Развод в 50. Двойная жизнь мужа (СИ)

Глава 29. Марта

— Супруга? — врач спрашивает, будто уже зная ответ.

Молча киваю, стараясь быть собранной, чтобы мне не пришлось сейчас услышать.

— У Гордея Михайловича случился инсульт, — озвучивает он мрачно: — Мы стараемся стабилизировать его, ввели тромболитики. — киваю, опуская взгляд, он никогда не следил за своим здоровьем: — Но вы должны понимать последствия могут быть самыми разными. И пусть это не тяжелая форма, когнитивные, двигательные и речевые функции могут быть нарушены, — хмурю лоб, пытаясь сдержать ненужные сейчас слезы, а врач продолжает: — Нужно будет пересмотреть образ жизни на период реабилитации… Холестерин, нагрузки как физические, так и эмоциональные, кровообращение должно быть стабильным, без ярких всплесков, — озвучивает он, а я снова болванчиком киваю.

— Когда он придет в себя? — осторожно спрашиваю и вижу, как врач тянет мне салфетки: — И можно ли нам с дочерью.. .

— Сейчас он стабилен, но нужно еще немного времени, чтобы можно было приступить к восстановлению. Зайти вы безусловно можете, но ненадолго. И, послушайте, эмоционально — это тяжело. Особенно мужчине с таким положением, поэтому вам нужно приложить усилия и беречь его, поддерживать, тогда он быстро встанет на ноги.

Смотрю на врача пустым взглядом, потому что не представляю, как это возможно в нашей ситуации. И нет, я бесспорно буду вселять в него веру…но будет ли это необходимым или достаточным…

— Спасибо вам, — наконец, отмираю, заперев эти мысли и оставив их на потом: — Можно ли нам выделить палату? И я готова подписать все документы, договор и обеспечение конфиденциальности, в связи с положением мужа, — намекаю на то, что эта процедура нам необходима.

Как минимум, обычно у чиновников свои проверенные врачи, а здесь это случилось не в Москве, где его бы ставил на ноги наш человек.

Врач с пониманием дела кивает и достает все необходимое, я же снова мыслями возвращаюсь к тому, что вся эта лавина сошла именно в тот момент, когда ты меньше всего был к этому готов.

В течении пятнадцати минут мы проводим все юридические и финансовые операции, а когда я выхожу из его кабинета, возвращаясь в зал, вижу дочь, что сидит в противоположном углу от той женщины.

— Мама, что с ним?! — вскакивает Ева и смотрит на меня с испугом.

— У него инсульт, пока не пришел в себя — озвучиваю не громко, но и не тихо, знаю, что третий человек здесь услышит: — Нужно подождать…

Глажу Еву по щеке и поджимаю губы, она снова плачет и прижимается к моей груди.

— Ничего, милая, папа сильный человек, ты это знаешь, — шепчу ей в ухо, и оставляю поцелуй на макушке.

— Она тоже будет здесь? — слышу как Ева шепчет, шмыгая носом.

Глаза невольно ведут к женщине и я вижу раскрасневшиеся пятна на лице. Больно всем нам. Да.

— Учитывая обстоятельства, — начинаю я невозмутимо: — Полагаю, что да. Нам готовят палату, будет возможность немного прийти в себя, а дальше мы пойдем к нему.

Ева резко отрывается, и я вижу эту горькую радость в глазах. Она улыбается и кивает.

— Я знала, что ты все устроишь, мам, — говорит она вдруг, а я вяло улыбаюсь.

Если откровенно, сейчас я хочу смочить лицо ледяной водой, потому что собственные эмоции, закрытые в ящике, все таки ищут выход. И какой бы сильной и обиженной сейчас я не была, мне дико страшно за него.

Потому что если только на секунду представить, что Гордей почувствует себя немощным хоть в чем-то, то это уничтожит его. Медленно и крепко будет отравлять его сознание, а затем и тело, настолько, что я убеждена, он будет способен угаснуть совсем.

— Я отлучусь на минутку, — озвучиваю дочери и удаляюсь в сторону уборных.

А когда наконец закрываюсь в помещении, облокачиваюсь на столешницу и закрываю глаза. Слезы мгновенно идут на выход, и я с шумом втягиваю воздух, чтобы не дать себе разреветься навзрыд.

Смотрю в отражение и осознаю, что не хочу видеть эту женщину. Не могу и не желаю. Но мозг упрямо тычет мне, что она не уйдет. Не теперь и не просто так.

Стискиваю челюсти, тихо рыча от бессилия, взывая себя к тому, чтобы собраться. Поправляю волосы, ополаскиваю лицо холодными пальцами и, глубоко вздохнув, решительно иду обратно.

— Марта, — она будто ждала моего появления, потому что тут же обращается ко мне: — Можно попросить вас сообщить, как он?

Просьба кажется искренней. Чересчур, черт возьми, а высоко поднятый подбородок гласит о непоколебимости. Ей ничего не стоит взять и спросить вот это, а дальше попросить провести в палату…в этом я убеждена. Однако.

— Вы узнаете о его состоянии, — озвучиваю я коротко: — А теперь, извините, нас ждет врач.

Вижу как Ева вздергивает бровь и встает со стула, хватая свою воду, а затем мы вдвоем удаляемся, оставляя эту женщину смотреть нам вслед.