Сдавайся, это любовь…

Глава 13

Люся

Тук-тук. Тук-тук…

Сердце колотилось так, что казалось – весь дом это слышит.

Боже…!! Что я творю? Да что там сердце, меня наверняка все соседи слышали!

Я медленно соскользнула рукой с живота и с облегчением обнаружила простынь. На кровати… Слава богу, что не на полу в кухне. Или в гостиной? Или в коридоре? Я уже не помню, где этот гад закончил обучать меня алфавиту.

Черт!

В глубине квартиры разрывался мой телефон, и я по мелодии уже знала, кто звонит. Ужас. Что я творю? Моя жизнь, как подбитый акулой парусный фрегат, дрейфует на отмели, рискуя кануть в пучину темных волн, а я просыпаюсь в объятиях какого-то мужика!

Как за два дня моя отлаженная жизнь могла рухнуть? Как?

У меня был муж. Да, не звезда футбольной команды, но был. А потом – пух… И всё в ложь превратилось. Он изменял мне, я изменяла ему, и, наверное, глупо выяснять теперь, кто первый начал. Оба хороши.

Ещё Зорин… Чёрт побери, а с ним-то что произошло? Мы встречались каждый второй четверг месяца, и всех всё устраивало. Никаких тебе сюрпризов, неожиданностей и отговорок типа: «устала, голова болит». Да я дальше спальни в его квартире и не проходила, обоюдно справляли «нужду» и расходились. Без слюнявых эсэмэсок, обид и бесконечных упрёков. У него голова не болела о цветах, конфетах и выборе ресторана на вечер, а мне от него нужна была только регулярная справка об отсутствии ЗППП.

Но и это рухнуло. С появлением Чибисова в моей жизни все вверх дном пошло, он как злой маг-чародей, лишающий меня привычного, незыблемого и безопасного.

Козёл! Зато хоть фамилия нормальная.

Я приоткрыла один глаз, покосилась сначала налево, а потом направо. Рядом засранец. Спит ещё так мило.

Чтобы было удобнее смотреть и пускать слюни, я даже второй глаз открыла. Кирилл лежал на спине, раскинув руки по всей кровати, а его левая нога так нагло прижимала мою, как сигнализация. Чтобы непременно проснуться при попытке побега.

А мне надо бежать!

Люся, собери свои слюни, включи мозг, бери ноги в руки и текай, пока ещё можешь.

Внутри меня всё кричало, клокотало и бесновалось. Мозг не просто подавал тревожные сигналы, он меня убивал тонной аргументов, почему меня здесь не должно быть. И как бы мне не хотелось соглашаться, здравомыслие победило. Это неправильно.

А что правильно, Люсь? Что?

Вкалывать в адвокатской конторе, брать частные дела и консультации, а по выходным волонтёрить в подшефном детском доме, пока муж потрахивает другую мамзель?

Ой… Можно подумать, ты сама сейчас не в постели другого мужчины.

Короче, соберись, тряпка. Пора возвращать контроль над своей жизнью!

Я медленно стала стекать с кровати, практически не дыша. Лишь бы не разбудить этого Аполлона, что во сне ещё прекраснее, потому что молчит и не шпарит прожигающим насквозь взглядом.

Я, как кошка, на коленках ползла вдоль кровати, лишь изредка выглядывая, чтобы в последний раз полюбоваться красивым мужским телом.

Эх, сейчас точно в последний раз…

Нет, вот сейчас!

Вот сейчас точно…

И таких вот «сейчас» было много.

Но самое страшное, что с каждым «последним разиком» в моей голове формировалась дурацкая мысль: «Какого черта я ему сдалась?»

Мне тридцать семь, и это не скроешь ни одной шлифовкой морды или корейской маской перед сном. У меня целый состав обязанностей, проблем, а список дел на текущий месяц длиннее, чем взлётная полоса. Да я, в конце концов, далека от идеала инста-сосок, на которые мужики передёргивают, чтобы стравить утреннее давление в яйцах.

Я ношу сорок восьмой размер одежды, а когда забываю, что женщина, и беру пару лишних консультаций в попытке заработать ещё больше, то влезаю в сорок шестой. У меня красивая тонкая щиколотка, то далеко не идеальные бёдра, а ещё «ушки любви» на боках и жопка во вмятинах.

Ну и?

А что «и»? Что? Этот смуглый красавчик не похож на того, кто слюной капает на таких, как я!

Да. Все правильно.

Я выползла в коридор и тихо закрыла дверь в спальню. Посидела для верности пару минут, а потом подорвалась искать свою одежду. Интуиция меня не подвела, и нашла я свое платье в сушильной машине вместе с трусами и лифчиком.

– Сука! Это кружево нельзя сушить!!!! – я тихо затопала ногой, примеряя чашку бюстика, которая теперь ни за какие гроши не уместит в себе моё богатство.

Трусы налезли, и ладно!

Я встала на борт большой угловой ванной и со всей дури зашвырнула свой красный лиф на дизайнерское бра под самым потолком.

– Вот… Пусть тут висит теперь. Говорят, злых баб из дома выгоняет, – я спрыгнула, стараясь не анализировать свой абсолютно идиотский поступок. Мне бы свалить и следов своих не оставить, а вместо этого я раскидываюсь дорогим бельишком.

В одежде я уже чувствовала себя смелее и комфортнее. Нашла в прихожей свою сумку, а потом, подумав немного, сдёрнула с вешалки чёрный мужской пиджак, чтобы не шокировать горожан совсем не утренним видом. Воронье гнездо я заколола карандашом для губ, а растекшийся макияж стерла влажной салфеткой.

– Главное – добраться домой без приключений, а там разберусь…

Медленно открыла защелку на двери, выскользнула на лестничную площадку и выдохнула.

Получилось!

Бежала по лестнице, молясь, лишь бы не остановилось сердце. Лишь бы не окочуриться в подъезде у любовника, а то смеху будет. Хотя… Этого я уже не услышу.

Как только я вырвалась из бетонного холода в утреннюю жару, остановилась, чтобы успокоиться. Итак… Где я?

Двор был на удивление знакомым. Я нырнула в густые заросли кустов сирени и стала, как преступник, озираться по сторонам. Мозг скрипел, голова гудела, но все махом прошло, как только я уперлась взглядом в свой родной подъезд.

Да быть этого не может! Чёртов Чибисов! Мы живем в одном жилом комплексе? Да наши дома разделяют спортивная площадка и зелёная аллея, на которую я лично высаживала деревца шесть лет назад, когда купила здесь квартиру.

Как чуден мир…

Осталось только узнать, как дела у подруги. Потому что в жизни не поверю, что она могла меня бросить одну.

– Какого хрена… Ника! Какого, мать твою, хрена???

– Я кралась вдоль дома, стараясь не ступать на туфлю, каблук которой болтался на красном лоскутке кожи. Озиралась по сторонам и ползла к углу здания, чтобы ни один зевака не вычислил, откуда я возвращаюсь.

Я же была не одна! Даже если Чибисов отказался выдавать то, что знает, то у меня есть подруга, которая помнит всё. Да её памяти позавидует любой, особенно если это касается ассортимента обувных бутиков.

– Не-е-ет… Ты тоже? – но нервный голос Вероники разбил мою хрупкую надежду на озарение.

– Тоже что? Тоже проснулась в постели незнакомца? Тоже ничегошеньки не помню? Тоже бегу по центральной улице со сломанным каблуком, делая вид, что так теперь модно??? Что тоже?

– Фух… Люся, я тоже ничего не помню. Думала, что ты помнишь хоть что-то!

– Ты шутишь?

– Не до шуток мне, Милка. Я проснулась голой в чужой пустой квартире, позорно собрала шмотки и слиняла. Ты…ты…Ты думаешь, нас могли…?

– Глупости не говори, Ветер, – подруга не просто рыдала от ужаса, она билась в настоящей истерике. Её нервозность передавалась мне даже через динамик телефона, оттого я и решила, что не буду сразу вываливать, с кем проснулась я, и что он со мной вытворял всё утро. – Если нас увезли насильно, то должны быть свидетели, видеозаписи с камер, которыми напичкан наш город. Да и проснулись бы мы с тобой в одной квартире, а не в разных. И вообще, по статистике, – после этих слов меня накрыло фантомной болью. Задницу будто в чан с кипятком опустили. Учитель хренов! – Короче, жертвы насильника уже не просыпаются…

– Люся!!! Нас могли убить!

– Могли, но лично я еле ковыляю, и это не из-за туфли, мать её, за сорок тысяч, а потому что мне было пипец как весело. Жаль, что я нихрена не помню…

– Жаль??? Люся, я хочу напомнить тебе, что нас похитили, изнасиловали и черт знает что ещё с нами сделали, а тебе хорошо было?

– Я надеюсь, что мне было хорошо, – я чуть сбавила эмоциональность в голосе, чтобы совсем не добивать мою Никусю. Пусть сначала успокоится, а дальше посмотрим, что делать. – Не бойся, Сквознячок, мы обязательно разберёмся, что было вчера…

Я убрала телефон в сумку и нырнула между двух внедорожников, а оттуда уже вбежала в густую яблоневую рощицу, соединяющую два двора.

Тело болело всё! И это не метафора. Я чувствовала каждую мышцу, каждую косточку! Все ныло, хрустело, а про задницу я вообще молчу. На правой булке до сих пор алый след от его «нравоучений». Сука… Но прикольно было.

По коже вмиг поползли предательские мураши, а воспоминания фантомными касаниями стали снимать боль. Я даже в какой-то момент от удовольствия закрыла глаза, за что и поплатилась. Каблук все-таки отпал. Всего в шаге от дома. Позорище!

Влетела я в подъезд пулей.

– О… Люда, – противный скрипучий голос застал меня, когда я потянулась достать почту из ящика. – Каблук сломался?

– Ага, – я обернулась и дружелюбно кивнула соседке, кажется, со второго этажа. Эта рыжая стервозина вечно пристает со своими вопросами, ещё и смотрит как сотрудник транспортной безопасности на досмотре в аэропорту. – Бывает.

– У нас в доме шикарный ремонт обуви, – рыжуха поспешно выдернула из своего ящика рекламные буклеты и бросилась за мной к лифтам. – Хотя… Ты ж адвокатесса, можешь себе и новые позволить.

Адвокатесса…

Адвокатесса…

Меня током прошибло. За всю карьеру меня раза три так называли. Да меня и бесило это, если честно. В профессии намного проще функционировать, когда ты не привязываешься к полу. Я на равных разговариваю с мужчинами, как в стенах своего офиса, так и в зале суда, и от них жду подобного. А эти новомодные тенденции мне чужды.

Оттого и в эсэмэске той меня это слово зацепило. И сейчас. Я медленно вошла в кабинку, краем глаза увидев её откровенно ликующее выражение лица, и замерла внезапно, отчего женщина практически впечаталась мне в спину.

– Ты, что ли? – прохрипела я, обернувшись. Расставила руки так, чтобы и створки не закрылись, и чтобы она не смогла войти. А мне и не нужен был ответ, всё читалось в её тупом выражении полного шока. Она хлопала глазищами так, будто упорхнуть отсюда хотела.

– А бабой быть нужно! – вдруг заверещала она, сделав пару шагов к стене. – А не роботом. Ясно? Ты ж домой приходишь затемно, в выходные уже в семь утра пыхтишь своей иномаркой у меня под окнами, вместо того, чтобы мужу блинчики печь. Деловая вся такая, куда нам до тебя? Лицо вечно задумчивое, будто в мозгах твоих что-то копошится умное. Но я-то вижу, что дура ты последняя. Женщина рождается, чтобы боготворить своего мужчину, чтобы делать его жизнь ярче, слаще, комфортнее. А ты? Эх… Жопу свою только по бутикам, спа и спортзалам таскаешь, вот только что-то она больше не худеет у тебя! Застыла бесформенным мешком картошки, за который и ущипнуть брезгливо.

Её яд фонтаном расплескивался, топя все вокруг отравляющей завистью.

– А ты прям жизнь мужчинам раскрашиваешь, да? – внезапно захохотала я, осматривая свою «соперницу» с ног до головы. Бархатный халатик в цветочек, очевидно, свекровка шила, чтобы к семейникам в рябинку подходило. На ногах резиновые стоптанные на один бок шлепки ядовито-желтого цвета, надетые на розовенькие носочки в сердечко.

– Конечно! Потому что каждый должен знать своё место, Люда. А ты заигралась, фифой важной прикидываешься, а сама из себя ничего не представляешь.

– Ну, слава Богу. Хоть кто-то глаза мне раскрыл. А то жила, как дура последняя, за тридцать семь лет так мудрости женской и не познала. А ты молодец. Шустрая. Лен… Кать… Как тебя там?

– Камилла, – обиженно шмыгнула носом рыжуха и даже решила расслабиться, решив, что я прям правду ей говорю.

– И выглядишь отлично. Сколько тебе?

– Тридцать девять, – захихикала она и стала кружиться, демонстрируя врожденную худобу и подростковую угловатость. Она уж и забыла, что мы, вообще-то, мужика здесь делим с ней. Сияла, как витрина в кондитерской, все поглаживала себя по халатику и кружилась… кружилась… Мотыляя копной тусклых кудрях.

– Ага. А что ж ты за тридцать девять мужика-то себе не нашла? Ну такого, своего, чтобы и жизнь его раскрасить, и борщом накормить, и любовью задушить? Что ж ты душишь женатых? И много их у тебя? Ещё соседи имеются?

– Чтооо? – соседушка стала заикаться, а по щекам поползли пятна.

– Ты старайся, Лена. Лучше старайся. Хочешь, я тебе фломастеры подарю? Хорошие, чтобы водой было не смыть…

Дверь в подъезде хлопнула, и уже через мгновение между нами встала старшая по подъезду, моя хорошая знакомая Маша Иванецкая.

– Маш, а есть у нас чат такой, чтобы не проблемы дома бесконечно обсуждать, а поздравлять соседей?

– Нет, но если надо, создам, – Машка среагировала быстро, простиснулась в кабинку рядом со мной. – А что?

– Да вот рыжая тут, оказывается, скучную жизнь моего мужа раскрашивает. Представляешь? Так вот поздравить хочу всех женщин нашего дома, что личная проститутня завелась, – нееет… это я сейчас была заведена так, что уже никто не мог меня остановить. Мне-то что? Пошепчутся, да забудут. А вот её будут стороной обходить, как прокаженную. – А ты продленку берешь? Ну, мы можем мужиков своих перед работой заводить…

– Гадина!!! – заорала она и потянула ко мне свои руки с длинными наращенными ногтями в тон сланцам.

– Физическая расправа? Не боишься заявления в полицию? Я такие душещипательные перлы умею писать! Закачаешься… Нин, да пока они доберутся до сути, трое суток в КПЗ тебе обеспечено.

– Камилла меня зовут. А ты выдра толстозадая! Шмара деловая! Ты до конца жизни будешь мужиков перебирать, – рыжуха руку убрала, но отступать не собиралась. Вываливая на меня свое дерьмо и обиду за все годы своей одинокой жизни. – Только вот лучше-то они уже не будут. Ты стареешь, и мужики твои будут такие же. Лысые толстые пердуны, ясно? Не чета Мише.

– Да сколько угодно, – мы с Машкой в голос заржали. – Я неликвид тебе отправлять буду. Какая там у тебя квартира?

– Что тут происходит? – знакомый голос раскатом грома бухнул в пустом холле, а через мгновение меня прижали к стенке лифта. – Уважаемая, вы едете? Или так нам поорёте, с первого этажа? Голос у вас, благо, сильнее иерихонской трубы.

– Толстозадая! – зашипела рыжуха в щель закрывающихся створок, а когда лифт качнулся и поехал, мой спаситель обернулся.

– Систер? – Петька еле сдерживал улыбку, осматривая мой внешний вид и каблук, завернутый в газету. – Ты совсем в старуху превратилась? Отношения с курицами тупыми выясняешь. Дала ей леща, и досвидули.

– Петя, – я рухнула на грудь брату. – Маш, знакомься, это мой брат старший. Петя, это Маша, старшая по подъезду. Короче, вы оба старшие, дружите на здоровье.

– Очень приятно, – соседка кивнула в знак приветствия и вышла на пятом. – А про рыжуху правда?

– Да…

– Тогда есть у меня одна идейка насчёт этой раскраски по номерам, – захихикала Маша и, махнув нам рукой, скрылась.

– Ну? Люсьен? Как жизнь молодая? – с Петькой спорить было бессмысленно. И врать ему тоже было бесполезно. С детства меня как облупленную знает. Вот и сейчас он, как меткий стрелок, дёрнул пиджак, вслух прочитав известную мужскую фирму, щелкнул пальцем по карандашу для губ в моей гульке из волос и растянулся в коварной улыбке Чешира. – Блядовала?

– Ой, Пётр Аркадьевич, – выскочила из лифта первой, лишь бы побыстрее добраться до своей квартирки. – Оставьте свои нравоучения для летного экипажа. А лучше и их пожалей, в целях собственной безопасности, а то ещё сбросят с десяти тысяч метров. Маменька и батюшка расстроятся.

– Им тоже достанется, не переживай, – брат уперся плечом в стену рядом с дверью, пока я шарила в сумке в поиске ключей. – Что рыжая голосила?

– Что ты вопросы задаёшь? Слышал же все сам, к бабке не ходи, – выдохнула, вытащив связку из закромов. Вот чем меньше сумка, тем больше в неё умещается, честное слово… Я стала трясущейся рукой тыкать в замочную скважину.

– Мишаню из-под носа увели, что ли? – заржал в голос Петька и, не выдержав моих мучений, отобрал ключ. – Давай быстрее, я кофе хочу.

– Ага. Говорят, что вашего брата надо ублажать, делать мир вокруг него ярким, сочным и незабываемым. Понял, да? А куда мне? Я ж кура тупая.

– Кура не кура, но что с этой чертовой дверью? Ты что, мне ключ не тот дала? – Петька сел на корточки и стал перебирать по одному, пытаясь найти нужный.

– В смысле – не тот? Тот. Дай я! Ещё командиром называется. Как ты самолёт-то свой находишь? Они ж все одинаковые… – я брюзжала, а когда поняла, что ключ и правда не подходит, шлёпнулась на пол.

– Ну? Теперь поговорим? – Петька бросил на пол огромный брендированный пакет с гостинцами для любимой сестры и усадил меня поверх него.

– Он что, замки сменил????

– Мишаня? Да он трусы по твоей команде меняет, какой замок, систер? – тихо посмеивался брат, но столкнувшись со мной взглядом, сбросил небрежную насмешку. – Ты серьезно? Он таблетку бесстрашия проглотил?

Петя достал телефон и стал шариться в контактах. А потом долго матерился, хотя это было большой редкостью для моего братца.

– Вырубил телефон! Он вырубил телефон, Люсьен!

– Писец…