружи он выглядел абсолютно обычно — держался с присущим ему хладнокровным отчуждением. Но кожей я ощущала бешеный пульс у него на запястье, это был разверзшийся ураган, природу которого не могла до конца расценить. Мне казалось, знакомое лицо добавит Айвану уверенности, но в карих глазах читалось тяжелое напряжение.

Мне ужасно хотелось сказать или сделать что-нибудь, развеять тучи. Но сейчас, в полной тишине театральной сцены, это было неуместно. И мне оставалось лишь крепче сжимать его ладонь.

— Во-первых, приветствую всех на первом кастинге Зимнего спектакля в истории российского филиала Равенской Академии Искусств. Какая бы роль вам не досталась — вы войдёте в историю.

Хелена выглядела довольной как никогда. Для преподавателей сегодняшний день был не менее важен, чем для нас. Ребята воодушевлённо зааплодировали, кто-то даже выкрикнул. Миссис Дамески вскинула ладонь, призывая нас угомониться.

— Это важное событие не только для нашей Академии, но и для города. Поэтому местный телеканал прислал свою команду журналистов, которые будут снимать цикл репортажей о Зимнем спектакле и подготовке к нему. Будьте готовы к тому, что у вас могут взять интервью. Разумеется, на репетициях и отборе также будет вестись видеосъёмка.

В подтверждение своих слов, преподавательница указала ладонью в дальнюю часть актового зала, где, за длинными рядами кресел, расположились несколько операторов с камерами на штативах. Они были одеты в чёрное и носили на голове объёмные наушники, из-за чего практически сливались с интерьером. Не удивительно, что никто их сразу не заметил.

Я вновь взглянула на любимого, но тот, кажется, даже не слышал слов миссис Дамески, продолжая сверлить взглядом старика.

Подумать только! Телевидение. Это повышало ставки в разы. Лучшие танцовщики прославятся на всю область, а, может, и на всю страну. А когда видео попадёт в социальные сети, то весь мир сможет увидеть артистов из «РАИ». Готова была биться об заклад, что каждый в этом зале мысленно вообразил себе толпу театральных агентов, пытающихся отхватить себе лучших из лучших.

— Разумеется, такое пристальное внимание к нашей работе сопряжено и с большой ответственностью, но не дайте им себя запугать. Часть вас, в любом случае столкнулась бы со славой в будущем. Съёмки, фотосессии, крупные баннеры с вами на лучших проспектах страны. Эти репортажи лишь ускорят процесс. Поэтому покажите им, кто здесь настоящие звёзды.

Казалось, произнесённые ведьмой слова должны нас воодушевить. Но меня особенно зацепило словосочетание «часть вас». Между строк так и сквозило: всем не прорваться. Выживут лишь избранные, на остальных будет повешено позорное клеймо аутсайдеров.

— Но не будем забывать о главном — вы здесь не ради съёмок, а ради постановки. Мы будем строги и объективны, дальше пройдут лишь те, кто докажет свой профессионализм такими критериями как техника, музыкальность, артистизм и, разумеется, взаимодействием с партнёром. Убедите нас, что именно вы достойны этой роли. И что вы никому никогда её не отдадите. Тогда возможно, у вас появится крошечный шанс.

Я мысленно покачала головой. Ведьма, как она есть.

— Сегодня в нашей комиссии произошло приятное пополнение. К нам неожиданно присоединился Фаддей Корнелиевич Каспар — руководитель театра «Дом Муз», постановщик международных балетов «Домино», «Сад Прозерпины», «Легенды школы Ночи» и многих других. Заслуженный артист и педагог СССР и России.

Миссис Дамески повернулась в сторону дедушки Айвана.

— Благодарю, Хелена, — фамильярно отозвался он, будто они были давними друзьями — боюсь, артист из меня уже никудышный, чего, надеюсь, нельзя сказать об этих молодых людях.

На этих словах мужчина посмотрел на Айвана, словно обращая их именно своему внуку. Тот медленно сглотнул и опустил взгляд в пол. Я нежно погладила его руку большим пальцем, призывая взглянуть на меня. Но Айван меня проигнорировал.

— Мне бы хотелось, чтобы сегодняшний выбор был лёгким. Но, зная историю студентов Равенской Академии, это будет не так. Поэтому, я хочу пожелать удачи, как вам, молодые люди, так и тем, на чьи плечи легла нелёгкая доля выбора. — Он окинул студентов смешливым взглядом. — Давайте же, поднимите нам настроение.

Эта короткая речь казалась мне более воодушевляющей, чем слова миссис Дамески. И я мысленно поблагодарила Фаддея Корнелиевича за напутствие.

Вновь выйдя вперёд, Хелена назвала очерёдность пар по группам и отпустила всех на пятиминутный разогрев. Мы с Айваном попали в последний блок — третий. Оказалось, что из всех курсов на прослушивание ролей Маши и Принца-Щелкунчика подали заявку только двенадцать пар, половина из которых училась вместе со мной. Знакомые лица внушали лёгкую уверенность. Только вот… с нами в одной группе оказались Никита и Софи. Я старалась вытравить из головы любые мысли о них, сосредоточившись на своём партнёре.

— Пойдём со мной, — прошептала я и потянула возлюбленного глубоко за кулисы.

Лишь когда тяжёлые бархатные ткани скрыли нас от посторонних ушей и глаз, Айван посмотрел на меня. И то, что я увидела в его глазах, взволновало меня еще больше. Ничего не осталось. Собственные тревоги растворились под натиском этой силы.

— Скажи мне, что с тобой, — как можно ласковее попросила я — прошу.

Айван медленно, очень медленно вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Я уже подумала, что он не заговорит или начнёт заверять, что всё в полном порядке, но…

— Его здесь не должно было быть.

Голос казался глухим и далёким.

— Я не понимаю. Я думала, вы в хороших отношениях. Ты ведь столько мне о нём рассказывал!

— Так и есть.

— Тогда что произошло? Я же вижу, что ты сам не свой.

Но он не хотел мне говорить. Я отчётливо читала это по тому, как он избегал зрительного контакта. Внутри всё сильнее росло тревожное предчувствие, будто мой партнёр хотел взять и всё бросить. Волна внезапной паники накрыла меня с головой: словно всё повторялось. Я вспомнила драку в клубе, больницу и новости о Кристофере, то, как я лишилась партнёра и мой мир рухнул. Затем ночь в Солярисе, приезд Евгения, то утро, когда меня чуть не исключили, и всё пошатнулось вновь. Ощущение падения в пропасть вернулось. Нужно было срочно что-то с этим делать.

— Айван, — более требовательно попросила я, опуская ладонь ему на щёку и поворачивая голову к себе, так что ему пришлось на меня посмотреть — это я — Лина. И ты можешь мне доверять.

Время текло сквозь пальцы, приближая мгновение нашего выхода на сцену.

— Мы уже это проходили, помнишь? Когда я исчезла на сутки, а потом вернулась с синяком на лице. Ты ведь тогда мне поверил. А потом, когда я узнала твою историю, те ужасные сплетни. Я тоже поверила тебе. Мы доверяем друг другу. Поделись со мной, пожалуйста.

Айван накрыл рукой мою ладонь и отвёл от своего лица. Моё сердце пропустило удар.

— Я тебе всё испорчу, — наконец вымолвил он. — Если не пройдём, можешь попрощаться с карьерой. Если пройдём — все скажут, что это по блату. А очернённая репутация, всё равно, что конец карьеры.

— Почему ты думаешь, что все подумают именно так?

Айван невесело усмехнулся.

— Потому что они всегда так думают. Всю мою жизнь. В каком бы конкурсе я бы не принял участие, в каком бы кастинге, везде, где появляется Фаддей один ответ — блат. Я надеялся, что хоть в Академии смогу доказать всем, что достоин сцены. Но он решил великодушно приехать и всё испортить.

Я часто-часто заморгала. Так вот в чём дело? В памяти яркими вспышками пронеслись отрывки различных разговоров и сплетен, которые я сама неоднократно слышала в стенах РАИ. Это всё объясняло.

Сейчас перед моими глазами предстал не тот самоуверенный юноша, который стойко игнорировал все подколы и косые взгляды сокурсников. Это был ранимый, уязвимый молодой человек, в чьей душе глубоко пустили корни сомнения. И мне было больно смотреть на то, как он в себя не верит.

— Ты поэтому пошёл на летние курсы?

— А ты догадливая, — чересчур резко и саркастично ответил Айван.

Эта интонация… Я подавила вздох. Айван просто не в себе. Он еще пожалеет о своей грубости. Только вот положение дел это никак не меняло. Ведь здесь и сейчас тот, на кого я привыкла полагаться, потух у меня на глазах. Нельзя допустить, чтобы Айван окончательно раскис. У меня не было идеи или конкретного плана, но были чувства. Я глубоко вдохнула и уперла руки в бёдра, решив говорить от чистого сердца.

— А теперь послушай меня, — стараясь звучать дерзко, подобно Миле и Кире, заговорила я, надеясь, что непривычная интонация отвлечёт собеседника от горьких мыслей. — Перестань рассусоливать. Если ты сейчас будешь думать о Фаддее Корнелиевиче, и о других студентах, то у нас точно ничего не получится. Есть только один способ доказать всем, что ты чего-то достоин — это выйти и показать лучшее, на что ты способен. Потому что именно ты задаёшь правила. Да, люди будут говорить гадости, такова уж человеческая природа. И дело будет не в том, что ты плох. А в том, что ты хорош. Настолько хорош, что они будут зеленеть от зависти и оправдывать это блатом только для того, чтобы потешить собственное жалкое эго. Ни один из этих человечков и волоса твоего не стоит.

Я сделала шаг ближе, надеясь, что это придаст еще больший эффект моим словам.

— Думаешь, я выбрала тебя просто так? Когда мне было не с кем репетировать, и я искала новую пару. Нет! Я сделала это, потому что знала, что лучше тебя никого в этой Академии нет. Я это поняла сразу, когда впервые тебя увидела. Знаешь, когда это было?

Всё это время Айван изумлённо смотрел на меня, словно увидел впервые, словно я пробудила его ото сна. Мой вопрос вернул его к реальности. В карих глазах сверкнула искра.

— Мы столкнулись с тобой в коридоре, когда вывесили списки поступивших, — сразу нашёлся с ответом парень.

Я даже оторопела от того, что он помнит эту встречу. Выходит… он знал, кто я такая? Усилием воли, я отправила эту мысль в ящик под названием «Подумаем об этом позже» и заставила себя не сбиваться с мысли.

— Нет, Айван. Я впервые увидела тебя через стекло на финальном экзамене. Знаешь, первое, что я тогда спросила, было: «Кто это?». Ты сразу запал мне в душу, а потом ни на миг не покидал её.

Кажется, мои слова по-настоящему его ошарашили. На лице любимого выступило такое искреннее удивление, что я не сдержала улыбки. Он должен знать, насколько он особенный.

— Ты запала мне в душу, когда я впервые увидел видео с твоим выступлением. Я тогда подумал и спросил сам себя: «Кто эта девчонка?».

Настала моя очередь удивлённо моргать. Покачав головой, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять пылкое сердце.

— Ты предложил мне стать твоей парой в этом конкурсе…

— Я тебя вынудил, — поправил Айван.

— Ну, — я хмыкнула — надо же было меня подтолкнуть.

Парень тихо усмехнулся.

— Ты попросил тебе довериться, — продолжила я. — И я доверилась. Позволила вести меня все эти дни, каждую минуту нашей репетиции. И это было лучшее решение в моей жизни. Прости, что скажу это, но ты не можешь вот так всё бросить только потому, что кто-то там может пустить слухи. Ты попросил тебе довериться, — с силой повторила я.

И это что-то в нём щёлкнуло. Айван переменился в лице. Тревога ушла, сменившись знакомым мне холодным спокойствием. Спина его распрямилась, плечи отпустило напряжение.

— Ты права, — тихо проговорил он. — Мы пара, и я не могу тебя подвести. Прости, Лина, я не должен был терять голову.

Притянув меня к своей груди, Айван опустил руку мне на голову и нежно погладил по волосам. Сквозь футболку я слышала сумасшедший стук его сердца, и у меня в голове будто бы собрался кубик Рубика.

— Ты больше не один.

Догадка была такой кристально ясной: Айван Каспар привык большую часть жизнь быть совсем один. И когда ты ни от кого не зависишь, то и терять тебе нечего. Но сегодня на кон было поставлено чуточку больше.

— Знаю. Ты — моя сила. А с силой приходит и ответственность. Я больше этого не забуду.

На мгновение парень встрепенулся и, слегка отстранившись, заглянул мне в глаза.

— Ты ведь всё еще мне доверяешь?

Вместо ответа, я отвела его руку от головы и опустила на грудь, там, где располагалось уже моё сердце. Затем приподнялась на цыпочки и нежно коснулась его губ своими. Поцелуй получился робким, но в грудной клетке будто поселилась живая птичка. Почувствовал это, Айван резко втянул воздух, а затем так крепко сжал меня в объятиях, что я приподнялась над полом, и впился в мои губы ответным поцелуем. Он был глубоким, словно жаждущий путник наконец обрёл источник. Мы стали источниками друг друга. И всё в этом: в движении губ, рук, тел — говорило о страхах, о сомнениях, о тревогах, но в тоже время и об обещаниях, о надежде, о любви. Вечности не хватит, чтобы напиться.

— Станцуй со мной, — прошептала я ему в губы — Не для них, а со мной.

— Всегда, — улыбнулся Айван, чмокая меня в висок.

Это слово повисло между нами, словно клятва. Словно обещание. И я поверила, что это действительно навсегда.

— Приступим, — властно скомандовала миссис Дамески.

— Действие первое, картина вторая, — улыбнулся Фаддей Корнелиевич Офелии. — Одна из моих любимых партий.

Преподавательница согласно закивала.

Когда полились первые звуки, из головы исчезли все мысли. Лишь ощущения — трепет, любовь, наслаждение продолжали пульсировать внутри. Вот Айван подал мне ладонь, а приняв его, я почувствовала разряд электричества. Как в тот день, когда у нас было свидание в Доме Муз, и Айван впервые взял меня за руку, как девушку, не как партнёршу. Тогда меня поразила легкость, уверенность и естественность этого жеста. Сейчас ощущения повторялись. Будто наши прикосновения были самым естественным и прекрасным, что есть в этом мире.

Глядя в любимые глаза, я не замечала ни шагов, ни поворотов. А когда крепкие руки привычно легли на бёдра, чтобы поднять меня в ту самую поддержку, которая так долго у нас не получалась, я вспомнила вечер, когда я уснула в машине Айвана. «Так вот как так вот как выглядит мир с высоты твоего роста!» — зазвучали слова в голове. Я чуть не повторила их вслух, но вовремя прикусила губу, лишь приподняв уголок рта, нежась в воспоминании.

Мягко опустив меня, Айван надёжно перехватил мою руку и заглянул в глаза сверху вниз. «Так мне больше нравится» — снова вспомнила я. Судя по гуляющим в его взгляде чёртикам, партнёр думал о том же самом. Великая, древняя, прекрасная музыка и сила этого мужчины рядом пьянили. Мне остро захотелось его поцеловать. Как раз в тот момент, когда наступило решающее вращение.

Перед тем, как расцепить наши руки, Айван коротко мне кивнул. Подбадривающий жест призвал сосредоточиться. День за днём я училась вращаться без падений. То самое движение, из-за которого Хелена меня выставила с занятий. То самое, из-за которого мы с Айваном заключили сделку. То самое, из-за которого я сейчас стояла здесь. Начало и конец, как иронично.

«Не забывай о руках», — голос любимого раздался в голове, словно он прямо сейчас говорил со мной с помощью телепатии. Оставалось повиноваться. Коротко вздохнув, я оттолкнулась от пола. Один поворот… два, три… четыре, пять… шесть… На седьмом я вышла в уверенное плие по четвёртой позиции и сделала элегантный жест руками.

Музыка стихла. Отсчитав несколько секунд, я осмелилась выйти из финальной позы и взглянуть на Айвана. Его взгляд выражал невероятную гордость. В ответ меня затопило такой детской радостью, что захотелось подпрыгнуть на месте. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не сделать этого перед всей комиссией. Мы поклонились и медленно прошли со сцены.

Я даже не пыталась оценить реакцию педагогов, зная, что мы сделали всё, что могли. Скрывшись от глаз миссис Дамески, Фаддея Корнелиевича и Офелии Морган, я дала волю чувствам и обняла Айвана со всей силы. Он весело засмеялся и закружил меня. Не сдержавшись, я залилась радостным смехом в ответ.

— У нас получилось! — не веря, хихикнула я, когда парень опустил меня обратно на землю.

— Я в тебе не сомневался, — заправляя мою выбившуюся прядь, сказал Айван.

— И я в тебе, — повторила я. — Но это было так… так! Понимаешь…?

— Словно мы были вдвоём. Только вдвоём.

Короткая фраза, как острая стрела, попала точно в цель. Именно это я и имела в виду.

— Да, — кивнула я.

Айван не спешил расцеплять объятия, чему я была несказанно рада.

— Спасибо, — тихое слово повисло между нами. Но взгляд говорил куда больше.

«За то, что поверила в меня». «За то, что не испугалась». «За то, что вышла со мной на сцену». «За то, что я больше не один».

Я приподнялась на цыпочках, потянувшись губами к его губам.

— Солмей, ты как всегда на высоте, — внезапно раздался за спиной голос.

Айван резко вскинул голову, на лице отразились гневные нотки. Я резко коснулась его плеча, останавливая вертевшуюся на его языке колкость. Парень замер. Обернувшись, я окинула говорившего холодным взглядом.

— Спасибо, Никита.

Я надеялась, что после этого он уйдёт. Но Золотов продолжал развязно стоять, облизывая меня любопытным взглядом. Когда-то я на него повелась. Когда была молодой, глупой, заглядывающейся на авторитеты. Казалось, это было в совсем другой жизни.

Меня наполнил внезапный гнев. Редкое для меня чувство. Но сам факт, что Никита продолжал смотреть на меня как на принадлежащую ему вещь, выводил меня из себя.

— Извини, не могу сказать тебе того же. Ну понимаешь, была сосредоточена на себе и всё такое.

Мне очень хотелось сказать «на своём партнёре», показать, что я больше не его «милая». Но памятуя о старой вражде этих двоих, мне не хотелось, чтобы внутренние шакалы Золотова переключились на Айвана.

— Понимаю, — тихо проговорил Никита, переводя взгляд между нашими с Айваном лицами и его ладонями, покоившимися на моей талии.

От дальнейших реплик Никиту отвлёк голос миссис Дамески. Всех призывали вновь собраться на сцене.

Мы с Айваном обождали, позволив Золотову скрыться с наших глаз, и лишь потом двинулись следом.

— Как же он… — начал парень, но я оборвала его взмахом руки.

— Не обращай внимания. Сегодня слишком хороший день, чтобы позволить ему испортить нам настроение.

Айван удивлённо взглянул на меня.

— Хороший? Ты ведь еще не знаешь, прошли ли мы.

Я покачала головой.

— Мне всё равно. Вот сейчас стою и понимаю, что это не важно. После того, как мы танцевали… Это кажется мелочью.

— Знаешь, — вновь соединяя наши ладони, признался Айван. — Я чувствую тоже самое.

Это была такая яркая перемена в сравнении с тем, какие эмоции переполняли парня до нашего выступления, что внутри меня вновь наполнили покой и умиротворение. Продолжая подпитывать друг друга этими светлыми чувствами, мы рука об руку вновь шагнули в свет софитов, чтобы услышать наш приговор.

Мы прошли. К своей радости, и немного ужасу. Потому что из двенадцати пар взяли лишь три: меня и Айвана, Люсинду и Сашу и, разумеется, Никиту с Софи, которые танцевали эту партию в прошлом году. Нас объявили последними. Хелена назвала выступление «сносным», хотя сама смотрела на Айвана как на живого бога. Мне же достался снисходительный вздох, говорящий больше любых слов. Кажется, миссис Дамески была вообще неспособна на похвалу в мой адрес. То ли личная неприязнь, то ли нелюбовь ко всем современщикам в целом были заложены в её ДНК.

Осмелившись взглянуть на Офелию, ту, чьё мнение имело для меня настоящий вес, я прочитала в глазах наставницы абсолютное удовлетворение и немного расслабилась.

— Весьма достойно, — заметил дедушка Айвана, когда мы пробивались сквозь толпу к выходу.

Парень хотел смыться незаметно, но Фаддей Корнелиевич будто знал всё о характере внука и, предвидя такое развитие событий, ожидал нас у самого выхода. Наклоном головы он пригласил нас отойти в сторону.

— Рад, что ты оценил, — прохладно отозвался Айван, краем глаза оглядываясь на других студентов.

Невольно, я тоже осмотрелась и обомлела. Несколько небольших группок остановились и откровенно разглядывали нас, перешёптываясь. Они даже не пытались скрыть презрительных взглядов. Кое-кто начал указывать пальцем. Среди прочих я даже разглядела Кристофера, Нину и Дениса. Внутри неприятно кольнуло. Мне вспомнился утренний разговор с сёстрами Райсек, но я решила заняться этим позже.

Столпотворение вокруг превосходило все мои фантазии от недавних слов Айвана, теперь я острее начала ощущать его тревогу на этот счёт. «Ответ один — блат», — послашались слова в голове. Мне мгновенно захотелось прикрыть Айвана собой. Однако Фаддей Каспар не обращал на это никакого внимания, словно проиходящее было столько же обыденно, как мухи в жару.

— Не познакомишь? — деликатно намекнул он, многозначительно взглянув на меня.

Айван глубоко вздохнул и повернулся, коснувшись пальцами моего локтя.

— Лина, позволь представить тебе моего деда — Фаддей Корнелиевич Каспар, все его титулы ты уже сегодня слышала. Дедушка, — парень перевёл взгляд на родственника — это Лина Солмей, действующая победительница конкурса РАИ и моя девушка.

Я остолбенела, ошарашенная такой прямолинейностью. Но на Каспара старшего и это не произвело особого впечатления. Словно он и сам обо всё догадался.

— Приятно познакомится, Лина, можете звать меня Фад, — он галантно протянул руку.

— Спасибо, взаимно, — пожала её я, стараясь выдать свою самую лучезарную улыбку.

Во всяком случае, мне и вправду было приятно, наконец, с ним познакомится. Просто я не думала, что это произойдёт сегодня.

— И когда ты собирался рассказать мне о том, что у тебя появилась девушка? — весело спросил Фад у внука.

— Как раз планировал познакомить вас на твоём приёме в субботу, — без обиняков заявил Айван. Кажется, прямолинейность была их семейной чертой.

— О, дорогая, вы придёте? — по-мальчишески обрадовался мужчина.

Его улыбка была заразительной. Не сдержавшись, я расплылась в своей в ответ.

— Почту за честь.

— Она мне нравится, — хмыкнул Фаддей Корнелиевич, поворачиваясь к внуку.

— Не поверишь, мне тоже, — хмыкнул Айван, но затем посерьезнел. — Это всё? Мы можем быть свободны?

Я думала: ну вот сейчас! Сейчас Каспар старший точно отреагирует! Но нет. Хладнокровие этого человека, не шло ни в какое сравнение с тем же качеством у Айвана. И всё равно я стояла с отвисшей челюстью, поражаясь фамильному сходству не столь внешнему, сколько внутреннему.

Всё с той же искренней радостью, Фаддей Корнелиевич заговорил:

— Вообще то, я бы хотел поговорить с тобой наедине. Простите Лина, это семейные дела.

Айван виновато взглянул на меня.

— О, ничего, я всё понимаю.

— Ты уверена? — тихо спросил парень.

Я кивнула.

— Конечно. Общайтесь, я тоже позвоню папе, поделюсь с ним новостями.

— Я напишу тебе сразу, как освобожусь, — тихо заверил меня он, целуя напоследок в висок.

Слегка смутившись от публичного проявления чувств, я кивнула обоим Каспарам.

— Приятно было познакомиться, всего доброго, — попрощалась я со старшим и поспешила покинуть актовый зал.

Я не хотела оставлять Айвана. В том смысле, как влюблённая девушка не хочет отпускать любимого ни на секунду. Мне хотелось вцепиться в Айвана, как обезьянка и тихо нежится в обоюдной радости друг друга. Мы бы могли прогуляться к осеннему лесу, не боясь сбиться с пути, ведь мой спутник знал каждую тропинку. Выпись сладко-пряный кофе. А когда замёрзнем, пойти греться в душ. Ах, если бы в этом общежитие был отдельный душ!

Пробираясь через Равенское поле в сторону общежития, я позволила себе пофантазировать, как по крепким мышцам Айвана стекают струйки горячей воды. По спине, по груди, всё ниже. Собственные щёки опалил приятный жар, так что холод поздней осени показался лёгким шепотом.

Поднимаясь по лестнице к комнате, я молилась, чтобы та оказалась пуста. Я не знала, как говорить с Ниной после всего, что я сегодня узнала. У меня в голове не укладывалось, какие запутанные интриги сплела эта невинная с виду девушка, и что из слов Анабель правда, а что из них — ложь. Если повезёт, я успею встретиться с Кирой раньше, чем с самой Ниной. Подруга точно поможет разложить мысли по полочкам, найти правильный путь и из этого треклятого лабиринта и чёткие ответы.

— Пожалуйста, пожалуйста! — повторяла я себе под нос мантру, преодолевая последние метры.

Дёрнув за ручку двери, я с ужасом обнаружила, что та не заперта.

— Чёрт.

Мне потребовалась секунда на то, чтобы собраться с мыслями и приготовится к словесной атаке. Подняв нос повыше, я сделала шаг внутрь.

Но постель Нины была пуста и аккуратно заправлена. Опешив, я замерла, затем услышала тихий всхлип откуда-то сбоку. Медленно обернувшись на звук, я обнаружила, что его источник расположен на моей кровати. Девушка лежала на боку, отвернувшись к стене, и тихо плакала. Длинные белые волосы разметались по подушке. Я бы узнала их где угодно.

— Мила?

Услышав собственное имя, подруга зашевелилась. Она медленно приподняла голову и обернулась на меня, продолжая крепко сжимать руками подушку в мелкий розовый цветочек. На щеках виднелись серые полоски туши, волосы сбились в колтуны, словно Мила очень много ворочалась. Нос красный и мокрый, а глаза… в них оказалось столько боли и смятения, что я онемела. Но особенно насторожило то, что с моим появлением подруга не расслабилась, а, будто бы, еще больше напряглась. Словно боялась меня.

— Великие силы! Что случилось? — подлетев к кровати, набросилась я.

Руки мгновенно распахнули спортивную сумку в поисках бумажных платочков, отыскав находку, я протянула её Миле. Та осторожно приняла её и, громко высморкавшись, нерешительно приподнялась на кровати.

— Спасибо, — с забитым носом поблагодарила она.

На языке вертелись десятки вопросов и не меньшее число страшных предположений, но я продолжала смотреть на собеседницу, не произнося ни слова. Знала, что нужно дать Миле минуту другую и та сама заговорит.

— Лина, — она выдержала короткую паузу — я такая идиотка! Полная дура.

Не справившись с эмоциями, Мила вновь зарылась лицом в ладони и заплакала с новой силой.

— Эй, всё хорошо, — я мягко опустила руку ей на спину и медленно погладила. — Я с тобой.

Достав второй платок трясущимися пальцами, подруга заговорила вновь.

— Ничего не хорошо! Я тоже думала, что всё, наконец, наладилось. Что я нашла своё место, где меня понимают…

— Разве это не так? — нахмурилась я.

Слова Милы были расплывчатыми, и мне никак не удавалось уловить их суть. Но одно я полагала точно: что она счастлива в Равене. По крайней мере, так было до этого дня.

— У-у, — промычала Мила. — Я такая никчёмность. Как я могла вообще поверить, что чего-то стою…

— Великие силы… — изумилась я. — А ну перестань! Откуда вообще у тебя в голове такие глупости?

— Вилен сказал…

— Ах, Вилен! Сейчас я из него все кишки… — не договорив, я вскочила на ноги и даже успела повернуться к выходу, когда Мила схватила меня за руку.

— Подожди, — уже куда более спокойным голосом попросила она, а после короткой паузы кисло добавила — успеешь еще.

К собственному облегчению, мягкое лицо девушки на секунду озарилось улыбкой. Мне было радостно, что этот короткий спектакль смог привести её в чувство, но и тревожно, ведь Вилен что-то натворил. Прежде чем, присесть обратно на краешек одеяла, я налила полный стакан воды и, лишь когда Мила приняла его и сделала глоток, серьёзно посмотрела на неё.

— Расскажи мне, что произошло. С самого начала.

Она еще раз отхлебнула воды, собираясь с мыслями.

— Сегодня у нас была двойная пара по музыкальной композиции. Преподаватель на ней очень лояльный и после лекции на первом занятии, даёт нам свободное время на практику и личные дела. В прошлый раз он даже разрешил нам уйти из кабинета… Но сейчас не об этом. Утром мы с Виленом и еще несколькими ребятами писали музыку, — она на мгновение запнулась. — Так вышло, что у меня накопилось много стихов. Ну, знаешь, наши отношения с Алеком стали довольно сложными, мне было грустно, и я изливала все мысли на бумагу. Тексты писались сами собой. А вот с мелодиями у меня всегда было хуже. Вилен же наоборот, из-за активного прошлого в музыкальной группе, отлично умел разбираться в нотной грамоте и с радостью вызвался помогать мне.

— И что же произошло?

— Мы говорили о прошлом. Ребята рассказывали истории из музыкальных школ и с выступлений. Не знаю, где беседа повернула не туда, но Вилен сказал, что я учусь здесь, мягко говоря, незаслуженно. Не дословно, но суть была именно такой. Что-то вроде: «Тебе не понять. Ты же никогда не обучалась музыке профессионально, только на уровне любителя». При всей группе он заявил, что меня взяли в Академию за потенциал, что у меня милые стишки о любви, но я не имею правильного музыкального образования. Я не ходила с семи лет на сольфеджио и не страдала многие годы в музыкальной школе.

— А может, он просто завидует твоему таланту? Тому, что тебя и без музыкальной школы взяли в лучшую академию искусств в стране? И даже в мире.

Мила посмотрела на меня полными слёз глазами.

— Но почему тогда мне кажется, что он прав, — прошептала она.

От растерянного вида подруги, внутри меня всё сжалось. Мила, как и Айван, была золотой рыбкой, пойманной в тугие сети общественного мнения. Два сомневающихся гения моей жизни.

Обхватив плечи Милы покрепче, я притянула её к своей груди и начала медленно раскачивать, гладя по волосам.

— Неужели ты думаешь, что Вилен лучше разбирается в этом, чем, допустим, София Дамрош?

Мила не ответила.

— Понимаю, сколько страхов и сомнений находятся сейчас внутри тебя. Поверь, я вправду понимаю! Но каждый день, поднимаясь с кровати и глядя на себя в зеркало, я продолжаю повторять себе: «Если ты по-прежнему здесь, значит, ты этого достойна». Думаю, раз ты тоже до сих пор здесь, это значит, что ты — умница, а Вилен — идиот.

Девушка хмыкнула.

— Даже если он наговорил все эти вещи из-за своей внутренней обиды, от этого не становится легче, Лина. Я ведь доверяла ему! Я… я думала, что нашла человека, похожего на меня. Такого же любопытного и страстного до музыки, такого же увлечённого. И он хороший человек, из хорошей семьи, и не замешан в преступной деятельности.

Я медленно сглотнула, неожиданно осознав, как часть её слов перекликается с нашей с Айваном историей. Но с губ слетел другой вопрос.

— Думаешь, тебя потянуло к нему потому, что он не похож на Алека?

— Возможно еще потому, что он талантлив, красив, уверен в себе, внимателен…

Она оборвалась на полуслове. А мне стало трудно дышать. В душе появилось нехорошее предчувствие. Решившись, я немного отстранилась, чтобы лучше видеть лицо подруги.

— Слушай, прости мне моё любопытство, но вы с ним… — я многозначительно подняла брови.

Мила отвела глаза, из-за чего меня замутило.

— Если ты про секс, то его не было. Мне кажется, что я никогда не привлекала Вилена на самом деле.

— Но он привлекал тебя? — осторожно уточнила я.

Мила дерзко вскинула голову.

— Да, привлекал, — каждое слово она пускала, словно стрелу. Но, увидев, что я не реагирую, поумерила пыл. — После той ужасной ссоры с Алеком, я очень испугалась. Захотелось сбежать, как в том году, когда я узнала о его помолвке с Катериной. Но учёба, обещание, данное родителям, всё это держало меня в городе. Я ведь не дура и знала: один-два прогула и меня вышвырнут с потрохами. То, что тогда сделал для нас Евгений, просто чудо. Но это не умерило паники от действий и слов Алека в ту ночь.

Мне не нравилось, куда шел диалог. Поднявшись на ноги, я отошла в сторону и скрестила руки на груди.

— Мила, ты же понимаешь, что членство в Гремучей змее еще не делает тебя преступником уровня Кристиана Лакхезиса. Неужели ты действительно решила, что Алек был и остаётся таким же монстром?

— Сейчас я понимаю, что это глупо, — отстранённо заговорила она. — Но тот Алек, которого я увидела в порту, был мне чужим. Незнакомцем. И он вправду был похож на чудовище. Он ведь чувствовал себя на этих гонках, как рыба в воде. И когда главный, это Кристиан или как его там не хотел нас отпускать тоже.

— Что ты сделала?

Слова прозвучали чуть резче, чем я планировала. И на этот раз Мила выдержала мой выпад. Наш диалог фраза за фразой превращался в пикировку.

— Я хотела попробовать отдалиться. Сделать перерыв. Вспомнить, какогó мне было до наших отношений. Спустя год я понимаю, что они завязались чересчур стремительно, два-три свидания, и мы были уже влюблены. А тут еще и…

— …Вилен, — лаконично закончила её фразу я.

— Именно, — не стала спорить Мила. — На следующих выходных, после гонок, Вилен устраивал вечеринку у себя в комнате. Алек постоянно мне названивал, даже Феликса подключил, я так разозлилась из-за этого, что выключила телефон и немного перебрала. Не знаю, как Вилен оказался рядом. Может случайно, может я инстинктивно тянулась к тому, с кем чувствовала себя другой.

Она вновь замолчала.

— Не тяни, — не выдержала я.

— Я его поцеловала! — выпалила она, вскинув руки. — Ты это хотела услышать? Да, это правда, я его поцеловала.

— Великие силы, — прикрыв глаза, выдохнула я.

Кажется, эта фраза вылетала из моих уст трижды за последнюю четверть часа. Я до конца отказывалась верить в подозрения своих друзей, но их интуиция оказалась сильнее моей. Я была идиоткой. Наивной идиоткой, которая пыталась видеть в людях лучшее, хотя должна была видеть правду. Я попыталась представить Алека, когда он узнает эту новость, и у меня разбилось сердце. Будто меня саму предали.

— Ты же шутишь? — в надежде попыталась отрицать я, но, увидев лицо подруги, мгновенно сдалась. — О нет, ты не шутишь.

У Милы гневно запылали щёки, от слёз ни осталось и следа.

— Не тебе меня осуждать! — выпалила подруга. — У тебя самой, сколько ухажёров сменилось за эти два месяца? Стоило Никите бросить тебя, так ты уже побежала флиртовать с дружками Нины, вы вместе поехали в клуб пить и танцевать. Признайся, кто из троих тискал тебя на танцполе? А может все вместе?

Я поморщилась, даже не пытаясь сдержать шок и отвращение от её слов. Но Мила лишь продолжала.

— О, и конечно не будем забывать тот легендарный футбольный матч, где ты открыто соблазняла племянника ректора. Быстро же он повёлся, судя по тому, что ты потащила его в Фокстрот вместе с Алеком и Феликсом. И как вишенку на торте добавим самого Парреса. Думаешь, я не знаю, что ты в ту ночь осталась в его комнате? Вы тогда уже встречались с Каспаром или еще нет?

Последние слова прикончили всю мою рациональность. Мне захотелось бросить в подругу чем-то тяжёлым.

— Во-первых, ты ничего не знаешь о моей личной жизни, чтобы судить. Знала бы, если бы эгоистично не променяла меня на своего Вилена. У тебя было всё! Парень, который тебя любит больше жизни, лучшие подруги, которые понимают и поддерживают. Отец позволил тебе поступить сюда. В кои-то веки у тебя всё наладилось, но ты решила, что этого недостаточно!

— А, ну конечно! Тебе-то с твоей колокольни виднее чего мне достаточно, а чего нет. Стоило мне разойтись с Алеком, как ты мгновенно побежала нас мирить. Даже не спросив о моих чувствах! И с Кирой ты поступила также, разве нет? Самой Феликс не пригодился, так с подружкой решила его свести. Милая и заботливая Лина, всегда лучше других знает, что им нужно. Только ты не господь бог, чтобы знать, что у нас на уме и на сердце!

Я крепко обняла себя за плечи, почувствовав внезапную уязвимость. Каждый день своей жизни я старалась заботиться о близких, поддерживать их счастье, когда то становилось особенно хрупким. Никогда бы не подумала, что все мои действия вывернут наизнанку и обратят против меня.

— Ты права, — отстранёно сказала я. — Я манипулировала. Но не потому, что пыталась навязать свою правду, а потому что люблю тебя. После смерти мамы у меня было всего два близких человека: это папа и ты. Ты стала мне ближе, чем просто друг, я считала и, продолжаю считать тебя своей сестрой.

Ярость в глазах Милы сменилась недоверием.

— Когда я узнала, что вы с Алеком поссорились, мне показалось, что ты совершила очень большую ошибку. Прости, если я не права, и, на самом деле, тебе без него лучше. Я приму любой твой выбор. Но позволь объяснить почему, я так решила.

Сдержанный кивок стал молчаливым разрешением продолжить.

— Я не помню, чтобы видела тебя такой счастливой, как тогда, когда ты с ним познакомилась. Даже когда ты встречалась с Дмитрием Милкейном, это было будто эхо той любви, что тебе подарил Алек. А потом я увидела тебя в ту ночь в порту и сразу догадалась, что в тебе что-то переменилось. Возможно, я была недостаточно внимательна, потому что сама была поглощена страхом и волнением. Ты говоришь, что Алек показался тебе тогда чудовищем. Но я хочу напомнить, что он приехал в порт, чтобы спасти подростка. Марсель ровесник Арины, — с ужасом догадалась я — представь, если бы она оказалась в лапах Лакхезиса?

Мила сглотнула.

— Она бы не оказалась. Она хорошая девочка.

— Да ну? Особенно хорошей она была в том году, когда подружилась с маникюрной бандой, да? Эти трое легко привели бы её в лапы змеев.

Кажется, подобное сравнение что-то сдвинуло в голове подруги.

— Уверена, если бы с Кристианом можно было договориться простым путём — Алек бы так и сделал. Но у него не было выбора. Чтобы одолеть монстра, нужно самому стать монстром. Если помнишь, именно я тогда возвращалась с ним в Солярис на его мотоцикле. Мы тогда говорили. Больше всего он жалел о том, что пришлось пойти по такому пути. И о том, что тебе пришлось это увидеть. Он любит тебя Мила, больше всего на свете любит. Просто напомню, что он заключил сделку с твоим бывшим парнем, чтобы быть с тобой. Я думала, что ты тоже его любишь, но если я ошиблась…

— Люблю, — тихо произнесла Мила, затем глубоко вздохнула.

Несмотря на видимую искренность, признание далось ей нелегко. Словно сети упрямства и обиды по-прежнему крепко удерживали подругу. Но пересилив себя, Мила позволила словам пролиться вновь.

— Прости. Я же сказала, что идиотка. Пришла к тебе, потому что не знала, к кому еще пойти, а в итоге наговорила гадостей. Наверное, я ужасный человек.

Последние частички злости внутри меня растаяли. Мне стало ужасно жаль девушку, сидящую напротив.

— Или просто запутавшийся, — поправила её я.

— Еще раз, прости меня за то, что я наговорила. Мне было так обидно из-за того, что Вилен использовал меня ради собственной потехи. А когда я увидела в твоих глазах осуждение, я просто… просто сорвалась. Великие силы. Неужели, я и вправду всё это сказала?! Лина, я на самом деле ничего подобного не думаю, я не хотела…

— Я знаю, — перебила я.

На самом деле мне просто хотелось в это верить. По правде говоря, меня давно гложели подозрения, что о моих отношениях с Феликсом ходят неоднозначные слухи. А после завязавшихся отношений с Айваном, неудивительно, что подобные домыслы возникли в голове Милы. Ирония в том, что в каждой её фразе была толика правды. Еще два месяца назад я была влюблена в Никиту, затем флиртовала с Сашей, чтобы тот согласился репетировать со мной вместо Кристофера. Феликс поцеловал меня на дне рождении Инги, а потом в мою жизнь с ноги вошёл Айван, и поселился здесь, как мне хотелось верить, навсегда.

— Как мне всё исправить? — тихо спросила Мила. — В силах ли я вообще еще что-то изменить? Или Рубикон уже пройден?

Я мысленно прикинула, есть ли действительно хоть какой-то шанс вернуть то, что Мила умудрилась разрушить за эти недели. И в конце концов решила, что именно руины служат отличной почвой для постройки новой жизни. Заново присев на край кровати, я заглянула девушке в глаза.

— Надеюсь, сегодня ты свободна, нам нужно очень много наверстать.