Рыцарям вход запрещён (СИ)

Местные боги

Благодаря наличию примитивного транспортного средства дальнейшее путешествие проходило намного приятней: мы с Имани, Бао и жабами-контрабандистами удобно разместились в телеге, а Ниран с Киангом устроились на облучке. Принцесса же, избавленная от амуниции, мирно семенила рядом, не предпринимая ни малейшей попытки к побегу. Впрочем, это и неудивительно: в одиночку ей было бы намного тяжелей добраться до замка дракона и убедить себя расколдовать. Одинокая лошадь вполне могла привлечь внимание разбойников или стать добычей хищников. А так Её Высочество была под защитой, хоть и не в самой приятной для себя компании.

Чтобы скрасить путешествие, я втянула Имани в беседу: мне было крайне интересно узнать про местный крестьянский быт, традиции и верования. Как оказалось, в королевстве — да и на всём континенте, — был распространён весьма интересный вариант политеизма. Молодые женщины, особенно крестьянки, поклонялись Богине-матери, всегда изображавшейся с младенцем на руках и выступающей в роли защитницы и заступницы детей и матерей. В то время как зрелые мужчины отдавали предпочтение Богу-отцу — покровителю сельского хозяйства, ремёсел и торговли. Также в пантеоне богов был Дядько — хранитель лесов и животных как диких, так и домашних; Всеотец — пожилой старик, прародитель человечества и верховное божество, ведающее Великим судом и посылающее людям наказания за их грехи и Великая матерь — старуха, олицетворяющая смерть и заботливой рукой, точно добрая бабушка, забирающая души в Иной Мир. Таким образом, Боги на небе, как и люди на земле, жили единой дружной семьёй, в которой каждый выполнял возложенную на него роль — крайне удобная и показательная система как по мне.

— А как же воины? — с любопытством спросила я. — Почему у них нет своего покровителя?

— Почему же нет? — удивилась Имани. — Есть. Безрукий Бог его зовут

— Что? — я растеряно моргнула. Мне всегда казалось, что Богом Войны должен быть красавец-мужчина атлетического телосложения с мечом в руках. А Безрукий Бог звучит, мягко говоря, странно. — В каком смысле безрукий?

— В каждой руке у него по мечу, одну руку он даёт одной стороне конфликта, другую — другой, а сам лишь смотрит жуткими красными глазами на бойню и радуется, — объяснила Имани. — Безрукий Бог — плохой Бог, злой и несправедливый. Поговаривают, Безрукий Бог — единственный, кто умирает и каждый раз возрождается вновь ещё свирепее и ожесточённее, чем был раньше.

— Это как? — не поняла я.

— Каждый воин, погибший на поле боя, может вступить в личную армию Безрукого Бога и получить бессмертие, — пояснил Ниран, внимательно прислушивающийся к нашему разговору, пока Кианг управлял телегой. — А ещё может попытать счастье и вызвать Безрукого на бой. Если победит — займёт его место и сам станет Богом.

— И как же Безрукий Бог сражается, если у него нет рук? — мне подобная концепция не казалась правдоподобной.

— Ему не нужны руки, чтобы держать меч, — вместо Нирана ответил Кианг каким-то странным, напряжённым голосом. — Он подпитывается людской ненавистью и гневом, преобразует их в магию и с помощью неё уничтожает своих врагов.

— Жуть какая, — поморщилась я. — И что же, ему поклоняются? Я имею в виду, воины, когда идут на войну, приносят ему подношение и просят о помощи?

— Никогда, — отрезал Кианг. — Безрукий Бог — не тот, кто дарует милость, но принимает благодарность.

— Он ненавидит слабаков, но уважает сильных и храбрых, — поддержал друга Ниран. — Поэтому каждый воин, кому посчастливилось выжить в битве, приносит Безрукому Богу щедрый дар. Считается, если Безрукому дар понравится, то он позволит тебе уцелеть и в следующем бою.

«Да уж, — подумала я. — Занятные тут традиции».

— Не забивайте себе голову глупостями, Ирина, — посоветовал Кианг. — У нас в мире много народов, и у каждого — свои боги. Драконы верят в Великого Золотого дракона, эльфы — в Цветочную деву. И каждого — свои легенды, традиции и ритуалы. Чтобы все их узнать, жизни не хватит.

— Я понимаю, — кивнула я и улыбнулась. — В моём мире живут только люди, и то у всех нас разная культура, язык и, соответственно, вера. Кое-где — вдали цивилизации, — даже сохранились племена дикарей, употребляющие в пищу человеческую плоть.

— Ужас какой! — воскликнула Имани, но в глазах у неё вспыхнул неподдельный интерес вперемешку с восторгом. — Расскажи!